Мои перелётные

Наверняка ведь я уже искала Димку. Как прояснилось из сбивчивого рассказа Розы, сына не было дома с воскресенья. Как раз с того дня, когда раздался первый звонок от майора Васильева, которого я приняла за мошенника, действующего по банальной схеме, и появилась в моей квартире Кутерьма со своими картинами. Связаны ли два эти события между собой и имеют ли они какое-нибудь отношение к пропаже мальчика, было непонятно. Васильев звонил дважды. Но моё попадание в иной вариант реальности в первый раз не было напрямую с разговором с ним связано. Да и та, первая иная реальность, оказалась не той лишь для меня. Или нет? Ведь я не успела тогда как следует всё разузнать-рассмотреть. Моё пребывание в Ясном было очень уж ограниченным в пространстве-времени. Я запаниковала и все силы приложила к тому, чтобы выбраться оттуда как можно скорее. Сейчас я не торопилась и была более-менее спокойной. Привыкла к путешествиям по параллельным мирам? Нет, видимо, дело было в другом. Не о себе думала - о Димке. Здесь, в отличие от привычной мне современности, как я поняла, пошарив в сети, не существовало поисковых отрядов и не было принято размещать в соцсетях и расклеивать по заборам фото потерявшихся детей. Видимо, считалось, что в этом прекрасном мире с ними ничего такого не случается. А если уж какой-нибудь озорник решит удрать от родителей и пуститься на поиски приключений, то добрые люди ему помогут, а доблестная милиция непременно доставит домой с комфортом. Детективов я за свою жизнь прочла не так уж много – и в юности, и в зрелости меня больше привлекали сказки. Однако о том, что любые поиски лучше начинать у “потеряшки” дома, я откуда-то знала. Подумала: следует посмотреть, какие вещи пропали. Нет, не украдены, а взяты с собой. Если бы Димка вышел из квартиры, отправляясь, как обычно, в школу или на прогулку, он не стал бы брать с собой тёплую одежду, запас белья и зубную щётку. А он взял! По крайней мере, щёток на полочке в ванной было две штуки (видимо, моя и Константина), а мальчишечья одежда из шкафа была вывалена на пол, и в этой беспорядочной груде не оказалось ни одного свитера, спортивного костюма и ни одной пары носков. Не может же быть, что ему купили только летние рубашки с шортами и школьную форму! Я сделала вывод, что Димка всё недостающее забрал с собой. Сложил, видимо, второпях в школьную сумку или рюкзак – учебники с тетрадками и ручки, линейки, фломастеры оказались вытряхнутыми на кровать. Да, похоже, что он действительно не похищен и не стал жертвой несчастного случая, а покинул дом самостоятельно. Но куда же он, самостоятельный такой, отправился? Неясно… Я старательно пролистала его школьные тетради, предположив, что обнаружу среди них его дневник. Не тот, что с оценками и замечаниями классного руководителя, а личный – с записями, что могли бы навести меня на след. Зря старалась – ну, по крайней мере, убедилась, что Димка не вёл дневника. Или забрал с собой… Не было понятно ни-че-го. А самым странным казалось то, что Константин (ладно, не родной отец мальчика, но всё-таки человек, растивший его все эти годы!) спокойно уехал на какие-то свои курсы. Пропал ребёнок. Разве это не причина всё отменить? Нет, наверное, я всё же со своей женской, точки зрения рассуждаю. Мужчины – у них ведь в мозгу всё не так. Хотя… мне думается, Глеб на его месте отказался бы от любого проекта ради поисков пропавшего ребёнка. Однако… почему же Глеб не на его месте? Если Димка действительно его сын, то… как так получилось? Ведь не мог такой, как он, человек бросить любимую женщину – беременную или с младенцем на руках. Впрочем, иногда обстоятельства сильнее нас, и мы ничего с этим поделать не можем. …Мой смартфон коротко прогудел пару раз, а потом отчаянно залился пронзительной незнакомой мелодией. Я потянулась к нему с надеждой и тревогой. До этого все номера, по которым я пыталась позвонить, объявлялись “несуществующими”. Если это кто-то из моего мира, то как ему удалось пробиться? А если нет, то… откуда у него мой номер? – Здравствуйте, Ираида Яновна, – наверное, когда-нибудь этот голос будет озвучивать мои самые жуткие ночные кошмары. – Майор Васильев, рада вас слышать! Действительно, я была рада. Кто бы он ни был, сотрудник здешних органов правопорядка или межпространственный аферист, у него можно было потребовать ответов на все мои вопросы. Что я и сделала тотчас же, мысленно ахнув – зачем злить собеседника излишней настойчивостью, сейчас бросить трубку, и вообще от него ничего не добьёшься. Но, видимо, ему было так же необходимо пообщаться со мной, как и мне с ним. – Это, знаете ли, не телефонный разговор, Ираида Яновна, – заметил он. Что?! Он хочет сказать – нас подслушивают?.. – Куда же мне подъехать, чтобы поговорить с глазу на глаз? – поинтересовалась я. – Достаточно сделать пару шагов и открыть входную дверь, – хмыкнул он. – Не поняла… Щёлкнув замком, я распахнула дверь. На пороге квартиры стоял мужчина лет сорока – невысокий, поджарый и остроносый. Строгое полупальто и клетчатая кепка с большим козырьком создавали впечатление, что майор, одевшись в штатское, решил как можно больше походить на кого-то из великих сыщиков прошлого. Только вместо курительной трубки, вдохновляющей на размышления, либо лупы, помогающей увидеть мельчайшие улики, он держал в руках охапку нежно-розовых в весёлых жёлтых прожилках и крапинках тюльпанов. – Это что? – кивнула я на цветы. – Это вам, – Васильев протянул мне готовый рассыпаться огромный букет. Среди картин Есении Кутерьмы ни одной с тюльпанами вроде бы не было. А, может, и была, да я запамятовала. Во всяком случае, наверное, подразумевалась, потому что не нарисованные, настоящие (а настоящие ли?) тюльпаны сработали как портал. У меня знакомо закружилась голова, и я осознала, что снова куда-то проваливаюсь. И Васильев – не голос в трубке, а вполне себе осязаемый мужчина – приобнимает меня, чтобы не потеряться в пути, и движется вместе со мной. Или… я – с ним?..