***
Лампы приглушенно горели, а из звуков слышалось только шуршание проводов по полу и шумное сопение Бонзо — единственного члена группы, оставшегося с Робертом. Заключительная репетиция «Band of joy» прошла более чем успешно на взгляд Планта, но спокойствия этот факт не добавлял вовсе, лишь усиливая ощущение, что все пойдёт наперекосяк в самый ответственный момент, и от излишних переживаний по поводу их, возможно, самого важного выступления, Роберта отвлекали переживания за их отношения с Джимми, а теперь ещё и слишком перевозбужденное состояние лучшего друга. В этот вечер Бонзо молотил по ударной установке так, что казалось, будто ещё немного и барабанные перепонки не выдержат вовсе, и Роберт не сомневался — Бонзо чем-то перегружен не хуже него, если в этот раз даже вызвался помочь убрать часть оборудования и подготовить сцену для завтрашнего выступления, чтобы хотя бы на это не тратить лишний раз нервы, предпочитая работу традиционному вечернему алкоголю. Положив сматываемый провод на один из гостевых стульев у сцены (им и так снова выдвинут кучу претензий из-за задержки дольше положенного, так какая разница — одной больше, одной меньше…), Роберт приблизился к Бонзо, осторожно тронув его плечо, видя насколько глубоко друг погружен в себя — ещё врежет с перепугу случайно. Резко обернувшись, Бонзо тут же буквально налетел на Роберта, разрезая тишину своим криком — что-то внутри него только и ждало этого момента, чтобы вырваться наружу: — А если ничего не получится, Роб? Если всего этого мало?.. Сколько ещё по этим сраным клубам таких как мы, а? — вопросы сыпались из Бонзо нескончаемым потоком, пока Роберт лишь молча их слушал, не в силах вставить и слово в его тираду — Бонзо в своей излюбленной манере как всегда докопался до самого дна, выдергивая оттуда так старательно укрытые там страхи, — и какого хрена ты вообще такой спокойный, чего молчишь?! Или тебя уже кроме твоего Пейджа ничего не волнует?! У него-то карьера вон снова вверх пойдёт того и гляди, не то что… Роберт поморщился — Бонзо, выведенный на крайние эмоции, нередко начинал пороть такую чушь, что Роберт непременно полез бы с кулаками, если б не знал Бонэма так хорошо. Но сейчас его слова слова прошлись по самому больному, по тому, от чего Роберт отмахивался чаще и с завидным упорством, с головой уходя в репетиции и занятия — события вчерашнего вечера вспыхнули в голове так ярко, как будто он вновь оказался у той двери, наблюдая за Джимми с Джеффом. Джефф… Роберт чуть не взвыл, запустив руки во влажные от пота волосы, со всей силой вцепляясь в основание золотистых прядей, пытаясь привести себя в чувство. Нельзя, нельзя… — Ага, и он вместе с ней пойдёт. Уйдёт блять, буквально, — нет, можно. Роберт как-то резко словно сдулся, бессильно опуская роняя руки и отводя взгляд, — я не знаю, что будет, если нас не примут, большего, чем сейчас, мы сделать не можем, ты вроде и сам в курсе. Мы сейчас явно лучшие из тех, кто ещё торчит в этом клубе, но… Такие, как Джимми, всегда в приоритете у них — в тех, у кого уже была популярность, проще поверить снова, если у них есть все признаки того, что они принесут вернувшимися старыми рожами больше денег с концертов. Безусловно, я очень рад за Джимми, но Джефф… — Роберт на секунду запнулся, вернув взгляд на Бонзо — уже осознанный, тот внимательно изучал его, словно тоже что-то для себя отмечая, окончально вернувшись в реальность. Плант неловко кашлянул, возвращаясь к изначальной теме, — в общем, я не знаю, что будет, если мы им не понравимся, но зато я знаю, что в любом случае играю в группе с лучшим другом и дуэта лучше уже не будет, — Роберт ухмыльнулся, даже подмигнув голубым глазом, поймав ответную ухмылку с лёгким смешком, — Вместе? — Вме-е-сте! — протянул Бонзо, тут же крепко сжав протянутую руку, с такой силой хлопнув второй по спине Роберта, что тот аж шумно выдохнул (приливы энтузиазма Бонзо всегда были… крепкими), прижимаясь коротким объятием, — Мы их всех пыль с нашей сцены ещё жрать заставим!.. Не выдержав, Роберт коротко хохотнул, как будто сбрасывая разом часть общего напряжения — с Бонзо по-другому быть не могло: и слишком сложно в одно время, и легко так, что первое значения уже не имело… — Так что там с тем Джеффом? — и суть он тоже выцеплял прекрасно… — Да заебал он! — довольно тихий до этого момента, Роберт буквально взорвался, резко взмахнув руками так, что палочки, лежавшие рядом на одном из усилителей, куда их почти отшвырнул Бонзо, разлетелись в разные стороны, в хаотичном порядке забарабанив по тарелкам, выводя Планта из себя окончательно так, что даже его шея пошла красными пятнами. Лицо Бонзо скривилось, как от зубной боли, и Роберт, шумно выдохнув и втянув воздух сквозь зубы, на секунду прикрыл глаза — все-таки какая-то разумная часть его души, не застилаемая гневом, настойчиво сигналила, что если он не хочет заполучить себе фингал на завтрашний день, лучше держать руки при себе. — И чем конкретно? — поинтересовался все ещё морщившийся, но все-таки явно так же пытающийся взять себя в руки Бонзо, — Неужто на твою принцессу глаз положил? — насмешливо фыркнув, Бонэм, впрочем, тут же чуть ухмыльнулся, поднимая палочки, давая понять, что это шутка, но затянувшаяся пауза в ожидании ответа заставила его повернуться обратно. Лицо Роберта, каких-то пару минут назад почти полностью красное, стало уже чуть ли не беднее прежнего — он весь как будто скукожился, сжался, в который раз возвращаясь мысленно в прошлый вечер, когда почувствовал себя пустым местом уже, казалось бы, дома. — И что твой Пейдж на это сказал? — Бонзо, намеренно выделяя «твой», хоть и, как всегда, когда он говорил о Джимми, слегка пренебрежительно, тем не менее внимательно смотрел на Роберта. — Да нихера он не сказал, его вообще как будто все устраивает, — пробурчал Роберт, слабо пожимая плечами, — Джефф у нас дома каждый чёртов день торчит, я как не приду, они вечно там сидят до ночи, и он Джимми в уши льёт про то, как он рад быть снова с ним тут, чуть ли не под блузку ему лезет! Я вчера это случайно заметил, а если б не заметил, а?! Я теперь понимаю, почему этот придурок постоянно делал вид, что меня не замечает — ему ж реально похуй, есть я тут или нет! — Уже вновь почти орал Роберт, — Сам меня за дебила держит, как будто я тут никто, всего-то блять у своего парня живу, подумаешь! А Джимми… Я не понимаю, Бонзо, почему?.. Все же было хорошо, а сейчас он меня вообще почти не замечает, все время с этим, — Роберт скривился, ровно как и Бонзо несколько минут назад, — но и ему он тоже ничего не говорит! А может я просто не застал, но блять… Ему же не может быть настолько все равно, чтобы даже не сказать мне?.. Бонзо, спустя пару минут раздражённого постукивания ногой об пол, наконец хмуро выдал в ответ: — Я не люблю Пейджа, он слишком манерный и весь ужимистый, что аж тошнит, — Роберт лишь фыркнул в ответ, — но разговаривать нормально он вроде умеет (дружит же с ним Джонси…), так что поговорите там как-нибудь, может это их обычное педиковатое общение… Но если он тебя променяет на этого говнюка, он будет полным дебилом! — Раздраженно рявкнул под конец Бонзо, аж покраснев от возмущения, вызывая у Роберта слабую, но душевную улыбку. Завтра на концерте они точно выступят так, чтобы Пейдж на этот день забыл о существовании Джеффа — уж Роберт постарается, чтобы это был его день! Их день. Он обязан постараться ради них.***
Пейдж в раздражении дёрнул руками, тряхнув спутавшимися волосами: — Ты можешь говорить прямо уже? Чем тебе Джефф помешал? Мы только и делали, что репетировали, он к тебе даже не подходил, так что сейчас случилось, а? — едва последние слова слетели с его губ, Джимми заметил, как Плант нехорошо сощурил глаза, — Да ради бога, скажи уже прямо!..***
Концерт приближался с неумолимой скоростью, как бы Роберт не старался его оттянуть, ворочаясь бессонной ночью рядом с Джимми, спавшего сном убитого после очередной репетиции с Джеффом. Даже подскочив все равно едва позже рассвета и побежав делать дела, Роберт не мог отделаться от мысли, что сегодня обязательно что-то пойдёт не так — пусть он и старался по-максимуму абстрагироваться от этих мыслей, они, присутствовуя даже фоново, не давали ему сидеть на месте, из-за чего Джимми уже через полчаса мрачно сидел на кровати, с кислым выражением лица наблюдая за разгромлением их общего шкафа с одеждой Робертом. — Джим, как думаешь, лучше что-то более открытое или что-то посвободнее?.. — спрашивал Роберт, не глядя не то что на Джимми — даже на часть вещей, что вытаскивал сам из недр шкафа. — На тебе все смотрится шикарно, ты же знаешь, Робби, — Роберт закатил глаза, тяжело вздохнув — Джимми говорил так, будто озвучивал общеизвествую истину. В любое другое время Роберт бы смутился, поумерив пыл поисков раза в два, но только не сегодня — сегодня все должно быть идеально! Когда очередная вещь чуть не приземлились уже на голову Джимми, тот резко поднялся, мгновенно очутившись возле шкафа, пролезая туда вперёд Роберта под его недовольный гундеж, вытаскивая на свет из какого-то угла белую блузку с цветами на манер гавайских, что завязывалась на узел, оставляя свисать длинные концы. Буквально впихнув её в руки Роберта, Джимми самодовольно улыбнулся, наблюдая, как Плант задумчиво крутится перед зеркалом, — и ведь знает, что хорош! Взгляд Пейджа скользил по красноватым цветам, обвивающим по летящей белой ткани торс Роберта, и Джимми, зацепившись за один из цветков на спине, почти что щёлкнул пальцами от внезапной мысли, тут же направившись к свой шкатулке с украшениями. Роберт, в третий раз поправляя узел блузки, придирчиво осматривал себя на предмет малейших неточностей, но все-таки уже склонялся к мысли, что вариант, предложенный Джимми, был пока что лучшим из всех, как почувствовал нежное прикосновение к шее — худые руки Джимми мягко коснулись кожи, приподнимая затем копну золотистых волос, позволяя холоду бус коснуться горячей кожи. Красно-белые бусины переливались в свете утреннего солнца, лишний раз подчёркивая светлоту всего образа Роберта — в золотистом слиянии солнца, множившегося в его волосах, он весь выглядел абсолютно неземным, и Джимми, лишний раз мягко коснувшись задней стороны шеи, убрал руки, улыбнувшись Роберту, поймав ответную улыбку в отражении — этот образ точно был лучшим. — Да какой хер мои тарелки подвинул?!. — задержавшегося дольше всех Бонзо на сцены было слышно даже в маленькой гримерке, где уже переодевались остальные. В который раз за день придирчиво осматривая себя в зеркало, Роберт старался не отвлекаться даже на друга — в таком состоянии его точно лучше было не трогать, и он даже почти сочувствовал тем людям, которые сейчас могли бы иметь неосторожность подойти к Бонзо — тот вполне способен был справиться и сам. Роберт закрыл глаза, глубоко вдыхая, отпечатывая где-то в памяти на долгие года этот самый момент — сейчас все скоро решится, и они либо смогут, либо нет. Нет, они смогут — и пусть катятся к чёртовой матери эти продюсеры, если они не дадут им контракт!***
— Ты сам то себя слышишь? Вы ведь реально только и делали, что весь месяц репетировали, — Роберт вновь начал расхаживать по комнате, но его взгляд резко стал каким-то почти отсутствующим: мыслями он был уже не здесь, — и я тоже, но все то время, что я был дома, рядом постоянно крутился он! Днем, даже ночью последнее время… Джимми, у нас секса не было месяц! Я уж надеялся, что сегодняшний вечер наконец будет полностью нашим — моим — но он даже сейчас продолжает стоять у нашего порога, потомоу что «подожди, Джеффи, пять минут, я сейчас», — скривившись, Плант повернулся к Пейджу, и тот не сразу заметил за гневом, излучаемым его взглядом, тонкую влажную полосу собирающихся слез. Впрочем, Роберт, видимо, так же её почувствовав, моментально вновь отвернулся, продолжив подозрительно скакнувшим на долю секунды голосом: — Да хрен с ним с сексом — не думал блять, что хоть раз в жизни скажу это — но Пейджи… Когда мы последний раз просто проводили вечер вместе?.. — его голос затихал в приступе отчаяния, и день концерта снова всплыл перед его глазами…***
Свет ламп, пусть и проникая за кулисы только частично, практически полностью слепил Роберта, заливая все вокруг белизной. Слух глушил гомон голосов — абсолютно все казалось чересчур сильным, чересчур мощным, чересчур громким… Просто чересчур. Роберт сжимал крепкой хваткой микрофон, стараясь не дёргать лишний раз провод, перетаптываясь за кулисами. Галдеж, раздававшийся из зала, который раньше всегда отвлекал, полностью погружая в атмосферу того будущего, которое он себе представлял в самых потаенных мечтах, сейчас лишний раз напоминал о том, что эти самые мечты могут и не сбыться. Всегда кажется, что этот поворотный момент когда-нибудь настанет — не могут ведь все мечты так и остаться мечтами, — но мало кто оказывается готов к самому наступлению этого момента. Плант прикрыл глаза, стараясь отстраниться от давящего на уши шума — группа, выступающая перед ними, уже как пару десятков минут назад ушла со сцены, оставляя её для тех, кто должен был стать по ожиданиям большинства королями вечера. В этот момент все, о чем они говорили вчера с Бонзо, будто подернулось волнистой дымкой в голове, придавая даже тому разговору флёр несбывшегося сна — Роберт почти нервно рассмеялся: рассуждать всегда было проще, чем сделать… Из зала уже раздавались первые нетерпеливые пьяные выкрики, и Роберт на секунду зажмурился совсем, силясь вытолкнуть лишние мысли из головы. Сейчас он выйдет и споёт так, как может, как пел всегда, на всех выступлениях… -… Да переставляйте ноги! — орал Кевину Бонзо, внезапно налетевший на волне всеобщего возбуждения на Роберта так, что тот покачнулся, чуть не вывалившись на сцену, злобно уставившись на Бонзо, который даже глазом не моргнул, ещё раз уже намеренно с силой хлопнув по спине, — и ты давай иди, а то в этом зале слишком кисло без нас! На секунду замерев, глядя на Бонзо, уже вовсю размазивающего палочками от возбуждения, Роберт широко улыбнулся — наваждение, накрывшее его перед выходом, спало практически разом, то ли буквально вышибленное напором Джона, то ли просто уступившее неизбежному: Роберт, гордо вскинув голову, вышагнул к самому краю сцены, обращая на себя внимание всех тех немногочисленных источников света, что были возле сцены, но даже под ними вспыхивая блеском золота волос и белезной блузки так, что по залу разнесся одобрительный свист наравне со звоном упавшей с какого-то стола бутылки, словно поставившей точку в предконцертном волнении. Роберт прищурил глаза, мельком оглядывая зал чуть свысока. С этого момента и до конца вечера он — король этой сцены. И он выступит не просто как может, он выступит так, что этот контракт будет их! За секунду до первого нетерпеливого удара Бонзо по барабанам, до ушей Роберта долетел относительно тихий, но своеобразный свист — скосив глаза, Роберт успел уцепиться взглядом за Джимми за одним из столиков в первом ряду, который почти одними губами прошептал: «Давай!». -… Hey Joe!.. — и он будет сегодня сиять!***
Светлая, спутанная ещё после выступления копна волос качнулась вперёд вслед за опустившейся головой Планта, и Джимми уже открыл было рот, чтобы ответить, но что-то в последней интонации Роберта зацепило его, заставив ещё не вырвавшиеся слова буквально застрять в горле, и эта секунда промедления стоила стоила ему утраченного шанса — Роберт вновь двинулся в атаку, почти выплевывая следующие слова: — И если уж тебе стало так все равно на мои чувства, то вспомни хотя бы о своих, потому что в этом доме должен быть только один человек, который будет смотреть на тебя влюбленными глазами, и кое-кто тут явно лишний, — истекающие ядом последние слова Роберта, словно камень, упали перед Джимми на стол, разделяющий их, но даже на этом расстоянии взгляд Роберта, где на дне его тёмных синих глаз плескалась глубокая обида, ложился тяжким весом на душу, отправляя её яростью и разъедая последние барьеры — Джимми не выдержал. — Я без понятия, что ты несёшь, но так дело дальше не пойдёт — у меня есть работа и обязанности, как и у тебя перед своей группой, так какого хрена ты мне не даёшь выполнять мои, если я тебя ни в чем не ограничиваю?! Ты мог не появляться дома хоть целый день, я бы слово тебе не сказал, потому что я понимаю, как это было для тебя важно. И посмотри — вот он, твой результат! — Джимми, даже не поворачиваясь, махнул рукой в сторону столика в коридоре, где лежал брошенный Робертом в попыхах экземпляр контракта на запись пластинки, — Я же буквально восстанавливаю свою группу из пепла, у меня наконец-то впервые за эти месяцы появилась надежда, появился человек, который меня понимает с полузвука блять, и только мы начинаем нормально репетировать, потому что у нас тур на носу, если ты не забыл, у тебя тут же просыпается ревность к — о боже — моему обычному рабочему ритму?! Роберт, ну ты же понимаешь, что так дальше продолжаться не может? — Если ты не видишь проблемы, то и правда не может, — глухо прошипел Роберт, задержав ещё взгляд на Джимми, словно ещё чего-то ожидая от него. Пейдж продолжал смотреть на него в упор, ощущая себя разочарованным — на людей, которые правы, так не смотрят… пусто и блекло. — Тогда я пойду, у тебя все равно нет в планах даже одного свободного вечера, иди, уверен, тебя все ещё ждут там, — проговорил Роберт тихо, больше не глядя на Джимми, кивнув в сторону двери, медленно натягивая обратно сброшенную куртку, двигаясь к двери, и чем ближе он к ней оказывался, тем порывистее становились его движения. Роберт буквально вылетел из дома, бросив что-то про «вещи» и «завтра», так и не посмотрев больше ни на Джимми, ни на Джеффа, которого чуть не сшиб входной дверью.