(Не)правильно

Весь следующий день Роберт провел около Джимми, уже, кажется, с концами переехав к нему с его молчаливого согласия. У Джимми дома не было почти никаких вещей Роберта, но это не помешало ему, не заходя домой, сразу поехать к Пейджу и увиваться вокруг него весь вечер с холодным в руке. Несмотря на то, что к ночи рука Роберта сама стала напоминать по температуре лёд, отёк на скуле Джимми стал спадать, чему Роберт несказанно обрадовался. Пейдж смотрел на него с таким количеством благодарности во взгляде, что Роберт готов был сделать вообще все что угодно, лишь бы Джимми все так же нежно улыбался в ответ, а его глаза лучились счастливыми морщинками. В тот вечер он, кажется, случайно уснул на диване в гостиной - несмотря на заботу о Пейдже, которая была, безусловно, в радость, эмоциональные, потрясения за день сильно вымотали Роберта. Лишь проснувшись случайно рано утром, когда на улице было ещё темно, Роберт, осознал, в насколько неудобной позе он спал - шею свело так, что при попытке повернуть голову у Роберта вырвался хриплый протяжный стон - ко всему прочему, очень хотелось пить (видимо, не стоило так много орать вчера...). Кое-как подняв себя с дивана, Плант добрел до кухни, потянувшись к уже хорошо знакомому графину с водой, и, отвлекшись на вид из панорамных окон, чуть не пролил все на стол - такой красоты он ещё не видел... За окном было ещё темно, но набережная... Со стаканом в руке Роберт подошёл к окну, во все глаза рассматривая отблески рождественских огоньков в воде. Гирлянд на набережной было совсем мало, они обвивали ветки на паре деревьев - сложно было даже понять, чьи это украшения. Но даже такого малого количества хватало для того, чтобы создать эффект волшебства - среди еще абсолютной темноты эти несколько деревьев светились призывными светлыми огнями, перемигивались лампочками, словно сигнализируя о том, что хоть их тут и мало, светят они за десятерых. Их свет отражался в воде, множась отблесками по волнам, расходясь все дальше и дальше: казалось - протяни руку, и вот уже волшебство у тебя в руках... - Что-то мне это напоминает, - прошептал тихо и нежно на ухо знакомый голос, и ладони Пейджа плавно обвили торс Роберта, проходясь по оголенной коже. Как тогда... Роберт текучим движением извернулся в объятиях Джимми, ловя своими губами его, приобнимая свободной рукой за шею, притягивая к себе как можно ближе, прижимаясь всем телом. У Пейджа были сухие со сна губы, но очень тёплые, а Роберт целовал очень нежно и плавно - не стремясь углубить поцелуй, поверхностно, но с такой щемящей нежностью, что Джимми окончательно обмяк, ещё сильнее цепляясь за Роберта. За жизнь его много кто так целовал - жизнь знаменитости не позволяла ему остаться одному в те редчайшие моменты, когда он возвращался из "музыкального запоя" в потаенных уголках своего разума - но Роберт это делал как-то по особенному. Так же нежно-влюблённо, вытаскивая тем самым из глубин сущности Джимми всю ту ответную, настоящую нежность, которую все спрятали внутри себя давно и надолго. Напоследок Роберт, едва касаясь, прошёлся губами по ушибленной скуле Джимми. - Болит? - Джимми мягко улыбнулся на его вопрос, забирая у Роберта из руки стакан и отставляя его на стол позади себя. Все совсем как тогда - вновь вспомнил Роберт, и, встретив такой же улыбчивый взгляд, понял, что встречаться так под утро на кухне нравится не ему одному. - Уже нет, твоими благородными стараниями, - Джимми старался говорить серьёзным тоном, но его распирало на смех, - думаешь до нашей свадьбы заживёт окончательно? - и Роберт, не выдержав, сам рассмеялся - в какого прекрасного человека он влюбился. Ему не хотелось думать наперёд - его распирало радостью сейчас, внутри поднималась горячая волна, застапливая все его существо просто потому, что Джимми был сейчас рядом, улыбался ему и смеялся вместе с ним, когда как всего пару дней назад все могло закончиться, так и не начавшись. Роберта редко настолько сильно волновали люди, с которыми он заводил отношения - они не успевали продлиться зачастую и пары недель по разным причинам, и к этому времени Роберту стало уже почти все равно, с кем он спит - хватало мимолетно возникшей искры, чтобы случился пожар - зачастую там, где никто не видит или где все знают и не делают из этого тайну, поэтому про это не говорят. С Джимми хотелось по-другому впервые за долгое время - хотелось, чтобы все продлилось хотя бы немного дольше трех недель. Он хотя бы недолго будет счастлив, ему хватит, какая там свадьба (даже если бы можно было)... А сейчас, в утренней тишине, освещаемый лишь отблесками фонарей за окном, они целовались - и это был только их момент. Руки Джимми путались в ещё нерасчесанных волосах Роберта, оттягивая волнистые пряди, пока Роберт оглаживал каждый позвонок на его худой спине сквозь шелковую ткань распускающегося халата, спускаясь все ниже к ягодицам, пока не сжал одну во время особенно глубокого поцелуя от Джимми, отчаянно вжимая его в себя. Несмотря на утреннюю прохладу в доме, Роберту было очень жарко - ощущая уже влажные, припухшие губы Пейджа на своей шее, думать становилось все сложнее, когда пальцы Джимми, игриво царапнув шею где-то у уха, спускались на грудь... - Ты хочешь? - тяжело, прерывисто дыша, смотря потемневшим взглядом, Джимми спрашивал абсолютно серьёзно - и у Роберта екнуло где-то в районе сердца: несмотря на ссору, Джимми его даже тогда слушал слишком внимательно. Ему важно... - Больше, чем все предыдущие разы, - быстро выдохнул Роберт ему в губы, сокращая наконец мучительное для обоих расстояние. Джимми продолжал вжимать Роберта в стол, хватаясь за него всего руками так, как будто он скоро мог куда-то исчезнуть - жадно, нетерпеливо, Пейдж шарил ими по груди Роберта, царапая краснеющую кожу, когда Роберт от переизбытка чувств особенно сильно вцеплялся в его волосы. Плант жадно подставлялся под поцелуи, откидывая голову назад, и язык Джимми влажно проходился по всей шее Роберта, щекоча кадык и останавливаясь лишь у уха с серьгой, которую Джимми обнаружил относительно недавно - она слишком хорошо пряталась в копне таких же золотистых, как она, волос Роберта. Вместе с ней он выглядел настолько чарующе в полутьме, что Джимми готов был буквально выть от распирающего его желания полностью завладеть этой красотой, его почти потряхивало от подходящего осознания того, что этот человек теперь абсолютно точно с ним и больше ни с кем, что он сам этого хочет до дрожи в коленях.. Джимми, подхватив Роберта под колени, усадил его на стол так, что тот теперь немного возвышался над Пейджем. Но смотрел на Джимми он абсолютно так же - за этот восхищенный взгляд когда-то впервые и зацепился Джимми, обратив внимание на Роберта, но сейчас в глубине потемневших глаз сверкало что-то большее, чем просто обожание - уверенность в том, что он ему нужен. Та же звенящая, как в тот день, когда его ударил Бонзо и Роберт, не помня себя от ярости, бросился его защищать. Джимми бы не сказал этого никому и ни за что в жизни, но в какой-то степени сейчас он был даже благодарен за это Бонэму - порыв Роберта сказал за него все лучше всяких других слов. Джимми ощупывл пальцами бархатную кожу Роберта как будто в первый раз. Ему будто снова пятнадцать, когда вечно мало и срывает крышу от одной только мысли. Вот только Джимми уже давно не пятнадцать и количеством опыта он мог переплюнуть гораздо большее число людей, и сейчас он вовсю изучал торс Роберта, следя за малейшей его реакцией - ему до дрожи в своих коленях хотелось, чтобы Роберт стонал его имя от наслаждения. Потому что Джимми хотелось впервые за долгое время не просто секса - ему хотелось именно Роберта. Он приник губами к правому соску, одновременно накрывая рукой сверху руку Роберта, которой он уже мял член сквозь тонкие штаны. Роберт рвано выдохнул, хватанув ртом воздух - Пейдж настолько уверенно, но при этом плавно и нежно, с удовольствием, проскальзывающем в каждом движении, делал это, что Роберт буквально плавился под ним. Сколько уже раз Роберт доставлял кому-то удовольствие, но сейчас с такой отдачей и получением удовольствия от процесса старались для него, что это возбуждало лучше, чем любой порножурнал, притаскиваемый тайком Бонэмом в детстве. Рука Роберта очень быстро осталась в стороне - ей он мог лишь цепляться за край стола, чтобы случайно не начать заваливаться - тело уже абсолютно не слушалось, плавясь сахарной ватой под умелыми руками Джимми. Сквозь тончайшие штаны Роберта пальцы Джимми на члене ощущались так, будто никаких штанов и не было - Роберт всегда выбирал нижнюю часть гардероба так, чтобы она ничего не скрывала, если не подчеркивала специально, и выбор этих штанов из предложенных Пейджем со словами "на тебе любые из них будут смотреться в тысячу раз сексуальнее, чем на мне" оказался крайне удачным... Джимми буквально чувствовал под пальцами рисунок вен на крупном члене Роберта, едва скрываемый тончайшей шелковой тканью, стремительно намокающей. От одного только вида распаленного Роберта, все шире раздвигающего ноги лишь от такой незамысловатой ласки, у Джимми рот наполнялся слюной, а член камнем умирался в край столешницы - немалое достоинство Роберта так хорошо ложилось в ладонь, что Пейдж с трудом сдерживал желание сжать ещё сильнее. Продолжая вылизывать соски, Джимми перешёл на поглаживание бёдер, изредка поглядывая на откинувшегося назад Роберта - золотистая копна волос свисала за спиной, рот приоткрыт, жадно хватающие воздух губы и тонкие прядки, прилипшие к потному лбу в утреннем полумраке казались чем-то слишком нереальным, происходящем на грани сна. В это время Роберт тихо простонал его имя, цепляясь за ягодицы и придвигая Джимми как можно ближе к себе, выгибаясь и вжимаясь изо всех сил в его тело стояком. Сон точно так не может... Вновь целуя шею Роберта, влажно вылизывая ключичную ямку так, что капли слюны стекали по груди Роберта все ниже, Джимми подцепил край штанов Роберта, и тот сам приподнял бедра, позволяя стащить уже так мешающую часть одежды. - Ты такой горячий, - выдохнул Джимми куда-то в грудь Роберту, и он почувствовал, как от одного этого признания в груди словно разлилось самое тёплое море в мире. Большинство тех, с кем спал Роберта, говорили это с очень пошлым подтекстом, им было все равно, правда это или нет - одна из стандартных фраз, поддерживающих возбуждение, - и иногда это даже отталкивало, но Роберт никогда не жаловался - какой идиот будет жаловаться на секс, если он есть и он нравится? И у Джимми это звучало так же, но с примесью чего-то очень личного, как будто дёрнули за ниточку, их связывающую, пустив по ней вибрацию, заставляющую каждой фиброй души почувствовать, что это было сказано наиболее искренне. У Джимми все, блять, особенно. Тем временем Пейдж с каждым новым движением губ опускался все ниже, скользя по уже мокрой от слюны груди Роберта к его паху. Ощущая уже одно только горячее дыхание Джимми возле своего члена, Роберт дёрнулся, издав какой-то нечленораздельный звук, вцепившись в волосы Джимми, как в спасательный круг. Но лишь от одного его этого движения Пейдж оказался так близко, что Роберт сдался окончательно - от головки тянулась ниточка смазки к самому краю стола, соскальзывая с него на пол, и Пейдж, высунув язык, с чувством провел от самого основания ствола до головки, слизывая оставшуюся каплю, - и протяжный глухой стон Планта потонул где-то в кухне, в то время как его пальцы тонули в волосах Джимми, притягивая его за голову ближе к Роберту. Джимми, мягко чуть высвобождаясь из его хватки лишь для большего удобства, снова повторяет маневр, на этот раз уже накрывая ртом головку, и, не давая Роберту опомниться, начинает насаживаться, чуть втянув щеки. Кажется, Роберт ещё ни в одну из их совместных ночей не был настолько красный. Он ощущал, как его буквально жгло изнутри - каждое прикосновение Джимми отдавало словно электрическими разрядами по всеми телу, которые в итоге сосредотачивались где-то в груди, выжигая, вышибая собой весь кислород из лёгких. Он вновь неосознанно потянул голову Пейджа к себе, и тот не сопротивлялся, насаживаясь глубже, позволяя Роберту самому начать подаваться вперёд, и в какой-то момент, когда пальцы Джимми поглаживали мошонку, он поднял свой взгляд - и Роберта буквально прошибло насквозь, он даже на мгновение замер. Зелени радужки у Джимми уже почти не было видно, её вытесняла темнота расползающегося зрачка, на лбу Джимми испарина, и тонкие пряди волос вовсю липли к потному лицу Пейджа, но тому явно было плевать - весь его неморгающий, с поволокой взгляд был сосредоточен только на Роберте. С его подбородка стекала слюна, капая куда-то туда же под стол вслед за каплями смазки Роберта, и, блять, Роберт готов был поклясться, что в жизни не видел ничего более возбуждающего, чем вид такого Джимми... Джимми продолжил движение, резко насаживаясь, хоть это и было не слишком легко с его большим размером, плотно обхватывая член Роберта губами - и мыслей в голове у Роберта больше не осталось. Все его тело до конца заполнилось сплошным жаром, и он уже перестал закусывать губу в надежде сдержать стоны, рвущиеся наружу, как и руки, все сильнее сжимающие волосы Джимми и край столешницы. Ощущать на члене язык Пейджа, жар его дыхания, перемежающийся с собственным, было выше его сил. Каким-то задним числом Роберт понимал, что Джимми не делал ничего особенного, чего-то, что не делали все его многочисленные любовники на одну ночь, некоторые из которых могли даже больше, чем можно было представить, - но любое его движение поднимало внутри Роберта такую волну чувств, которую сейчас он был уже не в силах контролировать. Да и не хотелось... Они просто были здесь и сейчас, вновь утром и вновь на кухне Джимми, но они уже другие - и это пьянило лучше всего остального. Джимми резко отстранился, последний раз резко проводя кулаком по стволу и потерев большим пальцем головку, - и Роберт не выдержал, выгнувшись дугой. Срывающийся стон прорвался даже сквозь закусанную губу, а белые капли оказались на губах, щеках и носу Джимми. Роберт разомлевши откинулся назад, неосознанно подтягивая к себе Джимми - приятная слабость, волнами накатывавшая по всему телу, заставляла подгибаться руки, и он буквально почти упал в объятия Джимми, повиснув на его плечах, с невыразимой нежностью смотря на его лицо. Джимми уже потянулся рукой убрать с лица подтеки, но Роберт удержал его ладонь, отводя подальше от лица. Джимми не мог оторвать взгляда от Планта. Роберт улыбался так благодарно и..счастливо, что будто светился изнутри. Настоящее солнце тёмным утром. Джимми сам не заметил, как оказался притянут к Роберту, и его язык уже собирал белые капли, а губы оставляли на их местах влажные, но какие-то нежные, почти невесомые поцелуи, полные невыразимых чувств. В утреннем полумраке отблесками гирлянд ярко очерчивались черты лица Роберта, свет мягко ложился на крупные кудри волос, вырывая отдельные пряди из общей темноты, словно наделяя их дополнительным теплом, а глаза Планта, казалось, светились сами по себе - иначе как можно было объяснить невозможность оторвать от них взгляд?.. Роберт не уловил, в какой момент Джимми перенял инициативу - его язык, такими же текучими движениями, как двигался сам Пейдж, перетек в его рот через пойманные на щеке губы, неспешно касаясь неба, будто отвлекая, пока Джимми все сильнее наклонился к Роберту, буквально заваливая его своим телом на стол. Локти легко подогнулись, и Роберт успел лишь зацепиться за плечо Джимми, заставляя его наклониться следом, не прерывая поцелуя. Руки Джимми скользнули вдоль ног Роберта, одним властным, но при этом нежным, мягким движением побуждая его скрестить их у него за спиной. Едва Плант обхватил торс Джимми, он тут же придвинулся ближе, давая почувствовать все напряжение, которое за все время лишь ещё сильнее возросло. Из-за падающего из-за спины Джимми света Роберт с трудом мог прочитать выражение его лица, но, стоило ему прижаться ещё теснее, Джимми равно выдохнул ему в губы, глухо застонав, одной рукой скользнув к паху между ним и Робертом, сжав член скозь тонкую ткань шелковых пижамных штанов - настолько тонкая ткань не сдерживала ни капли человеческого тепла, и Роберту казалось, что преграды в виде неё между ними нет вовсе. Дразнясь, Роберт всем телом качнулся навстречу, подавшись вперёд, и Джимми почти с рычанием, выбросив резко руки, прижал Роберта за плечи к столешнице. Роберт замер - в глазах Джимми билась вся та невысказанная, бешеная энергия, которая составляла все его существо. Роберт видел её на концертах, когда Пейдж полностью отдавался тому, что делает, и видел её сейчас... Она подчиняла себе, завораживала, пленила, и Роберт безропотно уступал, полностью отдавая себя ей. Джимми. И каким-то шестым чувством Роберт понимал, что именно сейчас Джимми по-настоящему, полностью отдавался ему так же в ответ. Медленно отпуская Роберта, Джимми тут же скользнул руками по влажному от пота телу Роберта вниз - по лёгкому подрагиванию его рук считывалось дикое нетерпение, которое он едва сдерживал. Роберт почти всхлипнул, когда пальцы Джимми скользнули ко входу - мурашки пробежали по всему телу, и эта сладкая, будоражащая дрожь передалась Джимми. Пара его пальцев скользнули неглубоко внутрь, и Роберт лишь слегка поморщился - тело отлично помнило их предыдущие ночи. Роберт лишь сильнее вцепился в плечи Джимми, когда он, быстро спустив штаны, вошёл в Роберта сразу полностью на всю длину, замерев на секунду. Он чувствовал Роберта под руками и вокруг себя, он словно заполнил собой все пространство вокруг Джимми. Роберт жарко сжимался вокруг, цеплялся сильно за плечи, чтоб потом разжать хватку, в извиняющем жесте заглаживая следы на коже, и Джимми буквально задыхался от этого сочетания нежности и страсти в одном человеке - влюблённость не оставляла ему шансов. Едва он начал двигаться, остановиться Джимми уже не мог, даже если бы захотел. Они словно поменялись ролями - в их самый первый раз бесспорно вёл Джимми, беря от Планта все, что он с такой страстью отдавал, а сейчас Пейдж как-то нутром чувствовал, что ведёт Роберт. Несмотря на то, что это член Джимми был у него в заднице, Роберт словно всем своим существом обволакивал его, касаясь каждой частичкой тела, хоть это было и физически невозможно. Он подмахивал бёдрами навстречу, цеплялся руками за торс и руки Джимми, переплетал пальцы, притягивая к себе и позволяя путаться в разметавшихся по столу волосах, целовал до распухших губ, оставляя влажные следы на шее... Джимми практически физически чувствовал все устремление существа Роберта на себя - он отдавался полностью и на этот раз уже весь. Каждая сторона Роберта в этот момент, казалось, стремиться быть с Джимми. В этом они определённо были похожи больше всего - если они проникались к чему-то - неважно, кому или чему - настолько глубоко, они отдавались полностью. Напряжение Джимми было уже на пределе - с Робертом все казалось длинной в вечность и одновременно мгновенным. Сбившееся дыхание того, перемежающееся со звуками шлепков и быстрым, острыми, звонкими стонами заглушало все немногие оставшиеся мысли в голове Джимми. Последний раз толкнувшись глубоко вперёд, Пейдж кончил, рвано дыша. Несмотря на отключающееся от волны наслаждения сознание, размякшее тело чувствовало на себе обвивающие его руки Роберта и смазанные поцелуи в висок. Ощущение безопасности и защищённости окутывало коконом так же, как Роберт своими руками...