(Не)правильно

Бонзо проснулся неожиданно раньше будильника, который сегодня звенел не только для Джонси — сегодня был первый зачет. Джон насладился последними тихими минутами перед мерзкой трелью будильника, скользя взглядом по умиротворённому лицу Джонси, все ещё глубоко дышащему в объятиях крепкого утреннего сна. Джон даже не подозревал, что это мирное лицо прорезали глубокие складки каких-то несколько часов назад, когда Джонси точно так же смотрел на него спящего, стараясь не думать о том, что их ждёт завтра. Джонси изучал каждый миллиметр лица Джона, тонкий длинный нос, пухлые губы, которые сейчас не были сжаты в напряженную тонкую нить, пушистые ресницы, густые темные брови и думал о том, что это нечестно. Все это было нечестно, несправедливо, неправильно. Он не должен заставлять Бонзо сдавать сессию, не должен делать вид, что хочет жить правильно. Джонси совсем этого не хотел, не хотел видеть мрачного измученного Бонзо, у которого уже не оставалось сил даже на импровизации по вечерам. Разговоры о группе скребли и ранили душу, и Джонси умом понимал, насколько это провальная затея, но как же он ненавидел себя за свою маску строгого зануды-учителя, кем никогда не был и никогда не хотел быть… Он уснул лишь под утро и готов был разбить звонящий будильник об стену. Впрочем он тут же передумал, увидев перед собой улыбающееся лицо Бонзо, которое тянулось к нему за первым поцелуем. — Доброе утро, я готов всех разносить в этом гадюшнике! — Это радует, — Джонси улыбнулся, целуя Бонзо в нос и нашаривая халат у кровати, — тогда завтракать и вперёд! Они расстались за несколько кварталов от вуза, чтобы никто не увидел их. Бонзо был и вправду очень уверен в себе — внутренний карман пиджака оттягивала увесистая пачка банкнот, а в голове ещё не до конца выветрились те билеты, что он в итоге смог выучить. Джонси не находил себе места весь день и практически не продвинулся по отчету и рассеянно принимал экзамен, за что нерадивый студент был ему очень благодарен. Едва на часах стало 5 вечера, он пулей помчался искать такси до дома Бонзо. Джонси одновременно хотел и не хотел, чтобы Бонзо сдал этот зачет. Если он не сдаст, то с наибольшей вероятностью его завалят на на остальных и отчислят — такие как Бонзо на практике не выдерживали и года. И тогда он будет свободен и захочет играть в группе… и Джонси перестанет испытывать это жуткое чувство вины. Если сдаст — то все пойдёт, как хотелось бы Джонси… скорее всего. Но что будет с Джоном? С колотящимся сердцем и кучей вопросов, оставленных без ответа Джонси буквально влетел в дом, сходу выпаливая: — Ну что, как? — Сдал, — губы Бонзо растянулись в победной ухмылке, — это было совсем не сложно, — щелкнула открывашка на банке пива. — Правда? Поздравляю! — Джонси улыбался, но в его душе царил полнейший хаос. Билет был тот, что я учил, а препод не хотел возиться и отпустил. «Лучше бы он придирался…». — Я рад за тебя! Правда, — Джонси подошел к Бонзо, крепко обнимая его. — Отметим? — Бонзо усадил Джонси к себе на коленки, протягивая банку пива. — Нет, — сказал Джонси раньше, чем успел даже задуматься, — тебе тоже не стоит, у тебя зачет через два следующий. Лучше почитай что-нибудь. А я пока нам ужин приготовлю. — Как скажешь, — голос Бонзо стих и померк, полоснув ножом что-то внутри Джонси, — ты прав… — Вот и славно, — Джонси снова мягко улыбнулся, нежно целуя его в лоб и вставая. Зачем. Он. Это. Сказал? Кажется, Джонси никогда так сильно не ненавидел себя. Все повторилось с ужасающей точностью. Джонси уходил на работу, Бонзо слонялся с учебниками весь день, даже не садясь за установку и просто крутя палочки и скуривая косяк за косяком в надежде, что это хоть немного поможет выучить ему теорию. На утро зачета Бонзо встал таким же бодрым, а вечером Джонси после целого нервного дня на работе в ожидании встречал его с победной улыбкой на губах и словами «сдал». И банкой пива, которую Бонзо неизменно убирал на фразе Джонси про следующий зачет. Бонзо даже не знал, зачем он платит за зачеты. Он мог не сдавать их, мог честно сказать Джонси, что не сдал, он мог доказать, что может что-то в музыке, получить работу в группе даже того же Роберта… Но раз за разом он этого не делал. Он неизменно носил пачку фунтов, приходил домой, скуривал косяк в ожидании Джонси и затем с улыбкой сообщал ему радостную новость. Он так хотел, чтобы Джонси улыбался и никогда не разочаровывался в нем. Пусть для этого стоит пойти на обман. Скоро сессия закончится, и он найдёт работу. Обязательно. Он будет играть, а после сможет убедить Джонси, что все возможно, и он зря настроен так пессимистично. Просто нужно немного потерпеть. Совсем немного. А пока ему предстоял последний зачет, а травки уже совсем не оставалось… — Пойдём спать? — голова Джонси лежала у него на коленях, пока Бонзо пытался вникнуть в текст теории. Последний зачет ему предстоял именно с Джонси.