Одуванчики цвета электрик

Полина Нью-Васюки Едва за ней закрылась дверь каюты, Полина выдохнула, сползла на пол и села, обхватив колени руками и прислонившись к двери спиной. Почему-то ощущения победы не было. Только пустота и тошнота. «Абстинентный синдром», — поставила себе диагноз Полина. Потому что если не завязать вовремя, потом — вот так вот. Пустота, тошнота и острое желание никуда не уходить, а послушаться умного капитана и остаться. Здесь. С родной командой… Нет, не так. В привычном болоте. Без личных и профессиональных перспектив. Завязнуть и завянуть. Хуже, чем в Ново-Бобруйском НИИ! Давай-давай, Полли, собирайся. Завтра тебя ждет новая жизнь. Никакого больше Ново-Бобруйска, никаких старых космических лоханок с грузом шоаррских носков. Никаких аморальных раздолбаев в пилотском кресле. Никаких… …веселых посиделок в пультогостиной… …безумных приключений на новых планетах… …шикарных рыжих хвостов, из которых можно плести всё что в голову придет… …надежных друзей с крепкими руками и чугунными лбами… …идиотских шуточек, после которых все трое драят корабль от носа до кормы… Никаких! И это хорошо! Это прекрасно! Потому что она не собирается до старости болтаться по галактике никому не нужной медсестрой! Вот вообще никому не нужной! Особенно этим двум, с чугунными лбами!.. Утерев злые слезы, Полина поднялась на ноги и распахнула шкаф. Оттуда сошла лавина. Полина попыталась закрыть шкаф обратно, запихивая лавину ногами. Зря. В смысле, ногами зря. Потому что с верхней полки что-то упало и больно стукнуло ее по макушке. Полина пнула «что-то» и ушибла еще и большой палец ноги. — Ах ты, — сказала Полина и добавила пару эпитетов, подобающих чугуннолобому пилоту с коноплей на трусах, а не будущему ведущему научному сотруднику одного из крупнейших в Федерации зоопарков. То, что ее только что самым подлым образом стукнуло, злобно промолчало из-под кровати, сверкая продырявленным металлическим боком. Тяжело вздохнув, Полина присела и подняла консервную банку с художественно обкусанным краем. Банка была из-под сгущенки, а художественный ажур — Басечкин. Удивительное создание, в самом-то деле. Закусывать сгущенку жестью… И ведь догрыз бы, если б Полина не отняла и не спрятала… Интересно, как быстро бы вышла жесть? И неизменной ли? Впрочем, учитывая размер дырок, что-то наверняка попало в удивительный организм, и теперь у Полины будут все шансы узнать: что выйдет, когда и в каком виде. Это же здорово! Это же суперздорово! У нее будет Басечка, и не только Басечка, тут больше трех тысяч животных со всей галактики! Самых редких, самых интересных, самых-самых тех, о которых Полина раньше только мечтать и могла! Ну не молодец ли она, а? Такую замечательную работу себе нашла! Да за такую работу она бы раньше почку отдала! Обе почки! Внутреннему голосу, тоскливо пронывшему «так то раньше», она показала внутренний кулак. Два кулака. И строго велела заткнуться. Потому что она приняла самое верное решение за всю жизнь, и нечего тут ныть по родному болоту. «Вот и будешь сидеть тут в болоте, пока Тед с Дэнькой по всяким интересным местам летают. Три тысячи животных, тьфу ты какое достижение! Да на одном только Пирре их миллион!» — Тьфу на пораженческие настроения, — вслух сказала Полина, запихивая погрызенную банку из-под сгущенки в подкроватную коробку к не менее погрызенному мячику, трем замусоленным и обтрепанным тапочкам (один из которых когда-то был капитанским), слегка погнутой кювете и самую малость пованивающей сосиске. Откуда среди правильных вещей взялась одна неправильная сосиска, Полина не знала, но догадывалась. И намеревалась проверить экспериментально одну крайне интересную гипотезу… а для начала ее записать, это же такой материал для статьи!.. Но по дороге к столу споткнулась и едва не вписалась носом в дверцу. — Да тьфу! Какой придурок открыл шкаф?! Придурок виновато глянул на нее из зеркала на дверце, напоминая: статья — завтра, а сегодня вообще-то надо собрать вещи. Чтобы прямо с утра сказать всем большое человеческое «до свиданья» и свалить в закат. Точнее, в рассвет. Хотя лучше бы никому ничего не говорить. Особенно Теду. Нет, особенно Дэну! Он же замучает своими «почему», «зачем» и «ты уверена, что это безопасно?». Полине так явственно представилась серьезная веснушчатая физиономия со сдвинутыми бровями, что она даже не сразу соотнесла знакомый голос с реальностью, а не собственными фантазиями. — Тебе помочь? — повторил голос. — А?.. — Полина с удивлением воззрилась на стоящего в дверях Дэньку, а потом с не меньшим — на вываленные из шкафа шмотки. — Да нет, я сама… Что тут собирать-то. Она побыстрее отвернулась, чтобы не смотреть в глаза. Объясняться не хотелось. Вот совсем. Это Станиславу Федотовичу можно было соврать о блестящих перспективах, научной работе и роскошной зарплате, а Дэньке не соврешь. У него детекторы. И настырность крайнего левела. Специальная такая настырность, боевая и кибермодифицированная. — Да ладно, нам не трудно, — поймал ее на развороте второй, не менее знакомый голос, который она не хотела бы сейчас услышать так же сильно, как и первый. Так не хотела, что не сразу до нее дошло: дивные дела творятся, чтобы эти два лодыря — и сами, добровольно, предложили помощь в ненавистном деле уборки? Не к добру это. — В чемодан все не влезет, могу свой рюкзак одолжить. Рюкзак одолжить? В смысле, это что, они уже в курсе, что она уходит? И… не отговаривают?! В смысле, это же отлично, что не отговаривают. Это же замечательно! Она же так не хотела с ними объясняться, оправдываться, и вообще… Да здорово же! И нечего тут вот это вот все! Сглотнув совершенно неподобающие будущему ведущему научному сотруднику слезы (она не обижается, даже не думает обижаться, да на что тут вообще обижаться-то, когда все именно так как она хотела!), Полина очень ровно и по-доброму сказала: — Буду очень признательна. За рюкзак. — Ага. Вот. — Рюкзак сунули ей в руки и заботливо спросили: — Ну раз помогать не надо… может, отметим? Крутая же работа. Ты ж о такой всегда мечтала. Очень сильно захотелось врезать этим же рюкзаком по гадкой смуглой морде. Вот же мерзавец! Он еще отмечать собрался ее уход! Сволочь! Предатель! Только и ждал, чтобы она свалила куда подальше и оставила их с Дэнькой вдвоем! Чтобы под ногами не мешалась и Дэньку не отвлекала! Никому она тут на самом деле не нужна… Правда, почему-то они оба тут, а не в своей «Подворотне». Наверное… наверное, просто «Подворотня» закрылась. На переучет. Вечером… Да, вечером! На переучет! Вот и приперлись, когда их не ждали. Обалдуи. Оба. — Пошли, а соберешься завтра. Тут и собирать-то нечего, — поддержал рыжий обалдуй того обалдуя, который в бандане. И почему-то в футболке с оторванным рукавом. И со следами губной помады пяти… шести… восьми… не считать, скольких оттенков! Их групповушка — совершенно никому не интересна! И вообще! Собраться надо, чтобы завтра пораньше в отдел кадров. Нет, сначала к Басечке, а потом уже к директору и в отдел кадров. Видимо, она как-то слишком задумалась о своей прекрасной новой работе, так что не заметила, как оказалась в коридоре между двух обалдуев, и не вырваться. Лбы-то чугуниевые, а лапы титановые. То есть, конечно, если бы ей действительно хотелось вырваться, то можно было бы и не брыкаться, а просто сказать «отпустите», но… В общем, как она ни брыкалась, как ни пихала обоих обалдуев локтями, ее вытащили с корабля. И даже капитан, предатель этакий, ее не спас! Хотя она просила! Вот так прямо и кричала на весь корабль: — Спасите-помогите! Станислав Федотович! На что предатель в фуражке лишь высунулся из своей каюты, рассеянно хмыкнул и велел: — Вы там не слишком-то увлекайтесь, завтра в обед стартуем. — Так точно, товарищ капитан! — хором отозвались обалдуи и потащили Полину дальше. Праздновать свое от нее избавление. Ну не мерзавцы, а? А вообще хорошо, что она переодеться не успела. Похищаться лучше в красивом платье, а не рабочем комбезе. И куда ее, интересно, похищают? Только бы не в «Звездную пыль», после торжественной поимки Казановы ей там будет не слишком-то уютно. Обалдуи, две штуки, выбрали для своего черного дела какой-то небольшой бар, точно не «Подворотню» — хотя она была к космопорту ближе всех. И около нее шумела и пыталась прорваться внутрь нереальная толпа. Обалдуи обошли «Подворотню» по дуге, совершенно непалевно отворачивая невинные физиономии и прикрываясь Полиной. — Вы что, и там подрались? — подозрительно спросила она, на всякий случай принюхиваясь к Теду: кроме привычного хвойно-мускусного запаха (самого Теда и их с Дэнькой общего шампуня) чувствовались лишь типичные для баров нотки: пива, копченого мяса, чужого парфюма в ассортименте, мужского пота и самую малость табака. Крови не было. Но это ни о чем еще не говорило! — Мы? Подрались?! Как ты могла такое подумать! — в один голос возмутились оба. — Ну даже не зна-а-аю, как же это я могла-то! О вас! И такое подумать! Невинные глазки тоже сделали оба. Синхронное надувательство, новый вид спорта, в котором эти — абсолютные чемпионы. Вот, капитан подтвердит. Фуражка предательская! И ведь тоже почти не отговаривал! Ну она ему еще припомнит! Пф!