Одуванчики цвета электрик

Полина Нью-Васюки Она проснулась в чудесном настроении, даром что каждая мышца и каждая связка ныли. Но приятно ныли. С чувством глубокого физического и морального удовлетворения. И даже сообщение на коммуникаторе от Ланса: «С добрым утром, Полли. Я с тобой независимо от твоего решения», — ничего в ее настроении не изменило. Даже — отсутствие Дэна в их общей, на троих, постели. А вот Тед спал. Разметавшись во сне и улыбаясь счастливо и открыто. Тед, Тедди. Грозный плюшевый Гризли. Какой же он пусечка. Оба они — милые хищные пусечки. Полина осторожно поцеловала Теда в уголок губ: он завозился, попытался сгрести ее в охапку и пробормотал: — Дэн, Дэнька… Осторожно вывернувшись, Полина укрыла его простыней. Просто… ну, чтобы не искушать себя. Прошлая ночь была сбывшейся мечтой. Той самой, которая случается лишь однажды. И Полина была бесконечно благодарна парням за то, что они поделились с ней своим счастьем. Впустили ее в свое убежище, то, что предназначено только для двоих. Все же они настоящие друзья. И как настоящие друзья, все прекрасно понимают. Вот даже не стали просить ее остаться, потому что это было бы нечестно. Быть третьей… ну не совсем лишней, но все равно третьей? Нет. На самом деле им нужны только они сами. Поэтому — не стали. И хорошо. И правильно. Нужно уметь вовремя останавливаться и заканчивать… просто заканчивать. На оптимистичной солнечной ноте. Найдя свою одежду аккуратно сложенной на стуле, Полина секунду постояла, словно надеясь… да нет, не нужно надеяться — потому что все хорошо. Все прекрасно. Она получила сбывшуюся мечту, а теперь пойдет дальше. К новой мечте. Перед ней прекрасное будущее, возможно — мировое имя в ксенозоологии! А парни… они всегда будут ее друзьями. Ведь Нью-Васюки это вам не Магеллановы задворки, а почти центр цивилизации. «Космический мозгоед» наверняка будет частенько сюда прилетать, и они смогут видеться, и она непременно им расскажет — как хорошо ей живется на новом месте, какие хорошие тут люди, как она здесь нужна… Да. Здесь она нужна. Она решительно взяла комм и набрала: «Пожалуйста, собери мои вещи в чемодан и принеси к проходной зоопарка в 10.30». Полтора часа ей вполне хватит, чтобы умыться, где-нибудь по дороге позавтракать и добраться до места. Умыться и одеться она успела, а вот выйти из номера — нет. В дверях столкнулась с Дэнькой и чуть не вышибла у него из рук поднос. Он поймал. И поднос, и ее. Замер на полсекунды, словно уйдя в перезагрузку… да нет, показалось. — Позавтракаем вместе, а потом я тебя провожу, — сказал он ровно и доброжелательно. Как всегда. Где-то внутри стало больно и обидно. Не то чтобы она ждала, что Дэн начнет ее отговаривать. Да и бесполезно это было бы. Она все для себя решила еще вчера — а того, что могло бы ее решение изменить, так и не случилось. И не случится, потому что так не бывает. — Не стоит. Я позавтракаю в городе, и провожать меня не нужно. Здесь совершенно безопасно. — Хорошо, позавтракаем в городе, — кивнул Дэн и поставил накрытый серебряной крышкой поднос на тумбочку у двери. Полина почти уже открыла рот, чтобы сказать: я пойду одна. И закрыла. Собственно, а почему бы нет? Она же не сбегает! И вообще не делает ничего плохого или неожиданного. Ну и пусть Дэн ее проводит. Убедится, что она дошла до зоопарка в целости и сохранности. Передаст с рук на руки Лансу. Раз Дэньке так будет спокойнее, пусть. На первый этаж они спускались молча. И так же молча — и не сговариваясь — зашли все в тот же кафе-бар при гостинице. «У Остапа», а для нее — «Два остолопа» и никак иначе. Волшебный был вечер. — Отличный был вечер, — словно прочитав ее мысли, сказал Дэнька, когда они приземлились за столик у окошка. — Ага, — мягко улыбнулась ему Полина и опустила глаза в меню. Ничего интересного там не было. Но смотреть Дэньке в глаза было сложно. Не потому что стыдно — а потому что безумно хотелось спросить… просто спросить. Из чисто научного интереса. Ведь если она спросит, ничего же не случится, правда? Дэн поймет, что ей просто нужно знать. Он сам такой, ему тоже нужно знать и понимать. Вот Теда, к примеру. И котиков. И Теда применительно к котикам… Мысль «почему Теда, а не меня?» Полли задвинула в самый дальний угол как лишнюю и глупую. И почти уже готова была спросить, как Дэн ее опередил: — Для тебя очень важна именно эта работа? Она на полсекунды замялась, не потому что не знала что ответить. Нет, знала. Просто вопрос был категорически не тот. Не о том. Не тогда… но… на самом деле — нужный вопрос. Потому что на него она может ответить правду. Со стопроцентной искренностью. И не ответить на тот вопрос, который Дэн не задал. И, возможно, не задаст. Хорошо, что не задаст. — Очень важна. Ты же сам знаешь, я именно о такой и мечтала. Еще до того как пошла работать в институт микробиологии. Наверное, с самого детства. Это то, ради чего стоит жить, понимаешь, Дэнь? Я нужна тут! — Нам ты тоже нужна. Ты наш друг. Друг. Да. В этом-то все и дело — что она просто друг. — Это совсем другое. Дружба это еще не все, Дэнь. У Теда есть его полеты, у тебя — трассы, у Вениамина Игнатьевича его симпозиумы и консультации, у Михалыча любимый реактор… А у меня — только мечта. И теперь моя мечта воплощается. Именно так, как я хотела. Это мой шанс на совершенно новую жизнь! Если я откажусь сейчас, вдруг больше никогда не получится? — У тебя получится. Все, что ты хочешь, — уверенно сказал Дэн. — Если ты хочешь именно этого. — Да. Именно этого. Ты можешь за меня порадоваться, — так же серьезно кивнула Полина и приготовилась к целому допросу. Но допроса не случилось. Видимо, Дэн услышал все, что хотел. — Я за тебя очень рад, — сказал он и коротко улыбнулся. Полине показалось, что одними только губами, впрочем, могло и показаться. Тем более что к ним подошла официантка принять заказ, и Дэн отвлекся на нее. Свой омлет с сыром Полина съела в молчании и стараясь не смотреть на Дэна. Слишком свежи были воспоминания, и теперь даже просто смотреть на его губы было совершенно невозможно. Слишком много ассоциаций. Слишком хочется повторить. Слишком… а, в конце концов, почему бы и не спросить? — Дэнь… вчера… для тебя что-то изменилось? — Когда именно вчера что-то должно было измениться? — привычно-ровно уточнил он. — Ну, после того как мы… втроем… — Полина зло выдохнула и таки подняла взгляд. — Мы занимались любовью. Для тебя что-то изменилось? В… в нас. Секунды две Дэн очень внимательно смотрел на нее, словно ждал пояснений. А потом, не дождавшись, ответил твердое и безусловное: — Нет. — Помолчал еще пару секунд и заинтересованно спросил: — А должно было? — Да нет, не должно, — подавляя разочарование, покачала головой Полина. В самом деле, на что она надеялась-то? На пылкие признания и просьбы не уходить и не оставлять его с разбитым сердцем? Так про разбитое сердце и одиноких-брошенных-несчастных они вчера шутили. Играли они так. А если верить всей ерунде, которую они несут… Глупости какие! Дэнькино сердце в целости и сохранности, вон, наверху дрыхнет сном младенца. Те-е-едди. Да, она завидует. Ну и что? Это нормально — хотеть себе счастья. Тоже. Из кафе «У Остапа» они вышли тоже молча. Но не как хозяйка и телохранитель, у Дэньки хватило совести хотя бы киборга не изображать. Тем более в этой рубашке… Правда, рыжую роскошь он снова стянул в хвостик, зато сережку оставил. Красивая сережка… — Тебе идет, Дэнь. Носи ее, — улыбнулась Полина и дотронулась до его уха. Дэнька на мгновение замер, вспыхнул радостью, и Полине показалось — сейчас он качнется к ней, обнимет… Показалось. Ничего он не вспыхнул. Только еле заметно дернул углом рта: вроде бы улыбнулся, а вроде бы и нет. — Хорошо. Буду носить. И замолчал. Ненадолго, всего на десяток шагов. А потом тихо спросил: — Можно?.. — и взял ее за руку. Она чуть не заплакала, но улыбнулась через силу и кивнула. Сама сжала его ладонь — стальную, прохладную, надежную ладонь своего лучшего друга. Просто друга. Потому что ничего же не изменилось, и не должно было. Она просто идет в новую жизнь за руку со своим другом, и все хорошо. — Тебе грустно? Почему? — так же тихо спросил он, не замедляя шага: и так не быстрого, до зоопарка совсем недалеко даже пешком. — Перемены — это всегда немного грустно, — пожала плечами она. — Я привыкла к вам. — Тебе не обязательно что-то менять прямо сейчас. Ты могла бы… — начал Дэн неуверенно и замолк, словно каждое слово это шаг над пропастью, и стоит прозвучать лишь одному неверному, и все. Все закончится. Полина прикусила губу, чтобы тоже не вякнуть лишнего, не спугнуть крохотный, почти нереальный шанс: может быть, он попросит? Если попросит — она останется. Если только скажет: не уходи, Полли, ты нужна мне, нужна нам… Ну же, скажи это, пожалуйста, Дэнька!.. Он сказал, но совсем не то. И не о том. — Я не знаю, что мне сделать, чтобы ты захотела остаться. Вчера… тебе понравилось… — очень осторожно, едва касаясь хлипких дощечек моста, — но что-то было не так. Что? Не так? Ох, Дэнька… Все было так. Самая изумительная ночь в ее жизни. Возможно, во всей, сколько бы той жизни ни было отмерено. — Вы были великолепны. Оба. Лучше и быть не может, — ответила она совершенно правдиво. Что там показывают Дэнькины сенсоры, процентов этак сто? Или сто один? Да хоть сто десять: лучше воплотившейся мечты не бывает ничего. И хуже — тоже, потому что теперь она точно знает, как оно могло бы быть. Если бы. — Ты не хочешь говорить. Я не понимаю, почему. Да, не хочет, детектор как всегда прав. А она хочет сказать совсем о другом. Или о том же самом, как посмотреть. — У меня есть мечта, Дэнь. Вот ты ради своей мечты что бы сделал? — Все, — уверенно сказал Дэн и добавил очень тихо: — Я все сделал. О да. Чтобы получить Теда, он сделал все. И получил. И она получит. — Вот. Ты меня понимаешь. Я тоже… я хочу свою мечту. — Я понимаю. Про мечту, — сказал Дэн и замолчал. Она тоже замолчала. Ужасно глупо — мечтать о том, что не можешь получить вот никак. Вроде бы близко, вроде бы легко, но — никак. Вот как сказать Дэну: тебе очень просто сделать так, чтобы я захотела остаться. Всего-то и надо что любить меня. Так, как ты любишь Теда. Не вместо, нет. Вместе. Полюби меня. Вы, оба, просто попросите, да хоть соврите мне, в конце-то концов, я же поверю, я так хочу поверить!.. Ужасно глупо. Мечтать о лжи — от друзей. От самых честных, преданных и верных друзей. Которые готовы с ней… да на все готовы, чтобы ей было хорошо. Кроме того, что ей по-настоящему нужно, потому что это просто невозможно дать вот так, по просьбе, а можно ­— только как-то само собой, потому что никак иначе… Так, как ты сияешь при виде Теда. Как Тед сияет при виде тебя. Со мной все совсем, совсем иначе. Вы оба очень стараетесь, и… все очень здорово, но совсем не так. Ужасно, просто страшно глупо все получается. Но это пройдет. Обязательно пройдет. Вот улетит «Космический мозгоед» без своей бесполезной медсестры, ни разу даже перевязку никому толком не сделавшей, и пройдет. Все. До зоопарка дошли слишком быстро. И встали. Просто встали, ни слова не говоря, напротив проходной. Только через несколько секунд Полина сообразила, почему не может идти дальше — потому что держит Дэньку за руку. Крепко и привычно, за самую надежную в мире руку. И совсем-совсем не хочет отпускать. — Мне пора… — сказала она, так и не разжав пальцы. — Ланс будет через две с половиной минуты, — ровно сказал Дэн, и — нет, ей просто показалось, что он выпрашивает эти две с половиной минуты рядом с ней. Держа ее за руку. Это же глупо, выпрашивать минуты, когда она готова отдать часы… да какие часы, годы. Вечность. — Будет, — сказала Полина, просто чтобы хоть что-то сказать. А Дэн протянул вторую руку и дотронулся до Полининой щеки. Едва заметно дрогнул уголками губ, словно попытался улыбнуться. Не слишком удачно. И спросил: — Наверное, что-то все же изменилось?.. Можно мне поцеловать тебя? В груди что-то защемило, в глазах защипало. И чтобы не расплакаться, Полина сама поднялась на цыпочки, закрыла глаза и его поцеловала. В губы. Нежные, твердые, пахнущие сладким кофе и сгущенкой губы. — Дэнька… — выдохнула она, когда горький-горький поцелуй закончился. — Спасибо, — одновременно с ней выдохнул Дэн. — Я буду помнить. Всегда. — За такое не благодарят, Дэнь. Это… — Не за такое. За то, что ты меня научила… помнишь, да? Ты расчесывала меня… — У тебя шикарная грива, просто грех такую… — Ты первая до меня дотронулась так. Чтобы дать удовольствие, а не боль. Я… спасибо тебе. Без тебя не было бы… Ты будешь счастлива со своей мечтой? — Буду. Обязательно буду, Дэнь. Ты тоже. Будь. Вы оба, ага? Обещай мне. — Обещаю. Полли… — Он улыбнулся такой открытой, такой доверчивой и светлой улыбкой, что щемящее в груди нечто чуть не вырвалось наружу, чуть не заставило ее забыть обо всем на свете, кроме него, этого рыжего мальчишки, одновременно взрослого и ребенка, друга и любимого, ее Дэньки… — Полина, — разорвал наваждение голос Ланса. — Мы остаемся? — Ланс… ты вовремя. Она отстранилась от Дэна — и Дэн ее отпустил. И она так и не сказала: не надо, не отпускай. Попроси меня остаться. Пообещай мне… что-нибудь. Что угодно. Я поверю. Я сама буду просить тебя: соври мне, скажи… скажи… — Я вызову флайер? — Ланс не скрывал радости, и в другой ситуации Полина была бы счастлива: он наконец-то проявляет нормальные человеческие реакции. — До отлета еще два часа, мы успеваем. Но не сейчас. Потому что Ланс радовался — а Дэн был спокоен. Идеально. Как положено киборгу и хорошему другу. Нет, он даже слегка улыбался. Он желал ей счастья. Одной. Без него. Что ж. Счастья так счастья. — Если ты хочешь, Ланс, ты можешь вернуться на «КМ». Я иду в отдел кадров. Ланс погас. Подхватил чемодан и отчитался: — Я готов. Идем в отдел кадров. — Увидимся, Дэнь. Я напишу, как устроюсь. — Напиши. Я буду ждать. Он не сделал ни шагу, ни движения — к ней. Она тоже. В конце концов, хорошие девочки не навязываются. Не просят чужой любви. И не плачут, когда их мечта вот-вот осуществится. Еще шаг, еще два шага… вот уже проходная, и она прикладывает паспортную карточку. Сердце выпрыгивает из груди в отчаянной надежде: ну же, заглючь! Не пропусти! Дай мне повод остаться! Маленький, крохотный повод, пожа… — …луйста, проходите, мисс Родионова. Директор ожидает вас в сто шестнадцатом кабинете. Первый корпус, направо от входа, — прозвучал радушно-механический голос. Поздно. Все, поздно! Уже не передумать. И не надо оборачиваться. Дэн уже ушел. Проводил тебя, убедился, что все хорошо, и вернулся на корабль. У него отлет через два часа. Его Тед ждет. Его, а не тебя! А тебя, мисс Родионова, ждет директор твоей новой прекрасной работы. Не оборачивайся. Просто иди и не оборачивайся… — Полина. Полина! — от растерянного голоса Ланса она вздрогнула. Обернулась. И никакого Дэна, конечно же, не увидела. Только круглые глаза Ланса, уроненный на дорожку чемодан и закрытую дверь проходной. — Что, Ланс? — Дэн сорвался.