У Бога закрыты глаза

Я открываю глаза, и не могу позволить себе закрыть их снова. Нет никакого предчувствия беды, есть чёткое осознание того, что она ждёт за дверью. - Вставай, - пытаюсь растолкать его, - Фрау, вставай! Фрау приоткрывает один глаз и сонно осматривается. - Солнце ещё не встало, сфигали я должен? - возмущается он, в то время как я включаю верхний свет и начинаю судорожно собирать вещи, заталкивая их в уже изрядно потрепанный, но просто незаменимый рюкзак; хватаю первую попавшуюся рубашку - на спине предусмотрительно сделаны две вертикальные прорези - надеваю её, штаны и толстовку с капюшоном, достаточно свободную, чтобы ткань не слишком натягивалась из-за крыльев. Фрау лёг спать в одежде, ему проще. Хоть какой-то прок от этой академии – быстро собираться нас выдрессировали первым делом. А я-то наивно полагал, что в жизни мне ничего из этого не понадобится. Вставать ни свет ни заря, бежать впереди паровоза, вот только... - вылетев в коридор, я чуть не сшибаю с ног Лабрадора, - по сторонам смотреть не научили. - Тейто, - он удерживает меня за плечи, - успокойся. - Вы не понимаете! – дёргаюсь я. Мой взгляд хаотично метается от предмета к предмету. - Я понимаю, - медленно проговаривает Проф. - Ты знаешь, где он? - Нет. Я... – тру руками лицо, - нет. - Значит и он не знает, где ты. Лабрадор отпускает меня, но я не пытаюсь больше сорваться с места. Мы не называем имён, однако прекрасно понимаем друг друга. Проф знает, что Ящик во мне. И то, что Верлорен где-то поблизости - тоже. - Ничего не забыл? - Фрау выходит из комнаты и хмуро осматривает нас обоих, слипающимися спросонья глазами, прежде чем раскрыть ладонь, на которой лежит Око. - Забыл... – соображаю запоздало, - совсем забыл. Я забираю у него Михаэля, готовясь выслушать очередной монолог на тему: «какой хозяин дурак». - Чего вам не спится в такую рань? - фыркает Фрау. - Я только уснул. Да, мы легли спать часа полтора назад, но это не отменяет того факта, что мне срочно нужно убраться отсюда как можно дальше. Надеюсь, ощущения меня не обманут и не приведут прямиком к Верлорену. - Верлорен здесь, - озвучивает за меня Проф. - Здесь - это?.. - В этом округе. - Ты так далеко видишь? - скептически уточняет Фрау. - Тут повсюду цветы. И я отлично знаю свой округ, - он вдруг резко меняется в лице и смотрит на товарища с вызовом. - Да, я очень далеко вижу. Этот острый взгляд не свойственен Лабрадору, а то, как Проф обходит нас, не дожидаясь, что ещё ему скажет Фрау, и стучит в дверь комнаты Микаге, окончательно сбивает меня с толку. - Вот ведь, - хмыкает Фрау, - а всю жизнь говорил, что не видит. - Он не смотрел. - А? - Увидеть что-то можно лишь там, куда смотришь, - повторяю за Михаэлем. – Он туда не смотрел. *** Бастиен с Микаге остаются в этом доме – их мы не можем взять с собой. Но прежде чем окончательно распрощаться, Проф вручает каждому из нас по цветку. В том числе и им. Он говорит, цветок того, кто окажется поблизости с Верлореном, почернеет. Сейчас это белые, без единого пятнышка, цветки размером с глаз; у них острые, похожие на чешуйки, абсолютно сухие лепестки. И я решительно не представляю, куда деть свой. Фрау, кажется, тоже. Забавно мы - толпа мужиков - будем смотреться с цветочками. Поглядев на всё это, Лабрадор тяжко вздыхает и «припаивает» нам их к рукаву левой руки: «Чтобы были на виду». «Очаровательно, - надеюсь, у меня сейчас не слишком перекошенная рожа, - какие милые часы». А потом до меня доходит. Это и правда, в каком-то смысле, часы… *** Мы идём пешком, так как наш дом затерялся в одном из заповедников Четвёртого округа, и на его территории действует такое количество всевозможных запретов, что хоукзили или иной транспорт тут же привлекли бы к себе ненужное нам сейчас внимание. Не для того мы столько времени бегали от армии, чтобы быть продырявленными местным лесником. Микаге догоняет нас несколько километров спустя и чуть не валит меня с ног, повиснув на мне мешком. Тяжелым мешком отборного идиотизма. - Эй? – я даже не пытаюсь сбросить его со своей шеи, просто спрашиваю. - Мы, вроде, попрощались уже. - Что-то случилось? – оборачивается к нам Кастор. Фрау тоже смотрит, но молча. - Нет, - говорю. – Нет. Вы идите, я догоню. Кастор, как ни странно, коротко кивает и идёт дальше. Фрау же приходится настойчиво посверлить взглядом, чтобы он развернулся и нехотя поплёлся за остальными. Микаге всё это время молчит: сначала не может отдышаться после такой пробежки, а потом явно дожидается, пока нас оставят одних. - Микаге, - мне неудобно так стоять, - у меня сейчас такое чувство, что ты меня на фронт провожаешь. А дома дети. Ждут. Голодные. Штук эдак шесть. - Я сдал, - у него такой голос, будто сейчас заплачет. – Я экзамен сдал… Закатываю глаза: - Скажи спасибо Хакурену. - В академии… экзамен… - договаривает он и в самом деле начинает плакать. А мне всё, сразу, становится ясно. Я не чувствую разочарования. Не знаю, что на это ответить. Мне, наверное, должно быть больно? Я должен быть огорчён? Но мне просто «никак». - Ты нас сдал, - говорю я, отцепляя от себя его руки; сбрасываю с себя груз несуществующей вины. Все мои подозрения… недоверие, которого я стыдился с момента нашей встречи в церкви. Всё это – не было плодом моего больного воображения, не было навязано Михаэлем. Всё было правдой. С самого начала. Микаге машет головой, поджав губы, и, с трудом разлепив их, произносит тихо: - Бастиен. И Бастиен тоже. Михаэль в своё время был прав, утверждая, что предатели есть везде. Он вообще во многом был прав, - думаю я и тянусь к карману толстовки, в котором лежит Око, но в последний момент отдёргиваю руку. Я оставляю Микаге и ухожу, не оборачиваясь. Надеюсь, после всего этого к нему ещё можно поворачиваться спиной. *** - Что-то всё же случилось? – спрашивает Фрау, стоит мне поравняться с ними. Бастиен – не просто какой-то там епископ. Это человек, который дорог Фрау. И именно поэтому я с такой лёгкостью говорю ему: - Бастиен – человек армии. - Это тебе твой психованный приятель сказал? – хмурится он. - Да, - подтверждаю так же просто. – И он тоже. - Что «он тоже»? - Тоже шпион, - и тут мне самому становится смешно. «Шпион». Какое дурацкое слово. - Не смешно, - серьёзно говорит Фрау. - Я не… стой! – торможу его, отчего-то перейдя на шепот. Цветы на наших руках – чернеют. Я не могу толком вдохнуть, цепляясь пальцами за толстовку у себя на груди, сердце бьётся тяжело и медленно, каждый вдох отдаётся режущей болью. Неподалёку взметается ввысь сетка хорошо знакомого мне плюща, но, на этот раз, помимо цветов, усеянного шипами. - Только не вздумай тут в обморок грохнуться, - нервно подбадривает Фрау. – Бледный ты какой-то. - Не дождёшься, - рычу я и лезу в карман за Оком. Держать его в руке не очень удобно, но так у меня хоть немного улучшаются реакции, и я уже могу выхватить из общей картины то, что Проф старается прикрыть Ланса, а не себя. Похоже, Рилект – слабейший из Призраков. Кастор со своими нитями явно не пропадёт, Фрау уже выпустил Косу. Ястребов пятеро: Харусе и Куроюри со стороны Ланса, странный тип в тёмных очках и светловолосый парень немногим старше меня – наши с Фрау противники, и ещё один, главнокомандующий, против Феста. Я привык использовать обе руки, и не могу создать одной ничего сложного, так что заклинания выходят пусть и мощные, но слишком простые, чтобы Ястребы не могли их отразить. У них обоих в качестве оружия меч, а Фрау в кои-то веки решил использовать Косу как косу, а не зонтик или вставную челюсть-переростка на поводке. Тот, что в очках, движется слишком быстро – успеваю только уворачиваться. В последний момент уходя от очередного выпада, я понимаю, что такими темпами могу остаться без руки буквально, так что Око отправляется обратно в карман. И это моя главная ошибка. Холодный металл обжигает кожу. - Не то что бы у меня на детей рука не поднималась, - говорит варсфайл, приставив острие меча к моей шее, - но пленных, к сожалению, велено брать. Мне всё предельно ясно: если бы не это, я бы валялся тут с перерезанной глоткой. Без Ока я вообще ни на что не годен. Позади слышится лязг, и лезвие буквально на полсантиметра уходит в сторону. Слава Богу, у меня хватает ума уклониться, чтобы тут же, пригнувшись, отступить назад. С по-прежнему небезопасного расстояния я вижу, как этот Ястреб слегка удивлённо поглядывает поверх очков, съехавших к кончику носа, на своё плечо, из которого вырван приличный кусок мяса. Левой руки нет вовсе, и от вида торчащих в этом месиве костей меня передёргивает. - До чего ты нашу сестричку довёл, - присвистнув, обращается он к Фрау. Это Коса очень вовремя отрастила зубы. В то же время с кончика меча его напарника срывается очередное заклинание. Мне не хватает времени ничего сделать, но, к счастью, оно лишь слегка задевает Фрау. Бросив взгляд поверх наших противников, я вижу, что у остальных дела идут немногим лучше. Сегодня Проф не жалеет варсфайлов, и Куроюри без конца приходится перерубать здоровенным мечом острые побеги, норовящие придушить его товарища и самого мальчика. Ланс неотступно следует за другом и, вроде, что-то подсказывает, но я не думаю, что Лабрадору нужна помощь, когда он смотрит на всё глазами цветов. А вот у Кастора дела по-настоящему плохи. В руках у Аянами – коса Рандкальда, и она с лёгкостью перерезает нити. Фесту остаётся только перемещаться с места на место при помощи своего зайфона, тормозя атаки Верлорена их хитросплетениями. - Фрау! – кричу я, кивнув ему на Кастора, и прикрываю его спину от выпадов того настырного парня. У меня нет меча, но я готов придушить его голыми руками. Даже без зайфона. Второй, тот варсфайл, тоже продолжает нападать на нас: отсутствие руки никак не сказывается на его способностях к фехтованию. Мы не можем помочь Кастору. Аянами рассекает очередной десяток нитей и, отбросив косу в сторону, притягивает Феста за воротник. Больше я Кастора не вижу. Меня разрывает на части, но отнюдь не от боли. Я разделяюсь на несчётное количество мельчайших частиц в самом, что ни на есть, прямом смысле, а когда они вновь собираются вместе, ничего того, что было у нас перед глазами минуту назад, уже нет. Мы стоим перед огромным мрачным домом и судорожно осматриваемся по сторонам. Но прежде, чем кто-либо успевает что-то сказать, Призраки вздрагивают и замирают. По их лицам мне сразу становится ясно: каждый из них только что провалился на дно своей собственной бездны. Каждого из них только что коснулась смерть. «Фест поглощён», - вторит Михаэль моим мыслям, и пока я неожиданно для себя осознаю, что слышу Око, не дотрагиваясь до него, остальные понемногу начинают приходить в себя. Ланс с Фрау молча обмениваются взглядами, а Проф так и остаётся стоять неподвижно, уставившись расширившимися от ужаса глазами в точку перед собой. Он начинает плакать неожиданно, как ребёнок. Навзрыд. Только тогда я, наконец, начинаю бояться. Весь ужас происходящего, - не произошедшего, а того, что творится с нами, того, к чему мы все идём, - обрушивается на меня с такой силой, что я перестаю что-либо слышать, и, скованный им, могу лишь неподвижно наблюдать за тем, как беззвучно Проф падает на колени, размазывая слёзы по щекам. Ни один из нас в первую секунду не знает, как на это реагировать. Словно не только я, а вообще никто и никогда не видел, как Лабрадор плачет. Мне легче вообразить плачущим кого угодно, только не его. Когда ломается самый улыбчивый, самый спокойный человек, его примеру следуют все остальные. И пусть никто больше не начинает плакать, мне кажется, у них внутри тоже что-то даёт трещину. Я думаю, что Кастор, вероятно, был по-особенному дорог ему, но когда Фрау пытается хоть немного успокоить Лабрадора, тот отмахивается от него и, задыхаясь, выплёвывает слова, которые, разрезав завесу тишины, навсегда въедаются мне в душу: «Жить… хочется!» Ланс резко поворачивается к нам спиной, но я вижу, как он, закрыв глаза, зажимает себе рукой рот. В этот момент я отчётливо понимаю, что жить хочется всем. Но всем нам этого «жить» осталось совсем чуть-чуть. *** - Сказал, - произносит Бастиен. Не вопрос - спокойное утверждение. Он не обвиняет ни в чём Селестина, просто сидит на крыльце старого дома и наблюдает за парнем, который далеко не сразу находит в себе силы, чтобы посмотреть ему в глаза. Решившись, Микаге глядит зло и говорит так же: - Вы же не сказали. Епископ молча качает головой. - Вы сообщили их координаты, - выплёвывает он. - Сообщил, - мужчина поднимается со ступенек и подходит к ученику. – Я доложил им, что твой друг в Третьем округе. Бастиен улыбается и кладёт руку ему на плечо, а Микаге ещё долго неверяще вглядывается в его лицо, не находя слов. ____________________________________________________________________ П/а: Бастиен с Микаге никакого отношения к Чёрным ястребам не имеют. Армия и Ястребы ищут героев параллельно, т.к. преследуют разные цели.