Фланкер

Тип аромата: зелёный

Начальная нота: свежескошенная трава, крыжовник, личи

Нота сердца: листья томатов

Конечная нота: кофе, малина, листья платана

- Значит, твой идеальный ужин - это киш лорен, рийет с оливками и бокал Совиньона? - Хмыкнула Рей, наблюдая за тем, как Бен открывает вино. У нее в душе все еще болело, но она старательно улыбалась. - Non, иногда я покупаю киш с другой начинкой, в зависимости от дня недели - пожал плечами мужчина, доставая всего один бокал, а затем - щелкая чайником. - И я не пью. Он снова не помнил говорил об этом или нет. Но лишний раз напомнил. Бен уже допустил ошибку с этой девушкой, потому объяснял каждое свое движение. Не хотел выглядеть ублюдком, что решил, например, её споить и затащить в постель. - Ага, а чьи это пробки? - Девушка кивнула в сторону специальной деревянно-стеклянной коробки, которая предназначалась для хранения винных пробок. Та была заполнена больше, чем на половину. Бен, протянувший Рей бокал, усмехнулся. - Моего друга Кардо. Мне кажется, вино - это все, что он так любит во Франции. Его киш лореном не накормишь, жить не может без пиццы. Кстати, ты же тоже американка, может тебе заказать? Бен, конечно, был в курсе, что лепешку с сыром придумали итальянцы, но знал, что за океаном она стала частью национальной культуры, как у французов - круассан, потому замер. Он и так был удивлен тем, что девушка выразила желание поужинать “с видом на Монсо”, таким образом расставив все по местам и высказав то, что хочет переспать с ним. После бурной сцены у двери дома Ван Гога ему показалось, что Рей не захочет видеть его ближайший год, но она умела удивлять. Хоть сейчас мужчина не совсем знал как себя вести, потому занимался их нехитрым ужином, приобретенном во все той же булочной в квартале от дома. Слава мучным богам, что пекарь всегда имел привычку ближе к вечеру ставить небольшую партию багетов. Вопрос Бена застал Рей врасплох. Ей следовало быть как любовник Бена и не разочаровывать гипотетического псевдоухажера или все же остаться “парижанкой” и разделить с ним ужин, который казался ей таким французским? В самом деле, что могло быть еще более каноничным, чем купить пирог и хлеб в boulangerie, слушая как Бен перекидывается шутками со стоявшим за прилавком булочником, а затем зайти в маленькую фермерскую лавку на углу и ткнуть пальцем в рийет с оливками, который им отрезали огромным ножом и замотали в коричневую бумагу, перевязав бечевкой. Совсем не те аккуратные, дорогие баночки с бельгийским паштетом, что она привыкла есть в Нью-Йорке. Глядя как Бен сейчас нарезает хрустящий багет, осыпающий крошки прямо на черно-белую плитку под ногами, а затем намазывает рийет, она ощущала себя настоящей парижанкой. Потому покачала головой, говоря, что не стоит. Никакой пиццы, нет. Мужчина кивнул, продолжая сооружать их нехитрый ужин. Глядя на него, Рей отпила вино. Совиньон расцвел на языке свежескошенной травой и крыжовником. Подумала, что очень зла, но откладывать секс еще на неделю не было смысла, она бы только сошла с ума от беспокойства. Лучше прямо сейчас. Выпьет три бокала и ляжет с ним. Она, большая любительница сериалов, вроде “Дом Дракона”, сожалела, что в ней нет храбрости Рейниры, которая прямо предложила своему будущему супругу брак, где они формально вместе, но каждый трахает кого хочет. Ей хотелось бы сказать что-то вроде: “Бен, мне тоже нужно прикрытие для прессы, давай заключим сделку?”, но боялась. Потому просто сокращала время ожидания. В котором оба просто молчали. Бен выкладывал киш лорен большими кусками на керамическую тарелку, она - просто наблюдала за ним. Подумала, что этот мужчина - высокий, странный, слегка кудрявый - красив и, возможно, это поможет ей получить хоть немного удовольствия. Усмехнулась. Он вспомнил - даже сейчас, когда должен соблазнять её - о своем любовнике. Изучая мимику и родинки Бена, Рей невольно подумала, что вина - это не единственное, что Кардо любит во Франции. - Мы разве не здесь будем есть? - Удивилась девушка, когда Бен, подхватив свою чашку с ройбушем и тарелку кивнул, мол allons-y. - Ты же хотела вид на Монсо? - В свою очередь изумился мужчина. Развернулся, а Рей сделала слишком быстрый шаг вперед и вот они застыли в сантиметре друг от друга. Настолько близко, что Бен мог изучать веснушки, девушка же - темные, но с какими-то зелеными вкраплениями глаза мужчины, похожие чем-то на дубовую кору, увитую плющом. Они оба замерли и никто не спешил двигаться. Рей - зачарованная, а Бен - очарованный. Пауза была такой длинной, что становилось неловко, но они просто стояли и смотрели друг на друга. Не дыша. На лицо Бена падало закатное солнце и казалось, что под его кожей проступили те самые маки Моне, иначе почему он был прекрасен, как шедевр? Рей же частично скрылась в тени и мужчина словно впервые посмотрел на нее не как на белый шум, а как на молодую женщину, чья кожа немного отливала голубизной, делая её похожей на хрупкую балерину Дега. Рей моргнула первой и очарование прошло. Полотна ожили и смущенно улыбнулись. Девушка поправила выпавший локон, а затем, не сводя с Бена взгляд, сняла берет и бросила тот на стул. Мужчина сверкнул глазами, не не прокомментировал, лишь кивнул, призывая следовать за ним и они, пройдя сквозь спальню, совмещенную с гостиной, вышли на балкон. Рей на секунду замерла. Голубовато-сиреневые сумерки Парижа приняли её в свои объятия, прохлада, долетевшая из парка Монсо, позволила снова дышать. Оглядев небольшое пространство, где ажурные железные перила были украшены цветущими красными цветами и…базиликом, Рей улыбнулось. Уголок был очаровательно романтичным, особенно это подчеркивали огоньки, опутывали железные перила. - Да ты, я вижу, готовился к ужину, - поддела она мужчину, присаживаясь прямиком на железный столик. Бен, опустив тарелку с их едой на стул, пожал плечами: - Они на солнечных батареях. - Просто ответил он и пока Рей потягивала свое вино, хрустя багетом и наслаждаясь рийетом… достал лейку и стал поливать базилик. У девушки округлились глаза. - Томаты, увы, убило солнце. Париж такой жестокий город. - Томаты? - Ну да, овощи - или ягоды? - такие из семейства пасленовых. Они разные бывают. Никогда не слышала? - Бен то ли искренне объяснил и удивился, то ли издевался, но Рей захотелось плеснуть Совиньон ему в лицо. - Их листья удивительно пахнут, ммм. Терпко, пряно, сочно. Тепло почвы, откуда они пробились и её же солоноватый тон. На самом деле это все из-за цис-3-гексеналя, который мы называем листовым альдегидом. Он еще, знаешь, придает особый запах свежескошенной траве или опавшим листьям. Вообще, этот альдегид листья томатов выделяют как аттрактант для хищных насекомых. Рей опешила. Нормальный у него был флирт. И кем она должна была ощутить себя в эту секунду? Стрекозой, особой или самкой богомола, которая, кажется, съедала партнера после спаривания? Или он, правда, рассказывал ей об аромате листьев томата…просто так? Возможно, когда Бен создавал сегодня воспоминание - то не хотел её обидеть? Просто… просто был таким вот. Полностью погруженным и умеющим общаться запахами лучше, чем словами? - Но, увы, этот альдегид нестабилен и практически невозможно использовать его в духах, потому приходиться заменять его спиртом листьев. Ну, знаешь, тот цис-3-Гексен-1-ол, но он не такой интенсивный. Я капрезе люблю очень, потому выращиваю. - Вдруг резко переключился он, странно заканчивая свою лекцию и моргая, как человек, выдавший монолог под трансом. Перестал терзать листья базилика и вдыхать фантомные ароматы листьев томата. - И где тогда твоя корова, из молока которой ты добываешь моцареллу? - А? - Не успел Бена за её мыслями, поскольку увлекся тем, что растирал базилик между теплыми пальцами и улавливал его неповторимый, прогретый аромат. - Сыр такой. Ну. Une fromage, - подразнила мужчину Рей, начиная потихоньку расслабляться. Запах базилика. Шум вечернего Парижа и смех гуляющих французов по улицам. Не худшая из компаний. И такой настоящий ужин. Как с картинки. Бен, сообразив, кивнул. - А. Только un fromage, - поправил он, лениво потягиваясь, не заметив, как девушка оцепенела. Ей казалось, Бен нарочно. Нарочно провоцирует её целый вечер. В своей дурацкой парфюмерной лавке, у двери ван Гога, теперь здесь. Но улыбнулась, когда он тоже чуть оперся о край стола, правда лицом к Парижу, в который - это было очевидно по его горящим восторгом глазам - был влюблен. Плевать, что он там ей говорил. Нужно просто переспать с ним и закрепить сделку. - У тебя уютная квартира, - искренне сказала Рей, которая как раз лицом сидела к распахнутым настежь французским окнам и потому могла видеть спальню Бена, где ей предстояло развлечь его. К её удивлению, он жил в довольно просторной, но вроде двухкомнатной квартире, она представляла его жилье совсем иначе, однако, в то же время здесь все было настоящим. Например, апартаменты, которые она приобрела, имели не только пять комнат, вид на Эйфелеву Башню, но и множество антикварной мебели, которая, придала шик, но, увы, не дух. Здесь же все дышало историей поколений - и слегка потертый паркет, и шкаф, заставленный огромным количеством книг, и старинный комод, который сюда занесли лет двести назад еще новеньким. В квартире был сделан ремонт, но при этом Бену удалось сохранить здесь тот неповторимый винтаж, о котором она могла лишь мечтать. Особого шика придавало небольшое полотно кисти Моне, что легко узнавалась по синеве вечернего озера с кувшинками. - Подарок от дедушки. Когда умерла моя бабушка, я проводил с ним все выходные. До самой смерти. Не в этой спальне, нет. Здесь жил я, он…в другой, я туда не захожу. Оставил все, как при нем было. Там до сих пахнет ним. Вот. - Он потому никого не приглашал к себе, кроме Кардо. Слишком лично, но Рей захотела и вошла в его дом, а теперь болтала босыми ногами, тревожа воздух и тени. - Я думала, Энакин… - Ааа, нет, по сути, он мне не родной. Он отец Люка, а не моей матери. Но с ним я тоже очень близок. У нас большая семья. Была. Не пойму, как такое огромное фамильное дерево сузилось лишь до одного меня. Давит, - признался Бен и Рей удивленно вскинула бровь, повернувшись к Бену. Снова тот же эффект, что на кухне. Что он такой… другой. Настоящий. И очень одинокий. Она знала, что это лишь Совиньон и сумерки. Она немного одурманена тем, что попала в настоящую парижскую атмосферу и потому так очарована, но ничего не могла поделать. Просто смотрела на Бена и спокойно улыбалась. А он стучал своим камертоном по колену, затем легонько ударил по плечу Рей и поднес тот к уху. Она звучала прекрасно. Взволнованно и натянуто. Девушка же смотрела только на пальцы мужчины. У Бена были руки музыканта. К ним хотелось прикоснуться, отдать свои ладони под покровительство его ладоней. Хотелось, чтобы длинные фаланги сплелись с её пальцами. Стиснули их до хруста. А потом обхватили запястья и вжали их в аж звенящие от свежести простыни, пока бы губы этого парфюмера шептали ей на ухо “хочу тебя”. Ей хотелось, чтобы он капитулировал, а она развела колени и… да, впустила эти длинные пальцы в себя, не издав даже вздоха восхищения. Она настолько засмотрелась, что её щеки поалели и Бен задержал дыхание. Эти пионовые разводы смотрелись удивительно, хоть лукаво прищуренные глаза да сумерки Парижа снимали с нее хрупкость балерины и превращали в одну из муз Тулуз-Лотрека, которые танцевали канкан не так далеко отсюда. Казалось, камни Парижа все ещё помнили их смех. Они потянулись друг к другу одновременно. Бен чуть наклонился, Рей - вытянула шею. Оба закрыли глаза и, поверив, что вечерний Париж толкает их в объятия, затаили дыхание перед поцелуем, когда вдруг телефон мужчины пронзительно запищал, словно издавая сигнал тревоги. Будто они пересекали черту, но на деле это был лишь звонок. Или рок? Или напоминание для Рей, что ей не следовало…ох не следовало забываться. Она так бездумно потянулась к нему, что сейчас ощутила пустоту. Словно напоролась на ту и все зазвенело. Каждая мышца тела заболела. - Ah, parbleau! - В привычном манере выразил досаду Бен и провел камертоном по щеке Рей. - Pardon. Всего секунда. Это Кардо. - Друг никогда не звонил просто так, потому звонок, скорее всего, был важен. - Прости. Эта часовая разница с Америкой сводит меня с ума. Он, кажется, не собирался таиться. Зажав телефон между плечом и ухом, протянул “алло”, а сам продолжал смотреть на Рей. Та сузила глаза. Бен, конечно, был геем, но она на хотела, чтобы между ними кто-то сейчас становился. Роман у них будет фиктивным, но близость-то - настоящая, потому ждать, даже “всего секунду”, не собиралась. Поставив бокал на столик, она потянулась к Бену и поцеловала его в шею. Соблазнять занятого деловой беседой мужчиной она умела. Этот даже смотрел ей в глаза, а не морщился, кивая под стол, где ей следовало ублажать его. Что-то мурлыча, девушка, ни капли не смущена - и смущенней некуда - сняла через голову свою полосатую матроску и бросила ту на спинку стула, оставаясь в якобы случайно выбранном белье, которое, на самом деле, подбирала часа два, чтобы подчеркнуло все, но не было вульгарным и, что хуже, как у той, которая готовилась к сексу. Рей думала, что станет зажатой, но вдруг, откинув голову и ероша волосы, рассмеялась, потому что ощутила себя молодой, красивой и беззаботной девчонкой, которая в лифчике сидела на столике одного из парижских балконов. Это было так восхитительно, что она не думала о том, что будет дальше. Бен же, бросив “занят”, выбил звонок и подошел поближе. Надо же, какая смелость с её стороны! Такое игнорировать он не собирался! Девушка послушно развела ноги, а затем обхватила его бедра своими коленями. Решительность слегка удивила мужчину, она казалась такой неприступной, но вот уже стаскивала с него свитшот и выдергивала рубашку из джинс. Растегивала пуговицы и пробежалась пальцами по линии волос от пупка до ремня. Прикусила мочку уха и прошептала “et alors?”. Он же, наклонившись к шее Рей, втягивал фантастический запах белого шума, зарываясь пальцами в волосы, чтобы продлить тот. Его тело реагировало на Рей, но не было желания взять этот аромат нахрапом. Бен собирался растянуть удовольствие до утра и пока девушка прикасалась к его телу своими прохладными ладонями, он провел кончиком языка кожи на её плече, тоже усыпанное, как оказалось, веснушками, а значит поцелованное солнцем. Солнце любило эту молодую женщину, так отчего её кровь была так холодна? На вкус белый шум был таким же нейтральным и от восторга Бен застонал. Это ведь было идеально, идеально, идеальней некуда. Чистое полотно. Наверное, такую же дрожь и мурашки по телу испытывал художник, глядя на чистый холст, понимая, что может нанести на него любые краски. От зеленоватой, самостоятельной полыни, пудрой ложащейся на женскую кожу до резковатого аромата замши. Бен планировал перепробовать все через столь идеальный проводник. - Ты просто…. ответ… на все вопросы… - пробормотал он, закрывая глаза, чтобы белый шум полностью поглотил его. Присел на колени, таким образом избегая соблазнительных прикосновений Рей к паху. Физическое удовольствие он еще успеет получить, сначала ему нужно было изучить все, что ему вручила природа. Девушка, привыкшая обслуживать, замерла, сбитая с толку и не особо понимая как ей действовать дальше. Она напряженно смотрела на мужчину, который подтянул её ещё ближе и поцеловал в яремную ямку, где тело Рей ещё хранило тепло уходящего дня, в котором Бен улавливал хруст листьев, шорох надеваемой одежды и шепот телефонных бесед. Она шумела, закрывая Бена от всего мира, так сильно, что его руки стиснули бедра Рей еще сильнее. Еще пятнадцать минут назад парфюмер был уверен, что никакого секса не будет, что на хрен ему не сдалась эта капризная, истеричная девица, а сейчас она превратилась для него в божество, которому он готов был поклоняться. Бен словно впервые понял, что испытывают верующие, впадающие в религиозный экстаз, потому что у него даже волосы на затылке встали дыбом от новизны ощущений. Неожиданно облака, которые угрожали Парижу целый день, не выдержали тяжести дождя и уронили тот на город с невиданной щедростью. Миг и крупные капли ударились об обнаженные плечи Рей. Бен распахнул глаза и увидел, как те стали стекать по ее телу и заморгал, чтобы дождь не попадал ему в глаза. Её белый шум снова смешался с петрикором, кожа стала моментально впитывать геосмин, который и служил источником того самого божественного аромата и на глазах Бена обычная, искусственная женщина стала и, правда, превращаться в кого-то величественного. Это было не рождение Венеры, с которой морская пены смывала косметику, нет, теперь в её крови тек ихор, кровь богов и смертным было до нее далеко. На секунду он ощутил себя галлом у босых ног Секваны, что вышла из берегов. Желая окунуться в это все глубже, мужчина коснулся губами груди Рей, а затем языком стал ласкать сосок. Девушка судорожно вздохнула и стиснула его коленями сильнее, Бен продолжать изучать новое для него полотно и вдруг зацепился кончиком языка за едва ощутимую шероховатость. Чуть приоткрыв глаза, он обнаружил небольшой шрам на ареоле груди и тут же поцеловал тот, а затем перевел взгляд на вторую грудь, которую девушка рефлекторно прикрыла, пряча свое несовершенство. Бен задрал голову и дождь ослепил его. Пришлось подняться и обхватить лицо Рей ладонями. Веснушки по крыльям носа и плечам. Родинка над губой и меж грудей. Шрамы на ареолах. Следы от лифчика. Ещё не загоревший след от обручального кольца на пальце. В ней, оказывается, было столько всего за что можно было зацепиться, что у него перехватило дыхания. Она была неидеальной, а значит - самой настоящей и его на секунду обезоружило это. И внезапно на секунду парфюмер в нем отступил на второй план, оставляя лишь мужчину, чья рука была исполосована шрамами, как признаниями в том, что были периоды, когда он отказывался жить. - Ты меня восхищаешь, - выпалил Бен, опуская свою руку на ту ладонь, которой Рей скрывала свою уязвимость. - Ты, как картина Моне. Сотня уникальных мазков, которые в целом представляют собой шедевр. Позволь мне изучить тебя, дай запомнить. Девушка, абсолютно сбитая с толку его странным поведением, молча смотрела на Бена, не ощущая дождя, который уничтожил её идеальную укладку. На секунду мужчине показалось, что она встанет и уйдет, но вдруг Рей наклонила голову и убрала свою руку, позволяя ему рассмотреть и второй шрам. Сама же странно закрыла лицо и Бен подумал, что она снова плачет, но когда Рей снова посмотрела на него, он оцепенел. Её глаза. Её глаза были не карими. Она стиснула линзы в кулак, без слов посвящая его в тайну, которой оказалась гетерохромия. Один глаз у нее был орехового-зеленого цвета, а второй - золотисто-коричневого. Это было настолько красиво, что у него перехватило дыхание и он, не в силах удерживать себя, наконец, поцеловал её не как в музее, презентуя себя, а выражая свое восхищение самым древним из способов, возникшим до того, как люди придумали слова. Пальцы Рей, которая никогда не видела столько неприкрытого восторга, гладили Бена по плечам, а затем стали расстегивать и снимать с него рубашку. Он был другим, этот человек, этот мужчина, этот безумец. Видящим красоту в уродстве и изъянах. Дин с первых дней заставлял её носить линзы, Бен же не мог подобрать слов. Но это не значит, что напряжение Рей спало, скорее наоборот. Она ощущала себя слишком уязвимой, потому переключалась в привычную для себя роль профессиональной любовницы. Расстегнув штаны на Бене, девушка коснулась мокрыми пальцами его члена и с него разве что искры не посыпались. Он прикусил - едва ощутимо, не до боли - ей губу, как бы говоря вот то свое “allons-y”, чтобы оно ни значило. Наверное, это было нечто от глагола “aller”, который никак ей не давался. “Je vais, tu vas, il va, - отстраненно думала она, продираясь и сквозь французскую грамматику, и сквозь смущение от нового партнера, ведь она не спала ни с кем, кроме Дина, чуть больше десяти лет, если не считать тех случаев, когда муж проиграл её на одну ночь своему закадычному дружку. Её пальцы сомкнулись на члене и задвигались вниз-вверх, пока Рей, как мантру, повторяла, - nous allons, vous allez, ils vont… allons-y. Конечно. Это, наверное, “вперед”. Ну же, Бен, allons-y и покончим с этим!” - Allons-y, - проворковала она, придвигаясь ближе. Настолько, что его головка уперлась в ее белье и Рей потерлась о ту. Ей стало страшно, но девушка знала, что делает все правильно. Как говорил Дин, шлюха всегда останется шлюхой, которая не забывает своих навыков. - Как французы говорят “трахни меня”? - Французы не говорят, chouchou, они просто делают, - рассмеялся ей на ухо мужчина, проглатывая свое “baise-moi” и стягивая с девушки трусики и оставляя их на спинке стула, как очаровательно украшение. Чуть задирая мокрую ткань её юбки и позволяя Рей самой надеть на него презерватив, поскольку она выдернула упаковку из его рук. Видимо, она все любила контролировать сама, а Бен не возражал, ведь её пальцы ему нравились. К тому же, он мог целовать губы девушки, который хранили вкус Grand Marnier , выпитого до свидания, rose c площади Тертр, слез и Совиньона. “J’ai allée или je suis allée?”, - тем временем думала Рей, ощущая все большую нервозность и путая какой глагол ей нужно использовать в Passé Composé. Кажется, être. - Точно, для глаголов движения берем être. Мы же движемся. Он движется… проклятие, он сейчас будет двигаться во мне. Je suis allée, tu es allé, il est…черт, да когда же он закончится?” - раздраженно подумала девушка, поскольку Бен целовал её, а пальцы, надевающие презерватив, все никак не доходили до конца. Да уж, движение будет… длительным. Так она могла выучиться бесконечное количество времени, однако, к счастью, на “ils sont allés” ей удалось покончить и с Passé Composé, и с презервативом. Прошедшее время заканчивалось. Все прошедшее время её жизни и Рей распахнула свои разноцветные глаза и послала к черту все avoir, être и Дина. Она начинала сначала. С этой минуты. Отдаваясь Бену в Présent. - Je veux tu, - прошептала она не совсем честно, и не совсем правильно, потому что французы выражали желание по-другому, но мужчина, всегда такой рьяный борец за речь, улыбнулся. - Je te veux, - мягко поправил Бен, а затем бросил ей все выражение желания, ведь у французов было много вариантов как сказать "хочу тебя". - je meurs de toi, je te desire, j’ai envie de toi, - его речь звучала одной сплошной тарабарщиной, в которой Рей ничего не понимала. Но она знала язык тела, потому одну ногу задрала чуть повыше, прижимая ту коленом к ребрам Бена и слегка откидываясь, чтобы ему было удобней. Она не привыкла думать о себе в процессе, секс не был удовольствием для женщины её роли, потому лишь делала так, чтобы партнер в результате был доволен. А Бен неожиданно придержал её за бедро, чтобы она не теряла баланс и нога не затекала на весу и неспешно, неглубоко толкнулся в ней. Он любил секс и меняя партнершу всегда был предельно осторожен. Давал той время привыкнуть к себе, позволяя её телу принять его. - tu es si belle.. Он имел в виду там, внутри, она была прекрасна и чем Бен глубже входил, тем быстрее шептал это, а Рей, увы, не могла понять, что в эту минуту он полон восхищения. Для нее он был лишь мужчиной, который звал то ли маму, то ли Господа в постели, упиваясь. Закрыв глаза и позволяя дождю умывать её, Рей просто подстраивалась под нового партнера и его неспешный, неспешный ритм, коим Бен постигал границы своего белого шума. Никогда еще ему, человеку, который сам создавал эфирные масла, не удавалось проникнуть внутрь абсолю, а сейчас он был именно там. Внутри самого удивительного аромата и наслаждался им, ловя губами капли дождя на щеках Рей, а между ними и вокруг шумел Париж, уже накрытый вечерним саваном. Пальцы Бена были в мокрых волосах девушки. Поскольку она не смотрела на него, мужчина любовался россыпью веснушек, постепенно наращивая темп. Те были такие красивые, как созвездия, что смотрели свысока. Целая россыпь звезд, которые он накрыл ладонью, хранившей запах волос Рей. Девушка, поддаваясь на более требовательные движения чуть переместила ногу повыше, а сама опустилась на столик, позволяя Бену проникать в нее глубже. Теперь её лопатки касались ажурного метала, волосы спадали вниз, а дождь барабанил по животу. Рей, зная что мужчин - возможно даже геев? - заводит, прикоснулась пальцами к своей груди, лаская себя и точно, Бен тут же, низко зарычав, обхватил бедра крепче и стал вбиваться куда хаотичней, сокращая время между толчками все сильнее, отчего долбанное железо впивалось в нежную кожу. Увидев, что она закусила губу, он остановился. Странным образом этот социопат увидел в этом не соблазнительный жест, а попытку прикусить стон. Наклонившись, он обнял девушку, а затем подхватил. Рей была уверена, что он поставит её на ноги, босыми стопами на мокрую, скользкую плитку, развернет и ткнув лицом в базилик трахнет уже по-настоящему, потому приготовилась держать баланс, но Бен неожиданно осел на второй свободный стул и провел ладонью по её щеке. - Металл - это не практично, désolé, - протянул он и поцеловал Рей в подбородок. За пятнадцать минут их близости мужчина, кажется, поцеловал ей тело больше раз, чем Дин за всю жизнь. Его член пульсировал в ней, но Бен не шевелился и держал её так крепко, чтобы не шевелилась она. - Non, не спеши. Почувствуй меня. Кончить мы всегда успеем, chouchou. Просто почувствуй. Он обхватил запястье девушки и притянул руку Рей к своей груди, заставляя таким образом приложить к той ладонь. Его кожа была горячей даже под дождем и под ней билось - мощно и ритмично - сердце. - Секс начинается не там, - он опустил глаза и посмотрел, как их тела соединены, как она накрывает его, - а здесь. - Бен коснулся пальцем своего виска, имея в виду контакт глазами. - Взглядом, сердцем, а потом уже - телом. И… я могу кое-что сделать? Хочу кое-что с тобой попробовать. - Эм… oui, - смело ответила Рей, понимая, что вот теперь у нее проблемы. Небось сейчас снимет свою твилли с руки и привяжет её к столу или у него окажется плетка под стулом, однако Бен выудил из кармана - как он к нему добрался? - темный флакон. Слегка раскрутил тот и кончиком стеклянной пипетки коснулся запястья Рей. - Что…что это? - Абсолю акации, - просто ответил Бен, который все же примерил к ней одну из нот ре Пьеса, начав с первой октавы, потому что предвкушал не одну такую ночь впереди. - Не волнуйся, не обожжет, я добавил елей, чтобы смягчить и не повредить ничего. - Как будто коронуешь меня, - растерялась Рей, путая елей и святое миро, состоящее из оливкового и виноградного масел да ароматных трав. Её потрясло не то, что Бен делал, а то, что подготовил это. Значит таки планировал, цинично планировал её оттрахать и ещё подобрал запах. Не лучше Дина, выбирающее в каком белье и каких чулках ей явиться в постель. - Pourquoi pas, ma reine? - Хмыкнул Бен, целуя девушку в плечо и неожиданно дернув бедрами. Оба застонали. Одиночный толчок ощущался током, скрутивший все внутри, а затем заставившим сжаться Рей вокруг него. - Да будут руки твои помазаны святым елеем… - Бен! - Она вдруг рассмеялась, а мужчина, не прекращая хулигански улыбаться коснулся яремной ярки. - Да будет грудь твоя помазана святым елеем… - он снова сделал толчок и Рей ответила ему тем, что ритмично, плавно пошевелила бедрами. Вышло еще чувственней. Понимая, что дальше, девушка откинула волосы и закрыла глаза, позволяя стеклу коснуться лба. Она бы сделала все, что угодно, лишь бы он продолжил возносить её словами. Высоко-высоко. - Да будет голова твоя помазана святым елеем… - Продолжай… - прошептала Рей, крепко обнимая мужчину за плечи и тут уронил уже не нужный им флакон. - .. как короли и пророки были помазаны. И как Соломон был королем.. так и ты будь же…благословенна и освещенная… reine… - он, не раз видевший этот ритуал в различных фильмах, хорошо знал слова, но сбивался, зарываясь носом в волосы девушки. Белый шум и акация. Внутри у него все перевернулось. Это было так чисто и светло, что ему показалось - ночи больше не существует. Вокруг было настолько светло и ярко, что он мог ослепнуть. А Рей, ощущавшая себя его королевой, задвигалась, благодаря его. За вот это вот ощущение. Что она могла быть кем-то большим, чем просто Рей из ниоткуда. Пусть даже и говорил это псих, который словно находился под кайфом или в трансе. Так и они целовались, предаваясь страсти под дождем. Париж любовался ими, такими чужими и далекими, сплевшимися в одну близость, а под балконом, сидя в кофейне, о чем-то смеялись Париже. Бен, не переставая дышать Рей, расслабленно улыбался. Жизнь струилась у него по венам и это было лучше таблеток или ножа. Он впервые за много-много месяцев чувствовал себя не заживо погребенным. Он жадно вдыхал жизнь и прижимал к себе её источник. Рей же, обласканная его руками, вдруг сообразила, что её колени дрожат, а она сама наращивает темп движений, меняя угол так, чтобы стимулировать клитор. Руки Бена сжимали её грудь и девушка, жмурясь, поняла, что наслаждается, ловит давно забытое удовольствие и неожиданно стон, вырвавшийся из груди, был таким настоящим. Ей было…хорошо. Чертовски хорошо. Настолько, что вмиг заболело, зажгло в груди и потемнело в глазах. Забывшая, что секс был источником наслаждения для двоих, не подгоняемая унизительным “ну ты будешь шевелиться или как?”, она ощущала Бена каждой клеточкой своего тела, которое, оказывается, еще не разучилось получать удовольствие. Первый раз с момента развода Рей поняла, что живая. Настоящая. От этого осознания она рассмеялась и задвигалась еще быстрее. Не поторапливая Бена, лишь удовольствие, которое не испытывала уже много лет. Секс с Дином был настолько тяжелым бременем, что когда она не ублажала мужа, то не было желания развлекать себя и Рей…забыла. Забыла как это дрожать от приближающегося оргазма, а не имитировать. Бен, одурманенный запахами, не сразу уловил, что стоны девушки стали короче и в них вместо томности появилась мольба. Рей двигалась, тяжело дышала и… беспомощно кусала губу. Не просила ни о чем, просто задыхалась от того, что сгорала и ничего не получалось. В близости тело женщины куда больше нуждалось в помощи мужчины, чем многие думали. Это он мог кончить, не особо напрягая ни себя, ни её, Рей же стоило подтолкнуть, потому Бен коснулся двумя пальцами её губ. Девушка, находящаяся на грани и разочарованная, что тело все же ничего не могло, покорно открыла рот и впустила его пальцы, едва не плача от разочарования. Она чуть замедлила темп и посасывала пальцы Бена, уже понимая, как будет дальше и зачем он это делает. Дин всегда так заводился перед тем, как столкнуть ее на пол, а все мужчины были одинаковыми. Мазали они тебя елем или звали ничтожеством. Потому удерживая лицо и заботясь о таком ритме, в котором Бену было бы максимально хорошо, она двигала языком, ощущая шероховатость его пальцев до самых костяшек. Больше не спрягала глаголы. Спрягать было нечего. Когда Бен убрал руку, Рей замерла, но Бен, Бен, Бен не переставал толкаться в ней, щуря свои темные глаза, которые блестели, как у хищника, зеленью, а его рука из её рта, прочертив путь меж грудей и вдоль живота, прикоснулась к клитору. Девушка дернулась и едва не свалилась, но вторая ладонь Бена надежно удерживала поясницу. Рей потрясенно смотрела на него. Он ей помогал? Ей? Он! Помогал. Уткнувшись носом в его висок, девушка все так же не двигалась. Мужчина все делал за нее. Толкался в ней и… ласкал, ласкал, не прекращал ласкать теми чертовски музыкальными пальцами, заставляя Рей снова задрожать. Она непроизвольно двигалась в ритм и беспомощно скулила ему в ухо, пока Бен не подтолкнул её к краю пропасть, откуда она с удовольствием прыгнула, затаив дыхание и утратив контроль. И к её удивлению, Бен не шевельнулся. Просто держал её в руках и наслаждался тем, как от вспышки окситоцина, у нее менялась температура и по-другому, теплее, раскрывалась в белом шуме акация. Раскрывалась и сгорала, роняя золото на пол. Фантастика. Просто фантастика. Рей, прижавшись к Бену и уложив голову ему на плечо, слушала Париж и свое сумасшедшее сердцебиение. Тело, согретое чужими руками и оргазмом, отдыхало. Мужчина молча перебирал её мокрые волосы и задумчиво улыбался. Потом, ощущая, как по коже Рей ползут мурашки, поднялся, но при этом удерживал её, вмиг обнявшую его не только руками, но и ногами. Пару шагов и Бен, оставив окно открытым, опустил девушку на хрустящие простыни, скинув одеяло на пол. Поцеловав Рей в плечо, Бен стащил с себя презерватив и остатки одежды, а затем вытащил из комода два полотенца. Одно подал ей, вторым стал вытирать свои волосы. И вдруг девушка сообразила, что раз они не идут в душ, а Бен полностью разделся, их ждет продолжение. Ей не уйти просто так. Сейчас они вытрут волосы, выпьют чай и снова займутся сексом. Девушка едва не застонала, но улыбнулась. Чей дом, того и правила… *** На следующее утро, в семь часов, когда Париж только укладывался спать после бессонной пятничной ночи, Рей, зевая, вышла из душа и стала перед зеркалом красить свои длинные стрелки. Настроение девушки было раздраженным, ведь тело слегка ныло. Оказывается, легенды не лгали, чертовы французы, правда, могли заниматься сексом большую часть ночи. Что не так с этой нацией? Наверное, ей следовало порадоваться, что она переспала с геем, натурал бы точно не слез с неё до утра. Её кожа одуряюще, на несколько кварталов вперед, пахла акацией, лимоном и еще чем-то земляным, соленным, вроде корня ириса - Бен вчера втирал в нее еще какие-то масла не ясно зачем. И каждый новый запах возбуждал его по-своему. Акация на балконе настроила его на лирику, ирис пробудил нечто первобытное и безумное, а вот лимон Рей понравился, поскольку был игрив, как лимонад и в тот “сеанс” Бен касался её исключительно руками, отчего она снова кончила, сорвав голос, хоть его пальцы оказались несколько длиннее, чем девушка предполагала. К огромному облегчению, мужчина не склонил её к анальному сексу, который Рей люто ненавидела из-за того, что Дин был максимально груб. Это слегка удивило девушку, ведь Бен все же был геем и так ему должно было быть привычней. Видимо, нравились ему мужчины, но трахался он со всеми, кого выбирал. Французы вроде на первое место ставили удовольствие, никак не пол. Любить Бен мог Кардо и, судя по всему, любил. В перерыве между сексом, они - снова на балконе, правда в халатах - пили и мужчина, когда заговаривал в случайных темах о своем друге, его голос теплел и хрипел. Можно было даже позавидовать. О Рей никто так никогда не говорил. Правда, тогда их бурная ночь не укладывалась в эти чувства, но видимо у геев все было куда проще и они практиковали открытые отношения. Положа руку на сердце, девушка не особо разбиралась в природе однополых отношений. Приведя лицо в порядок, Рей посмотрела на себя в зеркало. Без линз ей было очень непривычно, но их она испортила, потому потерпит. Напрягало и отсутствие расчески, однако merci, что у нее была подводка да тушь. Выскользнув из ванной - все так же кутаясь в халат, она обнаружила, что Бен не спит, хоть еще и не встал. Его рука покоилась под головой и он выжидающе смотрел на дверь. - Ты такая ранняя, chouchou. Собралась упорхнуть без завтрака? “Нет, хотела смыть с себя всего тебя, потому что это слишком опасно…чувствовать твой запах и силу”, - огрызнулась Рей, но не ответила. Села на край кровати и чуть склонила голову. - Доброе утро, Бен. - Иди ко мне и сделай это утро добрым, - пробормотал мужчина, притягивая её к себе и чуть оттягивая халат. - Эти веснушки на твоих плечах… это какая-то магия. Ммм, вот так утро становиться добрее. - Её белый шум с утра пах по-особенному. Влажно. Как туманное утро. Ладонь Бена рефлекторно скользнула между колен девушки. Вчера он, увлекшись, так и не успел попробовать самое сердце этого шума на вкус. Но Рей неожиданно не пустила его. Её тело было не готово, но отказывать она на собиралась. У нее был быстрый способ снять утреннее напряжении мужчины, потому она покачала головой. - Я знаю, как сделать утром фантастическим. - Фокусируя взгляд на внушительном бугорке под одеялом очень правдоподобно промурлыкала она. - Как будет фантастически на французском, Бен? - Magnifique. - Шшшш, - приложив палец к его губам, сделала строгое лицо Рей, - я не сказала отвечать сейчас. Потерпи, когда будет по-настоящему… magnifique. Девушка не стала чертить поцелуями дорожку от губ до паха. Столкнула одеяло и опустилась ниже, касаясь члена Бена пальцами и вызывая в нем довольный рык. Но не успела она губами обхватить головку, как… Бен вернул одеяло на место, накрывая её с головой и ерзая, подбирая ноги. - Холодно, - пробормотал он и от нелепости ситуации Рей едва не засмеялась в голос. Трахаться под дождем ему было не холодно, спать с открытым окном - тоже, зато минет вдруг стоило делать в тепле. Эта деталь так подняла ей настроение, что она стала ласкать Бена без всех техник, которым её обучали на курсах. Просто закрыла глаза, ощущая его ладонь на своей голове поверх одеяла, которая…поглаживала, а не подталкивала и стала лениво сосать, не пытаясь заглотить поглубже. Делала это с каким-то упоением, языком лаская головку, а пальцами компенсируя то, что не брала до конца. Бен что-то отдаленно - одеяло глушило - бормотал. Вроде её имя и пару ругательств. Забавно, но в этот момент им обоим было хорошо. Рей не думала, как заставить его побыстрее кончить. Делала паузы, целовала пах, играла пальцами, а Бен отвечал смехом и все теми же поглаживаниями. Это все нравилось Рей. Поднимало настроение. Настолько, что она стала развязывать свой халат, а затем прижалась к обнаженному телу мужчины, тяжело дыша. И через секунду Бен, накрытый с головой, очутился рядом. Посмеиваясь, шепча magnifique, поворачивая её на бок и входя под новым углом. - Бен. - Oui? - Да, это magnifique. - Искренне ответила она и закрыла глаза. Пусть бы не заканчивал, пусть бы только не заканчивал. Пусть бы вот так переплетал пальцы до конца дней и они предавалась близости. Забывая как дышать, Рей просто лежала и наслаждалась, а вокруг витало magnifique, magnifique, magnifique. Спустя полтора часа, весьма довольная друг другом парочка таки выползла из постели. Пока Бен насвистывал Марсельезу в душе, Рей скептично потрогала мокрые вещи, что всю ночь провисели на стуле под парижским дождем. - Не убегай без завтрака, я обещал, - крикнул Бен из-за двери. Девушка вскинула бровь. Может и хотела поиграть в Золушку, но оставить вместо туфельки всю одежду было слишком экстравагантно, потому она снова юркнула под одеяло. Бен, вышедший из душа - уже одетый! - оперся о косяк двери. Девушка заметила, что зеркало за его спиной покрыто паром. - Нет, Рей, сначала завтрак. Ты, конечно, невероятна, но мне нужно поесть. - Придержи…лошадей, - фыркнула девушка, - мне надеть нечего. - Ты не заметила шкаф? - Удивился Бен. Открыл и Рей с любопытством заглянула в царство аккуратно развешенных рубашек и твилли. Мужчина открыл одну из тумб и протянул Рей…майку. Не футболку, не рубашку, не свитшот, на худой конец. Обычную черную нательную майку, а затем, не отводя глаз, любовался, как она натягивает ту на голое тело. - Декольте - это твое, chouchou. Рей еще вчера заметила новое слово, которым он её зовет, но смысл от нее ускользнул. Поставив заметку загуглить, что Бен имеет в виду, она встала с кровати. Из-за их с Беном колоссальной, почти провальной, разнице в росте, майка смотрелась ультракоротким, но все же платьем. Для завтрака сгодиться. Но мужчина поцокал языком. Бросив “ты же замерзнешь”, он скрылся в той, второй спальне и вернулся с весьма экстравагантным черным сатиновым халатом, длинные рукава которого заканчивались страусовыми перьями. - Это не от любовницы. В нем по утрам моя бабушка курила на балконе. - Миленько, - прокомментировала Рей, едва не ляпнувшая “какая любовница, кому ты врешь”. Скользнув в приятный, немного пахнувший пряностями и лавандой, халат, она улыбнулась. Ей не казался поступок Бена диким, ведь, если верить фотографии, которую девушка нашла в интернете с утра, та была потрясающе элегантной женщиной, потому ей стало даже приятно. - Умираю с голоду. - Тогда пойдем, - Бен легонько подтолкнул девушку в сторону, противоположную от балкона и тут Рей заподозрила неладное. В коридоре она застыла, нервно накручивая перо на палец, но стараясь не вырвать то из рукава роскошной, однако чуждой, вещи. - Chouchou, я - холостяк, ты же не думаешь, что я умею готовить завтрак? Зато в кофейне внизу уже испекли круассаны, я чую их хрустящий аромат. Пойдем. - Бен, я в халате. - А я - в домашних штанах и что? - Он не казался смущенным. Потом взъерошил свои и без того взлохмаченные с утра кудри и открыл обувную тумбу. Не ту, с которой достал устрашающего вида шлепки. Другую. Забитую элегантной обувью с различных эпох. Рей, позабыв о том, что её балетки не мокрые, выбрала парочку бархатных домашних тапочек и подумала - вот оно, истинное богатство этой квартиры. Шик совсем не в дорогой мебели, а здесь, в этом комоде, полном истории моды. Но обуваясь, Рей ощущала себя мошенницей, ведь она была не такой уж и элегантной. Девушка, наоборот, чувствовала себя максимально скованно, пока они шли по лестнице, а затем вышли под яркое летнее солнце и Бен пододвинул ей стул. - Я мигом. Кофе и круассан? Отлично, - он поцеловал девушку в ухо и отошел, а Рей, сжатая в своей неловкости, боялась смотреть по сторонам, ведь была посреди Парижа в халате и выглядела, наверное, какой-то дешевкой, которая пыталась косплееть элегантную даму тем, что легла под её внука и он нарядил её в красивые винтажные вещи. Сам Бен весело о чем-то говорил с барменом, который с любопытством покосился на Рей, а потом хлопнул Бена по плечу, как бы говоря “поздравляю с бурной ночкой”. Парфюмер рассмеялся, расплатился и вернулся за столик, куда через пару минут подошел тот же бармен. - Я не заказывала макароны, Бен, - заметила она, поскольку вместо двух чашек и трех круассанов, между ними появилась вазочка с шоколадными макаронами. - О, chouchou, это комплимент от хозяина заведения. Говорит, ты вчера так вдохновленно стонала, что, вернувшись домой, он занялся лучшим сексом за последние десять лет своего брака. - Бен выглядел довольным, а Рей… Рей вдруг рассмеялась и улыбнулась бармену, который оказался собственником этой маленькой кофейни на пять столиков, где по вечерам подавали вино и подслушивали чужой секс. Ей стоило смутиться, но вдруг…вдруг она ощутила себя настолько своей. Сидела в красивом халате, закинув нога на ногу и получала комплименты. Проходящие мимо туристы - их выдавали камеры на шее - косились на нее с легкой завистью и Рей поняла - вот он, французский шарм. Трахаться ночь на пролет, а потом, без стыда, обсуждать это со всей улочкой, попивая кофе в халате. Это было настолько хорошо, что ей хотелось кричать. Вот, значит, что такое парижский шик. Не каблуки, не стрелки, не берет или платье в горох. Свобода. Свобода во всем - в сексе, в выборе одежде, в том, что говоришь. Вокруг шумели палантины, роняя свои чуть желтеющие листья и мир казался прекрасным. Улыбнувшись, девушка допила кофе, а потом бросила взгляд на парковку для такси на углу. - Проведешь? - Уже ускользаешь? - Я ходить из-за тебя до понедельника и так не смогу. А если останусь - до вторника, - она решила сказать так, как сказал бы Бен. С очаровательной прямотой. Мужчина польщенно сощурился, а Рей, гордо вскинув голову, шла с ним под руку. В халате со страусовыми перьями. До самой парковки. Оставив свои трусики на чужом балконе. - Встретимся еще? - Усаживая ее в такси спросил мужчина, придерживая дверцу. - Конечно, у нас на среду обед. Может, даже после сходим куда-то на выставку? - Фраза была очень дежурной, но ею Рей выставляла негласный счет. Она ему дала с лихвой все, что Бен желал, теперь следовало отработать. Девушка жаждала, что бы камеры поймали их уже не случайно. Пусть Париж говорит, пусть сплетничает. Её продвижению такой мужчина пойдет на пользу. - Нет, chouchou, я не о выставке. Конечно, сходим, если хочешь. Я о следующей пятнице. Встретимся у меня? - Он провел большим пальцем по подбородку Рей, словно лаская кошку. - Скажи откуда заказать ужин и что ты любишь. А потом покажу все, что люблю я. Много-много раз покажу. - Конечно. Договорились. Закажи на свой вкус. - Быстро ответила девушка и Бен поцеловал её в скулу, а затем в губы. Стискивая теплыми ладонями ягодицы и, видимо, не желая отпускать. - Мне пора. - Угу, - согласился мужчина. Когда такси отъехало, Рей помахала Бену, а сама похолодела. Разовая акция, оказывается, разовой не была. Похоже, ей придется ублажать его каждую пятницу. *** Ну. Ну. Ну. Вот они и попались-то) А никто ведь на секс не ставил) А они нас обманули)