День смерти старейшины. 18 сентября, 2016 г. 19:14
Иери смотрит на улицу за окном и думает о том, что могла бы потратить свой выходной день с большой пользой. Научиться складывать оригами, разобрать вещи в кладовой или сходить на выставку бабочек — всё что угодно будет лучшей альтернативой, чем сегодняшнее свидание вслепую. Не хочется обижать парня, он симпатичный и грамотный, работает финансистом в крупной фирме — возможно, мечта многих. Однако общение с ним — это пустыня с перекати-поле и одиноким криком голодного стервятника. Одним словом, душно и неловко. Не в силах больше выдержать, она мягко дает понять мужчине, что им не по пути, что они разные, как элементы, которые друг с другом реагировать не могут. Лучше уж провести ужин в одиночестве, чем заполнять его фоновым шумом (не в обиду тому мужчине). Копаясь в своем мясном салате, она всё никак не может понять: то ли она такая невезучая, то ли люди вокруг не те. Как человек науки и здравой логики, девушка склоняется больше к тому, что говорят большинство мудрейших — всему свое время, каждому человеку свое. Может, принять эту мысль было бы проще, не мозоль глаза парочка друзей. Приторно счастливые, что аж сердечки в воздухе летают. И от кого они что скрывают, тут любому всё ясно по одному взгляду. — Добрый вечер, Сёко, — раздался мужской голос совсем рядом. — Нанами. — Знакомый силуэт, в тот же офисном костюме с теми же темными кругами под глазами, что и у нее самой. — Рада встрече. — Взаимно. Как поживаешь? — Присаживайся, — Сёко указала на место напротив. — Всё-всё расскажу. Нет, всё же в одиночестве сидеть в дорогом кафе как-то неуютно, а Кенто — хороший слушатель, с ним можно обсудить всё: от лабораторной рутины до диких проклятий этой осенью. Он тоже, кажется, не против, поэтому подсаживается и берет меню в руки, пока Иери начинает рассказ о новой выходке стариков сверху.25 сентября, 2016 г.
В выходное утро Каяо просыпается от холода. Не желая размыкать сонные веки, она слепо шарит рукой рядом. Ничего не найдя, она переворачивается на другой бок и наконец натыкается на оголенный крепкий торс, на который укладывает свою руку. «Годжо, негодник, снова забрал всё одеяло себе», — думает она, скручиваясь гусеницей у него под боком, но тут её накрывает нечто теплое, заставляя сквозь дрёму улыбнуться, прижимаясь крепче. — Доброе утро, соня, — целуя её в открытое плечо, парень рукой зарывается в тёмные растрепанные волосы. — Для меня ещё не наступило утро, — бормочет куда-то в ребра она ему. — Не видишь, я сплю? Сатору это забавит, и он наклоняется над самым её ухом: — Тогда мне стоит включить камеру, ведь ты говоришь во сне, — хриплый шёпот прогоняет волну мурашек по коже, и ни о каком сне уже речи быть и не может. Она обидчиво отворачивается, уползая на самый край постели, несмотря на то, как удобно устроилась до этого. Холод возвращается, и даже ничтожное одеяло, край которого ей удалось отвоевать, нисколько не спасает. У них по-прежнему две раздельные комнаты, но стоило сказануть Годжо год назад, что он тут желанный гость, как наглец повадился. Его вещи перекочевали в комнату Каяо быстрее, чем она успела это осознать. Огромные свитера в шкафу, глупые фигурки, которые продают обычно на кассе с другим хламом по распродаже и розовые парные тапочки — когда в комнате успел поселиться подросток? Уже через пару месяцев назвать комнату её собственной язык не поворачивался. Из своей холостяцкой берлоги Сатору перетащил бóльшую часть мебели, заполнив и без того маленькое пространство габаритными вещами (плазменный телевизор, переливающаяся радугой лампа до потолка и обогреватель — из всего Каяо искреннее благодарна лишь за последнее). С каких пор они стали называть женскую комнату общим домом, уже и не припомнить, но Каяо точно не против, а обеими руками и ногами «за». Зябкое ощущение разливается по всему телу, пробирает до самых костей — и это, к сведению, только начало осени. Каяо удерживается, чтобы не признать поражение и не вернуться к теплу. Позади Сатору шуршит простынями и через пару секунд прижимается горячим животом к её спине, пуская по ней мурашки. Девушка дёргается вперёд и едва не падает с кровати, но чужие руки ловко проскальзывают по бокам и, хватая под грудью, резко тянут на себя. — Противная, — вяло ругает парень, обнимая её и водя замерзшим кончиком носа по лопаткам. Он привык к этим утренним капризам, поэтому всегда идёт навстречу, хоть и не лишает себя наслаждения подразнить. — Сам такой, — она жмется назад, не оставляя между телами расстояния. Больше увиливать не пытается — слишком дорого вновь обрётенное тепло. Она меняет позу, поворачивается лицом к лицу и, не открывая глаз, мажет губами куда-то, где должны быть губы, но попадает в подбородок. От плавных поглаживаний грубых ладоней по спине Каяо кажется опять засыпает, но одна из них проворно перемещается на ягодицу, с силой сжимая, вновь вырывая девушку из страны грёз. От неожиданности она охает и раскрывает глаза, несмотря на то, что соринки колют их. Ей, конечно, известно, что Сатору, довольный своей проделкой, ухмыляется, и всё же послать ему убийственный взгляд, дабы приструнить, нужно. Парень нахально улыбается на все попытки отстраниться, поэтому она валит его на спину и взбирается сверху, пытаясь поймать шаловливые руки. Но из-за сонливости мышцы не успели окрепнуть, поэтому её с легкостью подминают под себя, лишая преимущества. Годжо повисает над ней словно лунь, пригвождая лапами её запястья к постели. Будь это битва, она проиграла бы рекордно быстро. Оставляя между их лицами расстояние в пару сантиметров, Сатору смотрит своими голубыми радужками в её непроглядно чёрные колодцы. На губах играет улыбка, уже не от смеха, а искренняя, по-глупому влюблённая. Удержаться от того, чтобы не ответить тем же, невозможно. Видя лишь хвост родной улыбки, Годжо наконец-то опускается, чтобы поймать её. Сначала целует нежно, а после страстно, кусая за нижнюю губу, отчего у Каяо кружится голова. Определенно приятное пробуждение.***
Выходные у пары совпадают нечасто, поэтому, цепляясь за возможность провести время наедине, да в придачу и без магических пришествий, они посвящают день скучным бытовым делам. Сегодня Годжо предложил выбраться на прогулку по магазинам. Отдавая себя всецело борьбе со злыми духами с ранних лет, маги часто чувствую себя странно в толпе обычных людей. Сатору как трудоголик с этим охотно согласиться. Намётанный глаз всё выискивает повсюду проклятых духов, а барьер с бесконечностью уже стал как вторая кожа. Путеводителем в отчуждённый мир людей стали друзья, которые в юности вытягивали его в общественные места, помогая сживаться казалось бы с простой и очевидной мыслью: «ты тоже часть этого мира». Толпа перестала пугать, казаться чужой, где ему нет места. С возрастом он превратился в того, кто постоянно устраивает кипиш, вытягивая друзей в город. Однако ему всё никак не понять, как Нанами удается, работая офисным клерком, сохранять это раздражающее спокойствие. — Чего нос повесил? — бодается плечом в него Каяо. — Мы же купили целых два спальных комплекта. — Ты заморила меня голодом, — жалуется Сатору, сгорбившись, качая руками. — Почти час плутали, а ты всё равно купила те, которые приглядела в самом начале. — Не нужно меня винить в избирательности, — девушка натягивает шарф выше, пряча покрасневший от мороза нос. — Это вообще-то ты постоянно воруешь одеяло. — Как мало тебе нужно, чтобы совершить столь жуткое деяние! Требую моральную компенсацию. Хватая за плечи, он разворачивает её к себе и тянется к лицу, но девушка ловко уходит от поцелуя, делая вид, что неожиданно засмотрелась на пруд. Годжо растерянно смотрит на строгий профиль, не понимая, чем вызывана такая реакция. Неужели взаправду обиделась? — Хочешь, я куплю раскладушку и буду спать там? — виновато подбирается он к ней. — Дело не в этом, — не отрывая взор от тихой воды, она кивает куда-то в сторону. — Магнолия отцвела. Приспуская очки, он рассматривает сухие ветки дерева, не сразу улавливая суть сказанного, но потом слышится гадкое карканье и пазл складывается — Мей Мей всё никак не угомониться. Не раздумывая более, он вплотную подходит к Каяо и ловит её запястье. Девушка успевает только моргнуть, как пейзаж перед глазами меняется с пасмурного на солнечный. — Добро пожаловать в Нью-Йорк, — шепчет ей на ухо Сатору, быстро чмокая в щеку. — Теперь можешь не тревожиться, нас никто не заметит. Подумать только, в мгновение ока оказаться в другом конце мира! Безусловно, лучшая способность мага, которая только может быть. Быть может, когда-нибудь, Годжо можно будет использовать как туристическую фирму, но до этих времен ещё ой как далеко. Уж больно быстро плодятся проклятья, что мечтать об их геноциде просто сумасбродно. Брусчатые дорожки, уходящие извилистой змейкой вдаль, укрыты ковром пожелтевших листьев. Каяо, спрятав нос в шарфе, то и дело поддевает листья, шурша и разбрасывая их в разные стороны. Погода прямо-таки благоволит для неспешной прогулки вдвоём, чтобы очистить разум от всех дел. И Годжо согласился бы просто держаться за руки и бродить по парку, болтая о глупостях, если бы им ничего не угрожало. — Помнится, ты задолжала мне разговор, — Сатору прячет руки в карманы брюк, едва отставая. — Скажи, у вас какие-то секреты с первогодками? Каяо вопросительно изогнула бровь. Они иногда позволяют себе безобидно потешиться, но сплетничать о студентах — никогда. — О чём вы вчера говорили с Ютой? — конкретизирует маг, и тут девушку будто молотом ударило. «Нет, нет, нет, — твердит она, жмурясь. Не в их правилах скрывать что-то друг от друга, но даже если и утаивается, один из них всегда может спросить и получить вполне честный ответ. Сейчас Куросава не может и не хочет делиться подобным. — Спрашивать о том, как узнал, бесполезно. А и если стану обманывать, он непременно заметит». Безусловно, догадливость и чуткость в парне она высоко ценит, но явно не тогда, когда это играет против неё. — Не могу сказать, я пообещала. — Это как-то связано со старейшиной? Годжо остановливается, долго смотрит себе под ноги, а после поднимает голову на девушку. Его домыслы объяснимы недвусмысленными вопросами следователей. Пускай ни он, ни Каяо в первое время не заморачивались насчет смерти советника, после нескольких допросов и слухов, дошедших до всей магической верхушки, Годжо понял, что они недооценили масштаб угрозы. В такое неспокойное время лучше не скрывать ничего. — Конечно нет, — возмущённо произносит Каяо. — Почему ты вообще об этом подумал? Тоже меня подозреваешь? Да, она кое-чего недоговаривает, но то, что Сатору соотнес это с причастностью к смерти советника, выглядит оскорбительно. — Каяо, я не говорил ни слова о его убийстве, — спешит успокоить её мужчина. — Просто что бы вы ни скрывали, я опасаюсь, что это может навредить, дать повод подозревать вас. Я лишь хочу быть готовым к подобным сюрпризам, если их откопает следствие. Они всерьёз взялись за дело. Поверь, им лишь нужен повод, чтобы зацепиться и потащить нас на дно. Ему нисколько не нравится то, о чём темнит их начальство, и то, какие намёки кидает следователь, заставляет опасаться еще больше не столько за себя, сколько за Каяо. Он в курсе, что совету девушка не угодила ещё в студенческие времена, и с тех пор их не отпускает вопрос, как бы избавиться от неё. И что-то подсказывает ему, что упускать такой удачный шанс они не станут, а молчание шаманки только сыграет на руку. Куросава поникла, грызя себя изнутри за то, что не может поделиться. У неё никогда не возникало необходимости держать что-то в секрете, но эта тайна должна быть надежна сохранена от Годжо. Для его же блага. Хотелось извиниться за глупые домыслы и предложить просто довериться и забыть, поев сэндвичей, но в одно время их телефоны гудят. Каяо смотрит на экран, где всплывает короткое и пугающее сообщение от Маки: «Нас собираются допрашивать».***
В гостинной залегла напряжённая тишина. Непривычно тихо для гиперактивных подростков, у которых слышен если не шум голосов, то клацанье приставки, ну или храп Панды. Пускай сейчас на столе и лежит доска с Го, они имитируют игру, пытаясь саботировать действия вторгнувшихся в их общежитие следователей. — Долго будете над душой стоять? — небрежно спрашивает Маки, делая свой ход. — Как ответите на пару вопросов, мы вас сразу же покинем, — отвечает Игараси, с надеждой смотря на учеников. Они с Макото провели тут уже порядком получаса, а дети всё никак не желают уступать. — О, значит, если продолжим игнорировать, то у нас появятся две статуи в проходе, — на выпад подруги друзья сдержанно посмеиваются, тогда как сама девушка сосредоточено думает об игре, нервно перебирая в ладони белую фишку. — Такой интерьер в нашем колледже запрещён, — раздается строгий мужской голос, и на пороге появляются Сатору с Каяо. Студенты переглядываются между собой, одновременно вздыхая с облегчением. Они буквально считали минуты до прихода преподавателей. Друзья собирались в магазанчик онигири, когда к ним заявились следователи, которые «пригласили» (читать как потребовали) любезно пообщаться. Силой угрожать представителям власти чревато последствиями, включающими в себя исключение, поэтому, не придумав ничего лучше, они отправили короткое сообщение и дожидались спасения. — Интересно выходит, — маг приваливается к стенке плечом. — Вы никого не предупредили о своем визите и решили допросить студентов, когда в колледже не будет педагогов. К чему же такая конфиденциальность? Может, половина лица Годжо и скрыта повязкой, но по ледяному тону голоса и без того понятно, насколько он недоволен: «Стоит расслабиться, как мерзавцы уличают момент, чтобы влезть в наш колледж». — Мы не позвали вас, потому что опасаемся, что вы и ваши коллеги могут оказывать давление на учащихся в ходе беседы, — невозмутимо отвечает Макото, складывая руки в замок. — В связи с какими опасениями? — Заключение медицинского эксперта, Иери Сёко, аннулировано ввиду конфликта интересов. — Услышанное повергает присутствующих в шок. Однако у Годжо в голове стала складываться картинка происходящего. — Насколько нам известно, Иери-сан — ваш близкий друг, поэтому у меня закрались подозрения насчёт обстоятельств гибели Кэйташи-сана, и я попросил другого независимого эксперта произвести повторное вскрытие. По этой причине нам хотелось бы отгородить вас от студентов, чтобы на их показания никто не повлиял. Сатору лишь утверждается в своей версии того, что от Сёко скрывали подробности дела нарочно. У следствия на руках ещё не было никаких улик, но они заранее стали копать под них с Куросавой. Начальство заходит слишком далеко, вовлекая в процесс избавления от их с Каяо персон и другой персонал колледжа. «Уж не решились ли они нас всех сделать соучастниками?» — задумывается парень, потирая подбородок. — Что за чушь? — старшая шаманка просто вне себя от столь дурного предположения. — С чего бы нам на них давить? — Тогда почему вы сейчас пришли сюда? — Ученики были напуганы, и поэтому отправили сообщение. — Они напуганы, потому что есть что скрывать? Или это на самом деле вы напуганы, что ребята могут вас выдать? Явная провокация заставила всех следить за реакцией Куросавы, которая, несмотря на бурляющий вулкан негодования внутри, снаружи сохраняет нерушимое спокойствие. «Любой спонтанный ответ вызовет у них лишь утверждение в сказанном, — размышляет Каяо, проводя языком по нижней губе. — Я не дам им желаемого, даже малейшего шанса на подозрение». — Я уверена в себе и в своих учениках, — ответ вызывает у Осаму усмешку. — И какая теперь у следствия версия? — спрашивает уже Сатору. — Или это тоже конфиденциальная информация? — Нисколько, — Осаму снимает очки и протирает их краем рубашки. — Смерть наступила вследствие токсичного действия газообразного яда, поступившего в организм пострадавшего ингаляционно. — Если точнее, то это синильная кислота с добавлением галлюциногенного наркотика, — Чиеко копошится своем блокноте и, найдя нужную запись, зачитывает: — Кто-то из группы делириантов, но это пока выясняется. У почившего не было никаких заболеваний, требующих принятия блокаторов. Он просто вдохнул смертельную дозу. Хотелось бы Каяо пошутить, что дедуля просто баловался таблетками, но столь весёлое предположение, к сожалению, не к месту. И в какой момент всё переросло из комедии в трагедию с их участием? — Учитывая то, что главные подозреваемые работают в колледже, мы вынуждены опросить весь персонал. — И кто же проходит подозреваемым? Короткая тишина. Осаму самодовольно улыбается, отвечая: — Вы, уважаемые преподаватели.