Странники Одиннадцати Пространств: Нет худа без добра

Товарищ Ленин, работа адовая будет сделана и делается уже. Владимир Маяковский «Разговор с товарищем Лениным» Торговля – это школа обмана. Люк де Клапье Вовернарг

Впервые за долгое время мятежники просыпаются по-настоящему отдохнувшими. Их сон и другие состояния отдыхающего сознания были крепки и безмятежны в просторном доме эволов на Коряжке. Никаких погонь, сражений, борьбы за выживание: кругом – спокойный Самобыт, трогательный, полный жизни и гармоничный. К тому же, всем тепло на душе от вчерашнего праздника. Впрочем, кое-кто ощущает некоторую недосказанность. Леод проснулся немного раньше остальных. Он хочет поделиться с тем, кого считает своим лучшим другом, ещё одним маленьким секретом. Ягулярр дожидается, пока проснётся Витс, и направляется к нему в комнату. – Витс, можно с тобой поговорить немножко? – мягко интересуется Леод, приоткрыв лапой дверь. – Заходи, конечно, – отвечает Витс. Ягулярр неслышно заходит в комнату и закрывает за собой дверь. – Есть у меня ещё один секретик… – шепчет Леод, глядя куда-то в сторону. – В общем… это… уф, нелегко в этом сознаться… – Не думаю, что твой секретик страшнее моих, – пытается подбодрить Леода Витс, хотя получается это у него как-то неловко. Ягулярр усмехается в вибриссы и, наконец, признаётся: – У меня никогда не было джарса. Я врал, когда говорил, что старый джарс отпустит меня ради борьбы с Двумперией. Меня никуда не принимали… чтобы вступить в любой джарс, у нас нужно драться. Испытание боем… я боялся… ты же знаешь, что я боюсь боли… и я… всё это время я был одиночкой. В ягуляррском обществе быть одиночкой – это позор. Вот я по привычке и… солгал вам всем. Чтобы… чтобы вы не сочли меня неудачником. Леод обращает на Витса взгляд не то беспомощного котёнка, не то нашкодившей собаки. Витс же только добродушно посмеивается и отвечает: – Леод, я тебя не осуждаю. И я уверен, тебя не осудит никто, если ты признаешься всем. А тебе на душе станет легче. – Думаешь, мне стоит всем это рассказать? – Знаешь, я в последнее время понял, что даже самые страшные тайны рано или поздно вскрываются. И чтобы это произошло не в самое неподходящее время, лучше раскрываться самому. К тому же, Леод… я могу быть с тобой откровенным? – Конечно, конечно. – Поскольку мы все – не ягулярры, для нас не так важно, есть у тебя джарс или нет. Мы ведь не до конца понимаем всю глубину и важность этого понятия. Это неизбежно. Это как… ну, например, я бы сказал тебе, что у меня есть всего одна сепулька, а нужно, чтобы их было обязательно две. А ты не знаешь, что такое «сепулька», и почему их непременно должно быть две. Поэтому для тебя это не очень-то и важно. Витс вдруг заикается: – Н-надеюсь, я т-теб-бя н-не об-бидел т-такой ан-налогией? Леод улыбается: – Вовсе нет! Я тебя понял – так и быть, расскажу всем, попробую снять этот камень с души. А насчёт сепулек… тебе кажется, что ты выдумал это слово, но на самом деле такая штука действительно существует. – Правда? – Да. Я тебе расскажу. Сепульки – это… Тут с кухни раздаётся голос Найи: – Витс, Леод, ну где вы там? Завтрак уже давно готов! – Потом расскажу, – подмигнув, говорит Леод, и они с Витсом отправляются на кухню. Кухонный стол ломится от всевозможных яств, как будто это и не завтрак, а целый званый обед. Заметив на лице Витса признаки культурного шока, Ксандер сообщает: – Привыкай. На обед будет больше. Я уж молчу про ужин. – Ксань, ты так говоришь, как будто я что-то плохое делаю, – упрекает мужа Найя. – Ну, откармливать всех как на убой – так себе затея… – Ага! А я вам всем говорила! – взвизгивает Эффелина. – Бежим, пока не поздно! Эти проглотоны хотят нас сожрать! Все хищники такие, им нельзя доверять! Все, кто ест мясо, жестокие монстры и убийцы. Витс и Юрксла многозначительно переглядываются и хихикают, вспомнив, как первый угощал второго стейком из собственной плоти. – Проклятые хищники! Как можно есть животных! – продолжает кипеть Эффелина. – Они же такие же, как мы, тоже чувствуют боль! – Биологические ткани, выращенные в биореакторе, не чувствуют ничего, – уверяет Эффелину Ксандер. – Ради этих тканей не нужно никого убивать. – Ксань, забей, было уже это всё, – тихо говорит Найя. – Ты ещё камень попытайся в чём-то убедить. – Ну, я, это… по просветительской привычке. – Есть мясо – это как есть самих себя! – выпаливает Эффелина. Витс и Юрксла снова хихикают, на этот раз громче. – Душегубы! И вы считаете себя высокоморальными, цивилизованными существами! По-настоящему цивилизованные существа отказались от мяса. У любого живого существа есть душа. Ради мяса вы уничтожаете душу! Артротопок встаёт поперёк горла у Айзела. – Кхм! Стоит определиться с, гм, понятием «души»… – по своей же просветительской привычке начинает фоксиллинда, прочистив горло, но его перебивает Тикки: – Забей, говорят тебе. Я однажды этой дуре сказала, что растения, которые она ест, живые, в отличие от мяса – так получила отповедь на два дечаса такую, что у меня потом весь день жаберные крышки болели. Вступать с Эффелиной в философские дебаты – всё равно, что с кипящим чайником разговаривать. Она считает, что раз сама вегетарианка, значит, все кругом должны жрать траву. Все же дураки кругом, а она одна умная в сверкающем скафандре. – Все должны отказаться… – пытается продолжить Эффелина, но её прерывает совершенно неожиданным образом Леод: – Эффелина, а вот что ты будешь делать, если у тебя посреди поля засорился жиклёр? Не выдержав этого удара абсурдом, столь звонкого в воцарившейся гробовой тишине, элегантина выдаёт единственную известную ей защитную реакцию: – Ой, всё! После этого, тихо бубня себе под нос и по-прежнему считая всех кругом дураками, она вновь утыкается носом в свою тарелку, полную «здоровой», по её мнению, пищи – крайне малопитательной травы. – Леод, это гениально, – восторгается Тикки. – Я бы никогда не додумалась. Теперь тоже так делать буду, когда она опять занудит. – Всего лишь дипломатическая практика, – усмехается ягулярр и меняет тон: – Друзья, пользуясь случаем, хотелось бы вам кое-в чём признаться. Не знаю, поймёте ли вы меня… – Ты гомик? – тут же находится Семиларен. Ягулярр просверливает блента критическим взглядом, выдерживает небольшую паузу и отвечает: – Нет, сладенький, извини. Друзья, я вам… немножечко врал. У меня никогда не было джарса… до вашей команды. Ну, если вы, конечно… ладно, я не о том. Это… поскольку за место в джарсе у нас принято сражаться, я… я так и не смог найти себе компанию. Я ведь боюсь боли и не умею драться. А врал я вам по привычке, потому что боялся, что вы меня посчитаете неудачником. Простите, друзья… Дурная мысль проскакивает через мозг Леода: а что, если Витс был с ним неискренен и сказал, что никто не осудит ягулярра, лишь для того, чтобы вместе со всеми посмеяться над ним?.. Но никто не смеётся над Леодом, не показывает на него пальцем (или чем-нибудь ещё), не издевается над ним. – Ну, всякое бывает, ничего страшного, – выражает общее отношение к беде ягулярра Силмак. – Мы – твой джарс, – произносит особенно важные для Леода слова Стив. – Те джарсы, которые тебя не принимали, могут взяться за руки и пойти ко всем подкрадам! – Спасибо, – растроганно отвечает ягулярр. И даже Семиларен не цепляется к Леоду. Наоборот, он вдруг проникается к ягулярру… сочувствием: – Леод, слушай, я и не знал, что у тебя так всё непросто… да и вообще, я тут подумал… может, хватит нам с тобой враждовать, а? Это же нас проклятые имперцы друг против друга настроили. Это так унизительно! Прости меня, короче, за все эти подколы. Я ж так, по глупости, не со зла… – Семиларен, честно говоря, я сам хотел предложить мир. Действительно, унизительно враждовать по указке двумперцев. Ты меня тоже прости за всякие гадости, что я тебе говорил. Давай не будем больше ссориться. – Пожмём руки? – В моём случае – лапы, ну да неважно! Встав из-за стола, блент и ягулярр обмениваются совершенно искренним рукопожатием. Ну, или лапопожатием. – Ура! Победила дружба! – радуется Карл. – Семиларен, я к тебе больше не цепляюсь. – Приятно это слышать! Даже сквозь шлёмлак. Леод тут же протягивает Семиларену стаканчик: – Раз уж мы теперь друзья, поделишься? – Не вопрос! Блент выжимает из ушей в стаканчик шлёмлак и вновь обращается к Леоду: – Слышь, а я ведь тебя драться могу научить! Хочешь? – Не уверен, что мне это нужно… я против любого насилия, знаешь. – Ты не переживай, убивать я тебя учить не буду. Так, просто защищаться научу. Иметь такие зубищи и никогда их не использовать – по-моему, не очень-то умно! – А мне кажется, в этом и состоит истинная цивилизованность – иметь от природы оружие и не пользоваться им, – вступает Млем. – Леод, ты подумай на досуге. У тебя ведь есть, кого защищать, – не обратив на слова центора особого внимания, продолжает Семиларен. – Ну, ладно, подумаю как-нибудь, – неопределённо отзывается ягулярр. – Это всё, конечно, ужасно трогательно, но нам бы над кораблём сейчас подумать, вот это важнее, – переходит на сугубо практическую стезю Герн. И оказывается прав. Строительство любого звездолёта начинается с мысли. В данном случае нужная мысль должна одновременно учесть ошибки и недочёты прошлого опыта, умело распорядиться доступными материалами и технологиями, а главное – как можно дальше заглянуть в будущее, просчитать множество вероятностей и возможностей. К счастью, команде, в которой содержатся особенно сильные и тренированные мозги, не требуется излишне много времени и сил, чтобы произвести именно такую звездолётостроительную мысль. Итак, новый корабль должен состоять из модифицированного по подсказкам Звёздного Баригальди гиперполимера и неизменного саморга. У него должна быть продвинутая система управления вместе с парой-тройкой запасных, хитроумная система маскировки, особо чувствительный радар, высокоманевренные двигатели и… привычный мятежникам интерьер. Это не простая прихоть: мощнейшие умы команды учитывают, что в знакомом окружении все смогут быстрее сориентироваться в случае чего. Теперь, когда план разработан, дело за поиском, добычей и обработкой всех необходимых материалов. – Похоже, минералы для гиперполимера и саморга, а ещё породы-затравки для копипринтера надо будет добывать под поверхностью Лазуритового Валуна, – сообщает Ксандер. – Минералы для систем управления, двигателей и синтеза антивещества содержатся в рудах Жаропыха. Белки и другие органические вещества легче всего найти здесь, на Коряжке, на Самобыте и Холмолесье. Органику соберут местные жители. Но наш единственный и неповторимый необитаемый астероид придётся основательно перелопатить, лучше всего будет строить сам корабль именно там. Причём, увы, старинными методами. У нас нет ни времени, ни возможности устанавливать высокотехнологичные системы добычи и переработки минералов. Придётся буквально руками их собирать и загонять в наши небольшие химреакторы и копипринтеры. И придётся нам, получается, повременить с заселением Лазуритового Валуна устойчивой жизнью. Найевские бактерии не в счёт. – Козявка ты, Ксаня, – тут же реагирует Найя. – Сама козявка. Дальнейшего развития этот высокоинтеллектуальный диалог не получает, и Ксандер продолжает: – Я предлагаю разбить на Лазуритовом Валуне лагерь и работать посменно. Пока одна смена добывает руду, другая её обрабатывает и собирает корабль. – А ещё одной смене надо бы доразобрать паукрабьих роботов, – подталкивая локтем Бастера, добавляет Джекс. – Да, кстати, чуть не забыл об этом. Само собой, это тоже очень важно. Киберпанки, вы принимайтесь за ходострелов. Остальные, смотрите сюда. Мы напечатали план, где указано, сколько чего и в каком виде нужно. Инструменты – вот. Мы с Найей пока проинструктируем гуманидов, леших, гномозябров, чумазиков и слизевиков. Они займутся органикой. Для начала вся многочисленная команда – и бывший экипаж «Хитрюги», и хозяева Самобыта, и местные жители – устраивает на Лазуритовом Валуне цветастый лагерь из палаток самых разных форм и размеров. Всем кажется, что это происходит очень быстро, но на самом деле время уже подходит к обеду. Еле-еле управившись с пиршеством, который снова заботливо сооружает для всех Найя, команда, наконец, принимается за основную работу. Пока киберпанки колдуют над ходострелами, а Ксандер и Найя снаряжают местных добытчиков органики, половина остальной команды, вооружившись кирками, лопатами и вёдрами, отправляется на Лазуритовый Валун. – Непривычно, конечно, работать такими древними способами – но ведь цивилизованное существо тем и отличается, что может переключаться с универсального инструмента на простую лопату, – комментирует Млем, когда по поверхности Лазуритового Валуна ударяет первая кирка. – Меньше слов, больше дела! – восклицает Райтлет, автор первого удара. Другая же половина подготавливает нужное оборудование для обработки материалов и собственно сборки космического корабля. И цикл запускается. Чем больше мятежники и их помощники втягиваются в работу, тем меньше думают о чём-либо другом. Никто не считает ни деминуты, ни дечасы, ни местные дни... так все вдохновлены и захвачены общей целью. Ведь именно этот корабль должен будет творить историю в галактическом масштабе! Лишь усталость, которая накапливается за смену-другую, выдаёт, что звездолёт строят в большинстве своём органические существа, а не патологически трудолюбивые роботы… впрочем, и она не всех заставляет останавливаться и отдыхать, даже тогда, когда это уже крайне необходимо. – Джекс, ты уже четвёртые сутки торчишь у каркаса корабля без сна и без маковой росинки во рту! – обращается к киборгу, который вместе с Бастером уже успел разобраться с паукрабьими роботами, Карл. – И что?! – вытаращив и органический, и цифровой глаз, отзывается Джекс. – Я должен работать! Я всё могу! Со мной всё в порядке!!! В голосе Джекса чувствуется нездоровая отрывистость. Органический глаз дёргается. Дрожь пробегает и почти по всем мышцам. Наконец, хорошо видные телепатам нервные импульсы, типичные для голодных спазмов, не оставляют никаких сомнений в том, что Джекс уже близок к истощению – но, как всегда, старается это скрыть. – Джекс, тебе нужно отдохнуть, хотя бы немного, – пытается уговорить киборга Млем. – Ничего страшного не случится, если ты чуть-чуть расслабишься. Четыре дня непрерывной работы – это уже слишком! – Идите к чёрту оба, достали!!! – рявкает Джекс и едва не падает, утеряв на несколько мгновений чувство равновесия. – Что вы понимаете! Я обязан! Я должен!.. Новый голодный спазм со страшной силой сдавливает Джексу желудок. Даже фирменная горькая улыбка киборга не утаивает всей боли, что он ощущает. – Ой вей, Джекс! – восклицает Карл. – Ты хочешь опять лечиться от истощения, как тогда? Опять себя до потери сознания довести хочешь? – Пожалуйста, не убивайся так! Если тебе себя не жалко, то хотя бы нас пожалей! – продолжает взывать к разуму Джекса Млем. – Отдохни и поешь чего-нибудь! – Да чёрт вас дери, что вы пристали?! – взвывает киборг, снова еле удерживая равновесие. – Включили, блин, режим бабушек! Вдруг Джекс заметно поникает. Вздрогнув и резко подняв голову несколько мгновений спустя, он скрежечет: – Зараза, придётся пойти к себе в палатку… мои компьютеры… разряжаются… чё-ё-ёрт! Карл и Млем подхватывают слабеющего Джекса, но тот отталкивает их и шипит: – Отцепитесь! Я сам! Полупротоплазмик-получеловек и центор тяжело вздыхают вслед удаляющемуся нетвёрдой походкой другу. Вдруг в поле зрения одного из пяти глаз Млема попадает Веншамея, которая тоже отправляется к себе в палатку отдыхать. Но особое внимание на это обращает не центор, а Карл: – Веншамея! Можно тебя попросить по-дружески? – Да, конечно, – откликается теэклавеллянка. – Джекс опять себя решил до истощения довести, ему срочно надо чего-нибудь поесть и отдохнуть. Нас с Млемом он посылает куда подальше. Может, ты его уговоришь, а? Попроси у Найи буквально пол-чашки супа и одну котлетку и сходи к Джексу, пожалуйста. – Хорошо, – пожав плечами, отвечает Веншамея и уходит к хозяйке Самобыта. Млем вдруг обводит Карла странным взглядом всех пяти глаз и передаёт ему мысль: – Карл, ты хорошо подумал? – Думал недолго, а что? – В нашем любовном треугольнике вот-вот образуется четвёртый угол… Карл прыскает со смеху и отвечает Млему уже вслух: – Джекс? С Веншамеей? Да не смеши мои тапочки! Ты же само знаешь, на чём их отношения запнутся! – А если он захочет измениться? – Да что ему такого Веншамея предложит, ради чего он на это пойдёт? – А я бы посмотрело. – Спорим на кукареку? – Спорим. От Найи Веншамея возвращается, разумеется, далеко не с половиной чашки супа и не одной котлеткой в руках. Несёт бывшая королева Теэклавеллы целый поднос с внушительной кастрюлькой и объёмистой тарелкой, на которой никак не меньше трёх здоровенных котлет. – Джекс! Можно к тебе? – интересуется Веншамея у входа в палатку. Киборг ограничивается каким-то невнятным бормотанием, в котором, тем не менее, теэклавеллянка различает доброжелательную интонацию. – Я тут тебе поесть принесла, – заботливо произносит Веншамея, зайдя в палатку и поставив поднос на небольшой столик. Джекс, подключённый через левое предплечье к зарядному устройству, недоверчиво уставляется на Веншамею и поднос. – Карл и Млем тебя послали? – фыркает киборг. – Не послали, а направили, – находится Веншамея. Неожиданно остроумный ответ вызывает у Джекса приступ дикого хохота. Впрочем, истощённый организм не даёт киборгу получить много удовольствия от смеха – очередной спазм заставляет Джекса стиснуть зубы в своей знаменитой болезненной улыбке. – Даже не пытайся меня уговорить… – шипит Джекс. – Проклятье… сколько можно заряжаться? Вот сейчас… сейчас дозаряжусь… и пойду… я должен… – Ты так беспощаден к себе, – с нескрываемым восхищением произносит Веншамея. – А чего себя жалеть? Жалость унижает, отбрасывает назад и не даёт двигаться вперёд. – Но ты чувствуешь столько боли… мне кажется, иногда всё-таки стоит проявлять сострадание к самому себе. Как-то выплёскивать все эти тяжёлые эмоции, знаешь. Ничего постыдного в этом нет. – Сострадание к себе… ха! Когда орхги выжигали мне глаз, рубили руки и выдирали из меня внутренности, я держался… даже не пикнул… я не дал этим мерзавцам получить удовольствие от моих страданий! Если я не жалел себя тогда, с чего бы мне делать это сейчас?! – Суровая у тебя философия… Веншамея вдруг чувствует что-то невозможно притягательное в этой суровой философии киборга. Эта сила духа и абсолютная безжалостность к самому себе завораживают теэклавеллянку и вызывают у неё трепет. А когда она украдкой вглядывается в лицо Джекса – вечно целеустремлённое, неизменно исполненное беспощадности к себе, но, в то же время, так до конца и не скрывающее невообразимую боль из прошлого – её словно обжигает глацианский мороз… – Ты… такой сильный, – только и удаётся выдавить околдованной этим холодным очарованием Веншамее. – Иронично, но киборги – самые слабые существа, – снова надев горькую улыбку, реагирует Джекс. – Повреди одну часть органическому существу – и её функции возьмёт на себя другая. Повреди одну часть роботу – и он продолжит работать, не обращая внимания на утрату какой-то функции. Но киборг… он уязвим со всех сторон! Повреди одно – другое не придёт ему на замену, и функция исчезнет бесследно! Ты же сама видишь, в чём моя слабость! Если бы мне не нужно было заряжаться, я был бы всё ещё там, у корабля, и работал бы! Ну же, мерзячий зарядник, что ж ты так долго… – По этой же логике, если ты загубишь своё органическое тело, металлические части тебя не спасут, – соображает Веншамея. Жгучий мороз снова пробирает теэклавеллянку, когда фордокс-приманец обращает на неё яростный взгляд органического глаза. Впрочем, выражение лица киборга быстро сменяется на добродушное, хотя и по-прежнему жестковатое. – Ладно. Уломала, – скрипит Джекс. – Что за суп? Сканировать сил нет. – Борщ по-северандски. – Блестяще. А котлеты из чего? – Ну, Найя обтекаемо сказала, чтобы я молчала при нашей вегетарианке… Новый припадок смеха сотрясает Джекса: – Ай, какая умница! Да уж, мясо элегантины – это прямо самое то, ужасно питательное. Спасибо. Чуть-чуть подзаправлюсь – и хватит, снова за работу… – Но ты не спал… – начинает Веншамея, но Джекс перебивает её: – Вот уж без сна я обходиться умею! На паукрабьей фабрике особенно не поспишь, когда тебя бьют током каждые двадцать деминут… ничего со мной не случится, я продержусь! При этих словах Веншамея начинает опасаться, что и от еды Джекс снова начнёт отказываться. Но, пока она опасается, киборг успевает присосаться к кастрюльке с борщом, а вскоре добирается и до элегантинских котлет и, в итоге, не оставляет от них ни кусочка. – Всё, хватит, – твёрдым и гораздо более звонким, чем ещё несколько деминут назад, объявляет Джекс и смотрит на индикатор уровня заряда на руке. – Да чёрт!!! Ну и ладно, пусть всего восемьдесят, я пошёл! Надо работать! – А может, не надо? – не слишком-то уверенно пробует возразить Веншамея. – Надо! – А может, всё-таки не надо? – Ты меня не остановишь!!! Джекс собирается отключиться от зарядного устройства, но непреодолимый даже для него приступ сонливости вдруг подкашивает ему ноги и опускает веко у органического глаза. Тихо, но отчаянно чертыхаясь, киборг пытается сопротивляться, но вскоре падает прямо на пол и мгновенно погружается в сон. Веншамея ловит себя на мысли, что смотрит на спящего Джекса с таким умилением, что вот-вот из её глаз покатятся растроганные слёзы. Взяв себя в руки, теэклавеллянка решает тихонько всё убрать и не тревожить сон киборга. – Аллилуйя! – встречает вышедшую из палатки Веншамею возглас Карла. – Спасибо тебе огромное! – Как ты это сделала? – интересуется Млем. – Ну, я… – смущается Веншамея. – Я не знаю… как-то само собой получилось… он сам… С совершенно растерянным видом Веншамея отдаляется от Карла и Млема. Они же обмениваются многозначительными взглядами и мыслями. – Готовься кукарекать, Карл, – думает Млем. – Само готовься, – мысленно же отвечает Карл. – То, что она в него влюбилась – это было предсказуемо. А влюбится ли он? Не уверен. – А ты посмотри, кто сейчас Джексу снится. – Ты мне тоже часто снишься, но это не значит, что я тебя люблю! – А ты загляни в мозг поглубже… видишь? Посмотри на активность лимбической системы… хвостатое ядро тоже возбуждено, значит… – Рано ещё делать выводы. Мысль Карла совершенно не разделяет Яарвокс, который оказывается поблизости. Лишь бросив взгляд на Веншамею, он тут же кое-какой вывод делает: – Ха! Вот свистушка! Как знал, что одного Накета на тебя не хватит! Веншамея подходит к Яарвоксу вплотную и выпаливает ему прямо в лицо: – Я понимаю, к чему ты клонишь. Так вот, запомни: у нас с тобой никогда ничего не будет! Никогда! Ничего! Ты меня хорошо понял? Яарвокс в ответ смеётся: – Ты же знаешь, что по законам романтической комедии… – Где ты здесь увидел романтическую комедию, где? – Где-где, на бороде! – Да не борода у тебя, а недоразумение! С этими словами Веншамея дёргает Яарвокса за бородку, рассчитывая снять издевательскую улыбку с его лица. Эффект оказывается прямо противоположным: седой контрабандист разражается ещё более раскатистым и громким хохотом. – Смех без причины – признак дурачины, – ворчит теэклавеллянка, отвернувшись и отойдя от Яарвокса. – Какая глубокая мудрость! – отзывается он с сарказмом. – Как бы в ней не утонуть! – Ты-то чего переживаешь? – огрызается Веншамея. – Говно не тонет. Грубость, которая должна была бы окончательно оскорбить Яарвокса, веселит его ещё больше и заставляет согнуться пополам от смеха. И это оказывается роковой ошибкой – случившийся рядом Герн не упускает случая шутливо пнуть напарника центральной ногой. – Нечего на баб заглядываться, – бросает Герн. – Дубина ты стоеросовая, – бубнит Яарвокс, поднявшись. – Ревнуешь, да? Забей – у Веншамеи теперь новый интерес… «Новый интерес» бывшей теэклавелльской королевы просыпается через семь дечасов полностью отдохнувшим и даже до конца зарядившимся. – Ну, Джекс, почаще теперь всё-таки есть и спать будешь? – весело обращается к киборгу Карл, когда тот возвращается к работе над кораблём. Джекс отвечает не сразу и несколько задумчиво: – Думаю, да. Может, я и переборщил. Здоровый сон всё-таки нужен иногда. Да и поесть было приятно, не скрою. – Веншамея тебя всё-таки уговорила, да? – вкрадчиво вступает Млем. – Ну… – не без смущения протягивает Джекс. – Она… она воззвала к моей логике. Она умнее, чем кажется, знаете. – А она тебе небезразлична, я смотрю. Впрочем, слова Млема пролетают мимо киборга: тот уже погрузился в сборку деталей корабля так, что его ничто не способно отвлечь. И в очередной раз – на многие и многие дечасы… – Джекс, дуй отдыхать, – напоминает увлечённому фордокс-приманцу Карл. – Ты уже две смены подряд отработал. Красноречивым ответом Карлу служит вытаращенный органический глаз, поднятая бровь и мысль с точными координатами места, куда, по мнению киборга, следует пойти полупротоплазмику-получеловеку. – И тебя туда же, – вздыхает Карл. – А вот Веншамея отдыхать идёт, – как будто ни к кому не обращаясь, тихо произносит Млем. Джекс вдруг отрывается от работы. Лицо его становится задумчивым и даже слегка растерянным. – Ну, допустим, – бормочет он и направляется в свою палатку – не обратив, впрочем, внимания на Веншамею, хотя он почти сталкивается с ней по дороге. Млем обращает на Карла уверенный в победе взор пяти глаз. Карл в ответ широко улыбается и мотает головой. Веншамея же, проводив взглядом Джекса, решает вновь к нему заглянуть. Хотя изначально собиралась она к Накету… – А, это ты, заходи, – неожиданно мягко произносит Джекс, как только улавливает чуткими слуховыми датчиками шаги приближающейся теэклавеллянки. – Как ты себя чувствуешь, Джекс? – участливо спрашивает Веншамея, зайдя внутрь. – Прекрасно. Долго расслабляться не буду – пять деминуточек, и снова за работу. – А я тебе бутерброд принесла и чай… Полный укора взгляд Джекса на этот раз не обдаёт Веншамею глацианским морозом – только лёгкой прохладцей. – Ещё одна бабуля, – посмеивается фордокс-приманец. – Спасибо, я не голодный. – Ну хоть чаю выпьешь? – Да не хочу я чаю, спасибо! Признавайся – опять Карл и Млем тебя обрабатывали? – Никто меня не обрабатывал! А вот Найя, оказывается, тебе вчера в суп снотворного подсыпала. Видишь, как о тебе все беспокоятся? – Пусть беспокоятся о себе. Я в полном порядке. – Джекс, почему ты такой… Веншамея долго подбирает слово, пока Джекс сверлит её вопросительным взглядом. – …жёсткий? Это из-за тримперского плена, да? – Нет. Я всегда таким был. Знаешь, в детстве я до дыр зачитывал книги и комиксы о бесстрашных героях, которые достигали своих целей, несмотря ни на что. Фильмами про таких героев тоже засматривался, не оторвать меня было. Человек-Глюон, капитан Невозможный, агент Граурс и ещё куча таких же храбрых и целеустремлённых персонажей – вот кем я всегда восхищался. Есть у меня и живой кумир… по крайней мере, надеюсь, что живой – капитан Мантецци. Тот самый бельтальянский пилот, который несколько лет назад бесследно исчез. Сколько за ним числится подвигов! Да что там – он был настоящим героем даже тогда, когда просто выполнял самые обычные рейсы без всяких нештатных ситуаций! Я так мечтал с ним познакомиться, но не сумел с ним встретиться. Каждый раз, когда мне нелегко, я вспоминаю о нём и стараюсь поступать так, как поступил бы он. Его земляк, капитан Фьюмичино, меня тоже восхищает, хотя о нём я пока знаю очень мало. А тримперский плен, между прочим, меня не сильно-то и изменил. Только дал понять, что я чертовски живучий. Вся эта боль лишь сделала меня сильнее, и окончательно убедила в том, что жалеть себя не надо. Всё, я пошёл. У самого выхода киборг внезапно останавливается. – Бутерброд, говоришь, с чаем? Веншамея кивает с неловкой улыбкой на лице. – А, давай. По дороге сжую. Спасибо. И Джекс, и Веншамея выходят из палатки с самым смущённым видом, как будто между ними уже было что-то большее, чем пара коротких диалогов. Тем не менее, в разные стороны они расходятся совершенно уверенно. Джекс, разумеется, очень скоро сталкивается с Карлом и Млемом. – Что-то ты задумчивый такой, – как бы невзначай бросает центор. – Чёрт его знает. Влюбляюсь, может? – сконфуженно и еле слышно бормочет киборг. – То есть, ты не отрицаешь… – Ну, как сказать… Вдруг Джекс вздрагивает и вновь обретает привычный, твёрдый и звонкий, голос: – А, ладно, пройдёт! За работу! Млем и Карл переглядываются озадаченно. Даже телепатия не помогает им понять, что же у их друга на уме. Веншамея, в свою очередь, буквально влетает в Накета. – О, а я тебя ищу! – радуется бедантиевец. – Чё-то мы с тобой работяги такие, ваще про всё на свете забыли. – Есть работяги посильнее нас, – бубнит Веншамея. – Вот Джекс… Тут она осекается и пытается замаскировать неловкий момент: – То есть, ну, да, мы с тобой как-то… давно мы что-то… – Вот и я о том же. Пошли ко мне! Чайку попьём, поиграем во что-нибудь интересное, а? – А во что? – оживляется Веншамея, отбросив все смущающие её мысли. – Ну ты, блин, вопросы задаёшь! В столбослов, конечно, во что же ещё! – хохочет Накет, показывая рукой совершенно недвусмысленный и очень пошлый жест. Веншамея следует за Накетом в его палатку, мило смеясь и предвкушая веселье. Но даже в самые жаркие моменты «игры в столбослов» она ловит себя на мысли, что ей всё больше и больше нравится упрямый фордокс-приманец с обжигающе холодным взглядом.... А что нравится всё больше и больше всей команде без исключения – так это то, что груда гиперполимера, саморга и других веществ с каждым днём становится всё ближе по форме и содержанию к прекрасному новому звездолёту. И, в конце концов, эту форму и содержание обретает. Кстати, материал, которому в кораблестроительном деле не нашлось применения, не пропадает зря: мятежники наконец-то обзаводятся новыми удобными горметами и электробластерами. С лёгкой руки, или, точнее, с лёгкого рукрыла Айзела, который больше всех заботился об усовершенствовании системы маскировки, мятежники решают назвать новый корабль «Тёмной Материей». Это название великолепно подходит чёрному, как космическая пустота, элегантному кораблю с тёмно-серебристым низом, затемнённым окном и двумя изогнутыми крыльями, в которых упрятаны небольшие по объёму, но очень мощные двигатели. Особенность этих двигателей заключается в том, что в космосе они автоматически выпускают специальные наночастицы, маскирующие аннигиляционный след корабля, который обычно представляет собой яркое пламя. Звездолёт успешно проходит испытание на невидимость: его не засекает ни один из радаров и просветов, доступных на Самобыте. В первый испытательный полёт вокруг маленьких миров отправляется Стив. Проверив скорость, управляемость, маневренность, работу охранительных орудий и даже устойчивость к гравитационному полю магистрали, ближайшей сейчас к системе Самобыт, он возвращается на Коряжку. – А «Хитрюга» похорошел, – усмехается терраформ. – «Тёмная Материя» – лучший звездолёт из всех, что мне когда-либо приходилось видеть. Готов поклясться на подкрадовой шкуре, это так! – А главное, он сделан с любовью, своими лапами, – добавляет Силмак. – В отличие от проклятущих ходострелов! – вступает Джекс. – Мы уже давно разобрали их, но только сейчас окончательно поняли, что можно с ними сделать. Бастер! Напарник Джекса ведёт двух ходострелов за собой, словно послушных собак. Даже не владея электронной телепатией, органические существа понимают, что сейчас эти паукрабьи полумашины представляют собой лишь бессознательные аппараты, которые подчиняются простейшим командам. – У нас две новости: хорошая и плохая, – заявляет робот. – Начать придётся с хорошей. Внутри каждого ходострела есть мощный электромагнит, которых при определённых условиях способен на импульс определённой частоты. Этот импульс может сломать не только хозяина, но и других таких же ходострелов на целой планете. В отличие от стоп-фразы для роботов, которая останавливает их лишь на некоторое время, этот импульс для ходострелов губителен. Что ещё лучше, этим электромагнитом можно управлять теми же командами на том же языке, на котором написаны все остальные программы ходострелов. И лучше всего то, что все ходострелы объединены общей информационной сетью, через любую точку которой можно добавлять команды и обновлять программное обеспечение для всех ходострелов сразу. Складывается впечатление, что это своего рода страховка. Похоже, паукрабихи боялись, что ходострелы восстанут. Хотя это и нелогично. – Но это же повёрнутые на всю голову паукрабихи, где ты у них логику нашёл?! – восклицает Джекс и продолжает: – В общем, мы можем с помощью всего одного ходострела запустить по информационной сети с любой паукрабьей планеты программу, которая заставит электромагнит испустить смертельный для этих гадов импульс. И так мы ослабим пол-Двумперии! Эти мерзячие твари не допишут свою «великую» историю! – Но плохая новость в том, что для активации программ для электромагнита нужен дополнительный управляющий модуль. В этих ходострелах он безнадёжно повреждён – именно поэтому их было легко отключить, и поэтому же у них не функционирует та самая система слежения, над безуспешно которой бились наши собратья-киберпанки на Кибервирте. Модуль нужен такой же, который применялся где-то лигроротацен назад в двигателях звездолётов для управления магнитными полями, которые удерживают антивещество. – Неужели его нельзя изготовить? – интересуется Ксандер. – Мы целый корабль построили буквально руками, что уж там какой-то модуль. – Увы, ничего не получится, – сбивает оптимизм Джекс. – Старинный управляющий модуль был намного сложнее современного. А схем нет ни в новой Энциклопедии, ни в старой. Где их добыть, непонятно. Фабрики на базах не годятся по двум причинам: во-первых, я уже говорил, что на эти фабрики ходострелов привозили откуда-то ещё уже почти готовыми. Во-вторых, мы не сможем даже проникнуть на какую-нибудь базу – эти вонючие беспозвоночные сменили пароль. Пока его никто не взломал. – Может, слетать разведать? – предлагает Райтлет. – Э-э-э, на дополнительную разведку, гм, понадобится слишком много времени, – рассуждает Айзел. – И это, хм, рискованно даже с новым, э-э-э, кораблём. – А порылся я тут в ГИС, пока вы все трепались, и нашёл фирму, которая торгует именно такими модулями! – сообщает Семиларен, оторвав взгляд от своего коннектара. Нам же один нужен, да? – Можно обойтись одним, но лучше взять два, – реагирует Бастер. – Во, тут можно заказать тот самый образец. Только один, правда. Так и сказано: «универсальный управляющий модуль для магнитных полей образца сто тридцать пять миллионов девятьсот девяносто девять тысяч девятьсот девяносто девятого лигроротацена». Вот только фирма, разумеется, двумперская. Оплата исключительно тримплами. – На стек я подумало, что можно было бы замаскироваться под паукрабих и легко всё проделать, – вздыхает Млем. – До тех пор, пока я не увидело, что дело в деньгах. Мы даже не знаем, как они выглядят. А паукрабихи без тримплов – это очень подозрительно. Маскироваться под кого-то другого – тоже ненадёжно. – Я помню только орхгские тримплы, – вступает Райтлет. – Да, тримплы свои для каждой части Имперского Союза. Они сами по себе равнозначны, но мне, как охотнику за головами, выдавали лишь орхгские. Паукрабьи, простите, не припомню. – А кибервиртские коллеги нам ничего не подскажут? – интересуется Леод. – Нет, – отрицает Бастер. – На Кибервирте роботам никогда не платили. Имперцы сразу поняли, что мы не признаём денег. И я уже связывался с киберпанками: они сказали, что даже в закрытом имперском виртуальном пространстве про валюту ничего нет. – Неужто даже в старой Энциклопедии не найдётся нужной статейки? – удивляется Сэн и лезет в бесценный книгоплат. – Вот поросягаство блинское! Ни одной картинки, и описания даже нет! – Вполне логично: так не подделают, – объясняет Бастер. – Значит, мы принимать заказ так, как мы быть? – спрашивает Фиб-Фиб. – Нам никак не спрятайся? – Вообще-то, – с хитрой улыбкой произносит Стив, – Я тут заметил, что среди существ, которых поглотил Ксандер, есть одно широко распространённое и номинально разумное – человек! Не скажу, какого вида, но это неважно. – Ах ты ж проглотон! Коварный хищник! И нас всех поглотишь! – вопит Эффелина, но никакого отклика не получает вообще ни от кого. – Ксандер, ты можешь сделать заказ на какое-нибудь человеческое имя, принять форму человека и взять модуль! – продолжает мысль Яарвокс. – Так и поступим! – одобряет Стив. – Ну, не знаю, – мнётся эвол. – Всё бы ничего, но не умею я врать. Могу притворяться, но откровенно лгать у меня не получается. – А я могу подсказывать тихонько, – вызывается Витс. – От актёра до суфлёра – один шаг. – Да не придётся тебе врать, Ксандер! – восклицает Герн. – Просто отвлеки внимание курьеров каким-нибудь разговором ни о чём, сделай вид, что копаешься в карманах, а мы с Яарвоксом быстренько стянем модуль. Я точно знаю, как именно мы это сделаем. И дальше тебе останется только их выпроводить. Скажешь, что передумал, и всё такое. – Ну, это как-то странно будет выглядеть, – бурчит самособирающаяся сущность. – О! Да тебе повезло, Ксандер! – радостно восклицает Семиларен, снова заглянув в коннектар. – Тут написано, что в этой фирме работают хну. А эти жирдяи на всё, что не относится к торговле и прибыли, вообще внимания не обращают. Серьёзно, я в своём тёмном прошлом с ними тоже работал, поэтому знаю, какие они. – Так может, ваще обойдёмся без театра? – предполагает Накет. – Пусть Айзел им наплетёт чё-нибудь гипнозом своим… – Увы, хну устойчивы к гипнозу. Они специально тренируются. Управлять ими могут только двумперцы и их подданные… ну, или те, у кого тримплы водятся. Я вам больше скажу: даже телепаты не могут прочесть мысли хну, потому что любые их размышления прикрыты толстым слоем дум о деньгах, деньгах и ещё раз деньгах. И ещё о деньгах. Да, чуть не забыл: и о деньгах тоже. Так что лучше изначального плана я ничего не предложу. – А каково же твоё человеческое тело, Ксандер? – интересуется Леод. – Ну… попрошу слабонервных отвернуться, – отвечает эвол. Никто не сознаётся в излишней чувствительности (даже Эффелина!), и самособирающаяся сущность начинает выворачиваться наизнанку, расправлять и переставлять многократно сжатые поглощённые тела. В это время он теряет какую-либо определённую форму и обращается в полужидкое кроваво-слизистое месиво. Эффелина всё-таки не выдерживает этого жуткого зрелища и падает в обморок. Вскоре это месиво обретает человеческий цвет, утрачивает хвост и щупальца и, в конце концов, принимает неоднозначную внешность молодого человека. С одной стороны, он молод, строен и на первый взгляд даже привлекателен, но с другой – в небритом лице явственно читается фальшь, высокомерие и неприятная слащавость. Голос Ксандера тоже меняется – из баритона обращается в жиденький тенор: – Как вам? Подойдёт? Ой, какой мерзкий голос, я и забыл о нём… – Если бы я не видела невероятно отвратительный процесс превращения, купилась бы точно, – убийственно честно отвечает Веншамея. – Что уж говорить о хну, – усмехается Семиларен. – А я знаю твоё человеческое тело! – обращается к Ксандеру Карл. – Это был некий бедантиевец, который называл себя Просветлённым. Лжеучёный, которому удалось, к сожалению, обратить целых девять миров – миров, ещё раз говорю, не отдельных существ! – на сторону изобретённого им учения. Называлось оно «когнитивно-гармоничный ауральный медиумизм». Омерзительная личность. – Согласен, – кивает Ксандер, всё-таки понизив голос до более благозвучного тембра. – Даже переваривать его было довольно противно. Но другого выхода, увы, не было. – Ксандер, когда ты вновь обретёшь свою форму, я тебя крепко обниму! Ты помог всему Млечному Пути! – Это меня Найя подбила. – Да уж, пришлось тебя поуговаривать! – со смехом вспоминает Найя. – Брыкался ты хлеще Джекса. – Ну, можно было и посочувствовать, между прочим. Козявка ты. – Сам козявка. Под дружный смех Ксандер делает необходимый заказ, воспользовавшись специальным киберпанковским компьютером, данные которого напрочь неизвестны Двумперии. Условия доставки – или почти что самовывоза – недвусмысленно указывают на то, что фирма верой и правдой служит Двумперии. – Мы должны прилететь на планету Кеткапмар и приземлиться у паукрабьей базы. Там нам передадут заказ, – сообщает Ксандер. – Да хоть в последнем сарае, лишь бы передали, – комментирует Герн. – Мне плевать, откуда именно переть эту дрянь. – Тогда летим. С вашего позволения, я вновь приму истинный облик, чтобы попрощаться с Найей. Ксандер ещё раз перерождается и в привычном обличье заключает верную супругу в крепкие объятия. – Только вернись, прошу, милый, – шепчет Найя после долгого молчания. – Всё что угодно, только не дай себя сжечь! – Всё будет хорошо, любимая. – Обещаешь? – Обещаю. Ну, а если меня всё-таки спалят… – Давай не будем об этом. – Давай не будем. Именно в этот момент отчего-то приходит в себя Эффелина. Подарив Найе на прощание поцелуй, Ксандер присоединяется к команде, которая уже с нетерпением ждёт посадки на борт «Тёмной Материи». Но не успевает кто-либо зайти внутрь, как Найя, на десяток стеков исчезнув в доме, выбегает оттуда с увесистым мешком. – Пирожки возьмите! И бульончик в дорогу! – Найя, спасибо, но у нас высокотехнологичный корабль, биореактор с большим запасом клеток, с голоду не помрём! – пытается откреститься от объёмистого угощения Силмак, но его перебивает Ксандер: – Быстрее, поднимаемся на борт! Отказываться бесполезно, надо бежать! Скорее, пока она ещё торт не предложила! Это ж мы так не улетим! Найя, оставь пирожки и бульон, прошу! Найя всё-таки успевает закинуть в «Тёмную Материю» огромный мешок со съестным, пока ещё не закрылась дверь… Плавный взлёт, а затем рывок – и новенький звездолёт покидает удивительную систему Самобыт. Вся команда чувствует, что уже успела соскучиться по космическим полётам, и потому первое время восторженно приникает ко всем иллюминаторам. Когда ажиотаж спадает, наступает время выбрать самый безопасный маршрут на планету Кеткапмар. Выбирать нужно очень осторожно, поскольку Кеткапмар располагается в самой густонаселённой паукрабихами области, недалеко от Мизергели. Хотя система маскировки у корабля значительно изменена и усовершенствована, никаких гарантий нет. – Четыре магистрали подряд или десять опасных звёзд и две магистрали, – озвучивает Стив два варианта, которые предложил автопилот. – У ближайшей магистрали два небольших двумперских патруля, у красного карлика с высокой активностью – один крупный флот. – Отменный ребус, – ворчит Семиларен. – Предлагаю подождать. Откуда первым уйдёт патруль, туда и летим. Кстати, попутно, чтобы не терять время, предлагаю киберпанкам подготовить всё к уничтожению ходострелов. Чтобы, как только модуль у нас окажется, сразу его подключить и всё сделать. К вящей радости особо нетерпеливых, патрули уходят именно от ближайшей магистрали. Три с половиной дечаса спустя «Тёмная Материя», предусмотрительно замаскированная под довольно потрёпанный корабль-жилище, проходит сквозь плотную жёлтую атмосферу и опускается на тёмно-коричневую с пятнами серебристой паутины поверхность Кеткапмара. Больше всего паутины, как нетрудно догадаться, находится в окрестностях паукрабьей базы. Даже несмотря на то, что сейчас она выглядит как скала из красного камня, опытные глаза мятежников и обновлённый просвет корабля выдают истинное положение вещей. – Место встречи – здесь, – сообщает Ксандер, после чего опять приобретает внешность неприятного человека. – Хну уже идут, я их слышу, – говорит Семиларен, поведя ушами. Вся команда, за исключением Ксандера, прячется в каютах. Дверь корабля поднимается, и взору самособирающейся сущности в человеческом обличье предстают четыре двуногих и двуруких тучных существа ядовито-розового цвета. Одеты они в одинаковые аляповатые тёмно-сине-зелёные рубашки с неаккуратными красными пятнами. Одно из существ несёт желанную коробку, а другое – большой платальбом. Руки двух других хну пусты, и поэтому их практически невозможно отличить друг от друга. Широкие морды торговцев покрыты болтающимися отростками, которые нельзя назвать ни усами, ни щупальцами. Белые глаза с горизонтальными зрачками по бокам головы придают хну удивительно глупый вид, а болтающиеся на горле кожистые мешки – ещё и мерзкий. Вдобавок ко всему, эти существа источают противный приторный запах. – Добрый день, – хоть и вежливо, но крайне омерзительным булькающим голосом обращается к заказчику первый хну с платальбомом в руках. – Вы – Харитонов Ульян Йосипович, человек, заказали управляющий модуль для ходострела образца сто тридцать пять миллионов девятьсот девяносто девять тысяч девятьсот девяносто девятого лигроротацена, всё верно? В этот миг чуть не выдаёт себя хохотом Накет: это он, пока «Тёмная Материя» путешествовала по магистралям, придумал для Ксандера в человеческом обличье подложное имя, которое обретёт особый смысл, когда хну сократят его в своих документах на заказ до одних только инициалов. – Да, всё так, – голосом, промежуточным между жиденьким тенорком и приятным баритоном, отвечает «Ульян Йосипович». – Отлично. С вас сто три тысячи восемьсот девяносто девять тримплов. Плюс двадцать семь тысяч за доставку. Распишитесь тут. Так, теперь давайте карту. – Да, да, конечно, коне-е-ечно… – растягивает слова Ксандер и начинает медленно копаться в карманах брюк. – Куда же я её положил? Откладывал ведь специально… В это время Яарвокс и Герн уже подбираются к коробке с модулем. Ещё чуть-чуть, и… Стоит пальцам воров коснуться упаковки, как их поражает сильный электрический удар. – С-с-сука!!! – шипит Яарвокс. – А, ты тут не один? – восклицает один из хну, обернувшись. – У тебя и прихвостни-воры есть? – Никаких прихвостней у меня нет! А ну кыш отсюда, ворюги! – пытается убедительно возмущаться Ксандер. Яарвокс и Герн скрываются с места неудавшегося преступления и тихо возвращаются на корабль. – Ишь, какие, стянуть решили по-быстрому! – хихикает хну с коробкой. – Не выйдет – коробка защищена. Сначала – деньги, потом – товар. – Ксандер, они тебя обчистили, – внезапно сообразив, как можно развернуть дурацкую ситуацию в нужную сторону, подсказывает Витс. Ксандер ещё раз проходится по карманам и с самым расстроенным видом обращается к торговцам: – Ой, как нехорошо получилось! Пока мы тут с вами разговаривали, эти жулики меня обокрали! Ни гроша теперь в кармане! – Жаль, конечно, – бурчит хну с платальбомом, – но это дело поправимое. Раз нет тримплов, оплата песней. Пауза. Далеко не сценическая. Ксандер еле держится в человеческой оболочке – так ему хочется сменить форму, так обуревает его удивление. – П-песней? – наконец, тихо переспрашивает он. – Да. Ты что, не знаешь? – Ещё один тупорылый попался, – комментирует хну с коробкой, уже переступив порог вежливости. – Не помню, чтобы это было указано на странице в ГИС, где я делал заказ, – теряется Ксандер. – Про оплату доставки, кстати, тоже ничего не было… – Как же! Да вот оно, – с таким видом, будто объясняет азбучную истину, произносит хну с платальбомом и достаёт из кармана брюк коннектар. Торговец показывает на своём коннектаре ту самую страницу. – Ну, и где же хоть слово о песнях? – недоумевает Ксандер. – Да вот! Сюда смотри! Мелким шрифтом, белым по белому! Выделяешь и читаешь. Вот всё объяснять надо, сами ничего не знают. Ксандер впивается взглядом в жирную морду хну: – Белым по белому? Как, позвольте, я должен был до этого додуматься? Почему не написать честно, так, чтобы было заметно? – Всё честно! – булькает хну с коробкой. – Мы ничего не скрываем. – Белым по белому! – Так и быть, я за это возьмусь, – возникает Стив. – Я заплачу вам песней. – Ой, нет, только не терраформской, – морщится хну с коробкой. – Терраформские песни отвратительно звучат. Ничего общего с настоящей музыкой. – Ах, вот как. – Как вы смеете! – не выдерживает Витс. – Вам не нравится – ваше дело, но оскорблять вот так! Ой, з-зря я в-вылез, С-стив? Т-теп-перь же о нас узн-нают, и… – Всё в порядке, можно вылезать. Я всё-таки сумел докопаться до мыслей этих подкрадов. Нам ничто не угрожает: мы для них всего лишь безликая серая масса, так что они нас даже не запомнят. Да, можно было обойтись и без всего этого представления. Перед торговцами собирается вся команда. – И какая же вам нужна песня? – интересуется Карл. – Такая, которую мы никогда не слышали, – отвечает хну с платальбомом. – Хотелось бы знать, какие вам известны, – мурлычет Леод. – Короче, вы должны сочинить нам песню за пять деминут, – ставит условие хну с коробкой. – Этого не было сказано даже белым по белому! – шипит Ксандер. – Это настолько общеизвестное условие, что о нём и писать не надо, – хамским тоном заявляет третий хну. – Пять деминут? Это не слишком много для качественной песни, – отмечает Леод. – У меня есть взаимовыгодное предложение… – Знаем мы эту вашу хлонокоптерскую дипломатию! – отрезает четвёртый хну. – Нечего! Пять деминут и песня, иначе товар не получите! – Сволочи, – недипломатично шепчет Леод, но затем продолжает: – Десять деминут. – Пять! – Пятнадцать. – Пять! – Десять. – Заткнись! – рявкает хну с платальбомом. – Время пошло. Кстати, дайте нам сесть куда-нибудь. – У вас достаточно жирные задницы, чтобы обойтись без сидений, – огрызается Джекс. Хну, нисколько не смущаясь, заходят на борт корабля, закрывают за собой дверь и становятся у ближней стенки, привалившись к ней всеми своими тяжеловесными тушами. Команда тем временем лихорадочно решает, что делать в такой идиотской экстренной ситуации. – Ну, музыкальные инструменты у нас, считай, есть, – рассуждает Ксандер. – Силмак и Накет легко нам их сделают. Семиларен тоже играть умеет. – Я ещё вспомнил, что умею играть на тройной гармошке, – встревает Герн. – Отлично, печатай её! А вот текст… у кого как с импровизацией? – Умею, но не в песне, – честно отвечает Витс. – А давайте их просто в жопу пошлём в музыкальной форме, – весело предлагает Яарвокс. – Как-нибудь так на разный лад напоём, и… – А я же массу матерных частушек знаю! – вдруг воодушевляется Накет. – Вряд ли хну их слышали. Я всех спасу, ребята. – Так, никаких ругательств! – раздаётся голос хну. – Да етить вашу мать! – отплёвывается Накет. – Тогда я ничего не знаю… – Ну, зашибись, – комментирует Сэн. – Что-то новое, без мата… слушайте, вы, жиробасы, может, у вас какие-то конкретные запросы, а? – Ну, что-нибудь такое интересное, – лениво отзывается хну с коробкой. – Лучше всего про нас что-нибудь напеть хорошее. Не успевает кто-либо отреагировать на такое нескрываемое хамство, как дверь корабля приоткрывается, и внутрь робко засовывается вытянутая мордочка, которая землянину тут же напомнит муравьеда. На голове существа – шляпа, похожая на ковбойскую, которая постоянно съезжает на глаза. – Извините, это агентство по трудоустройству? – фальцетом спрашивает существо, поправив шляпу. – Ай, простите, ошибся дверью… – Стой! – обращается к ещё не успевшей исчезнуть мордочке Карл, вытянув щупальце в её сторону. – Ты умеешь сочинять песни на ходу, я верно прочитал? – Да, так и есть. – Поможешь? Нам надо сочинить песню за пять деминут… даже четыре уже. Знаю, это не та работа, которую ты ищешь, и денег у нас нет, но… – В кои-то веки кому-то понадобился мой талант! – радуется существо и заходит внутрь. – Конечно, я вам помогу! Это оказывается абориген Кеткапмара – фьюит. Голова муравьеда венчает двуногое хвостатое тело тонкого сложения. Две верхние конечности условно можно назвать руками: под костяными чехлами, приспособленными для рытья, спрятаны тонкие пальцы. Фьюит одет в бежевую рубашку с белым воротом, тёмно-зелёный пиджак и светло-серые брюки – словом, типичный для данной планеты в нынешней ситуации наряд безработного. – О чём петь, или о ком? – обращается фьюит к команде. – Мы заказали у тех хну управляющий модуль для корабля, – не дав развиться беспорядочному потоку информации изо всех уст, спокойно объясняет Млем. – Денег у нас нет, поэтому мы вынуждены платить песней. И эти жулики ещё хотят, чтобы мы спели что-нибудь про них. Желательно хорошее. Но мы, конечно, не намерены терять собственное достоинство. – И всё это должно быть, блин, без мата, – не без сожаления добавляет Накет. – Хну, точно… а я и думаю, чем же у вас так воняет, – кивает фьюит. – Знаю я этих мошенников. Ничего у них покупать нельзя! Обдерут, дадут то, что не нужно, а что нужно – испортят! – У нас нет другого выхода, – вздыхает Карл. – Не буду вдаваться в подробности, но нам пришлось с ними связаться не от хорошей жизни. – Ладно. Так, так, так… погодите… ещё чуть-чуть… ага! Сочинил! Я вам напою мотивчик, запомните его и подпевайте. Итак, после трёх деминут экспресс-репетиции команда оказывается достаточно подготовлена: есть текст песни, мотив, самодельная ударная установка, простецкая дудочка и тройная гармошка. – Вот вам и песня, – со злорадной улыбкой обращается к хну Стив. – Не хокенд’ивенская, не матерная, новая, интересная и про вас. Хну, не замечая подвоха, готовятся услышать хвалебные или хотя бы подхалимские куплеты. Проигрыш, который исполняет Герн на тройной чучундрской гармошке, по духу своему не противоречит этому ожиданию. Но скоро до крохотных, едва возвышающихся над толстым слоем жира ушей хну доносится следующий текст: Как-то раз решили мы Заказать коробку, Полную всяческой фигни И с наклейкой сбоку. Там подарок для врагов – Для того народу, Что похож на пауков. Звать ту штуку «модуль». Модуль вы нам быстренько отдайте, Модуль вы нам в руки передайте. А зачем он – это вам не скажем, И ни разу даже не покажем. Ваше дело кратко, вы ведь торгаши – Модуль дали, плату взяли и тотчас ушли. Но вот есть у нас беда – Денег нет двумперских, Что вы, гады, без труда Хапаете бесчестно. И теперь поём мы чушь, Чтоб нам модуль дали, Чтоб потом мы ваших туш Больше не видали! Модуль вы нам быстренько отдайте, Модуль вы нам в руки передайте. А зачем он – это вам не скажем, И ни разу даже не покажем. Ваше дело кратко, вы ведь торгаши – Модуль дали, плату взяли и тотчас ушли. Вы уроды, нету слов, И не только видом. Нет вообще у вас мозгов, Совесть вы забыли. А вы думали, что мы Петь вам оды будем! Мы вас выгоним, скоты, И совсем забудем! Если модуль тут же не получим, В мир загробный вам мы пропуск вручим. И нисколько вас жалеть не будем, Ваше место – в новом вкусном блюде. Хоть отравой страшной будете вы для нас, Нам лекарств поможет годовой запас! Хну, поворачивая головы со скоростью раненой улитки, смотрят обалдевшими глупыми глазами сначала друг на друга, а затем – на импровизированную музыкальную группу. – Песня по сути своей оскорбительна, – протягивает хну с коробкой, – но каково исполнение! Нам понравилось. Так и быть, товар ваш. С помощью какого-то небольшого устройства хну снимает с коробки защитную электрическую сетку. Киберпанки, поспешно, из автоматической вежливости поблагодарив торговцев, вскрывают коробку и извлекают из неё благословенное приспособление. По форме оно представляет из себя прямоугольный треугольник с закруглёнными углами, который покрыт насечками и мелкими наростами разнообразной формы. Получив в своё распоряжение устройство, Джекс и Бастер уносятся в укромный уголок корабля, где стоят ходострелы. Одному из них суждено запустить цепную реакцию уничтожения всех паукрабьих роботов… Хну тем временем начинают заметно спешить к выходу. – Как-то вы нехорошо заторопились, – замечает Стив. – Так, это, заказов много, – находится один из хну. – Нам пора, всего хорошего. – А я бы вас попросил остаться ненадолго, – подскочив к хну на расстояние броска, вкрадчиво произносит Семиларен. – Вдруг с товаром что-нибудь не так. – Нет-нет, мы всё проверяли, всё работает. Мы пойдём. Но уйти торговцам не удаётся. Блент шестнадцатью руками удерживает всех четырёх хну за грудки и отпускать не собирается. – Подождите буквально деминутку, хорошо? А то что-то мне чутьё подсказывает… что мы с вами не закончили. – Да нет же… А чутьё блента не подводит. Уже спустя пару десятков стеков объявляются разозлённые киберпанки. Бастер с силой сжимает модуль в руках так, что тот обращается в комок из пластика и металла, а Джекс вопит во всё горло: – А-а-а!!! Где эти жиробасы??? Модуль оказался муляжом!!! Муляжом!!! А, вот вы где! Что вам ещё надо, уроды? Что вам ещё сделать, чтобы вы отдали нам нормальное работающее устройство? Стриптиз вам, что ли, станцевать, чёрт вас дери, чтоб вы сдохли?! – Джекс, не подсказывай, – шепчет Карл. – А вы что, не знаете? Вам надо дополнительно оплатить доставку, – спокойно отвечает хну с платальбомом. – Гррр, ещё раз петь?! – вступает Тецклай, который звучал во время «концерта» неким отдалённым басом. – Обязательно, – булькает хну. – Знаете, что? – не выдерживает Стив. – Унижаться дальше мы не собираемся. Обойдёмся без вас! Убирайтесь, пока я в хорошем настроении и не свернул вам шеи! – Перевожу с хокена: идите-ка вы на… – взрывается Накет, но его перебивает фьюит: – Ну, была не была! Я спою! Песня не моя, но зато она точно обожжёт уши этим ходячим кускам сала! Текст и мотив песни оказываются столь попсовыми и маразматичными, что мятежники закрывают уши уже на третьем слове. Для усиления эффекта фьюит поёт этот бред наимерзейшим голосом. Но вопреки ожиданиям, всё это безобразие не заставляет зажать уши хну. Напротив: им, похоже, нравится! Потому «песня» заканчивается тогда, когда она надоедает самому исполнителю. – Странно, – заключает фьюит. – Раньше это всегда работало… – А это хорошо! – радостно булькает хну, достав откуда-то новую коробку. – Современно, бодро. За доставку вы заплатили, держите товар! Скрежеча зубами, Джекс вскрывает новую коробку. – Модуль настоящий, но сломанный, – прежде, чем его собрат-киберпанк или кто-нибудь ещё произносит хоть слово, объявляет Бастер. – А работающий, между прочим, лежит в другой коробке неподалёку. – А где именно? – шёпотом интересуется Герн. Один из хну вынимает что-то из кармана брюк – как он полагает, совершенно незаметно для окружающих – и коробка исчезает из поля зрения просвета Бастера. – Можешь не говорить, – догадывается чучундра. – На расстоянии от пятидесяти до ста тадумирад отсюда. – Что на этот раз? – интересуется Млем у хну. – Ничего, – торопливо отвечает хну, который отдал коробку. – Что досталось, то и досталось. Возврату и обмену не подлежит до тех пор, пока не уплатите долг. – Гррр! Какой ещё долг? – рявкает Тецклай. – Ну, вы же знаете, что песни не покрывают полную стоимость. За вами долг в сто двадцать пять тысяч тримплов. Торговцам приходится потупить взор: кажется, что гневные взгляды всей команды, соприкасаясь с глупыми глазами хну, способны обратить тучных существ в пепел. – И где ещё это было написано белым по белому? – ядовито осведомляется Ксандер. – Это всем известно! – восклицает хну с платальбомом. – И про муляж всем известно? – Это была просто ошибка. – По-моему, вы сами себе противоречите. – Модуль, между прочим, починить можно, – замечает тем временем Бастер, как следует рассмотрев устройство. – Отлично! – радуется Джекс. – Тогда предлагаю выпроводить наших «дорогих» гостей пинком под зад и больше никогда в жизни с ними дело не иметь. – Долг за вами остаётся, – не обратив внимания на слова киборга, бубнит другой хну. – Плюс проценты за каждый день. А ещё налоги… – А не поспешить ли вам к выходу? – шипит Леод. – Ещё вы должны заплатить за лишнее время, которые мы вынуждены были у вас провести. Мы вам пришлём уведомление. Поняв, что одними словами хну не выгнать, Райтлет подходит к ним вплотную и выпускает когти на руках: – Почему-то мне кажется, что если я вас сейчас выпотрошу, никто по вам скучать не будет. – Не советую я тебе марать руки об этих омерзительных существ, – предупреждает Ксандер. – А ну выметайтесь!!! – теряет терпение Стив. Телекинезом терраформ открывает дверь и готовится вышвырнуть отвратительных торговцев, но вдруг какая-то другая незримая телекинетическая сила вытягивает их из корабля. Тяжеловесные хну летят по воздуху, словно пушинки. Приземляются они внезапно и не слишком мягко, упав прямо на колени поодаль от звездолёта. К хну подходит уже знакомое мятежникам странное двуногое и двурукое существо в ярко-красной рубашке. Мятежники видят, как Звёздный Баригальди что-то быстро говорит хну, выразительно жестикулируя, а затем щёлкает пальцами перед их мордами. Хну тут же поднимаются и спешат к своему кораблю. – Они… погодите, я вижу их мысли! Они совсем забыли о наших лицах! – с удивлением замечает Карл. – И о наших песнях они тоже ничего не помнят? – спрашивает фьюит. – К сожалению, да. Но это неважно. Главное, что они не выдадут нас двумперцам. Они считают, что были не на Кеткапмаре, а на… Мизергели! И что заказ им успешно оплатили тримплами… совсем другие существа! Правда, одно из них всё-таки звали Харитоновым Ульяном Йосиповичем… ха. Но что же им наговорил Баригальди? У него я не видел ни одной мысли! – Нелогично, – произносит Бастер. – Я вообще не понимаю, о ком вы говорите. Я никого не вижу ни при каких настройках просвета. – А, Бастер, я тебе и не рассказал, – вспоминает Джекс. – Короче, поверь на слово, это Звёздный Баригальди. У него просто модуль невидимости в костюме. В течение этого краткого разговора Звёздный Баригальди уже успевает подойти к двери замаскированной «Тёмной Материи». В руках у него – коробка, подозрительно похожая на ту, которую неизвестно куда телепортировали хну. – Вот ваш модуль, полностью исправный, – сообщает Баригальди и ставит коробку перед мятежниками. – Можете проверить. Джекс и Бастер открывают коробку и тщательно сканируют её содержимое. Не веря своему счастью, они хором заключают, что модуль находится в прекрасном рабочем состоянии. – Как ты это сделал? – бросается к Баригальди радостный Джекс. – И как нам тебя отблагодарить? – А главное – кто ты такой на самом деле? – влезает Яарвокс. – Узнаете, когда придёт время, – отвечает загадочный герой в красной рубашке. – Я много раз исчезал, появлялся вновь, снова уходил и опять возвращался… позвольте мне исчезнуть в очередной раз. – Ну хотя бы намекни, дружище! – канючит Герн. – Мы никому не скажем, обещаем! Приоткрой лицо! Всего на один стек! – Баста! – заявляет Баригальди, властно подняв правую руку. – Мы ещё встретимся. Звёздный Баригальди разворачивается и удаляется. Когда остаётся самая малость, чтобы полностью исчезнуть из поля зрения самых дальнозорких существ, у него раскрываются металлические крылья. Пара взмахов – и Баригальди пропадает в густых облаках. – Может, это фантом? – неожиданно предполагает Витс. – Фантом не смог бы поднять и принести сюда коробку с настоящим модулем, – отрицает Бастер. – Хотя для меня это выглядело именно так: коробка как будто сама поднялась в воздух и приплыла сюда. А голос шёл из пустого пространства. Нелогично. – Одного понять не могу, – бормочет Стив, – почему его мыслей не видел и я? – Ты видишь не все мысли, – говорит Тецклай. – Юркслу ты тогда не заметил, например. – Я приспособился. Теперь я вижу его мысли так же хорошо, как и у всех остальных. Не забывай – у меня четыре очень пластичных мозга. Но Баригальди… ни одной мысли, ни одного нервного импульса! Вижу его, слышу голос, но на этом всё! – Добро пожаловать в мир не-телепатов, – усмехается Яарвокс. – У нас, представляешь, так всегда. И ничего, не страдаем! Терраформ пронзает человека гневным взглядом и выпаливает: – А если бы тебе вдруг глаза выкололи, ты бы быстро приспособился? Сказал бы легкомысленно, что немало на свете слепых существ, которым свет и не нужен вовсе? Вот так я себя чувствую, когда не вижу мыслей! – Ладно, ладно, остынь! Ну, ляпнул не подумав, извини. – Пойду-ка я за аппаратом-уборщиком, – сообщает тем временем Силмак. – А то торговлей ещё воняет. – А я, пожалуй, пойду отсюда совсем, – произносит фьюит. – Ты с нами не полетишь? – спрашивает у него Карл. – Ты нам очень помог, спасибо. – Лететь куда-то? Ой, нет, нет, я боюсь, – честно сознаётся фьюит. – А если паукрабы обнаружат, что я… нет, это без меня! Я трус, и я хочу жить! Простите. – Что ж, никто не вправе тебя заставлять. Мы не двумперцы, мы так не поступаем. – Так вы ещё и не двумперцы?! – Ррр, да ещё и мятежники, – с гордостью добавляет Райтлет. – Ой, нет-нет-нет! Если паукрабы узнают… всё! Я вас не знаю, вы меня не знаете! Фьюит выскакивает из звездолёта. – Зато честно, – комментирует Тикки. – После тех жулики даже этот трусишка казаться хороший личность, – поддерживает Фиб-Фиб. В согласном молчании команда отправляется в космос.