Фланкер

Тип аромата: металлический

Начальная нота: винилпентилкетон

Нота сердца: горечь

Конечная нота: бескорыстность

Двадцать два года назад. Париж. - Бенуа! Ссора родителей на одну минуту утихла, зазвучала непривычная, звенящая тишина, а затем мама позвала его по имени. Мальчик не поднял головы, но посмотрел из-под падающей на лоб челки. - Ох, Бенуа, зачем ты это сделал? - Лея присела на стул рядом с сыном. Её голос звучал строго, но в нем было больше страха, чем злости. Страха не только из-за ребенка, но и самого ребенка. Она боялась. Все больше боялась его странных способностей и того, что те его погубят. - Это же было больно, сынок. - Не больно, - тринадцатилетний Бен поджал губы и посмотрел на пластырь, которым в школе заклеили его порез. Он не понимал отчего вокруг столько шума. - Армитаж разбил стекло и порезался. Его кровь пахла теплым и металлом. Мне стало интересно. Все люди разные. У меня черные волосы, у Артмижа - рыжие. Значит и кровь у меня должна была пахнуть по-другому, правда? Я взял осколок и тоже порезал руку. В том же месте. Оказалось, кровь пахнет одинаково. Почему, мам?! Мы же разные, так почему кровь не изменила аромат?! - В его голосе явставенно начали прорезаться нервные, истеричные нотки, как всегда бывало, когда Бен не мог найти ответ. Женщина погладила сына по непослушным кудрям и вздохнула. Другие дети, тот же Армитаж, вели себя как обычные подростки. Разбивали окна, курили за школой, дрались, её же сын... он был другим, особенным. И за это его хотели перевести. Рекомендовали другую школу. Для одаренных детей. Но за красивыми словами скрывалась горькая правда. Директор настаивал, чтобы Бена изолировали от нормальных школьников и отправили в интернат для подростков с психическими расстройствами. Его дар путали не с тем. - Это всего лишь химия, Бен. - Хан, преподающий в Высшей школе промышленной физики и химии, вздохнул. Его сын точно был сумасшедшим, но это не вина Бена. У него в роду были химики, у Леи - парфюмеры, что еще могло у них выйти, как не одаренный ребенок, неспособный адаптироваться к миру? Слишком жадный в познании окружающих. Потому он был за то, чтобы мальчик учился подальше от жестоких подростков, высмеивающих его талант. - Железо не имеет запаха, но при взаимодействии с гемоглобином и молекулами жира образуется вещество, которое называется винилпентилкетон. Потому кровь пахнет одинаково. Внешне мы разные, но внутри-то - один комплект. Так задумала природа. Или Бог. - Бога нет. - Уверенно сказал мальчик и отец одобрительно улыбнулся. Конечно, Бога не было. - Если металл не пахнет, но почему я его слышу. И хищники улавливают жертву. Хан достал из бумажника монетку и протянул сыну. - Не пахнет. - Не пахнет, верно. - Согласился Хан, - а теперь нагрей её пальцами, потри немного. Лея закатила глаза. Но промолчала. Бен старательно выполнил указания отца и расплылся в улыбке. Теперь монета отдавала металлом. Едва слышно, но его чувствительный нос уловил. - Жир твоей кожи соприкоснулся с металлом и образовался этот самый винилпентилкетон. То же происходит, когда кровь попадает на кожу. Это просто химия и она не зависит от цвета глаз. А что касается хищников, то сама кровь из-за транс-4,5-эпокси-2-деценаля имеет структуру похожую на винилпентилкетон, его-то хищники и чуят. Давно, в 1914... - Год, когда прадедушка создал Kadine!* - Понимающе закивал мальчик. Лея улыбнулась. Для всего мира 1914 был годом начала Первой Мировой, но у Бена было свое времяисчесление. Но лучше, пусть думает о пудровых духах, чем о порохе. - Совершенно верно. Так вот, тогда ученые провели эксперимент. Перед тиграми разложили бревна. Одно пропитали кровью, второе - транс-4,5-эпокси-2-деценалем, третье - изопентилацетатом... - Он пахнет цветами! - Да-да, а четверое было без аромата. И знаешь что? Хищников заинтересовало только два первых бревна. Вот так была раскрыта тайна запаха крови. Что именно транс-4,5-эпокси-2-деценаль придает ее. - Транс-4,5-эпокси-2-деценаль, - старательно повторил Бен, а потом просиял, - покажешь мне как нарисовать молекулу? - Позже, Бенуа. - Лея, ты видишь? Он, действительно, другой и я думаю.... - Что? Что мы должны сдать его в интернат для... - Да, а что? Пусть обучается там, где его не будут трогать, - пожал плечами Хан и ссора началась по новой. Бен снова потух. Он ковырял ранку сквозь пластырь и повторял "транс-4,5-эпокси-2-деценаль", терпеливо ожидая, когда же ему покажут молекулу, но родители продолжали кричать. Они всегда ругались. Каждый день. В воздухе уже полгода витало слово "развод" и для Бена оно пахло мамины духами и химикатами отца. Эти запахи он настолько привык слышать вместе, что не представлял, как дом утратит один из этих запахов. Вот это было по-настоящему больно, никак не порез на руке. Они ругались, ругались, ругались. Все из-за него. Он был неправильным. - Перестаньте. Пожалуйста. - Тихо сказал Бен, но никто его не услышал. - Мам? Папа? Я буду нормальным, обещаю. Только не кричите. Ну, пожалуйста. Я больше не буду никого нюхать. Родители, занятые ссорой, не услышали его. Бен вышел из кухни, понурив голову, которая пульсировала болью от вины, что он ощущал. Каждое утро он просыпался, обещая себе быть нормальным, адекватным, не психом, как его называли за глаза, но потом запах увлекал его и он обо всем забывал. Мир был так интересен. Манил его, дразнил и уводил. Мокрые камни, выпечка, пряности, слезы, сухие листья, лекарства... все имело столько оттенков, что он не мог удержаться, а потом родители ругались, ругались, ругались и теперь вообще решили разводиться. "Лекарства!" - вдруг зацепился Бен за последнее слово и пошел в ванную. У него все так болело в голове, пульсировало и взрывалось, что он вспомнил, как мама пила из какого-то пузырька, когда у нее были мигрени. Достав ящик с препаратами, он внимательно перечитал этикетки, но ориентировался только по запаху. Нашел то, что пахло корнем лакрицы. Выпил пол-баночки, не зная дозу, а потом закинул в рот горстку кругленьких таблеток, которые были снотворные. Потом ему понравился странных запах из еще одной баночки и Бен выпил её полностью, чтобы разобрать, чем же пахло. Ощущая, что у него кружиться голова, мальчик осел на пол. На следующее утро Бен очнулся в больнице. Рядом сидели насмерть перепуганные родители. Лея смотрела на сына заплакаными глазами. Это она обнаружила слабо дыщащего Бена на полу. Он лежал, сжимая флакон. Женщина подумала, что уже потеряла его, но, к счастью, врачи промыли ему желудок и теперь мальчик смотрел на нее с непониманием. - Голова болела. Мам... - Все хорошо, Бенуа, все хорошо, - она его обняла и разрыдалась. Хан погладил её по плечу и поцеловал. Затем тоже обнял их. Бен внимательно наблюдал. Он понял, что что-то напутал и едва не умер. Но так же и то, что родители не ругались. В случае угрозы они объединились, а не ссорились. Это заставило его крепко задуматься... кажется, он знал, что делать, дабы развода не случилось... * - действительно, в 1914 году дом Герлен представил свои пудрово-цветочные Kadine. *** Наше время. Париж Бен крошил гречневый багет одинокому голубю и метрдотель поморщился. Их ресторан, уютно притаившийся во дворе отеля Four Seasons, имел три звезды Мишлен и здесь не положено было кормить птиц, но он бы не подумал сделать замечание представителю семейства Скайуокер, ведь в Le Cinq этот социопат приводил не только паршивых голубей, но и клиентов, поскольку никогда не запрещал себя фотографировать и выкладывать на страницу ресторана. Потому персонал молчал, а Бен коротал время ожидания Рей в компании пернатого, сидящего на соседнем стуле и клюющего багет прямо с ладони мужчины. Когда он в очередной раз вскинул голову, то заметил Рей, которую в последний раз видел голой в ванной и видит Бог тогда она выглядела куда лучше, чем сейчас в винтажном белом платье от Лорана в горох разного размера. Кажется, Маэстро в 60-тых ввел эту моду и Бену, вообще, та очень нравилась, поскольку он любил все, что выходило за рамки, но Рей платье не шло. Точнее, шло, даже очень, особенно в сочетании со шпильками, клатчем, идеальной укладкой и стрелками, о которые можно было порезаться, просто… просто в ней чего-то не хватало. Она носила одежду от модных дизайнеров так, будто та была в разы круче нее самой. Как девица из романа “Дамское счастье”, работающая в отделе готовой одежды и надевающая какой-то наряд лишь, чтобы продемонстрировать клиенткам и Бена это раздражало. Рей была круче всех платьев на свете, но почему-то позволяла одежде заглушать ее и сколько бы она ни расправляла плечи все равно выглядела сутулой от смущения. Бен помнил, что пару лет назад все кинулись критиковать сериал “Эмили в Париже”, за то, что американка одевалась слишком ярко, но мужчина бы предпочел, чтобы Рей носила хоть желто-оранжевые шорты, лишь бы выглядела при этом той, которой оглядывались вслед. Ведь потенциал был. Просто невероятный потенциал же! Неотразимая красота лица, прекрасная фигура - это все было создано для того, чтобы нести себя, никак не платье. Рей же, приближающаяся к столику Бена, нервничала, по нескольким причинам. Например, мужчина отменил их привычный обед по средам, точнее переформатировал его в ужин на шесть часов. Позвал её не куда попало, а в мишленовский Le Cinq при Four Seasons, а теперь сидел в сером костюме-тройке с весьма холодным выражением на лице. Сейчас он не был парнем с парижского балкона, лишь бизнесменом, а как с такими себя вести - Рей понятия не имела. Лишь невольно отметила - ему идет, правда, чертовски идет костюм. Точнее, жилетка идет, поскольку пиджак Бен снял. - Прости, у меня был прощальный ланч с сотрудниками, - сообщил мужчина, расцеловал Рей в обе щеки, отодвинув перед ней стул и вернувшись на место. Она едва заметно усмехнулась. Порой забывала, что имел дело не просто с парфюмером, а тем, у кого по крови были акции одной из самой успешных в их отрасли компаний и обязанность, вроде попрощаться с сотрудниками. Любопытно, каково это - иметь власть закрыть бутик на Елисейских Полях на несколько часов, чтобы поднять бокал игристого за затею, которую никто в семье не поддерживал? - Вот почему ты в костюме. - А, нет. Много встреч с утра. - Отмахнулся Бен и от Рей не укрылось то, что он не сказал каких именно. Он был в переговорах еще с кем-то? Как и бросилось в глаза то, что мужчина не стал рекомендовать ей какое-то блюдо. Подождал, пока она помучалась с меню, а затем, как ни в чем не бывало сделал свой заказ, привычно состоящий из стакана воды с каким-то там китайским лимоном, а затем, удивив девушку, заказал себе граттен из спагетти с артишоками, но попросил убрать оттуда трюфели. - Слишком ароматизировано для еды, но никогда не могу отказать себе в удовольствии взять этот граттен, - объяснил он Рей свой выбор. На её памяти это было самое изысканное блюдо, из того, что мужчина, предпочитающий уличные киши, заказывал. Как будто - вольно или нет - показывая свои другие стороны. Что он любил вот этот дорогой ресторан, носил чертовски шикарные костюмы и занимался делами, что её не касались. Если Бен хотел поставить её на место, ему это удалось, поскольку девушка тут же нервно затеребила салфетку, что положила на колени. - Я соскучилась, - тихо сказала девушка. С субботнего утра по эту среду, она не находила себе места. Настолько, что готова была быть где-то там, на роли за Кардо, но быть. Там. В уютной квартирке. Ей хотелось отвоевать свою чашку субботнего кофе. Возможно, она сможет вернуть все обратно? Бен, уже успевший достать какие-то бумаги, моргнул. Выбравший Le Cinq из-за близости к Елисейским Полям, он преследовал две цели. Сводить Рей, наконец, в какое-то пафосное место, коих ей не хватало и поговорить о делах там, где их никто не будет слушать, ведь все были заняты своим. - На следующей неделе я приступаю к работе. Вот список эвалюаторов, с которыми считаю нужным работать, они весьма прогрессивны. - Он будто пропустил мимо ушей те слова, которые были для Рей важны и протянул девушке лист бумаги с фамилиями, которые ничего не значили для нее, но Бен знал, что делал. Ему, как и каждому парфюмеру, нужны были эти специалисты. Ведь процесс создания духов был сложнее, чем мог показаться со стороны. Почти как создание лекарств, когда из нескольких сотен молекул доживало лишь парочка. Бену предстоит создать десятки версий аромата и эвалюаторы выберут лучший, который попадет к ней. - Их не так много, потому что я обычно создаю не больше пяти вариаций. Что? Я очень хорошо ощущаю ароматы, мне не нужно создавать сотню. Теперь обсудим производство. Я планирую делать закупки сырья у Takasago, они наиболее приближаются к тому, что, по моему мнению, идеал*. Конечно, я буду использовать несколько каптивных** молекул, что разработал, но… - Постой. Синтетика. Мы будем использовать химические ингредиенты? - Рей на секунду позабыла о неуверенности и потрясенно устраивалась на Бена. - Но… - Chouchou, не шуми. - Тут же поморщился мужчина. Как он не любил вот эти дурацкие вопросы. Знал, что, например, Жан Клод Эллен улыбался, когда его спрашивали какие ингредиенты он предпочитает, зная - все хотят услышать “натуральные, конечно же”. Всегда дипломатично отвечал, что ведь художника не спрашивают какими красками писать - натуральными или искусственными, он возьмет те, которые ему нужны для решения задачи. Однако, нет. Что прощали художникам, не прощали парфюмерам. Дилетанты не прощали. - Мы создадим полностью химические, а значит “зеленые” духи без вреда для природы. - Но… - Ты знаешь, что в J’adore от Dior всего один процент натуральных ингредиентов и даже ради такой маленькой, ничтожной циферки в мире переводиться каждый год тонны, тысячи тонн чистого жасмина. - Он не дал ей договорить, бескомпромиссно перебил. - Природа создает не для того чтобы мы отбирали, а лишь вдохновлялись, потому нет. Никаких натуральных духов. Это парфюмеры прошлого могли позволить себе такую роскошь, но сейчас духов производят намного больше, потому мы будем работать с Takasago ради того, чтобы сохранить природу. Это даже не обсуждается. К тому же, натуральные ингредиенты - не стойкие, а я не хочу выходить с ароматом дерьмового качества. Оставь, пожалуйста, создание духов мне. Он заговорил жестко, напоминая Рей, что может не уступать, где нужно. Показывая свою натуру холодного бизнесмена, а не только безумного творца. Или из-за безумного творца, желающего создать нечто великолепное и появился холодный бизнесмен? В любом случае, рациональность была. Словно понимая, что слишком резок, Бен добавил: - Я создам аналогичные духи для тебя из полностью натуральных компонентов. К тому же, ты не представляешь сколько будут стоить натуральные духи и… - Рей? О, Рей! Какой сюрприз. Заинька, не узнал тебя в этом безликом платьице и с умным человеком рядом. - Голос - знакомый, ленивый, равнодушный - вдруг хлестнул девушку, что потянулась к приборам, по плечам. Она замерла, внутри все похолодело, по телу побежала дрожь. Девушка не осмелилась даже обернуться, узнавая Дина по презрению, которое тот не скрывал. А вот он осмелился. Подойти и протянуть Бену руку. - Мсье Соло, bonjour. Приятно познакомиться. Я…. - Je ne comprends pas l'anglais, - сухо ответил мужчина и Рей вдруг рассмеялась, поскольку таким образом мужчина сделал вид, что не понял зачем ему тянут руку и не пожал ту, заставив Дина выглядеть глуповато. Глаза Бена едва заметно блеснулись насмешкой. Ведь все трое знали, что он прекрасно, с едва заметным “r”, разговаривает на английском. А еще вроде немецком, испанском, японском и китайском - по крайней мере, на мандаринском диалекте точно. Потому щелчок вышел шикарным. С учетом, что он убрал свое вежливое “désolé”, показывая, что нет, ему не жаль, что он не понимает. С другой стороны, Бен, скорее всего, так не из-за нее или желания унизить Дина. Ему нахрен не сдались их разборки, потому он притворился глухим. Были бы при нем его красные наушники - наверное бы надел их. Потому, не ощущая поддержки, Рей лишь улыбнулась. Улыбка всегда была её формой защиты. Когда не понимала, что делать - оставалась лишь она. Улыбка. - Здравствуй, Дин. Ты по работе? - О, нет, мы с женой в небольшом отпуске, каникулы же, - мужчина улыбнулся. Рей вдруг изменилась в лице. Настолько, что человек не знающий ни одного языка в мире, понял бы, как она взволнована. - А Грогу? - И он тоже. Но у нас есть решение суда, потому ничем не могу помочь, - Дин пожал плечами и Рей поняла, что вот как он красиво её мучает. Она будет знать, что её сын здесь, рядом, но не будет иметь возможности видеть его. - И нет, мы не остановились в этом отеле, заинька, потому не стоит нас здесь искать. Я планировал, ведь сервис на уровне, но вот музыка… ох, - мужчина поморщился и покосился в сторону живой музыки. Рей покрылась липким потом уже понимая, куда он ведет. Отель пять звезд, поющая девушка… - эту безголосую девицу слушать больно, мой трехмесячный сын и то мелодичней орет. – Дин довольно усмехнулся. Рей побледнела. Трехмесячный сын. Естественно. Он был бы не он, если бы не напомнил. Она стиснула кулаки под столом, стараясь не думать о том трехмесячном ребенке внутри нее, которого муж не захотел. Об аборте. О дальнейших последствиях. О том, что он даже не приехал в больницу. А теперь у него есть сын, тогда как у нее никогда не будет детей. - Может ты споешь, заинька? У тебя раньше отлично выходило развлекать публику на таких мероприятиях, а? Подумаешь, юбка подлиннее и морщинки появились – ерунда, зато голос звучит – я-то помню. Не смущайся. Покажи свой единственный талант. Не волнуйтесь, месье Соло, это певичке привык платить я, - он пренебрежительно швырнул сто долларов, - давай же, спой… That’s the way. - Убирайся, - сдерживая гнев, ровно сказала девушка. Песня ещё такая. Унизительная. Он любил, когда он её тихо напевала, раздеваясь. Ему нравилось, когда мелодия и движения совпадали. – Пожалуй, нам обоим пора. Тебе к своей…подруге и сыну, а мне – домой. Больше всего хотелось провалиться. Херов Дин. Устроил это все при чертовом Бене, мать его, Соло, который вон как странно смотрел на нее. Плевать на посетителей, а вот на него… на него плевать не было. - Не споешь? Ладно. Хорошего тебе вечера, - мужчина ухмыльнулся, поцеловал девушку в щеку и отошел, она дернулась, захотела встать, но Бен поймал её за запястье. - Рей, мы не закончили. - Голос его звучал властно, но мягко. Палец лежал на запястье и гладил пульс. Нежно, успокаивающе. Он был словно взрослый, который знал, что делать, потому девушка подчинилась, понимая, что да. Стоит остаться. В этом будет её сила. Продолжить. А Бен, словно не было беседы, без единого вопроса, начал оттуда, где они закончили. И ингредиентов. Увлекая ее рассказом, который перестал быть деловым. Просто рассказывал ей историю. О том, как Коти придумал абсолю, как Дягилев наносил “Мицуку” от его Дома на кулису для удачи; что масло берёзы имитировало аромат кожи и о том, что каптивная молекула Скайуокеров, тот самый герлинад - это смесь ванили, бергамота, ириса, розы, жасмина и бобов тонка. Он утешал ее этой историей, а затем - смешил и смех Рей звучал так, что люди, включая Дина, оборачивали, но ей было все равно. Она смотрела в глаза мужчины и держалась пальцами за Маки Моне на его запястье. Не думала о прошлом, не вспоминала о несбывшемся. О том, что, собственно, сделало её проституткой. Глупая мечта стать певицей. О том, что красивый голосок позволил ей снять форму уборщицы, знакомую с семи лет и надеть платье в блестках, чтобы на бранчах и вечеринках развлекать богатых мужчин, которые после… после начали звать с собой. Никто, конечно, не зацеловывал её покрытые мозолями пальцы или не разминал уставшие от каблуков ноги. Фильм “Красотка” был для идиоток. Обычно ей приказывали платье снять, а туфельки оставить и опускаться в них на колени. Выступление “на бис”, в номере, обычно было…у другого микрофона. Потому Рей больше не пела. Никогда. Лишь если Дин заставлял - для гостей или перед сексом, но для себя - нет. Ей болело. Когда обед закончился, Бен расплатился и Рей впервые не возражала. Покорно кивнула и затравленно посмотрела на доллары от Дина. Ей было стыдно и убрать их, и оставить. Бумажка лежала, унижая её и девушка была бессильной. Зато парфюмер неожиданно забрал купюру и проходя мимо столика Дина, протянул её бывшему мужу Рей со словами “vous avez oublié”. Не сбавляя шаг и таким образом, не ввязываясь в беседу. Его рука все еще удерживала Рей и так они и вышли. Молча сели в машину. Не сговариваясь, хоть обычно они расходились каждый по своему маршруту. Но не сегодня. Бен назвал адрес квартиры девушки и вместе они ехали молча на заднем сидении. - Любишь петь? - Вдруг парфюмер перестал притворяться глухим. Произошло чудо и он, оказывается, вспомнил английский. Его рука переместилась к ней на колено, поглаживая то. Все так же успокаивающе, утешающе. - Если тебе это нравится - пой. Через творчество мы выражаем себя. Не хочешь для себя - так для меня. Спой мне, Рей. Она, такая молчаливая, повернула к нему голову и вскинула бровь. - Бен, я плачу за твой бизнес. И я заказываю музыку. Потому ты будешь петь в этой истории. Не я. - Рей яростно защищала свою душу грубостью, как глаза - линзами. Бен увидел в этом крик о помощи. Что-то подобное делал он, завязывая запястье. Прячась у всех на виду. - Споешь, как будешь готова, - неожиданно мягко, почти нежно сказал он и лишь потом достал камертон и стал наполнять пространство полынью, постукивая прибором по сидению. Отвлекаясь. Встречи с Рей его выматывали. Очень сильно. Когда машина остановилась в неположенном месте, чтобы девушка вышла прямо у двери своего подъезда, Рей не спешила выходить, несмотря на то, что сзади нервно засигналил таксист. Бен и бровью не повел. - До пятницы? - Вопросительно спросила девушка, касаясь локтя Бена. - Доброй ночи, chouchou, - проигнорировал он приглашение, поскольку в прошлый четверг все пятницы закончились. Мужчина хотел её. Свою Секвану, свой белый шум, свою идеальну Ре, но секс сквозь вину его не прельщал. Поэтому он не собирался более продолжать их игры, как бы тело не кричало “oui, до пятницы!”. Его все в ней заводило. Тонкие запястья, веснушки, касание, дыхание, золотистые волоски на сгибах локтей, родинка за ухом. Те шрамики на груди, которые говорили о мужестве. Но… нет. Рей же, ощущая, как теряет его, в отчаянии схватилась за воскресенье. - Нас пригласили в Орсе, на открытие обновленного зала Моне, помнишь? Бен вдруг перестал стучать камертоном и вокруг зазвучала пустота. Сухая и глухая. Не украшенная полынью. Он не обернулся. Глядя в затылок водителю, полюбопытствовал. - Я ведь для этого нужен? Из-за фамилии? Ты хочешь не меня, а дом Скайуокеров. Привилегии и внимание. Не оправдывайся. Я привык к такому. Ты не первая, потому я и отказался от отношений. Слишком много людей не смотрели в душу, лишь в паспорт. - Бен… - Девушка сглотнула. А мужчина закрыл глаза. Хотел услышать “нет”, но молчание Рей заставило его горько усмехнуться. Не такой он уж и дурачок, как ей, наверное, казалось. Не простак и не идиот. - Бен, все очень сложно. - Я все упрощу для тебя, chouchou. Буду ходить с тобой на мероприятия. Не как твой мужчина, как бизнес-парнер. В конце концов, мне следовало сразу это предложить. Ввести тебя в модным мир Парижа, если мы работаем вместе, да. Потому да. До воскресенья, Рей. Он хотел, очень хотел услышать заветное “до пятницы”. Ощутить поцелуй на щеке. Объятия. Обещание прийти и на балконе нюхать с ним томаты и базилик. Но Рей молча вышла, подтверждая все его догадки. Дверь хлопнула и в душе разлилась пустота. Бен только усмехнулся. - Домой, мсье Соло? - Non. В Леваллуа-Перре. В офис. - Он знал, что его пропуск будет действовать до полуночи. Больше ему было и не нужно… *В мире существует 6 (Firmenich, IFF, Givaudan, Quest, Symrise, Takasafgo) компаний, которые имеют право создавать парфюмерные молекулы и весь парфюмерный бизнес закупается у них. ** каптивная молекула - запатенрированная, та которая для внутреннего использования. Например, у дома Герлен это их секретный герлинад. **** Несколько дней спустя. В саду Родена, в тени деревьев Бен сидел на газоне, скрестив ноги. Поскольку он воспринимал Париж, как свой дом, подобное поведение не было удивительным и охранники, прекрасно знающие этого парня, никогда не забывающего угостить их кофе, ничего не говорили ему, хоть других туристов прогоняли, едва те переходили через табличку “запрещено ходить по газонам”. Кардо, заметивший друга издалека, остановился. Чуть согнувшись, его друг что-то изучал, принюхиваясь. Подойдя ближе, мужчина заметил осу, что, не двигаясь, сидела на пальце у Бена. - Пытаюсь понять чем пахнет ожидание боли, - прокомментировал друг, часто пытающийся воссоздать аромат различных эмоций. Он пристально наблюдал за символом Дом Скайуокеров, а Кардо - за ним, думая, что этот гений любопытен, как ребенок. Любопытен и, увы, уязвим. В нем всегда сохранялось что-то настолько трогательное, не от мира сего, что сжимало грудь. - Я принес тебе киш с томатами и сырным суфле! - Бодро сказал Кардо, протягивая другу обед, что купил в пекарне за углом. Обычно они туда заглядывали после длительных субботних послеобеденных прогулок по парку Родена. - И базиликом? - И базиликом. Попросил, чтобы специально для тебя добавили. Зеленый. Свежий. Как ты любишь. Бен просиял и похлопал Кардо по плечу. А потом, к ужасу друга, поморщился. Мужчина кинул быстрый взгляд на запястье Бена. То было прикрыто “Видом на британский Парламент”. Сегодня Бен выбрал более темные краски, а значит… значит рука кровоточила. Он только в таких случаях носил фиолетово-синие твилли. Когда хотел, чтобы не было видно свежую кровь. - Ты поругался с Рей? - Тихо спросил Кардо. Вот то, чего он боялся всегда. Не ревности, когда его друг влюбится, лишь того, что девушка не сможет понять глубины его гения и будет отвергать того со всеми странностями, а Бен снова и снова будет причинять себе боль, потому что моральных ран страшился куда сильнее. Ещё тогда, в ту пятницу, мужчина убедил его, что “ça ira”, что он не волнуется, что они обязательно помирятся, но вот он сидел перед ним. Потухший, бледный и непривычно притихший. Собирающий ос в парке и неловко пытаясь открыть пирог рукой, которой нужен был отдых. - Нет, мы не поругались, я просто её неправильно понял, - весьма спокойно ответил Бен. В контраст поступкам, слова его редко звучали с надрывом. Кардо помог ему достать киш. Бен привычно бросил пару крошек муравьям. - Я не нравлюсь ей. - Ты же вроде сказал…. - Нет. Я ошибся. Рей привлекает то, что я - Скайуокер. Глупо вышло. Мне она… да, ты был прав. Je suis tombé amoureux*. Но что поделать. Ты знаешь, что отношения с людьми - не моя сильная сторона, потому… - Бен пожал плечами, как бы объясняя почему не понял, что не желан. - Она так сильно пахла, что я не заметил, понимаешь? И в сгибе локтей, и за ухом, и в ключичной впадине. Так пахла, parbleau. Её белый шум меня оглушил. Думаю, я сильно обидел ее, ты знаешь, я бываю слегка надоедлив, когда живой. По правде, Кардо не знал. За более, чем десять лет дружбы, он почти никогда не видел своего друга счастливым. Увлеченным - да, пьяным от запахов - без сомнений, веселящимся над какой-то шалостью - естественно, но счастливым - нет. Но подозревая, что да. Наверное, дорвавшись до белого шума, Бен мог слегка… затрахать тот. И все же это был не повод обидеть его. Рей, видимо, совсем не поняла как ей повезло. Сказать было нечего и Кардо молчал. Бен справился с кишом быстро и жадно. - Когда ты последний раз ел? - Кажется…ммм… в среду. Потом времени не было, ездил в Ангулем, там как раз виноград созрел, нужно было кое-что провернуть.Да все нормально. Просто закрутился. Кардо ответил скептичным взглядом. Руку порезать время было, а поесть - нет. Видимо, то, что его не приняла девушка, которая понравилась ему самому, очень ранило Бена. Он ведь не был влюблен никогда, потому, естественно, подобное его видимо потрясло. Забавно, что Бен думал, что зарывшись в работу - справиться. От боли в сердце работа не всегда помогала. - Ничего, Бен. Ты еще влюбишься. Много-много раз. - Правда? Я думал, чувства раз и на всю жизнь. - Мужчина задумчиво посмотрел на солнце, щурясь. Он особо не понимал в любви, но знал как представляет ту. В его представлении, та была уникальной, как Солнце. Потому от нее гибли. Подлетели слишком близко. Не зря же говорили “сгорел от любви”. - Я не жалуюсь. Просто думал, что обручен с парфюмерией. Настолько, что та вытеснила всех из моей жизни, а смотри - оказывается, я умею чувствовать. - И какова любовь на нюх? - Как цис-3-Гексенал, - безмятежно улыбаясь, сообщил Бен и Кардо подавился воздухом. Подобного сравнения он не ожидал да и не особо сообразил, а его друг слышал в словах аромат веток томатов, жареные зеленые помидоры и свежескошенную траву. Вот какая любовь. Зеленая-зеленая. Как жизнь. Уйдя в свои мысли, Бен задумчиво стучал камертоном. Пока Кардо боролся с диким желанием закурить, чего при друге было делать нельзя, с дорожки сошел человек и подошел к ним поближе. - Мсье Соло, добрый день. Кардо, узнавший этого человека, встревожился, Бен же, не открывая глаз, кивнул. - Мсье Джарин, приветствую. - О, сегодня Вы уже разговариваете на английском. Чудно. - Бывший муж Рей, не спрашивая разрешения, сел рядом, что смотрелось без диссонанса, ведь тот, как все туристы, был одет в джинсы и поло. Бен все же смерил его взглядом. На его лице застыло вежливое любопытство. Кардо всегда завораживала эта перемена. Как быстро из уязвимого, потерянного гения друг превращался в кого-то, кому хотелось врезать. От души. В такие моменты он был спокоен за него. Вот бы Бен всегда был таким. Человеком, смотрящим на всех сверху. - Как Вы знаете я - главный инвестор…. - Да-да. Не тратьте мое время, ближе к сути, у меня медитация. - Большая Шестерка отказывается работать с моим холдингом, - холодно рявкнул Дин. Кардо вскинул бровь. Звучало гаденко. Ведь сырье ддя парфюмов больше закупить было негде. - Ou la, - совершенно без эмоций выдал Бен, - не пробовали обратить внимание на поставщиков поменьше. У них и цены приятней. За сто долларов можно купить просто самолет эссенций. Рекомендую обратить внимание на Индию, хоть, кажется, там есть вопросы по стойкости. - Вы - не идиот и знаете, что ни один мелкий поставщик не закроет потребности холдинга, вроде моего. Бен, это низко. Все поставщики отказались работать со мной после того ужина в Four Seasons. - И что? - Вдруг странно ухмыльнулся мужчина. Его вид был непробиваем. Он даже не пытался скрыть своего причастия. Просто сидел и смотрел на Дина стеклянным взглядом. Кардо мысленно охренел. Бен никогда не ввязывался в грязные игры, даже ради выгоды и вдруг… но да, в его силах было позвонить СЕО каждого из шести компаний и нашептать им в ухо все, что угодно. Он был золотым мальчиком мира парфюмерии, его слово значило больше, чем выгода, потому да, оборвать все контракты, особо не напрягаясь, Бен, правда, мог. Особенно, пообещав, что Дом Скайуокеров сделает заказы на 5 процентов больше, чем обычно. Что-то прикинув, Кардо охренел во второй раз. Дорого. Очень дорого стоила влюбленность. Почему Рей не оценила? - Мстить из-за женщины - это… - А мстить женщине - это как? - Удивился Бен. Он не сводил взгляда с Дина и был абсолютно расслаблен. Знал, что ничего этот человек сделать ему не мог, а теперь все в его руках, чтобы больше бывший муж также не мог причинять моральной боли и Рей. Мсье Джарин ведь пришел договариваться и Бен был открыт к переговорам. - Мне нужно сырье. - А мне - уважение. К Рей. Я не люблю, когда дорогих мне людей унижают. И никому не позволяю этого делать. Ни на публике, ни наедине. Придется научиться вежливости. Или хотя бы цивилизованности. - О как. Мсье Соло, что это? - Дин указал глазами на дерево, что росло рядом. - Каштан. - Ваш же не оскорбляет, что я называю каштан - каштаном, верно? Так почему Вам не нравится, что я зову шлюху - шлюхой? Она и Вас выпотрошит и бросит ни с чем, никакая она не невинная девочка, не обманывайтесь. Рей - циничная дрянь и не стоит двум бизнесменам из-за… - Вежливость, мсье Джарин, обыкновенная вежливость, - напомнил Бен. Переглянулся с Кардо. Они оба знали, что Дин не во всем лжет. Едва они с Рей начали задумываться о сотрудничестве, ищейки Скайуокеров, по приказу Бена, побежали по следу и в ту пятницу они с другом читали всю подноготную. О том, что его белый шум произошел не от большого взрыва, а родился в ночлежке для бедняков. О том, как она помогала матери. Об инциденте с педофилией. О музыкальных амбициях и мужчинах, которых она обслуживала. Дин назвал Рей шлюхой, но он был лишь третьим и последним её клиентом. Девушка, тогда еще девочка, занималась проституцией чуть больше двух лет, но мужчины были все теми ж. Ублюдками, падкими на несовершеннолетних девчонок, у которых ничего не было, кроме больной матери на руках. Потому Бен был чуть агрессивен в желании защитить её. И зол на себя, ведь секс для тех, кто едва не подвергся насилию и обслуживал других, был чем-то грязным. Ему было искренне жаль. Потому его глаза сверкнули. - За Рей теперь есть кому постоять. - Хорошо. Договорились. Я Вас услышал. Если Вы меня знаете, то в курсе, что я - человек слова и не нарушу то. Больше никаких оскорблений. Но и извиняться… - Ваши извинения никому не нужны. Лишь вежливость. Думаю, мы договорились? Тогда через месяц я отзову свои указания и… - Месяц?! Вы сорвете мне изготовление новогодних партий. Я уже теряю деньги, каждый ебанный день! - Вот незадача. - Что Вы хотите? - Напрямую спросил Дин. Он знал, что орать, угрожать или грызть траву зубами не поможет. Этот сученыш хотел что-то и, видит Бог, ему придеться уступить. - Мне нужны контракты с понедельника. - Хм. Вот как. Не знаю. Кажется, Вы упомянули, что Ваш сын прилетел с Вами? Знаете, я думаю, Рей была бы рада встретиться. Она скучает. Кардо пришлось охренеть в третий раз. Он никогда не видел, чтобы с циничной злостью делался настолько хороший и бескорыстный поступок, ведь Бен уже знал, что не нужен Рей. И все же он подставлял свою репутацию и давил с бескомпромистностью пресса для металла. Так, что Дину пригшлось сдаться. Сказав “хорошо, ладно, позвоню ей прямо сейчас!”, он тут же выполнил просьбу. - Да? - Тихо спросил Рей и сердце Бена сжалось до размеров душистого горошка. Он не слышал её такой сломленной и покорной. Никогда. Видимо, тогда, в отеле, его присутствие заставило ей быть смелее, а сейчас она просто едва слышно выдохнула и затаилась. - У меня сегодня полно дел, не займешь Грогу на три….пять? - Дин поперхнулся, увидев как Бен растопырил пальцы, показывая другую цифру. Вздохнув, поправился. - Да, пять часов. - Что я должна буду сделать? - Все так же безрадостно спросила девушка. Взгляд Бена потяжелел, но он просто молчал. Мысленно говоря ей, что все законилось. Она увидит своего ребенка и будет иногда видеть впредь. Это то немногое, чем он мог поблагодарить Рей за пять чудесных ночей. - Просто нет времени. Приедь и забери его через час. Адрес сброшу. - Ох. Дин. Дин. Дин, спасибо. Спасибо тебе огромное. Я никогда этого не забуду. - Её голос задрожал от слезы или эмоций. Бен, слушая, как благодарят не его, улыбнулся. От сердце немного отлегло. - Выезжаю. Мы сьездим с ним… - Не важно. До встречи. - Он оборвал звонок и посмотрел на Бена. - Довольны? - До свиданья. - Что? - Перед тем, как обрывать беседу, даже если человек неприятен, говорят “до свиданья”. Советую запомнить и…до свиданья. - Бен снова закрыл глаза, показывая, что беседа окончена. Дин, зная, что Скайуокеры тоже не нарушали договоренностей, поднялся и ушел. Кардо молчал. Он был свидетелем чего-то прекрасного. Красивого. Честного. Человечного. - Я знаю, что Рей испльзовала меня. Но и я получил удовольствие. А все имеет свою цену. К тому же, если это любовь, то в ней всегда есть место жертве, - Бен, спустя пятнацать минут, открыл глаза и посмотрел на “Граждан Кале”. Подвиг во имя жизни и любви. К своим собратьям и городу. Он впитал его с детства. - Я просто желаю ей счастья. Вот и все. В конце концов, желать благополучия тем, кого мы любим научил меня ты, мой преданный друг. Кардо вздрогнул, глядя на Бена. Как бы не оказалось что стараясь действовать во благо, он накликал беду. Парфюмер же, зная, как уязвимы и одиноки дети после громкого развода, вздохнул. Может он и был чокнутым социопатом, но когда плакали от одиночества дети... он слышал. Он всегда это слышал. *я влюбился *** А вот и обратная сторона Луны и Бена. Все-то он, оказывается, понимает. И очень даже не плохо понимает.