(Не)правильно

На следующий день Роберт проснулся для себя даже слишком рано, бодро подорвавшись с самого утра - определённо сказывалось приятное волнение перед днем рождения Джимми. Во всех мышцах чувствовалось напряжение от предвкушения, и Роберт чуть ли не подпрыгивал на месте, пока провел не меньше часа у шкафа с красивейшими блузками-подарками Джимми и зеркала с расческой в попытках хотя бы немного скрыть, естественно, никуда не девшийся синяк на глазу, и в то же время не превратиться в сплошной распушившийся шар, как вчера вечером - сегодня хотелось выглядеть наилучшим образом... Как на зло, снег повалил хлопьями с утра именно девятого января, занося всю тщательно выверенную причёску Роберта, который решил сокращать траты на такси, проходя часть пути пешком, так сильно, что у двери Джимми Роберт оказался, уже почти полностью вымокнув волосами, но крепко прижимая к себе под курткой новый платок, завернутый со всей старательностью, на которую Роберт был способен, в подарочную обертку. Останавливаясь на крыльце и стряхивая с себя большую часть оставшегося снега, Роберт мимолетно оценил свой внешний вид в стекле окна рядом с дверью - походивший на мокрую кошку, с потемневшими от влаги волосами, странной массой лежащими на его голове и частично прикрывая синяк, как и половину лица в целом - Роберт, на удивление, не чувствовал себя по этому поводу обеспокоенным. Слишком уж ему нравилась собственная тёплая, мягкая предвкушающая улыбка на губах - вот-вот он увидит Джимми снова, вручит ему подарок вместе со всей своей любовью. Это ведь первый его день рождения, который они отпразднуют вместе... Улыбка расползлась ещё шире, аж до появления едва заметных ямочек на щеках, и Роберт, больше не мешкая, нажал на кнопку звонка, вновь начиная перетаптываться на месте от волнения. Стоило Джимми открыть дверь, как на него тут же чуть не упал Роберт с громким воплем: "С днем рождения!", - весь вытянувшийся вперёд с протянутым свертком в руках, он буквально повис на Джимми осторожно сжимая его в объятиях - все-таки он был чуть ли не на сквозь мокрый от впитавшегося снега, а Пейдж стоял ещё в одной пижаме. Но Джимми, кажется, было абсолютно все равно - худые руки сомкнулись на спине Роберта, вжимая его в худощавое тело. Плант уткнулся носом куда-то в шею Джимми, чувствуя замерзшей щекой тепло кожи Джимми. И в этом был весь он - в тепле и ощущении дома, куда он уже втягивал Роберта с порога, так же счастливо улыбаясь глазами в ответ. - Знаешь, с мокрыми волосами ты выглядишь очень горячо, - почти хихикнул Джимми, когда ему удалось убедить Роберта пойти выпить чаю, чтобы "не добавить ещё одну болячку". Роберт в ответ лишь мрачно зыркнул из-за чашки, тут же впрочем отведя взгляд - слишком уж именинник выглядел довольным происходящим. А такой довольный Джимми слишком явная робертова слабость. Пейдж, хитро прищурившись, исчез с кухни, на что Роберт взволновано подорвался со стула - пусть только попробует открыть подарок без него! Но Джимми тут же вернулся, протягивая Роберту какой-то кусок чёрной материи, который оказался резинкой для волос - тот лишь вздернул бровь, намекая на необходимость объяснений, но Джимми многозначительно скосил взгляд на себя, и Роберт лишь тихо вздохнул - чего только не сделаешь ради него... - Теперь-то откроешь мой подарок наконец? - с плохо сдерживаемым нетерпением, все ещё пытаясь держать обиженно надутое выражение лица, спросил Роберт, уже безбожно проигрывая - таким хорошо знакомым, поплывшим взглядом смотрел на него Джимми. Это невольно наталкивало на мысль о необходимости обзавестись своей резинкой. Потом. - Конечно, - с небольшой задержкой ответил Джимми, даже слегка встряхивая головой, позволяя увести себя в спальню, где так и остался лежать уже порядком помятый свёрток, когда Джимми выпихнул Роберта на кухню, не слушая его возражений. Роберт уже схватился было за пакет, и, замявшись на секунду, протянул его Джимми - тот даже не сразу взял его в руки, настолько увяз во взгляде Роберта, где полная открытость, любопытство перемешивалась с нерешительностью и даже лёгким страхом - а если не понравится? Джимми взял с рук Роберта свёрток, задержав руку на его кисти, разорвав зрительный контакт лишь для того, чтобы аккуратно развернуть упаковку - его кожи коснулся холод ткани, одним потоком скользнувшей из бумаги и пойманой у самого пола под прерывистый вдох Джимми. Он медленно развернул платок перед собой, разглядывая и перекрывая Роберту обзор. Он оказался словно за ширмой, изо всех сил стараясь угадать по каким-то косвенным признакам, понравился ли подарок. Затянувшееся молчание с каждой секундой, растянувшейся в вечность, и подрагиванием ткани в руках Джимми напрягало все больше, и Роберт уже в отчаянии начинал думать, что сказать в свое оправдание за, очевидно, неудачный подарок, как ткань, висевшая в руках Джимми буквально перед его лицом, вдруг исчезла, и не успел Роберт считать эмоции Джимми, как он накрыл в поцелуе губы Роберта, обвивая руками его шею, крепко прижимаясь всем телом, тут же запуская руку в слегка спутанные, ещё влажные после снега волосы Роберта, слегка оттягивая гульку из них на его затылке, заставляя приоткрыть рот, тут же проникая туда языком, проходясь по небу. Роберт, не ожидавший такой резкости, шагнул назад, сохраняя равновесие, но тут же сориентировался, вновь притягивая Джимми за талию к себе ближе. Его кожа под задравшимися полами пижамной кофты будто обжигала Роберта - слишком уж долгим сначала было ожидание Джимми, а потом лечение его лица, во время которого Джимми заявил, что никакого ему секса, пока не перестанет болеть - он сам просто не позволит. А сейчас Джимми вжимался в Роберта, выдавая себя с головой - его язык проходился по его зубам, исчезая лишь тогда, когда Пейдж прикусывал то верхнюю, то нижнюю губу Роберта, схватывая с его губ глухие стоны. Руки Планта коснулись кромки пижамных штанов, которые мешались неимоверно - собственные стояки ощущались уже так, будто между ними не было ткани уже вовсе. Жар расходился по всему телу, сбивая дыхание, когда каждый вдох они и так делили на двоих, и, едва Роберт нырнул пальцами под штаны Джимми, сжимая его ягодицы, непроизвольно простонав от этого - боги, как он скучал! - Пейдж тут же ухватился за них, вынимая обратно, и, не давая Роберту и секунды возмутиться и успеть вообще о чем-то подумать, неожиданно сильным толчком повалил разгоряченное тело на кровать, нависая сверху, холодя руки Роберта шелковой тканью. - Хочешь проверить, насколько шёлк может быть прочным? - прошептал Пейдж в губы Роберту, сверкая каким-то новым, ещё неизведанным, но слишком завораживающим огнём в зелёных глазах, не оставляя Планту и шанса отказаться. В следующее мгновение руки Роберта уже оказались перехвачены тканью над его головой. - У нас ещё масса времени до прихода друзей, - уже совсем широко улыбнулся Джимми, предвкушающе неосознанно облизывая губы - его с головой выдавали расширенные зрачки, почти полностью перекрывающие лёгкую зелень глаз, - Джонси тоже умеет терять счёт времени, когда его отвлекают... Роберт успел лишь ещё раз прерывисто вздохнуть, когда язык Джимми вновь оказался у него во рту, в то время как руки оказались быстро привязаны куда-то к изголовью кровати - Джимми явно проворачивал подобное не в первый раз. Не давая Роберту даже шанса что-то спросить, Джимми покрывал поцелуями его лицо, каждую едва заметную мимическую складку, нос с небольшой горбинкой, который так любил на сцене задирать Роберт, его глаза с длинными ресницами, с упоением наблюдая за тем, как взлетали его брови от переизбытка ощущений до закатывания глаз, как Плант весь тянулся к Джимми навстречу, буквально выгибаясь в спине. Дразнясь, Джимми провел руками по бокам Роберта, ощущая уже почти что испарину от его внутреннего жара, сминая мягкую, податливую кожу в своих пальцах, прикусывая место на шее у волос, тут же зализывая покрасневший участок. Роберт с громким стоном выгнулся, пытаясь потереться о Джимми так и оставшегося в него меж ног, но все это время нарочно избегавшего излишних - внеплановых - прикосновений. Внизу живота уже давно все свело, а узкие джинсы болезненно давили на твёрдо стоявший член так, что Роберт уже в тысячный раз бы проклял свой гардероб, если бы случайно не замечал, каким взглядом окидывал его Джимми, когда отрывался от его тела. Уже почти не думая, Роберт резко, почти отчаянно, прижав поясницу к кровати, обвил ногами Джимми за талию, дёрнув на себя так, что Джимми, не ожидавший такого, рухнул на Роберта сверху, сорвав с их губ общий громкий, сладостно-болезненный стон. Вскидывая бедра, Роберт весь прижимался к Джимми - сквозь слои ткани практически ничего не ощущалось аж до болезненного стона. После мучительной разлуки Джимми хотелось чувствовать каждой клеточкой тела, прикасаться вновь и вновь, срывая нетерпеливые оглушительные стоны, ловя каждый выдох, находя все новые и новые точки, бесконечно исследовать его тело ради того, чтобы такой спокойный и самостоятельный в жизни Джимми обмякал в его руках, отзываясь на каждое прикосновение. Но Джимми, моментально расцепив ноги Роберта, тут же вернул себе контроль над ситуацией, хитро ухмыльнувшись на разочарованный стон Роберта: - Поверь, тебе понравится, - Джимми, вновь дразнясь, пробежался пальцами по кромке джинс, заставляя Роберта чуть ли не заскулить, выгибаясь до болезненно ноющих запястий за уходящими прикосновениями. Тонкие пальцы выцепили, выдернули полы блузки, и показательно медленно, намеренно делая это на весу, избегая контакта с кожей, расстегивали пуговицу за пуговицей. Одна... Вторая... Третья... Роберт, поначалу следивший за ними, сдался окончательно, закрывая глаза и откидывая голову назад, полностью погружаясь в ощущения. По постепенно оголяющейся, влажной груди полз лёгкий холодок от воздуха, и тишину разрезали лишь лёгкое поскрипывание кровати и шумное дыхание Джимми, от которого внутри все сладостно сжималось, а под закрытыми веками отпечатался его взгляд - Роберт открыл глаза ровно в тот момент, когда последняя пуговица была чуть ли не оторвана - кому-то тоже нетерпелось, да, Джимми? - но слова на эту тему так и застряли где-то в горле, едва Роберт столкнулся с тем самым взглядом уже практически полностью тёмных глаз, вышибающим весь воздух из лёгких. Через секунду Джимми резко подался вперёд, жадно и глубоко целуя Роберта, позволяя тихому эмоциональному всхлипу утонуть где-то между ними. Сползая поцелуями на по шее Роберта, Джимми перешёл на вздымающуюся в заполошном дыхании грудь, мешая пот со слюной, буквально слизывая солоноватую жидкость, обводя языком набухшие соски. С наслаждением слушая почти что жалобные всхлипы Роберта, Пейдж с нажимом водил руками по бокам, словно стремясь почувствовать каждую напрягшуюся мышцу в его теле под ладонями Джимми. - Джим, пожалуйста... - Роберт уже даже не пытался поднять голову, полностью откинув её назад меж рук, лишь напрягшиеся мышцы пресса выдавали все его с головой. Джимми с собственным тихим стоном провел влажную дорожку по всей линии пресса к штанами Роберта, ощущая, как мелко подрагивает под ним Плант уже, кажется, почти на пределе. Уткнувшись носом куда-то в низ живота, Джимми резко втянул носом воздух - как же он скучал... От этого действия Роберта буквально подбросило на кровати, и он застонал уже во весь голос. Несмотря на примешивающийся запах пота, собственный запах Роберта чувствовался Джимми уже будто под кожей, заставляя отзываться ответной дрожью так, что Джимми, не удержавшись, сжал собственный член сквозь осточертевшие пижамные штаны, но даже это действие не принесло желаемого облегчения - слишком уж возбуждающе выглядел Плант, распластавшийся под ним и настолько же возбужденный... Когда Джимми провел пальцем по уже образовавшемуся даже на джинсах мокрому пятну, Роберт, кажется, из последних сил приподнял голову ради того, чтобы гневно заявить Джимми: "я сейчас кончу прямо так и отберу потом твои чистые штаны, так и знай!", сверкая ярко красными от перевозбуждения щеками, и Джимми не выдержал. Джинсы Роберта с тихим рыком в перемешку с ругательствами были наконец содраны с липкой кожи, куда следом отправились и штаны Джимми. Когда член Роберта качнулся, освобождённый от тесной ткани, Джимми жадным взглядом проследил за каплей смазки, протянувшейся с головки вниз. Где-то на задворках сознания шевельнулась мысль о том, что такое сильное желание одного единственного человека Джимми испытывал последний раз почти что целый год назад, если не больше... Роберт нетерпеливо дёрнул бёдрами, и даже эта мысль исчезла с концами, едва Джимми широким мазком языка так и не дал капле упасть на белье, с тихим мычанием коснувшись сначала покрасневшей головки, а затем с наслаждением проведя с самого основания до неё же, слыша громкий, хриплый стон Роберта. Слюна, смешиваясь со смазкой, стекала под подбородку Джимми, едва он обхватывал головку ртом, и насаживался дальше, и, вновь выпуская изо рта, ненадолго задержив член у нижней и так пухлой от природы, но теперь ещё и более чувствительной после поцелуев, губы прежде, чем насадиться обратно. Хлюпание собственной слюны казалось Джимми оглушительным, если бы не стоны Роберта, которые от громких и надрывных переходили к тихим, практически саднящим, сопровождающимся мелким, почти судорожным подрагиванием его бёдер под руками Джимми. Роберт просяще вскидывал бедра навстречу движениям Джимми, уже, кажется, абсолютно не осознавая своих действий. Каждое едва заметное, даже случайное касание Пейджа его тела ощущалось так, как будто нервов касались напрямую - Роберту было уже настолько хорошо, что почти плохо. Скрытая до этого дня грань Джимми доводила его до сладостного исступления, заставляя из последних сил слабо дрожать, отзываясь на каждое движение пальцев и нежных, влажных губ на собственном члене, бёдрах... Роберт уже отчётливо ощущал приближающийся оргазм - мышцы напрягались, все сводило почти до судорог, а затекшие руки не ощущались уже вовсе, полностью слившиеся с охватившим все тело жаром, когда Джимми неожиданно отстранился от члена, и Роберт, с трудом приподняв голову, не сразу осознал, что видит: Джимми, почти полностью поместив два пальца в рот, обсасывал их со всех сторон, методично скользя по собственному члену другой рукой, не отрывая уже какого-то бешеного взгляда от Роберта. Глаза Джимми затягивали, примагничивали к себе, заставляя через боль от затекшего в одной позе тела всматриваться в каждую деталь на его лице, начиная от прилипшей, уже насквозь мокрой чёлки на лбу, практически таких же красных, как у Роберта, щёк, заканчивая гребаными каплями слюны, стекающей уже с его пальцев... Кто-то из них выругался, и Роберт, в который раз уронивший в бессилии голову обратно, готов был клястья чем угодно, что не смог бы сказать, кто именно - в голове все смешалось в абсолютный хаос, а тело ему уже давно не принадлежало. Поэтому когда пальцы Джимми коснулись сжатого колечка мышц, ноги Роберта, казалось, уже сами разъехались шире, давая больше доступа. Джимми методично погружал внутрь Роберта пальцы, практически не чувствуя сопротивления - доведенный до исступления, он лишь изредка хрипло стонал, неосознанно понемногу подаваясь навстречу, когда его мышцы прошибало судорогой наслаждения. Придерживая ноги Роберта другой рукой, Джимми осторожно сводил и разводил пальцы, оглаживая тугие стенки, не отрывая взгляда - он был полностью в этом. В процессе, в Роберте, в его удовольствии настолько, что ещё пара движений и он кончит так - практически только смотря на Планта в его наслаждении... Когда пальцы Джимми коснулись простаты, Роберта выгнуло дугой - перед глазами чуть ли не искры заплясали, а редкий свет в комнате смешался в одно разномастное пятно сквозь призму выступивших слез, и он, кажется, даже закричал - настолько было хорошо... И снова, и снова... Вновь Роберт себя обнаружил уже с отвязанными руками, заботливо опущенными вдоль тела, с приткнувшимся под бок Джимми, лежащим на животе, разглядывающим его. - Раньше ты как-то быстрее восстанавливался, - подтрунивал Джимми, - теряешь хватку, м? - В его глазах плясали смешинки, когда Роберт тихо и коротко простонал от движения его пальцев, коснувшихся паха - после такого оргазма все тело, казалось, превратилось в один большой комок нервов. Раньше Роберт не замечал за собой настолько сильной чувствительности, но, видимо, не только в Джимми могли открыться новые стороны... - Ты как себя чувствуешь? - уже гораздо более серьёзным тоном спросил Джимми, обеспокоенно заглядывая Роберту в глаза, - я не... - Я люблю тебя, - на одном выдохе произнёс Роберт, чуть сощурив глаза и улыбнувшись Джимми, повернувшись на бок в его сторону, - это был гребаный лучший секс в моей жизни, Джимми! Пейдж улыбнулся как-то особенно тепло, и, коротко поцеловав Роберта в уголок губ, тут же впрочем заявил, что если Роберт не собирается делиться подробностями их сексуальной жизни с профессором Джонси и лучшим другом, то им стоит поторопиться с приведением себя в порядок. - Но если ты хочешь рассказать, чтобы Бонзо обзавидовался, я не против! - хохотнул Пейдж, тут же ловко уворачиваясь от тычка в бок вмиг покрасневшего Роберта, направившись в сторону шкафа - им обоим нужны были чистые штаны... Уже переодевшись, Джимми потащил ещё только застегивающего блузку Роберта "помогать ему на кухне" и, едва они оказались в коридоре, прижал Роберта к стене, вновь впиваясь поцелуем во все такие же припухшие губы, особенно тонкую верхнюю, с наслаждением ловя одновременный с дверным звонком стон Роберта, схватившегося за него так, будто его перестали держать ноги. - Профессор задержек не любит, - улыбаясь покрасневшими губами, Роберт не отрывал вновь абсолютно поплывшего взгляда от Джимми, будто нависшего над ним. - Джонси очень терпелив, а вот за твоего друга я бы побеспокоился, - под повторяющийся звон усмехнулся Джимми, явно не обращая на него никакого внимания, словно был и не здесь вовсе, счастливо зарываясь рукой в кудри Роберта, - все-таки сохранность двери в дом волнует меня больше! Да черт... Наклонившись, Джимми оставил последний яркий поцелуй на шее Роберта, и, чуть сжав его руку, быстро отстранился, открывая дверь - чтоб уж точно не успеть передумать.