Мои перелётные

Откуда?.. Вопрос явно был из разряда риторических. Понятно же и так, откуда примчался Лео. И даже ясно, каким способом он добирался. Ну, приблизительно. Могут быть варианты – с картиной Юши-Есенюши или без её участия. Неизвестно только, что с этим всем делать. Нет, это, конечно, здорово. Я ужас как соскучилась по мальчишке. Но, что и говорить, по Глебушке я скучала ещё больше. До задержки дыхания, до сердечной боли, до конца вселенной и обратно – вот как. И, честно говоря, до появления Лео я боялась даже надеяться на то, что мой любимый придёт мне на помощь. Слишком долго я жила одна, успела у меня сформироваться дурная привычка – никому не доверять, надеяться только на себя и нести огромную ответственность за тех, кто рядом, не деля её ни с кем. Вот сейчас на меня свалился, можно сказать, ещё один ребёнок. И я – как радистка Кэт с двумя младенцами: осознаю, что мне труднее будет вдвое, но всё же чувствую себя уверенней и чему-то радуюсь. Тому, что сбился алгоритм у тех, кто ищет, и меня не поймают? В этом резон какой-то есть. Если этот милый домик – ловушка, а Васильев не ожидал, что нас тут будет не двое, а трое, – у нашей команды есть преимущество. Вместо того, чтобы всерьёз забеспокоиться, я улыбнулась. Начала собираться вместе наша семья. Леон нашёл ко мне дорогу – значит, скоро и Глебушка прибудет. Даже если и нескоро, ничего страшного: “младенцы” мои довольно большие уже. Взяв ещё одну тарелку, я насыпала туда овсянки и залила кипятком – приготовила кашу для Лео. – Птица, а твоя тарелка где? – мальчишка посмотрел на меня исподлобья. – Всё в порядке, просто я не голодна, – торопливо проговорила я, но, видимо, получилось не очень убедительно. – Подозрительно это, знаешь ли, – хмуро высказался Лео. – Ты не моя мама, чтобы не есть по утрам. И то – она хотя бы кофе пьёт. А ты раньше всегда плотно завтракала. – Боюсь, если съем в этом мире что-нибудь, захочу тут остаться навсегда и забуду всё, что было раньше, – я решила не скрывать от детей своих сомнений. – И дедушку Глеба забудешь? – ахнул Лео. – Знаешь что? Я тогда тоже завтракать не стану. – Нет уж, родной, ты поешь, пожалуйста, – попросила я. – И ты, Дима, тоже. На меня не смотрите, мне даже полезно будет немного похудеть, а вам нельзя голодать, вы растёте. – А вдруг мы с Димкой всё-всё позабываем? – Не переживай, я вам напомню, – пообещала я. – Всё-всё? – Непременно! – Ладно, – согласился Лео. – Я тогда съем бутерброд. Он не такой забывательный, как эта каша. Хитрюга, любую теорию заговора воспримет как должное, лишь бы избежать овсянки! Между прочим, быстрорастворимая – не такая ужасная, как обычная. Да пусть уж – бутерброды так бутерброды. Хоть что-то сжуёт, энергии ведь много потратил на перелёт, восстанавливать силы надо. Но я ведь даже не знаю, влияет ли пища на ту самую энергию, которая нужна для полётов над землёй, путешествий между мирами и прочих магических штук. Может быть, какой-то другой способ для её восстановления нужен? Энергия… Я вспомнила: Васильев проговорился, что собирается её каким-то хитрым способом отбирать у тех людей, которые… ну, вроде как я сама – не от мира сего. Ох, только бы она Лео и Димку не тронул на предмет добычи той самой энергии! Или он всё же не до такой степени скотина, чтобы детям вредить? Пусть только посмеет сюда сунуться – ух, я ему устрою! Или ему сюда ходу нет? Хорошо бы… Почему-то я продолжала беспокойно думать, будто коттедж, в котором мы находимся, – ловушка. Но ведь он мог быть, наоборот, убежищем! Не могла ведь меня привести в ненадёжное место картина Кутерьмы. То есть, меня-то как раз могла. Да и Димка, похоже, от неприятностей в чужих мирах не застрахован. Но Лео! Он-то, всегда позитивно настроенный, не мог попасть в плохое место. Значит, здесь у нас всё хорошо, надёжно, спокойно. По крайней мере, мне хотелось в это верить. – Между прочим, Лео! – вдруг спохватилась я. – Во что ты одет? Как на тебе оказалась эта пижама? – Она лежала в шкафу в моей комнате, – вместо растерявшегося Лео ответил Димка. – Я ему дал вместо его одежды, которая промокла насквозь. – Промокла? – удивилась я. – Лео, ты тоже угодил под дождь? – Под снегодождь! – поправил он. – Ужасно сильный снегодождь. Я попал под него, пока сюда летел. – А… как ты летел, на чём? – решила уточнить я. Мне казалось, переход через портал длится меньше минуты.Не успеешь за краткий промежуток времени до нитки промокнуть. – На дедушкином самокате, – гордо сообщил Лео. – Я его в прихожей оставил. Я высунулась из кухни и действительно увидела в коридорчике самокат. Каким-то не таким он выглядел, что-то было в нём непривычное. Я присмотрелась повнимательней… и поняла! Каким-то образом то ли крепились к транспортному средству, то ли росли из него размашистые белые крылья. Они были отнюдь не бутафорские. Живые! Мокрые, со слипшимися перьями (ещё бы – после борьбы с сильным снегодождём!), они выглядели не жалко, а вдохновенно и внушительно. Ну, ничего себе! Значит, не через картину, а через большое и непростое расстояние летел он ко мне, не отвлекаясь на цветочные мелочи. – А вы картину разве с собой захватили? – поинтересовался вдруг Димка. – Дим, не “выкай” мне. Говори, пожалуйста, “ты” – хорошо? – Ага, – согласился он. – Так что за картина? И как бы, интересно, я её с собой притащила? Она же портал. Это ведь всё равно, что входную дверь в путешествие с собой прихватить. Как ни старайся, не выйдет. Только в сказке Иванушка бродяжить отправился, унеся входную дверь с собой на плечах, так его потому дурачком старшие братья и называли. С той дверью, помнится, сказочный герой на дерево взгромоздился, а потом с нею же вниз и загремел, спугнув разбойников, которые, под деревом сидючи, золотые монеты считали. – Вот, на стене висит. Это ведь та самая? – Нет, Дима! – я пригляделась. – Другая. На той герань была, а здесь – букет полевых васильков в глиняном кувшине. – Ой! И правда васильки. А мне сначала показалось… – Что показалось? – заинтересовалась я. – Да так, ерунда всякая. Нет, конечно, не мог рисунок поменяться. Васильки и были. Могло ли измениться изображение? Ведь это картина, а не экран. Но в то же время… от картин Есении можно ожидать любого волшебства. – Дим, так что тебе показалось на картине? Что было там до васильков – герань? – Нет, не она. Там были вообще не цветы, а… ох – вот, опять! Я уставилась на картину и разглядела то, что видел Димка. На пару секунд вместо кувшина проявилось человеческое лицо. Оно скорчило недовольную гримасу, будто обладатель этой физиономии бился лбом о стекло и никак не мог ни преодолеть, ни разбить прозрачную преграду. А потом чуть отодвинулась – и приобрело донельзя довольный вид, даже ухмыльнулось. И гримаса эта, и ухмылка – всё показалось мне очень уж знакомым. Да, я его узнала! И приятного в этом узнавании было мало. Я охнула. Зажмурилась. А когда, распахнув глаза, глянула на картину снова, там был уже снова обычный кувшин, и не было никакой гримасничающей физиономии.