7 октября, 2016 год.
Когда ему говорили сходить в отпуск, должно быть, имели в виду точно не это. Над самым потолком колыхаются бумажные талисманы, но их почти не видно. Лишь слабый шелест, словно там гнездятся пауки. Вокруг так темно, что хоть глаз выколи. Расставленные повсюду свечи оплыли уже до половины и положения не спасают. Давят своим больным мерцанием прямо на мозг. «Будь тут Каяо, она бы сказала, что у следствия проблемы с финансированием», — он с горечью фыркает, вспоминая её ошеломленный взгляд. Должно быть, она разочарована. Пара секунд, чтобы разрушить облик святости, обратить его в прах. Ему вдвойне стыдно, ведь знает, что ей дважды приходилось переживать подобное. Предательство. «А может, так они пытаются придать себе таинственности? — звучит неожиданно рядом, будто над самым ухом, разгоняя по шеи мурашки. — Походит на дешёвое шоу гадалки в цирке». Кенто испуганно встряхивает головой, затекшей в одном положении. Голос девушки прозвучал так, будто она и впрямь здесь, прячется в потемках камеры. Прошло не так много времени с заточения, а у него уже слуховые галлюцинации. Или это действие свечей? Он не замечал их запаха, но для чего же они тут? Уж явно не для романтичной обстановки. Могли и не заморачиваться ради него. Его сознание, пускай и измотанное пустой тратой времени, улавливает, как территория вокруг меняется. Стена напротив идёт рябью, и в ней показывается силуэт. Повеяло слабым ветерком, пару свечей задувает. Человек проходит сквозь стену, и пространство вновь запечатывается. — Здравствуйте, Кенто-сан. — Осаму немного взвинченный. Поспешно одёрнутый галстук, будто удавка, и натянутая улыбка выдают его настрой. А ещё в тенях комнаты чёрные круги от недосыпа проступают отчетливее обычного. — Прошу извинить, что припозднился с посещением. — Он скрипуче протаскивает одинокий стул из-за угла и приседает напротив шамана. Кенто принимает это за издёвку. Для него в этих стенах что день, что ночь — одинаково. — Как себя чувствуете? — Макото не скрывает скучающего тона, роется в своем портфеле с документами. Скупая и искусственная вежливость. Понимая того или нет, следователь задал двоякий вопрос. С одной стороны, вроде справляется о здоровье. С другой же, трактовать можно с намёком на раскаяние. Как себя чувствует убийца? Жалобы на уколы совести? Или, может, зуд от желания повторить триумф? — Отложим пустые любезности, — сухо произносит Кенто, разминая шею. — Это пустая трата времени. Не стесняйтесь переходить к сути вашего визита. — Вы куда-то спешите? Колкость прошла мимо. У Годжо фантазия куда лучше, да и методы каждый раз новые. Нанами даже заскучал и отвечать не стал. — Что ж, как пожелаете — Макото перелистывает протокол и, найдя нужную страницу, загибает лист. — Расскажите, почему вы решили признаться? Ничто не указывает на вашу причастность. — Каждый должен ответить за содеянное. Я не стал оттягивать момент суда. — Искренность, достойная покаяния перед Добродетелем— ладно. Тогда, быть может, перейдем к исповеди?***
День смерти старейшины. 18 сентября, 2016 г. 19:45
Аккуратная вывеска с вырезанной надписью «ЭММА» пошатывалась то ли от ветра, то ли от буйного шума, что доносился изнутри. В заведении играла ритмичная весёлая мелодия. В глубоком блюдце плескалось саке, которое Кенто никак не мог прикончить, тогда как Сёко уже думала заказывать вторую. — Ты какой-то напряженный, Нанами-кун. — За тонкой стенкой, не щадя языка, кто-то болтал, что голос Иери, и без того тихий, было почти не слышно. — А ты слишком сильно цепляешься за возможность расслабиться. У тебя все хорошо? Девушка с толикой обиды посмотрела на него. — Ты, кажется, совсем меня не слушал. — Напротив, я внимательно вслушивался, однако то, что тебя беспокоит на самом деле, не услышал. — Кенто с неохотой взял чашку. Его рассудок уносило от одного едкого запаха. — Я бы не стал напирать, вот только ты бледнее обычного. Мешки под глазами Иери набрякли. Признак бессонницы и большой утомленности в последние годы стал неотъемлемой частью её образа. Но кое-что отличалось от обычного доктора Сёко. Она отчаянно пыталась зацепиться за что-то, чтобы забыться. Будь то объятья любовника или бутылка саке. Проблемы на работе? Обычное дело. В магическом мире всё всегда идёт наперекосяк. Её отчужденность никогда не позволяла проявить эмоции в работе. Но верно появилось нечто, тронувшее её тщательно спрятанную в дыме сигарет душу. — Спасибо за паршивый комплимент. — Девушка подняла мизерную чашку, размером с персиковую косточку, и в один глоток осушила. Кенто последовал её примеру. В глазах помутнело, но он всё же стойко вытерпел наплывшее чувство. — Но опасаешься ты не за ту. Голос у неё был усталый и ласковый. Она прикрыла веки, подпёрла голову одной рукой, а второй болтала в воздухе пустой чашей. — Порой узнаешь то, что чего знать не хотел бы. Эта информация как червячок, — она ткнула себе указательным пальцем в висок, — грызет тебя изнутри. И что прикажешь делать? Казалось бы, я ведь врач, а значит ответ прост — вырезать, извлечь. Но в этом случае я беспомощна, как газетный зонтик… — О чем ты, черт возьми, говоришь? — теряя терпение, но все ещё холодно, спросил мужчина. — Недавно я случайно подслушала разговор советников Кэйташи с Иноэ. Это было на днях, когда я наведывалась вместе с Иджичи в их поместье, чтобы осмотреть больную жену старика. Сёко прилично выпила и говорила то серьёзно, то будто в шутку. Иной посчитал бы, что алкоголь развязал ей язык и завтра она пожалеет об этом, поэтому отправил бы на такси домой, отсыпаться. И Нанами почти поступил бы так же, не огороди она его. — Второй жаловался первому, что поведение будущего главы клана Годжо нисколько не отвечает требованиям этикета и уважения, — девушка весело сощурила глаза и усмехнулась. — Как неожиданно. Дышать было нечем — жаркая духота летнего вечера мешалась с жаром многолюдья в идзакая и накрыла Кенто, как одеялом. Иери же чего-то не хватало. Об этом кричала зубочистка, которую она почти сгрызла. Рука снайпера в трудную минуту всегда будет искать гладкую металлическую или деревянную поверхность несуществующего оружия. Точно так же и её руке хотелось привычно почувствовать что-то вроде бумажного цилиндра, наполненного табаком. — Совет слишком многое ему спускает с рук. Сначала помилование Каоя, настоящего полукровного проклятья, — брезгливо дернулся уголок её губ. — Затем мальчишка Оккоцу, у которого в домашних питомцах мстительный проклятый дух особого уровня. Иноэ так же выразил опасения, что тем самым ублюдок Годжо готовит революцию, собирая армию. Да уж. Все, кто учился с Сатору, знают, что единственная армия, которая у него была, — это поклонницы. Как правило, падких на его смазливую мордашку и напрочь игнорирующих ужасный характер. — Кэйташи на это лишь рассмеялся, но уж больно нервно. Армия не армия, а вот грядущий хаос старейшина увидел чётко. — Сёко глубоко вздохнула, долила себе саке и уставилась на дно чашки. — Главное звено в нашей цепи — Сатору. Убить его никак нельзя, а вот приструнить — вполне. Он сам явил миру уязвимые места, дважды заступившись за проклятых. «Подмять юного Оккоцу не проблема, — рассудил старик. — А вот Курасава совершенно не подчиняема. Ей под силу оставить достаточно жирное чёрное пятно в истории. Пожалуй, её можно принести в жертву поучению Шестиглазого». Пальцы судорожно стиснули чашку, плечи напряглись. Теперь Нанами понятно, что остановило совет от того, чтобы вбить последний гвоздь в крышку гроба Каяо. Конечно, сейчас это ожидаемо, но в то время Годжо это совсем было несвойственно — заступиться, и за кого? На контрасте с драмой Сугуру, решиться на такое, должно быть, было сложно. Но Нанами волновало другое. Каяо в опасности. Не вмешайся тогда Годжо, от неё по-тихому избавились и никто и не узнал бы. И самого поганое, Кенто тоже ничего не смог бы сделать. «Сейчас, если совет и правда вознамерился проучить Сатору, даже если он сам узнает и будет угрожать им, это вряд ли их остановит. Напротив, появится больший стимул воплотить задуманное». — Ты поделишься адресом советника? Его непоколебимость прямо-таки ударила её по щекам, заставив протрезветь. Сёко знала, какой эффект произведет сказанное. Тот факт, что если ни она, то он сам доберётся, разыщет Кейташи, раздувал в ней зависть пополам с болью. Хотелось бы ей тоже знать, что где-то есть такой человек, готовый ради неё на те же подвиги, что и Нанами. Драматично, правда, что та, ради которой он старается, любит другого. Назвав район городка Окутамы, она подняла руку, чтобы заказать ещё порцию саке, но Нанами закрыл счёт и наказал ехать домой. Сам же осушил чашку и, накинув пиджак на плечо, собрался уходить. — Только не говори, что ворвёшься к нему в столь поздний час. Иери и не рассчитывала на такой исход. Нанами не изменяет таким вещам, как этикет и установленный режим сна. Однако мужчина задержал на ней долгий взгляд и, пожелав доброй ночи, удалился.***
9 октября, 2016 год.
«Неизвестный поджог магазин в районе Асакуса-дори». «Очевидцы поджога автомобилей рассказали о произошедшем…». «Случайность или преднамеренный поджог? Вспыхнул детский аттракцион». Взгляд мечется от одного заголовка к другому, но ни одна новость, к сожалению или счастью, не оказывается подходящей. «Не беспокойся, Юта, я разберусь, я ведь ваш сенсей, — губы бормочут безмолвно едкие мысли. — А ведь пацан реально верит. И, как видно, зря». — Яо? Она не замечает, как слишком резко блокирует телефон и поднимает вороватый взгляд, встречаясь глазами с Сатору. — Горячее заказывали? — У него в чашка, из которой поднимается пар, но при этом говорит он явно о себе. Каяо бесшумно вздыхает, протягивая руки к чаю. — А, а! — отступает Годжо, грозя пальцем. — Обслуживание не бесплатное. — Кто бы сомневался, что это за просто так. — Учителям и без того мало платят. Не отбирайте возможность подзаработать. — Назови цену, — подыгрывает девушка. Его неутраченное ребячество вызывает какую-то особую теплоту в её сердце, что отказать просто грешно. — Думаю, ваша красота покроет счёт, но, — он подходит к изножью кровати и наклоняется, как бы невзначай подставляя щеку. — Не желаете расщедриться на чаевые? По комнате разливается густой травянистый аромат, заставляя кожу покрыться мурашками. Край матраса прогнулся под её телом, когда она оказывается рядом. Ладонь оглаживает слегла щетинистую кожу, затем хватает за подбородок и властно поворачивает к себе, врезаясь в губы своими. Пользуясь коротким замешательством, Каяо незаметно пытается схватить чашку, но Сатору ловит её руку и тянет на себя, углубляя поцелуй. — Какая ты жадина, Каоя, — дуется он, всё же отдаёт напиток. — Кто бы говорил. Сегодня идёт дождь, хотя больше походит на противную призрачную морозь, превращающуюся в густой влажный туман. В полупустой студии холодно так, как не было в её маленькой комнатушке в общежитии. Обеспокоенный её вялым состоянием, Сатору, ничего не говоря, взялся варить кофе. Но его план умер ещё в зародыше. Никто из них не задумывался о напитках, собирая чемодан. Турка из латуни и любимые сорта кофе, привезённые Годжо из поездок заграницу, благополучно оставлены в общежитии. Вариант с растворимым кофе даже не рассматривался — это настоящее кощунство для Каяо. Единственным утешением стал листовой чай, который Кенто всучил им, узнав о вынужденном переезде. — У меня новости, — парень забирается на огромную кровать и неуклюже придвигается к Каяо. Услышанное заставляет Курасаву всю подобраться и с ожиданием уставиться на мага. Тот в свою очередь выжидает, поудобнее устраиваясь на подушке. — Звонил Иджичи, сказал, сегодня у меня выходной. — Каяо моргнула, уставилась на постельное белье под собой и выдавила из себя улыбку. От души не отлегло, а ещё с большой силой сдавило, почти дробя хрупкую организацию. — Но ты явно ожидала услышать другое. — Не нужно иметь Шесть Глаз, чтобы догадаться. — Сатору, я… — Понимаю, — он подкладывает руку под голову, а другой находит её теплую ладонь. — Я бы тоже предпочел услышать о нём. Последние дни Сатору только и наблюдал за облаком со стреляющими грозами, воцарившимся над головой его девушки. Безусловно, Каяо не была бы Каяо без присущей ей готической мрачности. Её с ленцой натянутая улыбочка, походка лунатика и расслабленная мимика лица, будто она проживает уже не первый век и относится ко всему происходящему сквозь пальцы. В последние же дни эта беспечность треснула, и в движениях появилась нервозность, резкость. Брови строго сжаты, а выпирающие скулы придают всему облику грозное выражение. Большую часть времени она проводила за учебником по исследованию работы мозга, попутно бормоча себе под нос. Сатору не допрашивал, давая ей время на реабилитацию после череды потрясений. Адвокат Нанами, Кон Соу, знал немного. Он подал ходатайство, чтобы следствие предоставило материалы по делу. Пообещал в кратчайшие сроки всё изучить и дать обратный звонок. Все понимали: каждый час уходит в пользу Макото. — Они не упустят такую ценную добычу, хотя, как я понимаю, доказательств против него немного. — Пригубив чай, она откладывает его на тумбочку. Привкус жасмина заставляет в очередной раз вспомнить о его дарителе. Сатору считает, что Кенто, сам того не желая, сыграл на руку следствию. Его признание предоставило шанс для теневого расследования Осаму. Само заключение мага под стражу стало точкой давления. Макото известно, что он невиновен и, возможно, рассчитывает, что они с Каяо вспомнят о совести и придут покаяться. — Замыслила подпольное расследование? — Вопрос риторический. Ответ он уже знал, прочел в её блестящих глазах. «Убийство произошло три недели назад. Следствие не теряло времени, спокойненько собирая материал. Тогда как мы наивно посмеялись, восприняв это за подарок судьбы. Возможно ли ещё разузнать что-то, чего не знает Макото?», — она вздыхает, с легким чувством поражения подползает к Сатору и ложится рядом, удобно укладывая голову ему на грудь. Думается так намного лучше. — По горячим следам выследить настоящего убийцу не выйдет. — А ты веришь, что он существует? — рука Сатору гладит её волосы, тёмные и синие, как грозовая туча. — Как по мне, очевидно, что дело сфабриковано советом. Они готовы пожертвовать своим же, лишь бы пригретые костлявыми задницами места не потерять. — Если бы это было по их указке, дело протекало бы быстрее. — Куросава перехватывает его руку и переплетает их пальцы. — Вряд ли бы стали стараться разыграть представление. — Возможно и так, — нехотя соглашается маг. — Как предлагаешь выяснить наверняка? Ни он, ни она не страдают покорным терпением. Последствия приобрели опасный оттенок, и кто такой Сатору, что не принять вызов? Тем более, его прельщает мысль сыграть детектива вместе с Каяо. Давненько им не выпадала возможность так поразвлечься. Увлекательное занятие с высокими ставками. Кровь по венам разгоняет не только азарт, но и трепет от триумфа. — Первоочередно нужно вызволить Нанами. И начать стоит с Сёко. Адвокат Соу поделился с ними на прошлой встрече, что, покидая здание следственного комитета, столкнулся с их студенческим врачом. Утверждать, что она виделась с его клиентом, не берётся, но факт того, что выходила из крыла, где располагаются комнаты с сутрами, он подтвердил. Каяо в такого рода случайности не верит. Она теперь вообще никому верит. — Ты мог бы съездить, навестить её и поговорить. — Вот как ты предлагаешь распорядиться моим выходным? — В тоне звучит наигранная обида. — К тому же, раз так, я рассчитываю на твою компанию. — Мы с ней серьёзно повздорили, — лукаво отговаривается шаманка. — Так быстро она меня не простит. Лучшая ложь — это полуправда. Они действительно поссорились, но по какой причине Сатору знать вовсе не обязательно. Парень молчал, продолжал ерошить волосы, и Каяо решила применить более убеждающие способы. — Ну если не хочешь, — театральным тоном начинает она, переворачиваясь на живот, чтобы заглянуть в лицо Сатору. — Есть альтернатива. Кто-то должен переговорить с Гакуканджи. — Его губы тут же кривятся, а её — растягиваются в ухмылке. — Но как и предполагала, ты вряд ли захочешь этим заниматься. — Какая ты заботливая, — только и цокает на это маг. — Вот именно, — она придвигается ещё ближе, едва оставляя пространство между их лицами. Он влюблённо смотрит в тёмные блестящие, точно ягоды тёрна, глаза, и она, к его бесконечному удовольствию, не отводит взгляда. — Если разделимся, то преуспеем вдвое, — произносит томно, перейдя на шепот, прежде чем мазнуть по его губам поцелуй. — Так что? Отправимся сейчас, и вечер будет свободным. В часто хлопающих ресницах, игривом тоне и притягательной энергетике этой девушки ему, при всем желании, отказать сложно. Пальцы Каяо зарываются в волосы на его затылке. Легонько коснувшись светлых и пушисто-мягких прядей, она продолжает целовать его, перейдя с губ на щеки. Нежно и невесомо, а потом отстраняется и испытующе смотрит, словно кошка. — Если так хочешь, чтобы я ушёл, почему делаешь все, чтобы я остался? — Это чистой воды манипуляция, но отчего-то на его пронзительный взгляд синевы Каяо отвечает честным и открытым взглядом с искренней теплотой. — Яо-Яо? — Сатору? — отвечает она с придыханием, от которого больно ёкнуло сердце, кажется, попытавшееся резким ударом о рёбра заставить его отказаться от следующих слов, просто захватить её в охапку и потеряться в одеяле. — Я знаю, что ты недоговариваешь. — Её глаза пугливо приоткрываются и натыкаются на улыбку, такую разочарованную, что дыхание спирает. — Почему бы не начать с тебя? — Он ещё с пару секунд смотрит на неё, ожидая, видимо, каких-то объяснений, но так и не услышав их, поднимается с кровати. Попутно взяв пиджак со спинки стула и повязку, Сатору напоследок оборачивается: — Дай знать, когда захочешь поговорить начистоту. Слова, словно молния, поражают её, заставляя тело окаменеть. В горле будто лассо. Всё что Курасава может, это продолжать дурой смотреть вслед. И кто она, как не дура, раз решила, что способна провести вокруг пальца всемогущего Годжо. Входная дверь захлопнулась, в скважине дважды скрипнул ключ. Вдруг стало горько, даже противно от самой себя. Неужели это стоило того, чтобы обманывать его? В оглушительной тишине квартиры до неё с мощностью колокольного звона дошла ужасная, отравляющая мысль — я поступаю совсем как он. К горлу подкатывает тошнота от осознания, безошибочного ощущения чего-то страшного и непоправимого… Скрип кровати, скудные ноты по панели набора номера. Долгие гудки, тихие шаги по холодному полу. — Алло? — Приветик, — по щеке сбегает слеза, но она улыбается, и голос звучит уверено и твердо. — Можно просьбу? Одной рукой держа телефон, другой Каяо копается в косметичке. Пара ловких движений — и пальцы находят искомое. — Навести Нанами. — С ним разве не говорил адвокат? — Это другое. Сама что-ли не понимаешь? — раздражённо роняет она. — Иори, представь, что тебя заперли в чёрной комнате и единственными твоими посетителями были следователь и адвокат! — Не обязательно орать! — отвечает подруга с тем же напором. — Поняла я, попробую устроить. Что-то передать? Вертя в руках небольшую колбочку, Каяо смотрит, как внутри переливается едва розоватая жидкость. На колбе удивительно аккуратный и хорошо читабельный для врача почерк — HCN. — Скажи, что он полный кретин.