Птица свободного падения

Помещение старого клуба сильно изменилось – с тех пор, как Ран здесь был в последний раз, от былого интерьера не осталось и следа. Рабочие почти сняли черные панели со стен и начали переделывать форму помещения – непонятный четырехугольник медленно превращается в мягкий круг. Даже приятнее здесь находится, черт возьми! Но взгляд Рана не задерживается на меняющемся пространстве надолго. Он все время порывается стрельнуть на Сору, и сердце пускается в быстрый пляс, с болью отбивая ребра изнутри. Но Хайтани нравится такая боль, и мужчина продолжает изучать воодушевленное лицо девушки, увлеченно рассматривающей ремонт в клубе, как какое-то восьмое чудо света. Зеленые глаза горят ярче обычного, и широкая улыбка красуется на миловидном личике. Веснушки, кажется, сияют вместе с самой девушкой, а рыжие кудри переливаются в свете настенных ламп. Ран приструнивает желание протянуть руку к волосам и собрать их в высокий хвост, открывая вид на изящную шею. Он постоянно хочет запускать в пряди пальцы, перебирать их между собой и путать еще сильнее. И эти навязчивые мысли всерьез пугают Хайтани. В квартире мужчина спокойно ждал Сору, пока та оденется и соберется. Качественно приготовленный кофе отлично подкупил ситуацию, но Ран понимает, что, если бы на месте девушки была Касуми, он бы ни раз демонстративно вздохнул и намекнул, что жена собирается слишком долго. Конечно, Сора не стояла перед туалетным столиком в течение пяти минут, выбирая цвет помады к платью. Ханаги хватило двух минут, чтобы одеться, причесать волосы и накидать в маленькую сумочку телефон, ключи и бумажник. Все. Ран даже не успел кофе допить, и Сора стояла рядом с ним, нервно топая ножкой и уже тогда сияя широкой детской улыбкой. Всю дорогу до клуба девушка постукивала пальчиками по коленке в такт тихой музыке, которую крутили на неизвестном Рану радио, и смотрела в окно. Глаза быстро бегали, следя за сменяющимся пейзажем, а Хайтани не мог оторвать взгляда от Соры. Даже сейчас, стоя посреди разгромленного помещения, которое потом превратится в высоко прибыльный и элитный клуб, Ран в пол-уха слушает прораба и следит за Ханаги. Девушка, сцепив руки за спиной, медленно обходила владения Рана и внимательно рассматривала каждый уголок, подвергшийся разрушению. Мимо сновали рабочие, перетаскивая новые – в глубокий цвет орхидеи – панели и краску. Другие продолжали долбить стены и готовить растворы и материал для постановки новых – круглых – стен. Третьи имитировали бурную деятельность, перекладывая инструменты с одного места на другой, ведь стоять нельзя – приехал господин и наблюдает за работой. − Как Вам? – хилый низкий мужичок закатал рукава формы и оббежал взглядом помещение. Все отлично. Должно понравиться. − Сора, − зовет девушку Ран, и Ханаги оборачивается, отрываясь от рассматривания матовой панели. – Как тебе работа? − Мне нравится, − улыбка становится еще шире – хотя уже некуда – и заражает Рана положительным настроением. – А что будут делать с полом? Миниатюрная ножка в старых потертых кроссовках постучала по осыпавшейся с потолка крошке и штукатурке, намекая на неровную поверхность. Действительно, здесь черт ногу сломит, и если придерживаться выстроенных планов, то они уже должны были выровнять пол. Похолодевший взгляд Хайтани вернулся на прораба, и у мужчины пробежал мороз по спине. Этими пустыми темными глазами можно было убить, навсегда превращая в статую или испепеляя в порошок. Тяжесть, сразу же окутывающая тело, мучительно медленно распространялась по венам, придавливая к не выровненному полу. − График немного сдвинулся, − промямлил прораб, опуская глазки и хмуря лоб. – У нас не хватало свободных рук… − Сказать об этом нельзя было? – металлический голос пронзил мозг мужчины, и Ран приподнял бровь в вопросе. Нервы медленно, но верно натягиваются, стремясь лопнуть от напряжения, но Хайтани пока сдерживает закипающее раздражение. – Мы теряем время, а время – это деньги. − Я понимаю, но мы решили эту проблему как раз вчера. Сейчас все в полном порядке, и мы готовы закончить даже раньше сроков, и… − Так а что будет с полом? – Сора подошла к Рану, скрепляя руки за спиной и переводя взгляд на прораба. Глядя в ее яркие зеленые глаза, мужчина постепенно расслабился, расправляя плечи. – Стеклянный? Матовый? Какой материал? − В танцевальной зоне будет… Дальше Ран не слушал. Он прекрасно знает, где какие полы будут лежать, и вникать в это в миллионный раз желания не было. Больше всего его удивило, что Сора все понимала, начиная от профессиональных выражений и лексики, заканчивая их умелым и точным использованием. Девушка ходила по полуразрушенному клубу вместе с прорабом и внимательно слушала его длинный монолог. Он сам был удивлен не меньше Хайтани ее осведомленности и даже дельными советами. Сора с энтузиазмом высказывала свое мнение, делилась впечатлением и предлагала более экономичные, но вместе с тем практичные идеи. Прораб кидал быстрый взгляд на Рана и, каждый раз получая кивок-одобрение, записывал варианты в пыльный блокнот. Сердце Соры билось в груди, как сумасшедшее. Девушка порхала на седьмом небе от счастья – она давно не была на стройках. В последний раз, когда отец еще был жив и работал. Он тоже был прорабом, умело руководил своими людьми и любил свое дело. Бывало, Сора после школы прибегала к нему на стройку и весь оставшийся день делала домашнее задание среди опилок, бетонной пыли и красок, а потом сама принимала участие в ремонтных работах. Даже будучи маленькой девочкой, Ханаги понимала, что работать нужно аккуратно, и всегда качественно выполняла любое задание. Самым любимым у нее было – красить стены, клеить обои и работать с полами. Поэтому эта тема сильно заинтересовала девушку. Шли годы, а что-то оставалось неизменным, и Сора была этому искренне счастлива. Как бы сильно жизнь ни ткнула ее лицом в грязь, она все равно остается верна себе. Все так же любит читать книжки, учиться и делать ремонт, подбирать мебель и цветовые гаммы, а потом наблюдать за преображением старого и полуразрушенного места в новое и красивое. Однажды она сделает ремонт и в их квартире, чтобы маме было уютно и комфортно. Но только когда получится хоть как-то рассчитаться с растущими долгами. − Нравится? – тихо спрашивает Ран, обнимая девушку со спины. Наконец-то болтливый прораб ушел разговаривать с кем-то по телефону, и Хайтани может украсть Сору из его плена. − Да, − Ханаги быстро кивает и прижимается спиной к широкой груди. – Уверена, этот клуб будет самым лучшим в Роппонги. − Это ты так нахваливаешь свои гениальные идеи? − Конечно, − Сора поднимает голову, сталкиваясь с хитрым взглядом темных глаз. – Где бы вы с Риндо были, если бы не мой всемогущий мозг? − Думаю, ответ не утешающий, верно? Девушка фыркнула и вернулась к осмотру помещения. В ее голове уже все обретает краски, преображается в новые цвета и заполняется людьми. Она видит, как в самом центре Колизея будет находиться танцпол с беснующейся там толпой; видит, как по периметру на верхнем этаже будет располагаться бар с неоновыми подсветками и различными шоу от персонала; видит, как жизнь в этом месте будет кипеть не переставая. В груди Соры поднимается легкий трепет от того, что она стоит у истоков, принимает участие в создании нового клуба. Руки чуть подрагивают от волнения, и девушка хватается за низ толстовки, комкая теплую ткань. Она хочет скрыть свое состояние, только вот от Рана уже ничего не утаишь – мужчина за секунду замечает любое изменение в поведении и чувствах Соры и мягко разворачивает ее к себе. Маленький нос утыкается в белую рубашку, отдающую терпким ароматом одеколона с примесью естественного запаха Рана. Сора любит его, и поэтому после каждой ночи в борделе укладывается на груди мужчины, утыкаясь носом в шею. Она чувствует себя в защищенности, и усталость сразу берет свое, отправляя девушку в мир сна. Так и сейчас – Ханаги прикрывает глаза, ощущая, как тепло разливается по венам, отяжеляя конечности и наливая тело свинцом. Благо сильные руки крепко удерживают ее за талию, закольцовывая в приятном коконе. Сора не тешит себя надеждами и мечтами и понимает, что это совсем скоро закончится, а после девушка останется наедине с расколотым сердцем. Главное, чтобы не разбитым – она привыкла заклеивать трещины, но собирать уже уничтоженное в разы сложнее и неприятнее, а, порой, даже невозможно. Ран чувствует изменение в Соре – плечи опускаются, и голова склоняется ниже – только спросить, чем это вызвано, не успевает. В кармане пальто звонит телефон, и Хайтани смотрит на имя, сразу же настраиваясь на предстоящие дела. Как всегда. − Привет, − голос Какуче отдает привычной усталостью и меланхолией. – Ты свободен? − А если я скажу, что нет – это на что-то повлияет? – любезно спрашивает Ран, заведомо зная ответ. − Нет. Поэтому я сейчас заеду к тебе. Ты где? − В новом клубе. Моем. − Через пару минут буду. Выходи к черному входу. Кратко и лаконично, как всегда. Безэмоционально. Ран не хочет оставлять здесь Сору одну. Вообще не хочет оставлять ее, мечтая присоединить к себе навсегда, потому что с ней все легче: смотреть на мир, думать, решать проблемы и даже существовать. Она действует на него в качестве анальгетика, и Ран в этом убеждается каждый день. Сейчас мужчина знает, что разговор с Хитто будет о работе. Хайтани, в принципе, все равно, кто знает о его пагубных для жизни общества деяниях, но убирает руки с талии Соры, отпуская девушку из своих объятий. Она лишь кивает в ответ и отходит к кучке мужиков, спрашивая о планах работы на сегодняшний день. Ран знает, что здесь Ханаги будет в безопасности – недвусмысленный взгляд в сторону прораба, намекающий следить за ней, считывается весьма успешно, и Хайтани спокойно покидает клуб. Длинный узкий коридор, ведущий к черному входу, почти не освещен – одинокая лампочка без люстры висит в самом его центре, рассеивая тусклый свет по всему помещению. В воздухе витает спертый запах старости и краски, и Ран ускоряет шаг, стремясь скорее выйти на улицу. Легкие начинают чесаться изнутри, и рука на автомате тянется к внутреннему карману пальто за пачкой сигарет. Он давно не курил – последний раз дня четыре назад, когда сидел с Риндо в их старом клубе на переговорах по расширению сети борделей. Санзу изъявил желание скупить еще пару мест, куда он постоянно ходит, но Какуче был против. В итоге, после часа пустого трепа Ран имел нерешенный вопрос, который еще долго будет пилить мозг, и утерянные нервы. Каждый такой сбор заканчивается одинаково, и Хайтани одолевает лишь скука и сожаление о потраченном впустую времени. Организм требует хоть как-то себя развлечь, и Ран машинально тянет руку к пачке доставая длинную сигарету. Он любит растягивать удовольствие – глубоко затягиваться и медленно выдыхать. Так и сейчас. Еще не выйдя из клуба, Ран обхватывает фильтр губами, втягивая в себя едкий дым. Он приятно раздражает слизистую, обволакивает легкие, а потом, как только нога ступает на влажный асфальт, покидает их, развеиваясь по холодному ветру. Голова чуть кружится от удовольствия и «долгого» перерыва, потому Ран делает еще одну затяжку. Для закрепления эффекта. Он хочет выпустить этот дым в приоткрытые губы Соры, а потом впиться в них, запуская язык в рот. Ран мечтает об этом уже ни один день, и руки чешутся ухватиться за рыжие волосы, притягивая девушку к себе. Только вот он не изменяет своим принципам. Ран целует только жену. Что бы он к ней ни чувствовал, его поцелуи предназначены только Касуми. Хайтани каждый раз хочет нарушить давно принятые установки, но одергивает себя. Сора – обычная проститутка. Одна из многих. И ради какой-то девчонки Ран не будет изменять себе. Он успокаивается от этой мысли, но что-то глубоко внутри его все равно не устраивает, и мужчина бесится, словно не может найти удобное место. Когда сигарета дотлевает до фильтра, к двери подъезжает черная машина. Какуче лениво выходит, хлопая водительской дверцей и морщась от едкого сигаретного дыма. Он поймал все красные светофоры по дороге сюда, объехать которые не было никакой возможности, и ему до жути хочется поехать домой. Только полдень, а Хитто не видел кровать со вчерашнего утра. − Ты сегодня не в духе, − замечает Ран, откидывая окурок в сторону. Хайтани знает, что Какуче не курит, но так морщится, только когда настроение действительно паршивое. − Я уже два дня не в духе, − Хитто облокачивается на машину, пряча рука в карманах джинсов. – Поэтому сразу к делу… − Да ты, когда и в духе, все равно не попиздишь просто так. − С ролью пиздабола у нас отлично справляется Санзу, − резонно отвечает Какуче и склоняет голову набок. – Не будем отнимать это у него. Ран улыбается против воли. Какуче в своем репертуаре. Хайтани в последнее время часто вспоминает, как они познакомились в колонии, как общались после и какие у них взаимоотношения сейчас. Хитто не меняется от слова совсем – остается таким же спокойным, рассудительным и категоричным. Если он сказал «нет» − значит будет именно так, и у тебя не получится его переубедить. Рану всегда было интересно, а существует ли на это свете хоть один человек, способный изменить мнение Какуче? Хайтани, конечно, в этом сомневается, но он бы поставил на Сору. Эта девушка не так проста, как кажется, и если она побьет Хитто в словесной и интеллектуальной борьбе, Ран снимет перед ней шляпу – это будет прогресс и великое достижение человечества. − Итак, о деле, − Какуче возвращает Рана в реальность, и мужчина моргает, убирая с глаз пелену. – Ты едешь в командировку на неделю. Сегодня вечером вылет. − Задание? – Хайтани принимает билет на рейс. Окинава. Неплохо. Хотя бы вырвется из все еще холодного Токио. − Убрать одного человека. Здесь, − Какуче тянет ему черную папку. – Вся информация. Действовать нужно, как всегда… − Чисто и осторожно, знаю. Иначе вы бы послали Санзу вместо меня. Какуче кивает и задумчиво переводит взгляд на железную дверь, ведущую в клуб. Ран понимает, о чем думает Хитто, и потому предугадывает его вопрос, сразу же отвечая: − Да, я здесь не один. − Касуми? − Нет. Взгляд Какуче красноречивее всего – прожигает насквозь и давит на психику. Надо будет Риндо сказать, чтобы взял пару уроков для ведения допроса – ему все равно пригодится в его «роли». Палач и человек, достающий информацию любыми возможными способами из других людей − стоящая позиция в Бонтене. Никаких командировок и лишнего геморроя – пришел, выбил информацию и ушел. Два в одном: получил удовольствие для себя и послужил на благо группировки. Красота! А Ран, в отличие от брата, мотается по всей стране, а иногда даже и за ее пределами. Убрать человека, который перешел дорогу? Найти предателя, быстро заметающего свои следы? Заключить сделки и провести переговоры? Легче легкого. Заодно и мир увидел. Только от вечных самолетов уже тошнит, а в последнее время задания валятся один за другим. − Ладно, − Какуче махнул рукой и открыл дверь машины. – Ебитесь как хотите и с кем хотите. − Спасибо за разрешение, мамочка, − Ран склонил голову в поклоне, не убирая ухмылки с лица. – Хорошей дороги. Средний палец сказал больше слов, и Хайтани послал Хитто воздушный поцелуй, получая гремучую смесь удовольствия от сменившихся на лице Какуче эмоций. Проводив взглядом машину, Ран подкинул в руке папку. В ней лежит дело максимум на несколько страниц, которое ему нужно будет изучить, но кажется она слишком тяжелой. Хайтани уже давно перестал испытывать груз и сожаление от убийств – ему все равно. Даже не всегда в крови бушует любимый адреналин. Он просто нажимает на курок. Просто выпускает пулю в сердце или голову другого человека. Когда нужно поиздеваться над жертвой, зовут Санзу. В основном эта участь касается предателей и крыс. В других случаях работает Ран – без шума, представлений и грязи. После него всегда все чисто и аккуратно. Безупречно, как однажды сказал Санзу после совместного дела. И этим работа Рана отличается от многих. Правда, со временем ему стало глубоко плевать на все. Только сейчас эта чертова папка почему-то давит и неприятно оттягивает руку. Мужчина успокаивает секундное желание выкинуть предмет в мусорку, и заходит в клуб. Он разберется с делом в самолете – сейчас Хайтани хочет провести время с Сорой. Ран думает забрать ее и поехать куда-нибудь. По-любому в этом городе есть хоть одно место, которое нравится девушке, и Хайтани просто хочет отвлечься. Ран понимает, как заблуждался, когда заходит в основное помещение клуба. Он даже теряет собранность на мгновение и понимает, что все его планы на сегодняшний день уверенно идут по пизде. Просто он видит Сору. Укладывающую новую стену в его клубе. С другими рабочими. Смеющуюся и веселую. И в голове крутится лишь одна мысль: что за хуйня? Девушка что-то увлеченно рассказывает взрослым мужчинам, а те внимательно слушают и хохочут от ее слов. В груди Рана сразу же поднимается волна ярости, и мужчина подходит к невидящей его компании, тихо спрашивая: − Что здесь происходит? Смешки замолкают, и все рабочие замирают, вжимая голову в плечи. Они боятся его, что неудивительно. Ран бы сейчас сам испугался своего отражения в зеркале – глаза горят безумством, а губы сжаты в тонкую полосу. Лицо теряет привычную надменность, приобретая сумасшедшие и яростные нотки, и Ран чувствует, как сводит скулы. Он хочет перегрызть всем здесь глотки, сам не понимая за что, но это желание загорается в нем красной лампочкой, и Ран ничего не может с этим сделать, раздражаясь еще больше. Все здесь дрожат, готовясь к предстоящей казни. Все, кроме одного единственного человека. Сора вскакивает со своего места, обтирая белые руки о черные джинсы, и подбегает к Рану, счастливо сверкая зеленью. Девушка либо не видит слова «смерть» в его глазах, либо умело не замечает его, и начинает радостно тараторить: − Я разговорилась с этими замечательными господами, и мы придумали, как можно ускорить процесс установления стен – ведь от них будет зависеть почти вся остальная работа. − Как? – ядовито спрашивает Ран. – Приплетая тебя к строительству? − Нет, я сама попросилась! – Сора машет руками у него перед лицом, и белые крошки побелки и цемента падают на его идеально чистый костюм. – Представляешь, и мне разрешили! − Не представляю, − цедит сквозь стиснутые зубы Хайтани, выискивая прораба, которому он лично свернет башку. Голыми руками. Прямо сейчас. Ничто его не спасет. Ничто и никто… кроме одного человека. И Ран себя за это искренне ненавидит. Сора тянется к его руке, удерживающую папку, и крепко сжимает запястье. Хайтани чувствует, как подрагивают ее пальцы от волнения и радости, а улыбка на лице не меркнет ни на секунду. Ран теряется. Опять. Блять. Просто… блять. Мужчина рассматривает девушку и не может отвести глаз, чтобы найти этого чертового прораба-смертника. Некогда черные джинсы посерели от цементной пыли, побелки и прочей грязи. А еще на них по забавному смотрятся отпечатки маленьких ладошек Соры, когда она обтирала руки об них. Кислотная зеленая толстовка, подвязанная за рукава, повисла вокруг бедер девушки, и серая рванная у горла футболка чуть взмокла от усердной работы. Ран еще никогда не видел, чтобы такая работа приносила удовольствие девушкам. Все, с кем он общался, тяжелее члена в руке не держали, и сейчас Сора кажется ему пришельцем. С двумя головами. Только вот девушка совсем не понимает, почему Хайтани на нее смотрит так. − Что-то не так? – Ханаги осматривает себя с ног до головы и не находит ничего. − У тебя побелка на щеке, − Ран говорит первое, что приходит в голову и тянет руку к ее скуле, проводя пальцем по чистой коже. Веснушки утонули под его легким нажимом, и мужчина расслабленно выдохнул. Это просто, мать ее, Сора Ханаги. И удивляться здесь должно быть уже нечему. Девушка косит глаза вниз, пытаясь рассмотреть несуществующее пятнышко, и улыбается еще сильнее. Руки Рана чуть прохладные после улицы и приятно охлаждают жаркую кожу. Сора наклоняет голову в направлении его ладони и незаметно для других льнет ближе, и Ран окончательно расслабляется, чувствуя ее. − Я могу остаться здесь еще ненадолго? – спрашивает Сора, понимая, что находиться тут совсем не имеет права. Но Ран кивает. И ее бешено стучащее сердце неожиданно замирает, а потом пускается в радостный и веселый пляс. – Будешь работать с нами? − Я похож на человека, которому нравится принимать участие в ремонтных работах? − А я? − Нет. − Но я же люблю. − А я вот нет, − его палец невесомо щелкает девушку по носу, и Сора отмахивается от него. Девушка быстро отскакивает в сторону и, повернувшись к нему лицом, показывает язык, растягивая губы в улыбке. Рану хочется подойти, сгрести ее в охапку и поцеловать. Глубоко, исследуя языком ее слишком разговорчивый рот. Грязно, чтобы лишь от одних звуков Сора могла кончить, обмякая в его руках. По-настоящему, вкладывая в этот поцелуй все, что он не может понять. Ханаги поймет и поможет ему, расскажет и объяснит, как маленькому ребенку, простые истины. Только вот вместо того, чтобы со всем разобраться, Ран медленно качает головой из стороны в сторону, улыбаясь уголком губ, и направляется к единственному креслу в углу верхнего этажа. Сейчас самое время заняться чтением дела. Но даже это занятие проваливается с треском, стоит мужчине сесть и открыть папку. Ран даже имя клиента запомнить не может, не то что любую другую информацию. Его притягивает мягкий голос, отражающийся эхом от голых стен помещения. То же самое происходит в его черепной коробке, и Ран готов выть от безысходности. Потому что он не должен все этого ощущать. Сора смеется, и улыбка сама натягивается на его лицо, а глаза сразу же поднимаются со строк нужного текста, выискивая огненную копну волос и блестящую зелень. Девушка измазалась в известке, и на носу и щеках виднеются белесые полосы, которые Ханаги лишь сильнее растирает по лицу в безуспешной попытке убрать мешающую грязь. Электрический разряд пробегает по телу и скапливается на кончиках пальцев. Ран хочет коснуться Соры и ощутить мягкость ее кожи; хочет прижать к себе и услышать размеренное биение сердца, приводящее его в состояние покоя; хочет вдохнуть сладковатый клубничный аромат, а потом сразу провести языком по ее шее, пробуя на вкус; он хочет выкинуть всю эту херь из головы, кидая в черный список подобные мысли, потому что уже невыносимо думать об этом. Ран закидывает ногу на ногу, устраивая щиколотку одной на бедре другой, и опускает взгляд обратно в документ. Нужно сосредоточиться. Только после пятого прочтения строчки «имя» Ран смог запомнить своего клиента, прикладывая несусветные усилия для такого простого дела. Все тело сводит в судороге, когда он слышит ее звонкий смех и ответный – мужской. Он уже не может игнорировать это слишком активное веселье, и вновь поднимает взгляд на Сору, сталкиваясь с горящими зелеными глазами. Ханаги видит в них то, что хочет видеть уже давно – ревность. Она отлично знает, как выглядит эта эмоция в глазах других. Злость с примесью желания обладать. Напускное равнодушие, которое распирает тебя изнутри и выдает с потрохами через зеркала души. И Соре от этого становится весело. Женское эго с радостью купается в долгожданном чувстве, только вот девушка не понимает, что Ран держится из последних сил, чтобы не встать и забрать ее отсюда. Его выводит из себя, что Сора привлекает столько мужского внимания, но Хайтани не может привести аргументы против этого – они друг другу никто. Да и должен ли? У него есть жена, которая настрачивает сообщения без остановки со вчерашнего вечера. Мужчина достает телефон, укладывая папку на коленях, и читает послания ненаглядной супруги. «Ран, вернись домой, пожалуйста. Мы должны поговорить.» Конечно, только он уже наговорился с ней на несколько дней вперед. Ран задолбался слушать нытье и постоянный выеб мозга. «Ты придешь сегодня ночевать?» Нет. И, видимо, не ближайшую неделю. Слава Богу. «Ты у Риндо?» Если он перекрасил волосы в рыжий, нацепил линзы, сменил пол и переехал в дыру Роппонги, то да. «Я писала твоему брату, и он сказал, что тебя у него нет.» Жаль, видимо у Рана не будет возможности постебаться над любимым младшим братом из-за смены имиджа. А ведь Рин даже не попытался выгородить брата перед женой! «Не игнорируй меня и мои звонки, Ран. Просто скажи, где ты, чтобы я не волновалась.» Касуми будет волноваться, разве что о себе. Потому что жена Хайтани просто терпеть не может спать одна. Если Рана нет дома – Касуми отвлекает себя чем угодно, лишь бы не смыкать глаз. Одиночество съедает ее мозг, и Ран должен приходить домой ночевать хотя бы на пару часов. Даже если он сам не будет спать – Касуми просто не сможет сомкнуть глаз. Только вот она сама виновата в том, Хайтани не пришел домой. С чего это вдруг у нее взыграла ревность – впервые за четыре года супружеской жизни – Ран не понимает. Да и не хочет. Ему абсолютно плевать, что движет его женой в ежедневном выносе мозга, но он не будет это терпеть. «Прости меня, Ран. Пожалуйста, вернись домой. Я не могу уснуть без тебя, и ты это знаешь.» Это было последнее сообщение за вчерашний день. Но сегодняшние Ран просто не успел прочитать – его привлек громкий стук, а потом шуршание и звуки волочения. Хайтани оторвал взгляд от экрана и охуел. Сора тащила мешок с цементной крошкой через весь зал, и никто – никто, твою мать – даже не предложил ей помочь. Хайтани готов голову отдать на отсечение, что эта хрень в ее руках тяжелее самой девушки раза в два. Ран думал, что Ханаги быстро сдастся, но она продолжала усердно волочить мешок, ни в какую не прекращая своей бессмысленной деятельности. В зале находится двадцать мужиков – а с Раном на один больше – но Сора сама вызвалась протащить тяжеленный мешок. С каждым потугом и продвижением на сантиметр терпение мужчины иссекало, пока не ушло в минус – девушка чуть не упала, дернув эту хрень на себя. − Блять, Сора! – Хайтани подскочил с кресла, быстро приближаясь к рыжему недоразумению. – Ты ебанутая? Отдай сюда! − Нет, − Ханаги отвернулась от Рана, продолжая двигать мешок. – Ты же не хотел помогать. − А теперь хочу. Дай сюда мешок. − Нет. − Сора. − Нет. − Да блять! Ран обхватывает Сору со спины, перехватывая мешок в свои руки, но Ханаги дергается, желая победить в этой маленькой схватке. Ее тонкие руки отводят сильные – мужские – и снова цепляются за прочную ткань. Ран чертыхается и уже далеко не мысленно – он в открытую матерится, пытаясь отпихнуть девушку в сторону, но она, твою мать, не сдается! И через мгновение Хайтани уже становится весело от ее напористости и жалких попыток отпихнуть его – словно котенок борется со взрослым котом. Только вот эти попытки перестают быть жалкими, когда Сора отводит бедра назад, толкая ими Рана в таз. Мужчина пошатывается и теряет равновесие. Он понимает, что сейчас упадет и знает, что один это делать не будет. Сильные руки с мешка переходят на тонкую талию и прочно охватывают, прижимая к груди. Сора осознает, что сейчас будет, ровно за секунду до падения и тихо пищит, закрывая глаза и впиваясь пальцами в костлявые запястья. Сердца бешено стучат от обиды и злости в груди, грозясь покинуть сумасшедших хозяев, как можно скорее, и дух, кажется, вылетает из Рана, когда он падает спиной на грязный пол. Белый столп пыли поднимается над двумя телами, и во всем зале воцаряется гробовая тишина. Прораб, высунувший голову из своей коморки, замирает – на полу лежит Ран Хайтани и его спутница, а в нескольких десятках шагов от них рабочие с широко раскрытыми глазами и ртами наблюдают за происходящем. Высокооплачиваемая работа машет рукой на прощание, и прораб чувствует, как редкие волосы на его голове седеют. Это конец. В момент, когда все уже попрощались с жизнями, в зале зарождается тихий смех, который становится с каждой секундой все громче и громче. Он бархатный, мягкий и чуть басистый, пускающий толпу мурашек по всему телу Соры, и девушка даже не понимает, что он исходит от Рана, пока не ощущает спиной тихую вибрацию и сокращения грудной клетки под собой. Что за черт? Ран Хайтани умеет смеяться? Ханаги лежит спиной на мужчине и боится пошевелиться – вдруг у него что-то сломано или повреждено, а смех является некоей защитной реакцией? Только его руки еще сильнее цепляются за тонкую талию, и Сора позволяет себе повернуть голову, чтобы взглянуть на лицо. Дыхание девушки перехватывает от его вида: широкая искренняя улыбка и закрытые глаза, а на щеках виднеются еле заметные ямочки. Сора выпадает из этого мира, теряется и глядит огромными глазами на мужчину, которой никак не может успокоиться. Ему смешно. Впервые, блять, за много лет Рану действительно смешно, и он не понимает, из-за чего. Смех просто вырывается изо рта, и Хайтани никак не может его приструнить, чувствуя лишь боль в животе от непрерывного хохота. Ну, и спина немного ноет от прямого столкновения с неровным и твердым полом. Только ему плевать. Все это кажется такой ерундой, когда Ран открывает глаза, встречаясь с красивыми зелеными глазами, полными непонимания и ужаса. − Испугалась? – весело спрашивает Ран и не узнает собственного голоса, сразу же закрывая рот. Сора лишь осторожно кивает, переворачиваясь на мужчине на живот и проводя рукой по его пыльной скуле. Сердце жалобно ноет от страха, и Ханаги шепчет: − У тебя ничего не болит? И Хайтани отрицательно мотает головой, не в силах убрать эту дурацкую улыбку с лица. Вид испуганной Соры забавит его, а то, что она переживает за него, тепло греет душу. Но он понимает, что это разовая акция, и девушка через мгновение тоже улыбается, протягивая пальчики в его волосы и перебирая крашенные пряди. − Ты в курсе, что грязный? − Догадываюсь. − Костюм можно нести на мусорку. − И во что же мне переодеться вместо него? − Могу одолжить свою толстовку, − на полном серьезе предлагает Сора и слышит громкое фырканье под ухом. – Или рабочую одежду строителя. Правда, думаю, твоего размера здесь не найдется. Ран тихо посмеивается и снова прикрывает глаза, полностью расслабляясь от ощущения приятного веса Соры на себе, а девушка боится пошевелиться – вдруг спугнет такого Рана. Настоящего. Веселого. Живого. Она лишь осторожно укладывает руки на его груди и утыкается в ладошки подбородком, рассматривая черты его красивого лица. Хайтани чувствует биение ее сердца и понимает, что ему глубоко наплевать на рабочих, грязь и костюм. Она рядом. И больше ему ничего не надо. Только от этой мысли становится страшно, но Ран откидывает ее в дальний угол, целиком отдаваясь моменту.

***

Холодный ветер залетает в открытое настежь окно, проносится по комнате и пытается пробиться под теплое одеяло, но Касуми придавливает его ладошками изнутри, укутывая себя в защитный кокон. Девушка хочет плакать, и несколько крошечных слезинок стекают по щекам, раздражая нежную кожу. Касуми обидно. Она лежит в обнимку с включенным экраном телефона и ждет сообщения от Рана. Хайтани сказал, что его срочно вызвали в командировку, и он сразу же поехал в аэропорт. Только вот Касуми от этого не легче – блондинка мучается без сна уже целый день, в страхе даже закрыть глаза. Когда это у нее началось? Касуми даже и не вспомнит. В детстве она всегда спала в своей личной комнате, слушая разговоры родителей за стеной. В подростковом возрасте частно оставалась у подруг, и они могли не спать по несколько ночей, весело проводя время в клубах или за просмотрами фильмов. А потом появился Ран. Девушка помнит, как впервые встретила его – высокого, с легкой улыбкой на устах и надменным холодным взглядом. Они были вместе на благотворительном вечере, который устраивал ее отец. Если Ран Хайтани был там, значит является частью высшей касты, и Касуми может попытаться заполучить его в свои сети. Сделать это оказалось проще простого – пару томных взглядов, смущенных улыбок и быстрый разговор, а потом у нее в руках оказалась маленькая бумажка с номером его телефона. И все. Девушка расслабленно выдохнула, потому что Ран каждый день проводил вместе с ней – прогулки, поездки за город, посещения ресторанов и дорогих клубов. Касуми быстро привыкла к присутствию мужчины в ее жизни. Подумаешь, старше на шесть лет. Любви все возрасты покорны. Только девушка в это верила, как и в саму любовь. Ран ухаживал, был галантным и обходительным – Касуми и привязалась. Она была готова на многое ради него, но отдать свою жизнь – никогда. Вообще, девушка ценила ее больше любой другой и никому не позволяла обходиться с собой, как с мусором. Касуми – жена богатого бизнесмена, который по ночам с широкой улыбкой убивает людей и возвращается к ней домой. С ним блондинка чувствовала себя в защищенности, а без него – пустой. После свадьбы, которая длилась несколько дней, Касуми сразу же переехала к Хайтани. Мужчина приходил в квартиру каждый день в девять часов, и они проводили время вместе за ужином. А потом? Потом он стал задерживаться, и Касуми стала бояться находиться в четырех стенах огромного дома одной. Его нет, и тело прошибает током, парализуя все органы. Со временем девушка стала привыкать и к его нечастому посещению дома. Именно посещению – словно пришел просто так, для галочки. Лишь в некоторые дни он возвращался по-нормальному. Супруги вместе ужинали и занимались своими делами. Но они были рядом друг с другом. Касуми, ложась в постель, всегда просила его сесть рядом. Ощущать его под боком было необходимостью. Когда соседняя сторона кровати пустовала, в сердце крутилось беспокойство, загоняя девушку в ловушку. Она не может находиться без него в этом доме. И Ран, как назло, почти перестал появляться. Конечно, Касуми знала, что он ходит в бордель, развлекаясь по ночам с разными девками, готовыми за деньги раздвинуть перед ним ноги. То, что Касуми, по сути, является такой же, девушка умело игнорирует и проклинает каждую шлюху, с которой он проводит время. Потому что Касуми его ждет. Сидя в полном одиночестве в четырех стенах с зарождающейся истерикой и трясущимися руками. А Хайтани нет. Час. Два. Три. И потом он лениво переступает порог квартиры и плетется в кровать, сразу же утягивая за собой жену. Девушка только и ждет этого, ощущая как нервная система успокаивается, и ритм сердца приходит в норму. Сон настигает Касуми мгновенно – присутствие Рана под боком и усталость за день совместно с пережитым стрессом действуют лучше любого снотворного. Поэтому она и ждет его каждый день, сидя в гостиной или в спальне с новым выпуском журнала, который прочитала уже сто раз. И в их ненормальной семье все было постоянно – Ран приходил каждую ночь и дарил Касуми долгожданный покой. Она умело не замечала блядскую помаду на его белой рубашке или дешевый аромат женских духов, и расслабленно прижималась к нему, чувствуя защиту. Только вот сейчас эта нерушимая система дала сбой. Рана нет. Да, он и раньше уезжал в командировки на несколько дней, но предупреждал хотя бы за день до этого и помогал перевезти вещи в дом родителей или к одной из подруг. Но сейчас Ран просто уехал, даже не заглянув домой за вещами. Он оставил Касуми одну. Если это наказание за то, что она просит его уделять ей хоть немного времени, как жене, то оно очень жестокое и несправедливое. Касуми просто хочет видеть Рана рядом. Чтобы он с ней разговаривал и интересовался ее жизнью. Она хочет, чтобы он смотрел на нее не как на обычную женщину, а как на свою жену, ведь она ею и является. И пусть у них стоят свои условия в браке, пусть она выходила за него замуж ради денег и постоянства, но… она привыкла к нему. Ко всякому. К усталому, к грустному, к злому и к спокойному. Она просто хочет, чтобы он был рядом. Только с ней. Блондинка до сих пор не может забыть, какими глазами Ран смотрел на ту девчонку, которую Риндо притащил с собой на благотворительный вечер. Его привычные скучающие глаза горели так ярко, что, казалось, могли осветить весь банкетный зал. И в груди загорелась злость. Такая сильная, что Касуми думала, ее разорвет. Обычная эскортница – потому что Риндо Хайтани ни с кем не встречается – завоевала внимание ее мужа. И Касуми готова испепелить эту девушку взглядом, уничтожить и стереть с лица земли. Потому что Ран – только ее.