***
Для Бонзо репетиция прошла не то что ужасно — ему хотелось рвать и метать, разбить что-то об голову Планта, чтобы заткнуть его раз и навсегда. Чаша терпения была переполнена, и подробное расписывание их с Пейджем распорядка дня стало последней каплей. На моменте, когда откровенно скучающие (и явно не очень трезвые) Кевин и Пол прекратили играть, так как Роберт опять стал уходить в пространные рассуждения о Пейдже, Бонзо с грохотом поднялся из-за установки и, швырнув палочки в угол, потопал к выходу, на ходу натягивая куртку и не смотря на Планта. — Эй, в чем дело? Ты куда? — недоуменно спросил Роберт, — мы ещё вроде не закончили. — Пойду займусь более полезными делами! — рявкнул Бонзо уже из коридора, ведущего к выходу. — Ну и вали, чертов придурок! — взорвался Плант, — но чтобы завтра был в это время тут! У нас концерт послезавтра! Ответом ему был оглушительный грохот входной чугунной двери. Кевин и Пол только со вздохом переглянулись. Они знали, что пока Плант не выговорится, заикаться о песнях не было никакого смысла. Бонзо очень надеялся застать дома Джонси и выговориться ему. Ситуация становилась просто невыносимой, Бонзо буквально кипел изнутри из-за утра и дерьма с Робертом и вдобавок он по-прежнему был безработным, так как их скудный гонорар уже был практически потрачен. Когда он открыл входную дверь, то с облегчением обнаружил, что Джонси уже был дома. В гостиной горел только торшер, а это значит, что Джонси либо музицировал, либо просто расслаблялся на диване под музыку. Осторожно проходя в гостиную (Джонси частенько засыпал на диване, и Бонзо всегда было жалко его будить), Бонзо обнаружил там Джонси с сигаретой в руках и с полуприкрытыми глазами, сидящего в полной тишине. — Чего без музыки сидишь? — тут же поинтересовался Бонзо, плюхаясь рядом и притягивая к себе Джонси, чтобы привычно крепко поцеловать его. Открыв глаза и улыбнувшись, Джонси тут же потянулся к Бонзо, нежно целуя его и одновременно туша сигарету в пепельнице. — Сегодня у меня было достаточно музыки, — с улыбкой ответил Джонси, отстраняясь и сдувая со лба Бонзо стремительно отрастающую челку, — как прошла репетиция? — Хочу убивать, — буркнул Бонзо, беря сигарету из пачки и закуривая. — Понятно, значит будешь ужинать? — тут же верно угадал Джонси, и Бонзо энергично закивал. Джон Пол прекрасно знал, как сильно Джон хотел есть после очередного стресса, сметая половину содержимого холодильника, и, когда мог, готовил его любимый ужин — стейк с овощами, который щедро сдабривался пивом (курить травку в квартире Джонси не позволял, так как у него были очень нервные соседи). Джонси тут же отправился на кухню, чтобы разогреть уже приготовленный ужин и включить радио (на котором, впрочем, в последнее время не передавалось ничего стоящего), и Бонзо последовал за ним, тут же начиная рассказ: — Чертов Плант совсем с катушек съехал. Какая мне к черту разница, когда они едят и трахаются каждый день?! Мне хотелось придушить его, — Бонзо плюхнулся на диванчик, и перед ним тут же оказалась тарелка с дымящимся стейком. Благодарно улыбнувшись Джонси, Джон набросился на еду, прервав рассказ, и разделался с ней за несколько минут. Джонси всегда очень нравилось наблюдать за этим процессом, и в его взгляде всегда было столько нежности, что Бонзо всегда начинал улыбаться, несмотря на бесящего его до дрожи Роберта на репетициях и всего остального дерьма. — Джон, я понимаю, что возможно это прозвучит несколько цинично и жестоко, — начал Джонси, пока Бонзо допивал пиво, — но тебе стоит серьезно задуматься, хочешь ли ты дальше играть с ними и мучаться или все-таки рискнуть и уйти в другую группу? Бонзо воззарился на Джонси с таким изумлением, что едва не поперхнулся остатками пива. — Ты… правда так считаешь?.. — тихо проговорил он. — Да, Джон, — твердо проговорил Джонси, — Роберта сейчас меньше всего интересует карьера, и я его понимаю. Но тебе нельзя стоять на месте, ты сходишь с ума, а мир теряет легендарного барабанщика всех времён и народов, — Джонси грустно улыбнулся, — я знаю, насколько у вас крепкие узы дружбы, но это не должно мешать твоим интересам и стремлениям. Оставшись в Band of Joy, ты просто…зачахнешь, — Джонси снова закурил, делая радио потише — его слишком раздражало обилие Битлз за последние несколько минут. — Джонси, я так тебя люблю! — проговорил Бонзо, — я думал об этом весь день и очень хотел услышать твое мнение. — Но не спеши, Джон, — тут же прервал его Джонси, накрывая его ладонь своей, — ты должен сам прийти к этому решению. Ни я, ни кто-то другой не должен на это влиять. Я лишь высказал свою точку зрения, и только тебе решать. — Я знаю, Джонси, и я все обязательно обдумаю, обещаю, — заверил его Бонзо, крепко сжимая его ладонь, — просто в такие моменты, когда ты читаешь мои мысли, я обожаю тебя ещё больше. — И я тебя люблю, Джон, — Джонси снова нежно улыбнулся, — может, послушаем снова Waiting for the sun? В последнее время он меня привлекает все больше и больше своими аранжировками. — А ты мне расскажешь про свой день! — тут же заявил Бонзо, поднимаясь из-за стола, — надеюсь, на тебе не сильно ездили. Джонси с грустной улыбкой покачал головой, возвращаясь обратно в гостиную. Больше всего на свете он любил такие вечера — когда они с Бонзо, садясь в гостиной и закуривая, ставили пластинку и обсуждали все на свете, делясь планами, мечтами и страхами. В такие моменты они понимали, что для них самое главное. И если они вместе, что может пойти не так? Абсолютно точно ничего.***
На следующее утро Джонси встал рано, не став будить Бонзо, который всю ночь так метался по постели, что разбудил Джона Пола довольно болезненным ударом в плечо. Нежно поцеловав его в лоб, Джонси тихонько выскользнул из спальни, прикрыв дверь, и направился на кухню варить себе кофе. Солнце лениво выползало из-за горизонта, на часах было всего 7 утра, и Джонси не спеша пил кофе под тихо ворчащие утренние новости — даже они сейчас звучали лучше, чем песни, которые передавали. Сессия была назначена на 11 утра, а значит у Джонси была пара часов, чтобы добраться до Кенсингтона и заглянуть к Фредди, благо студия записи находилась неподалёку. День обещал быть тёплым и солнечным, и Джонси решил надеть одну из своих любимых рубашек — белую с узором из птиц и цветов — и белые брюки. Натягивая одежду, Джонси вдруг вспомнил самые первые лекции в группе Бонзо, его угрюмый и неприязненный взгляд, их первую встречу… Все это было словно в другой жизни. Выключив радио, Джонси все так же тихо дошел до прихожей, прислушиваясь, не ворочается ли Джон. Его чуть ли не до слез трогало, когда Бонзо вставал вместе с ним в любое время, героически подавляя сонливость, чтобы проводить его на очередную сессию (и иногда развести на утренний секс). Иногда Джонси казалось, что он ходит на эту работу только ради этих утренних ритуалов и сонной, но такой же нежной улыбки Бонзо на прощание. Джон Пол тихонько выскользнул из квартиры, щёлкая замком. Он добрался довольно быстро, в который раз обещая себе выучиться на права — общественный транспорт очень его утомлял, а заставлять Бонзо возить его по утрам на работу было высшим проявлением жестокости. Джон Пол приехал к самому открытию магазина, поймав Фредди на выходе, отчаянно зевающего. — Не выспался? — вместо приветствия спросил Джонси, подходя к парню. Тот как всегда был одет экстравагантно: цветастая блузка, тесные узкие штаны с расклешенным низом и слегка подведенные глаза. — Не то слово, — с улыбкой, растягивая гласные, ответил Фредди, — Мери была просто неугомонной вчера. Джонси хмыкнул, заходя внутрь вслед за Фредди, который все делал так плавно, что Джон Пол невольно подвисал на несколько секунд. Джон Пол частенько по утрам заглядывал в магазин Фредди после возвращения из Уэссекса — у них было много общих тем для разговора, и Джонси считал Меркьюри если не близким другом, то хорошим знакомым так точно. Фредди очень позабавила история с увольнением и доносами Патти, он даже возмущался, что его не пригласили участвовать в этом спектакле. — Обожаю драмы, дорогуша! — воскликнул он тогда, взмахивая руками с изящными длинными пальцами, а Джонси заулыбался — Фредди мог перевернуть на голову все, что угодно, и каждый рассказ Джонси, даже самый мрачный или скучный, превращался в увлекательное представление. В последнюю неделю из-за сильной загруженности и беспокойств Бонзо по поводу Роберта у Джонси не было времени заходить к Фредди, и сейчас он понял, что очень соскучился по своему эксцентричному знакомому. Ему не терпелось поделиться всем, что у него на душе, как в старые добрые времена ещё с Пейджем, когда они садились с Джимми у него дома и не спеша глотали виски и джин и беседовали. Черт возьми, кажется Пейдж действительно был одержим Робертом, раз позабыл даже о своем старом друге. — Ты давно не заглядывал, — заметил Фредди, открывая дверь магазина и включая свет, на котором тут же замельтешили крошечные пылинки в воздухе, — проклятье, эти меха с зимы только пыль разводят! И зачем, скажите на милость, нам были нужны эти чертовы шубы?! — ругался больше про себя Фредди, подходя к кассе и включая там второй автомат. — Можешь вынести их на задний двор, — предложил Джонси, — пускай там повисят и проветрятся. — А потом их кто-нибудь стащит, и хозяин с меня шкуру спустит, — невесело усмехнулся Фредди, — нет уж, протру пыль после обеда. Продвигаясь вглубь магазина и протискиваясь в самые узкие проходы между рядами, как кошка, Меркьюри быстро обошел все помещение, убеждаясь, что все стояло на своих местах, и вернулся к стойке, изящно облокачиваясь на нее. Джонси забрался на высокий барный стул, заботливо поставленный Фредди для особо разговорчивых клиентов, и взял несколько лимонных леденцов из хрустальной вазочки. — Ты на свидание собрался? Одет очень стильно, — с одобрением заметил Фредди, — мои наставления явно идут тебе на пользу. — Да, кстати, спасибо за тот халат, — Джонси несколько смущенно улыбнулся, — он произвел фурор. — Ну конечно, дорогуша, — Фредди самодовольно улыбнулся, — мои советы по части секса всегда полезны тем, кто их спрашивает. Именно Фредди продал Джонси тот самый длинный бордовый шелковый халат, прибывший прямиком из Японии под заказ для особого покупателя, который в итоге от него отказался, и он долго пылился на складе в ожидании своего звездного часа. По правде говоря, Джонси не просил его у Фредди, но тот настоял, когда увидел, в каком плачевном состоянии Джон Пол был. — Но ты похоже решил разнообразить свою личную жизнь? Раз так вырядился, — Фредди плавно кивнул на рубашку Джонси. — Нет, — засмеялся Джон Пол, — это я на работу так раньше одевался. Решил и на сессию надеть. — Неудивительно, что Джон тут же осознал свою гомосексуальность рядом с тобой, — хмыкнул Фредди, — хотя я бы не удивился, если бы ты решил найти себе кого-то более…простого. Судя по твоим рассказам, Бонэм снова рвёт и мечет, — Фредди откинулся на спинку стула, и Джонси подумалось, что он мог бы стать прекрасной моделью, не будь он парсом. Чертовы британские законы. — У него распадается группа, и он волнуется, — Джонси вздохнул, — все совсем не так, как мы ожидали. Я тоже словно не на своем месте себя чувствую. — Потому что ты и не на своем месте, — проговорил Фредди, поправляя отросшие кудри, — ты музыкант, а не штамповальщик. Не представляю, как тебе хватает терпения писать всякое дерьмо и после ещё пытаться что-то придумывать свое. — Сейчас уже не придумываю, — немного сконфуженно ответил Джонси. Фредди одарил его скептическим взглядом. — Нет, конечно, я понимаю, почему ты работаешь, ведь я тоже одеждой торгую вместо того, чтобы писать песни и записывать альбом, — легкая тень пробежала по его лицу, — но совсем скоро мы приступим, и мир будет наш. — Ничто не дается так легко, как кажется вначале, — невесело проговорил Джонси, — Бонзо верил в свою группу, и что в итоге? Их вокалист занят только своей личной жизнью. — Значит, он дерьмовый вокалист, — просто сказал Фредди, — я не хочу обижать твоих друзей, но иногда нужно пожертвовать всем, чтобы добиться хоть чего-то стоящего. — Ты прав, — Джонси задумчиво пожевал губу, — а ты бы смог отказаться от всего? От Мэри, от своего окружения? Фредди ответил не сразу. — Мери — любовь всей моей жизни, — медленно проговорил он, и его лицо посветлело, — и она будет вместе со мной до конца, куда бы нас не привёл этот странный извилистый путь. Мне нет нужды отказываться от нее. — А что если она не захочет? — неожиданно спросил Джонси, — что тогда? — Этому не бывать, — твердо проговорил Фредди, — мы — одно целое, и наши цели и мечты совпадают. — Мои с Джоном тоже совпадают, но реальность всегда побеждает любую мечту, даже самую приземленную, — Джонси невесело усмехнулся, — я снова сессионный музыкант, хотя поклялся, что никогда не вернусь к этому. — А ты и не возвращайся, — ответил Фредди, — возьми и покончи с этим. — но это шаг в пропасть, — тут же возразил Джонси, катая леденец между пальцев, — шаг в никуда, я бы даже сказал. — Именно поэтому ты все ещё топчешься на месте, — улыбнулся Фредди, — а ты рискни. И поверь, результат тебя приятно удивит. — Тогда почему ты до сих пор не в студии? — с лукавой улыбкой спросил Джонси. — Ты хитрый хрен, — рассмеялся Фредди, все так же изящно, словно на приеме у королевы, беря конфету из вазочки, — погрязли мы с тобой в этой рутине. — Не то слово, — Джонси вздохнул, — кстати, а что у тебя там за пластинка стоит в углу? — он кивнул на угол за спиной Фредди, где тот расположил виниловый проигрыватель, купить который он очень долго пытался уговорить хозяина магазина. — А, это, — Фредди поморщился, — один покупатель умолял меня принять часть оплаты этим, мне стало его жаль, и я взял. Хозяин меня убьет, так что можешь забрать, если хочешь. Я не знаю эту певицу. Джонси подошел к проигрывателю, где стояла пластинка — это оказался концертный сборник Джоан Баэз 1962 года. Движимый любопытством, Джонси поставил ее и опустил иглу. Заиграла мелодичная, немного тревожная гитарная мелодия, и голос девушки прорезал шипение винила из-за не очень качественной записи: Babe, i'm gonna leave you Tell you when i'm gonna leave you Leave you when ol'summer time, Summer comes a-rolling Что-то в голосе цепляло, и даже Фредди заинтересованно подался вперед. Джонси вернулся обратно на стул, слушая голос девушки, надрывно повествующий о том, что ей нужно идти, дорога зовёт ее. Джонси думал о Бонзо, о том, что происходит с их жизнями, о перепутье их дорог. Может, и вправду бросить все и заняться группой?.. Фредди слушал как зачарованный, пока Джонси погружался в свои мрачные мысли все дальше и дальше. Они слушали сборник до тех пор, пока не пришло время идти на сессию, но именно первая песня врезалась Джонси больше всего в память. Какая же дорога зовёт его? Этот вопрос не покидал его, пока он шел до студии, но стоило ему переступить порог, как все мысли улетучились, оставляя место сухим указаниям аранжировщика, запаху дешевых сигарет в студии, шуршанию бесконечных листов с нотами и абсолютной, звенящей пустоте.***
— Это полное дерьмо! — воскликнул Роберт, отбрасывая микрофон на маленький диванчик в углу помещения, — этот кошмар слушать никто будет! Бонзо в бессилии отшвырнул палочки в сторону, сжимая кулаки — его терпение было на исходе. Они репетировали уже третий час, и их обычная программа звучала так жалко, как будто они были начинающими сопливыми подростками, не умеющими толком инструмент в руках держать. — Какого черта ты возмущаешься? — вдруг заговорил Кевин, опережая Джона, — мы тут жопу рвем, чтобы под твое невозможное вытье сделать хоть что-то приличное, а ты ещё и выговариваешь! — Мы всю неделю слушали про то, как вам с Пейджем хорошо и какой он легендарный музыкант, только ты за всем этим не заметил, как перестал быть музыкантом сам! — вступился и Пол. Роберт не нашелся с ответом, нервно теребя отрастающие светлые локоны, как будто только сейчас осознавая, в каком дерьме находилась его группа. — Знаешь, Роб, я бы тебе советовал ещё хорошенько подумать, чем ты пока хочешь заниматься — Кевин подошёл к Планту, хлопая его по плечу. Тот тут же дернулся, скидывая руку, — как только разберёшься, звони. Идем, Пол. Когда парни, сложили свои инструменты и уже направились к выходу, Роберт вдруг рявкнул: — Ну и валите! Найти новых гитариста и басиста легче легкого! Сами размышляйте над вашими заурядными жизнями, пока мы с Бонзо будем творить! Ответом Роберту была громко хлопнувшая входная дверь. — пусть валят, — процедил он, поворачиваясь к Бонзо, — завтра же начну искать новых гитариста и басиста…. — И барабанщика, — вдруг проговорил Бонзо, откладывая палочки и вставая, — хватит с меня этой срани и Пейджа, — его голос не источал ни капли гнева, в нем слышалась обреченность и усталость. — Но ты не можешь… Мы же столько мечтали об этом, Бонзо! — воскликнул Роберт, — мы шли к этому вместе! — И ни к чему не пришли, — Бонзо пожал плечами, — так бывает. Возможно, нам просто нужно играть по отдельности. — Ты предатель! — выплюнул Роберт, — ты только что закопал все наши труды! — Нет, — Бонзо горько усмехнулся, — это сделал ты и очень давно. Страха не было. Никогда ещё Бонзо не был так спокоен и решителен, как сейчас. Он чувствовал, что поступает правильно, несмотря на реакцию Планта, и ведь 10 минут назад он был готов перегрызть ему глотку. — Я ухожу, — просто сказал Джон, собирая вещи и палочки, надевая куртку и направляясь к выходу, — я знаю, что ты полный засранец, и ни за что не наберешь первым, но все-таки звякни, как придешь в норму. Бонзо вышел из студии, и Роберт даже не кричал ему ничего вслед, просто опустившись на диван и закрыв лицо руками. Джон давно не чувствовал себя настолько свободным, и ему не терпелось поделиться всем с Джонси. Все сомнения, все страхи и тяжесть резко испарились, ушли, и от этого даже немного кружилась голова. Бонзо присвистнул, бодро шагая по залитой солнцем улочке, и с улыбкой пробормотал: — Барабанщик всех времен и народов? Хм, а почему бы и нет! С этими мыслями он прошел целый квартал и даже решил по дороге купить пару бутылок джина — лёгкость на душе буквально окрыляла. Первое, что услышал Бонзо, зайдя домой, — очень странную песню, доносившуюся из гостиной. Поставив бутылки на комод и быстро скинув с себя верхнюю одежду, Джон зашел в гостиную, погруженную в уютный полумрак и клубы табачного дыма. Джонси сидел на диване, весь в белом (в последнее время Джону стали нравиться его «цветочные» рубашки), медленно делая очередную затяжку. На проигрывателе крутилась какая-то незнакомая Бонзо пластинка. — Привет, — наконец нарушил молчание он, — почему ты утром сбежал и не показал мне всю эту красоту? Джонси улыбнулся, приоткрывая глаза. — Мне было жаль будить тебя. Ты такой милый и беззащитный, когда спишь, — он потянулся, вставая с дивана и туша сигарету в пепельнице, медленно подходя к Бонзо. — А ты такой безумно сексуальный, когда надеваешь все белое, — выдохнул Джон, заключая Джонси в объятия под «I want you so bad», доносившегося с пластинки. Ему показалось, или это… — Это что, голос Леннона? — вдруг спросил Бонзо, медленно покачиваясь с Джонси в одном ритме и опуская руки на его ягодицы. — Да, — шепнул Джонси на ухо Джону, сжимая в ладонях ткань его рубашки на спине, потому что хватка Бонзо усиливалась с каждой секундой, и ощутимый стояк упирался Джонси в левое бедро, — это песня с их нового альбома… Мне дали по большому секрету их раннюю копию. — А у тебя неплохие связи, — выдохнул Бонзо, буквально плавясь, — для обыкновенного препода в вузе. — А я ведь не так прост, как кажется, — с улыбкой проговорил Джонси, прихватывая мочку уха Бонзо. Волна мурашек прошла по его телу, и возбуждение нарастало с каждой секундой огромными волнами, убирая все напряжение последних недель без остатка. Бонзо легко ушел от Роберта, но это было не так больно лишь поначалу. Он испытывал шок и знал это, но сейчас так не хотелось думать об этом, хотелось насладиться каждой секундой новообретенной свободы… — Я ушел из группы Роберта, — неожиданно проговорил Бонзо, и в этот момент ещё один узел внутри полностью развязался, — это стало настолько невыносимо, что я послал все к хуям и ушел… — Ты очень смелый и немного сумасшедший, Джон Бонэм, — ответил Джонси, откровенно потираясь пахом о его бедро, — и это так заводит… Я горжусь тобой. — Я так хочу тебя, — выдохнул Бонзо, и Леннон был полностью с ним согласен, подпевая с пластинки, — не думал, что Битлы делают такие песни… — Они полны сюрпризов, как и мы с тобой, не правда ли? — Джонси лукаво улыбнулся, и его пальцы скользнули к застежке штанов Бонзо, — и я отсосу тебе прямо сейчас, — он тут же опустился на колени, снимая штаны Бонзо, и как только его губы коснулись влажной и горячей плоти, все мысли окончательно покинули голову Джона. И все ощущалось так правильно. — Брось свою студийную хрень, — внезапно проговорил Бонзо, лёжа на полу среди кучи пледов и подушек, и Джонси пошевелился на его груди, как потревоженный кот. Мысли лениво перетекали одна в другую после минета и просто головокружительного секса, в котором Джон был так заботлив, что Джонси казалось, что он улетел в другое измерение в какой-то момент. Когда Бонзо что-то волновало, он становился самым нежным в мире любовником, и Джонси очень нравилось, что он вымещал весь свой гнев и тревогу, трансформируя ее в ласки и крышесносный секс. Джонси чувствовал, что Бонзо очень беспокоится из-за ссоры с Плантом, хоть и старается этого не показывать. Или же просто не до конца еще осознает. — Помирись с Робертом, — тихо проговорил Джонси. — Когда он перестанет без конца трещать о Пейдже, обязательно! — Бонзо поморщился, спихивая Джонси в сторону и хмуро глянув на него: — Какого черта, Джон Пол? — Ты сейчас пытался совершить ошибку из прошлого, — улыбнулся Джонси, — мы — хозяева своей жизни, и ты меня этому научил. Сейчас я хочу подзаработать денег. — Ты прав, чертовски прав! — воскликнул Бонзо сжимая Джонси в объятиях, — я так тебя люблю… — Ну а насчет Роберта — просто подумай, — прохрипел Джонси, стараясь чуть ослабить крепкую хватку Бонзо. — Обещаю подумать, — Бонзо уже тянулся к губам Джонси, опуская руки на его пах, — но не сейчас… Марафон нежного, но очень эмоционального секса продолжался, и Джонси не мог не поддаться искушению все оставить и просто не думать. Его нынешняя работа не приносила ему особенной радости, но сейчас он все ещё, пожалуй, просто жил и наслаждался. Пластинка давно доиграла, на улице стремительно темнело, тусклый свет лампы погрузил комнату в эротический полумрак, а Бонзо продолжал любить Джонси так, словно это была их последняя ночь. Они смогли оторваться друг от друга лишь под утро, но сна не было. Тысячи мыслей роились в голове обоих. Бонзо встал за сигаретами и протянул их полусонному Джонси, который благодарно улыбнулся и вынул одну. Закурив, они сели на пол, облокачиваясь на диван, все ещё полностью обнаженные. Им нравилось просто лежать на полу среди горы пледов, одеял и подушек без одежды, говорить обо всем, медленно целоваться, заниматься любовью и снова говорить обо всем на свете. В комнате было темно, но краешек неба уже начал светлеть. — Как хорошо, что у меня завтра выходной, — внезапно проговорил Джонси, выдыхая несколько ровных колечек, — я и вправду устал быть штамповальщиком. — А у меня бессрочный отпуск от Робертовых стенаний и вздохов по Пейджу, — поморщившись, проговорил Бонзо, выдыхая ещё несколько колечек вслед за Джонси, — и я так заебался. Парни кстати тоже ушли из группы, и не зря, — Бонзо поджал губы. — Расскажи мне все от начала и до конца, — попросил Джонси, туша сигарету и поворачивая лицо Бонзо к себе, — тебе это нужно, я знаю. И Бонзо рассказал в красках и подробностях, что происходило на каждой репетиции, о том, что их путь идет в никуда, и новые записи — полное дерьмо, и от них отказались продюсеры. — Ты правильно сделал, что ушел, — задумчиво проговорил Джонси, и Бонзо потянулся к нему за поцелуем, — жаль, у меня нет твоей смелости. — У тебя есть больше! — воскликнул Бонзо, — ты смог совладать со мной и Патти! Иногда смелость — это тупость. А твое умение разрешать конфликты — на вес золота! — Но зато я все ещё сессионщик, — Джонси невесело усмехнулся, — и ты сам говорил бросить мне это все. — Я тебя не заставляю, хоть состарься в этих студиях, — пожал плечами Бонзо, — но что я точно знаю — если ты так сделаешь, мир потеряет охуенного музыканта! — Тогда уж сразу двух! — воскликнул Джонси, носом утыкаясь в плечо Джона, — и что же нам делать? Они оба чувствовали, что ответ лежит где-то на поверхности, как будто они ищут, ищут и все время упускают из виду что-то важное, чего-то не замечают. Они уснули, переплетясь телами под большим шерстяным одеялом, которое Джонси давным-давно стащил у мамы, что становилось объектом постоянных подколов Бонзо (который всегда спал на полу только под этим одеялом), и ни к чему не пришли. Джонси проснулся внезапно уже утром оттого, что солнечный луч бил ему прямо в лицо. Поморщившись и отвернувшись обратно к Бонзо, Джонси вдруг посмотрел на пластинки Хаулин Вульфа, Moby Grape и той самой певицы из магазина Фредди и внезапно вспомнил разговор с Джимми ещё в декабре, когда он сказал, что очень хотел бы играть с Джонси в одной группе. Пейдж готов был работать даже с Бонзо… Джонси, оперевшись головой на руку, повернулся на бок и с нежностью посмотрел на спокойное лицо Бонзо, на которое тоже падали лучи восходящего солнца. Он медленно проходился взглядом по густым темным бровям, пушистым ресницам, пухлым губам, чуть приоткрытым сейчас, и думал о том, что Джон заслужил большего, он заслужил быть лучшим барабанщиком всех времен и народов, черт возьми! И, возможно, с Джимми это станет возможным… Его группа на волоске от распада, и деловая хватка Питера поможет выйти им на такой уровень, о котором многим остаётся лишь мечтать. Но если Пейдж возьмет и Роберта… Тысячи сомнений роились в голове Джонси, но теперь их будущее не казалось таким туманным и безнадежным. Он словно нашел на ощупь выход из темной пещеры, в которую сам себя завёл. К черту студийную работу. — Джон? — тихо позвал Джонси, и Бонзо зашевелился, приоткрывая один глаз и сонно бормоча: — Чего не спишь? — Ну, во-первых, уже почти полдень, — усмехнулся Джонси, вставая и надевая халат, — а, во-вторых, у меня есть для тебя предложение. — И какое же? — все ещё сонно проговорил Бонзо, снова закрывая глаза и поворачиваясь на бок. — Нам нужно пойти к Джимми в его новую группу, — с той же улыбкой ответил Джонси, снова садясь на импровизированную постель и утыкаясь носом в щеку Бонзо, — и тогда ты станешь легендой. — Ты спятил, Джон Пол Джонс, — проворчал Джон, — пока они с Робом не угомонят свои гормоны, я никуда не пойду. — Ладно, спи, — засмеялся Джонси, — ещё обсудим это. Спать не хотелось, и на душе стало так легко, а сердце трепетало в ожидании чего-то нового, как у ребенка, который считал дни до каникул и заветной поездки к бабушке. Почему-то прямо сейчас, готовя кофе на своей кухне поздним утром и стоя в одном халате, Джонси был уверен, что с Джимми у них все получится, словно все, что происходило, вело его к этой мысли. Джонси с улыбкой потянулся к ручке включения радио.