У Бога закрыты глаза

Микаге последний раз обнимает меня. В смысле, последний за это утро, потому что если он сейчас от меня не отцепится, то экзамен начнётся без него. Хакурен нетерпеливо притоптывает ногой, поглядывая на нас поверх очков. У него, оказывается, тоже есть очки, и они делают его похожим на учителя-практиканта начальных классов (мы в его глазах, стало быть, нерадивые ученики). Он просто не понимает, что для его напарника это последний шанс. Микаге недавно сказал мне, что если провалится, домой вернуться не посмеет. Не думаю, что семья стала бы его в чём-то обвинять, но когда у тебя два брата и сестра, быстро осознаёшь, что сидеть на шее у родителей – не вариант. Я наконец отхожу от них и машу другу рукой. А Микаге в ответ размахивает баклзом, чуть не сшибая кому-то голову. И вот пока он громко извиняется, не переставая улыбаться, я спешу протиснуться сквозь бурлящую в ожидании толпу учеников. Дальше пройти могут только экзаменующиеся, те самые, что косо смотрят в мою сторону и задаются вопросом: «Кто он? Зачем он здесь?». Я и сам не знаю. Все в церкви, кроме них, уже привыкли к моему присутствию, хотя тоже не понимают, что тут забыл «парень, который не собирается становиться епископом». Помощник архиепископа, Бастиен, искренне удивился, услышав, что меня это не интересует. Но он уверен, что моё решение вскоре изменится, потому что «Фрау был такой же». Так завуалировано меня ещё никто не оскорблял. «Ладно, - думаю я, - всё равно мы здесь ненадолго». И от этого «мы» слега передёргивает. То, что нас в моей голове двое, уже вошло в привычку, хотя в последнее время Михаэль появляется всё реже, и мне стало заметно проще его, себя! контролировать. Но даже так, толком поразмышлять мне не удаётся, потому что, вылетев из-за угла, в меня со всего маху врезается что-то, т.е. кто-то маленький. - Не ушиблась? - спохватываюсь я, протягивая руку девочке, которая шлёпнулась передо мной на пол. В ответ на это она одаривает меня злобным, очень злобным! полным ненависти взглядом и изображает в воздухе руками, как хочет свернуть мне шею. - Я тебя убью... – цедит незнакомка сквозь зубы. - Извини, что не заметил тебя, - я виновато улыбаюсь и прикусываю язык, чтобы не добавить «просто ты такая маленькая». Ха-ха, Тейто, кто бы говорил. - Ты не потерялась? Проводить куда-нибудь? Девочка за это время успевает подняться на ноги, однако глаз с меня не сводит. За длинной челкой их едва можно различить, но вот то, что в них мелькает опасный красный огонёк, я улавливаю сразу. - Куроюри-сама! - раздаётся из другого коридора, и вскоре к нам подбегает мужчина, облаченный в одежду епископа. На девочке, кстати, тот же наряд. Стоп. Разве девушка может стать епископом? - Господин, с вами всё в порядке? - обращается он к ребёнку. Господин? Так, это точно не девочка. - Харусе, не называй меня так, - приказывает мальчик. Он что, отпрыск из богатой семьи? Этот человек его слуга? Епископы нынче в моде? Тогда ясно, чего Оак здесь делает (хорошо хоть без няньки приехал). А вообще, не рановато ли этому ребёнку проходить экзамен? - Вы, должно быть, опаздываете? – спохватываюсь я. – Экзамен вот-вот начнётся. Мальчик ничего не отвечает и, задрав нос, марширует мимо. Мужчина следует за ним. «Странные люди, - думаю я. – Странные…» *** - Я сдал! Я сдал! – вопит Микаге и носится по комнате, то к одной, то к другой стене прикладывая лист бумаги, на котором пишет письмо родителям. Ума не приложу, что он может им написать, если за вечер не произнёс ни одной фразы, кроме «я сдал». Его, похоже, конкретно заклинило. - Ты сдал? – переспрашивает Хакурен. Оак сидит на кровати с ногами, не шевелится и не моргает. На голове у него праздничный колпак (работа Микаге или Фрау). Ещё полчаса назад друг лежал пластом и тоже не хотел шевелиться, а потом началось ЭТО. По такому случаю (они сдали экзамен. Оба. С первого раза) мы оккупировали их общую с Хакуреном комнату и решили «отметить». Точнее, решил Фрау, а Микаге, перегруппировавшись из дверного коврика в человека, поддержал. Всего нас тут шестеро. Кастор пришёл проследить, чтобы никого не споили. И, честно говоря, его беспокойство вполне оправдано (Фрау мастерски запнул бутылку под кровать буквально за секунду до того, как его правоверный товарищ открыл дверь). Лабрадора позвал я. И всё бы хорошо, но тут слышится стук в дверь. Все замолкают и вжимаются в стены. Если это сестра Либель, то лучше сразу прыгать в окно. Бандит, вон, уже намылился. Микаге толкает меня в спину и кивает на дверь. «Ладно, - вздыхаю. – Я тебе это ещё припомню». Но всё же иду открывать. На пороге стоит Ланс с корзинкой чего-то съедобного. Его мы пригласили из вежливости, - вспоминаю я. Повисает неловкая пауза, и Крендель, к моему ужасу, чуть заметно краснеет. - О! Закусь пришёл! – спасает ситуацию Фрау и втаскивает Ланса внутрь, подталкивая к последней не занятой табуретке. Великую честь, считай что, ему оказывает! У нас ведь их всего две (первой задобрили Кастора). Остальные сидят на кроватях, которые мы придвинули к столам. Или к столу? В общем, к тому, что получилось, когда два письменных стола сдвинули вместе. Лабрадор разливает что-то по чашкам, Микаге задыхается, не в состоянии проглотить всё, что запихал в рот (епископы принесли с собой кучу всего вкусного) и… это последнее, что я помню. *** Наутро мне открывается сразу несколько тайн мироздания. Или не открывается…. Кто-нибудь, выключите окно! Колесо памяти, похоже, успело за ночь заржаветь и с трудом проворачивается. Но одну вещь я запомню раз и на всю жизнь: Кастору-сану – не наливать! О-ой, нет, - плёнка прокручивается дальше, - лучше мне об этом как-нибудь забыть. Пожалуйста. Истина вторая: «Не всё то чай, что выглядит, как чай». И третий пункт: это мы хорошо придумали с сиденьями! Лично я бы до кровати не дошёл, а так – вполне себе удачно «доупал». Микаге, кажется, тоже проснулся и ёрзает где-то под боком. БЛ#%@$!!! – здороваюсь я с полом. Этот чёртов недруг сталкивает меня с кровати! - Тейто, это ты? – спрашивает он, свесив голову с матраса. - Нет Папа Барсбургский! - Где!? – подскакивает Ланс на соседней кровати и тут же падает обратно, нежно обнимая подушку. Хакурен валяется там же, а Лабрадор полулежит на столе, мило посапывая. Ну, он-то вообще мастер засыпать где угодно и когда угодно. Я вечно нахожу его в саду под каким-нибудь кустом. Он, наверное, был таким очаровательным ребёнком… Господи! О чём я думаю!? А… это не я, это отголоски мыслей Михаэля. Слава Богу! - Уже встали? – гаркает Фрау от двери. Вот чёрт, - скриплю зубами, - выглядит свежим и отдохнувшим. Ну, конечно, он-то у нас алкоголик-профессионал, не то что мы – дилета-а-анты-ы-ы. - Фрау, - спрашиваю у него. – А Кастор… где? - А, - машет рукой, мол, «ну его нафиг». – Его я уже вынес. - То есть как, вынес?.. - Ты точно хочешь это знать? – уточняет блондин. «Ахаха. Ахаха! Ну его нафиг», - думаю я и недальновидно трясу головой. Ай-й-й-й... *** Жизнь прекрасна и удивительна! Если… Чёрт, кое-кому достаточно понюхать пробку, что его прорвало на откровения. С того «за/подстолья» прошло уже три дня, но я никак не могу выкинуть это из головы. Мне припёрло об этом поговорить. Срочно. С Фрау. И именно по этой идиотской причине мы торчим сейчас в его комнате. «Тут немного не прибрано», - беззаботным тоном сказал он, распахивая дверь. ГРОБ посреди комнаты – это «немного не прибрано»!? Я обошёл его стороной, спихнул с единственного стула стопки журналов (ясное дело, каких) и поспешил прижать жопу. - Так о чём ты хотел поговорить? – спрашивает Бандит, садясь напротив меня. Да, прям на тот гроб. - Об отношениях, - решаюсь я. - Ага, - крякает он. - Ага, - повторяю я. Фрау расплывается в самодовольной улыбке: - Чёртов малец влюбился! Возражаю: - Нет! И речь не обо мне, а о дру… очень даже другом человеке! - Ладно, - хитро прищуривается, - давай так. И в чём проблема? Я замолкаю, прикидывая, с чего бы такого начать, а потом неуверенно говорю: - Ну, возраст. Разница в возрасте. - Намного она старше? - Да. Только это не она... то есть, она старше, но, - запнувшись, продолжаю, нахмурившись. - Это... не женщина. - Вот оно чо, - кивает он, поднимается с гроба, открывает крышку, шарит там рукой и выуживает пачку сигарет. На дне мелькают всё те же журналы. Быстро проделав всё это, Фрау садится на то же место и озирается по сторонам в поисках зажигалки. – Ну, это нормально. - Да норма-ально, чего... - киваю я. - Так большая разница-то?.. – зажигалка-крест обнаруживается у него на шее. - Год? Два? Три? - Больше. - Пять? - Больше... - Это всё? - Нет, - угрюмо отзываюсь я. - Жена? Дети? – перечисляет «мистер Паровоз» и начинает дымить. - А что, епископам этой церкви можно жениться? – спрашиваю у него, стараясь сохранить невозмутимое выражение лица, но самурай из меня, прямо скажем, никакой. Мне кажется, я даже слышу это «дзынь», как у игровых автоматов, когда у Бандита отвисает челюсть, а в глазах мелькает чёрт знает что. - Так можно или нет? – у меня кончается терпение. - Ну, - задумчиво начинает он, - если не афишировать… - а потом уже громче и с воодушевлением продолжает: - Если очень хочется, то всё – можно! Да уж, нашёл у кого спрашивать. И, словно вторя моим мыслям, Фрау интересуется: - Слушай, а почему ты именно со мной решил это обсудить? «Потому что ты самый паршивый епископ из всех, кого я знаю…» - А к кому ещё мне с ЭТИМ идти? *** Фрау остался один и в задумчивости крутил сигарету. «Епископам. В этой. Церкви. Старше…» В мозгу что-то щёлкнуло и злорадно захихикало. Мысленный список подозреваемых составился сам собой. *** Вот идиот, вот идиот, вот идиот, - повторяю про себя, спускаясь на свой этаж. Я идиот. Все идиоты. Мой друг – клинический идиот. Нельзя же вот так, без подготовки, по пьяни… сознаваться во всех своих предпочтениях. Ну нихрена себе «сюрпрайз»! Влюблён он, по самые… уши, в своего наставника. Я-то здесь причём? А, ну, да, я же друг. Лучший друг. А с друзьями надо делиться и радостью, и горем, и фантазией своей неуёмной. Микаге, похоже, даже не помнит, что сказал, а у меня напротив – из головы это не идёт. Вот ведь жопа, за столько лет ни о чём таком ни разу не заикнулся, о девушках громче всех орал и порнушными журналами на парах размахивал. Бессовестный он человек. Размышляя обо всём этом, я совсем не смотрю под ноги. Да это бы меня и не спасло, ведь удар приходится сзади. Это опять тот мальчик, но на этот раз он улыбается. Хорошее настроение? Наверное, тоже сдал, - думаю я, а в следующее мгновение меня сшибает с лестницы клубок зайфона…