Одуванчики цвета электрик

Полина Нью-Васюки — Прекрасная незнакомка, позвольте вас угостить лучшим в этом секторе галактики мороженым, — тут же присоединился второй, не менее родной голос, идущий в обязательном комплекте к первому. Внутри стало тепло-тепло. Не ушли. Не бросили ее. Просто… ну, немножко обалдуи, но хорошие же! Игру какую-то затеяли. Дурацкую, конечно, но… Для нее же! Снаружи тоже стало тепло, сразу с двух сторон. Правда, запах… они что, одеколоном набрызгались? Ой, обормоты! Хотя… ничего так одеколон… в кои-то веки не на шоарской распродаже брали. Полина подняла взгляд на Теда, чтобы сказать ему: вот им всегда и пользуйся, и чуть язык не прикусила. Не то чтобы она никогда не видела Теда нормально причесанным, гладковыбритым и в стильной белой рубашке. Видела. Кажется. Возможно — по отдельности, то есть когда-то в рубашке, а когда-то и причесанным. Может быть даже без банданы. Но Тед в черной полумаске?! Ой. — Твой друг не забо… — обернулась она к Дэну и чуть не подавилась. Дэн. В темно-зеленом шелке. То есть тоже в рубашке, но… В шелковой рубашке, и вместо привычного небрежного хвоста — роскошная рыжая волна, и золотое колечко с зеленым камешком-подвеской в ухе, и тоже полумаска, черная… а улыбается загадочно-загадочно… кто бы мог подумать, что он так умеет! — А ты времени не теряешь, подруга, — восхищенно присвистнула зеленоволосая соседка, у которой не срослось с чернокожим мачо, и оценивающе пригляделась к Дэньке. — Мне рыжика, тебе чернявенького. Да, мальчики? Полина от возмущения едва не поперхнулась. И только открыла рот, чтобы высказать наглой мымре все о покушении на чужих парней, как ее опередил Дэнька. Взял мымру за плечи, снял с барной табуретки, отставил в сторонку и что-то шепнул на ухо. Мымра сделала большие глаза, буркнула нечто экспрессивно-неразборчивое и свалила в угол, к компании космолетчиков. Те встретили ее звоном пивных бокалов и радостным гоготом. Но Полине было уже не до нее, потому что пока Дэн ликвидировал помеху (ха, знала бы мымра, как ей повезло, что ликвидировал вежливо, а не в соответствии с боевой прошивкой!), Тед уже уселся на освобожденный табурет и принялся нести чушь. Честно говоря, содержания чуши Полина не уловила — слишком странно было… не то, что Тед оказался к ней слишком близко. К этому-то она как раз давно привыкла, невозможно быть далеко, три года живя вместе на маленьком транспортнике. Просто он был близко как-то совсем не так. Касался не привычно-небрежно, словно младшей сестренки — а нежно, уверенно и по-собственнически, так что внутри что-то дрожало и таяло, и хотелось вот прямо сейчас позволить ему… — Какое вы предпочитаете, прекраснейшая незнакомка? — Какое… что? — с трудом заставила себя уловить смысл Полина. — Мороженое, конечно же, — уточнил Тед с такой интонацией, с которой положено произносить «жаркий секс». Смысл ускользал. Потому что все, что сейчас интересовало Полину — это как шевелятся губы, произносящие какие-то вроде бы знакомые звуки. Почему она раньше не обращала внимания на губы Теда? Не замечала, как красиво они изогнуты, и какие, наверное, мягкие… и не думала, что каждое слово похоже на поцелуй… Наверное, это все полумаска виновата! Подчеркивает… что не надо! — А… мороженое… — завороженно повторила она, уговаривая себя, что не надо вот прямо сейчас поднимать руку и трогать этот рот… Ой. Не получилось. Вот честное слово, оно само! То есть пальцы сами — потянулись и дотронулись до нижней губы. Сухой, нежной и горячей. И сами, совершенно сами провели вдоль кромки. А Тед замер, раздул ноздри и поймал ее руку. Накрыл своей. И, чуть придержав, поцеловал пальцы. Совсем легко, не размыкая губ. Голова совсем закружилась. Наверное, коктейли тут слишком крепкие. Ну не может же от поцелуя — да какого там поцелуя, простого касания! — быть такого эффекта. Это же Тед! Все тот же обыкновенный, привычный Тед, она знает его вдоль и поперек, даже все его непарные носки выучила, сколько раз отбирала их у Котьки! Какие в черную дыру реакции! Не бывает такого, не должно быть! Наверное, она бы свалилась, отшатнувшись от совершенно неправильных и никому не нужных ощущений. Если бы не сильные руки, поддержавшие ее за плечи. — Ужасно неустойчивые табуретки. Ай-ай-ай им, — очень тихо и очень интимно шепнул куда-то ей под-за ухо Дэн, дразня теплым дыханием мгновенно пошедшую мурашками кожу. От его рук по всему телу прокатилась волна слабости и растеклась внизу живота предательским сладким предвкушением. Полина замерла, не понимая, хочется ей провалиться на месте со стыда или остаться так навсегда. Вот именно так, между этими двумя… Очень надо было назвать их раздолбаями, но почему-то не получалось. Наверное, маски виноваты. Ужасные, вредительские маски! Почему в них ребята кажутся совсем другими? Не незнакомыми! В том и ужас, что нет. Знакомыми. Своими. Просто… другими. Совсем. И она этих других Теда и Дэна совсем не знает, но очень, очень хочет узнать. Просто хочет. Ох же боже ж ты мой, до чего она докатилась! Позорище! Надо было соглашаться на предложение Ланса. И то было бы не так стыдно! А Дэнька, мерзавец этакий, еще и потерся о ее шею и прихватил зубами кожу под волосами. Совсем слегка, едва ощутимо — но так… так!.. Вот как он смеет, а? Вот как она будет после этого?.. — Сгущенка с шоколадом, — восхищенно и почти неслышно шепнул он, не выпуская ее из рук, наоборот, прижимаясь еще ближе: грудью к ее голым лопаткам, так что она ощущала через прохладный шелк движение его мышц при дыхании. И еще, словно мало было, прядь роскошных рыжих волос проскользила по ее плечу и ключице, концом щекоча открытую часть груди. Если бы обе ее руки не держал Тед, она бы точно поймала эти волосы, зарылась бы в них всеми пальцами, притянула к себе… Может она хоть раз в жизни наплевать на все проклятые правила и суеверия? Может сделать то, что хочется до дрожи, до крика? — Попробуйте мятное с цитроном, — почти оглушил ее нормальный, совершенно нормальный голос Дэньки. — Прекрасно освежает. Полина вздрогнула от внезапного холода: грудь за ее лопатками исчезла, как и поддерживающие ее руки. А в ее собственных руках оказалась креманка с мороженым. Ужасно холодная, твердая и вообще не то. Совершенно не то, что она бы хотела сейчас держать в руках! Хотя надо — себя. Себя в руках держать! Парни всего лишь с ней играют. Как всегда. Просто на этот раз нечаянно зашли на запретную территорию. Откуда им знать, что для нее это внезапно оказалось так важно? И так больно. Попробовать, только разочек потрогать — и все. Почему, почему так мало? Почему — в последний и единственный раз?! Нет, хватит, бежать отсюда и квазары с ней, с их дурацкой игрой! — Благодарю, но я не принимаю подарков от незнакомых мужчин. И вообще мне пора, до… — Ну что вы, милая мисс, это не подарок. Это — подкуп! — сияя бессовестно очаровательной улыбкой, заявил Тед, ловко перекрывший ей все пути к отступлению. — И вы правы, мы совершенно ужасно невежливы. Как мы могли даже не представиться! — подхватил Дэн. — Это все шок, ага. Вы ошеломительно прекрасны! Мы оба сражены наповал. Вот прямо из главного калибра, и — все! Потому что только вы!.. — …Можете нас спасти. От катастрофы, — снова Дэн. — Ужасной катастрофы. Дело жизни и смерти. О все авшурские боги! Что они несут?! Какой катастрофы? Какая может быть катастрофа ужаснее, чем то, что завтра они улетают, а она — остается?! Обалдуи, какие же они оба… мальчишки! Снова придумали какую-то немыслимую ерунду, вот возьмут сейчас и потащат ее кататься на русских горках, прямо среди ночи. Или прятать свежеугнанный кобайк. Или воровать еще одного сорванного DЕХа… нет, на этот раз непременно Ириена… О, как Станислав Федотыч обрадуется Ириену! — И мы так и не представились, ай-ай-ай нам. Я мистер Ред. А мой великолепный друг, лучший пилот этой галактики… — Мистер Блэк у ваших ног, мисс… — Мисс Шоколадка? — Мисс Прелесть? — Мисс Звезда? — Мисс… Прекратите, прекратите, нельзя же так! Нельзя!!! — Полли! Вы можете звать меня Полли. — Полли… вкусно звучит. — Удивительно вам подходит. Полли, Поли-ина… — Такое же шелковое, как ваша кожа… На этот раз целовал ее руки Дэн. Невесомо, совсем не удерживая, едва скользя губами по тыльной стороне запястья, там где бьется пульс — быстро-быстро, заполошно, словно вот этот поцелуй — самое важное, самое драгоценное, что только может случиться… И почему-то казалось, что важное и драгоценное не для нее. А для него. Для сорванного боевого DЕХа, ласкающего ее запястье, словно редкую бабочку: ни в коем случае не помять тонких крыльев, не повредить пыльцы, не сломать усиков. И не удержать в ладонях дольше, чем она сама хочет. Бесконечно долго. Всегда. Она хочет — всегда! Дэнька, что же ты делаешь, Дэнька… Что вы оба делаете?.. — Вы же не оставите нас в беде, прекрасная Полли? — Без вас мы пропадем… — …зачахнем… — …в тоске и печали… — …совсем одни, никому не нужные… — …брошенные и несчастные… — …как же мы будем без вас?.. — закончил Дэнька на какой-то совсем неправильной ноте. Полина внутренне поежилась, так всерьез это прозвучало. Вроде бы в шутку, дурачатся же, как всегда, но не бывает же так — только в шутку! И смотрит так, словно просит: останься, Полли, не бросай меня. Может быть, в самом деле просит? Может быть, она в самом деле им нужна? Не только как подружка для шалостей, но и?.. Она почти потянулась к Дэньке, чтобы утешающе погладить его по щеке и сказать: ну куда же я от вас денусь, обормоты! Почти. Но вовремя себя остановила. Несчастные Дэнькины глазки вовсе не повод… просто не повод. Все это не всерьез. Одни только хиханьки и хаханьки, и вообще… вообще… она сильная, успешная и самодостаточная женщина! И она собиралась отметить свою новую работу и новую жизнь, а не влипать ещё глубже в старую и безнадежную любовь. Эту любовь надо просто отпустить. Взять подарок, который парни хотят ей подарить напоследок, получить максимум удовольствия — а потом идти дальше. Без сомнений и сожалений. Тем более что все равно никто даже и не просит ее остаться. — Конечно же, я вас спасу, — легко улыбнулась Полина. — А от кого? — От разбитого сердца, конечно же, — так же легко ответил Дэнька: от его серьезности и горечи не осталось и следа. — Разрешите наш спор, великолепная Полли. — Очень важный спор, — покивал Тед, сверкая глазами: как всегда перед эпической шалостью. — Практически философский! — Аж целый философский? Неужели у кого длиннее?.. — Полина сделала полусекундную паузу, как раз чтобы оба обормота успели осознать и начать краснеть (безумно трогательно и забавно!), и добавила: — болтливый язык?.. Тед издал невнятно-смущенный звук, попытавшись замаскировать его глотком коктейля, и чуть не подавился. Его выручил Дэнька, как и всегда: — Есть вещи и поважнее длины, к примеру, глубина… — многозначительно промурлыкал он, заглядывая Полине в декольте с таким интересом, словно там хранился годовой запас сгущенки, и тут же поднял взгляд, глаза в глаза, и добавил еще интимнее: — …овладения… Теперь жаром начала заливаться Полина, потому что невозможно же не представлять себе эту проклятую глубину! Овладения! Вот же Дэнька, зараза… сменил ориентацию с DЕХа на Ириена, ну не паршивец ли! — …мастерством… Вы согласны, Поли-ина? А еще безусловно важно плотное проникновение в суть… Уши полыхали. Щеки тоже. И шея. И ключицы. А под взглядом Дэньки загоралось и все, что ниже — и почему-то некстати вспомнилось, что для киборгов одежда вообще ни разу не препятствие, а уж открытое тонкое платье, под которое и лифчика не надеть! ­— …глубочайшего философского вопроса, — подхватил Тед, непонятно как и когда оказавшийся совсем-совсем близко, почти вплотную, так что она почти чувствовала левым бедром горячую выпуклость на его брюках, и совершенно неуместно понимала, что Унылый Роджер по сравнению с этим великолепием действительно уныл и недостоин. — Кто же лучше целуется? Тед закончил свой вопрос, суть которого Полина улавливала весьма смутно, почти поцелуем… Почти! Коснулся губами, пощекотал дыханием — и отстранился. Поганец! Полина едва не застонала от разочарования, но быстро передумала, потому что Дэн потерся губами о ее скулу, и сам притерся так, что правым бедром она ощутила всю твердость его намерений и будущую глубину… Ох! Если они не доведут дело до конца ­— она их убьет. Голыми руками. И плевать, кто тут Гризли, а кто боевой киборг, потому что нельзя так с нежными беззащитными девушками… Дэнька тоже отстранился. Совсем чуть, и заглянул ей в глаза: взгляд у него был шалый и затуманенный, а губы — яркими, горящими и… и он по-прежнему пах сгущенкой, даже сквозь этот их обалденный одеколон, и от этого родного запаха голову вело еще сильнее, и хотелось наконец попробовать его на вкус… И на ощупь. И увидеть его целиком. Их обоих — и увидеть, и ощупать, и попробовать. Сейчас же. Вот только кого целовать первым? И почему нельзя обоих сразу! Ужасно трудный выбор… Она обласкала взглядом Дэньку: удивительно, каким он тоже может быть красивым. И каким притягательным. Особенно когда смотрит так открыто, голодно и беззащитно, словно в ее руках не итог их глупого спора, а как минимум его жизнь. А эта его улыбка! Одновременно восхищенная, и робкая, и отчаянная! А главное — для нее, сейчас — только для нее, и хочет он не Теда, а именно ее! Он не стал бы притворяться и врать, только не Дэнька… За подтверждением Полина обернулась к Теду, и встретила совсем другой взгляд. Не ярко-голубой, а темный, как шоколад. И немного растерянный. И самую капельку недоверчивый. Словно Тед — первый сердцеед галактики Тед! — не был уверен в том, что он ей нужен. Словно его непрошибаемая медвежья шкура — лишь видимость, маска, а под этой маской прячется самый обычный мальчишка, притащивший девочке блестящую ящерицу и боящийся получить за подношение не поцелуй, а в нос. Глупый, глупый Тедди. Разве он до сих пор не понял, что он — для нее? Что — они оба?.. Полина притянула к себе обоих. За волосы (божественное, просто божественное ощущение!). И тихо-тихо, почти в губы обоим, сказала: — Да… Ох, как они загорелись! Чуть бар не вспыхнул. А из дальнего угла кто-то одобрительно засвистел, и Полина подозревала, что свистела та самая зеленоволосая девчонка. Из чистой женской солидарности. Но вот устраивать бесплатное эротическое шоу прямо в баре ни из какой солидарности Полина не собиралась. Это ее мужчины. Только ее. Оба! — …Но не здесь же! — остановила она парней, почти стиснувших ее между собой. — Ага. Пойдем, — способным на внятную речь оказался Дэн. Тед только быстро дышал, прикусив губу, и поглаживал Полинину ладонь так, что любая бы сняла трусы и отдалась прямо тут. Впрочем, пункт с трусами можно было бы и пропустить… А вот фиг вам.