***
— Намджун, это что, скрипка? — заливисто засмеялась Айю, открывая стеклянную витрину. Ким пожал плечами, мол, что тут такого? Он вырос в аристократической семье, где его учили не только драться, но и играть на скрипке. Мама всегда любила слушать, как он играл. — Просто, я не могу поверить и даже представить! Намджун, ты и скрипка. Не сердись! — она мило улыбнулась и протянула музыкальный инструмент мужчине. — Сыграй мне что-нибудь, пожалуйста. Намджун кивает и забирает скрипку. Он настраивает ее и настраивается сам, все же он давно не прикасался к ней. Джун недолго думал, что же такого сыграть. Чувственное, веселое или легкое? Сирена присела на кресло, разглаживая платье и устраиваясь поудобнее. А Намджун уверенно взмахнул смычком. Первые аккорды рвущие и резкие. Громкие. Подобное его собственной стихии — молнии. Пронзительные звуки плывут по комнате, вьются, кружат и заворачивают парня и девушку в единый плотный кокон. Намджун играет плавно и быстро. Контрастно. Мелодия трепетная, порывистая, обволакивающая. Достающая до самого дна души. Намджун ловит себя на мысли, что он впервые после смерти матери играет так откровенно для кого-то другого. Кого-то, кто уже не посторонний и не чужой человек. Последний взмах смычком и тишина. Намджун еще немного наслаждается звуком уходящей мелодии скрипки и открывает глаза, смотря на Айю. Она оглушенная и удивленная. Вытаращила глаза, словно в дурмане, и не могла не смотреть на Намджуна. Будто попала в сладкую дрему, во власть этого демона. Намджун улыбается: он смог покорить ее. Он неловко кашляет, и сиреневолосая приходит в себя. Повисает странное молчание. — Тебе понравилось? Она молчит, открывает рот, как рыба, выброшенная на берег, и это самый искренний комплимент, самая желанная похвала. Когда не хватает слов, чтобы выразить тот шквал эмоций, что буквально переполняет. Спустя, наверное, вечность Чжи Ын поднимается и близко подходит к Намджуну. Так близко, что он почувствовал ее дыхание на своей щеке. — Что… — выдохнул он. Но она перебивает его. Придвигается ближе и накрывает его губы своими. Нежно и тихо. Проводя языком по его верхней губе, слегка прикусывая нижнюю. Теперь из них двоих он зачарованный. Поцелуй становится все глубже, проникновеннее, теплее. И вот Намджун напирает на нее требовательно. Кладет руку на ее плечи, обнимает за шею, врывается в длинные шелковые волосы, уверенно притягивая сирену за затылок. Он, как одержимый, страстно впивается в ее губы. Чтобы испить ее полностью. Ее горячий язык толкается ему в губы, проникает в рот и переплетается. Сильно, уверенно, жадно. Жаркая волна накрывает их. А затем опять контраст. Опять хрупкие поцелуи и целомудренные ласки. Невыносимая сладкая пытка. Намджун проводит ладонями вниз, к завязкам платья, пока Айю льнет ближе к его телу, и… В дверь уверенно и громко стучат, а затем ее с грохотом отворяют, что она едва не слетает с петель. Намджун и Айю быстро отстраняются друг от друга, раскрасневшиеся и тяжело дышащие. — И чего вы закрылись? — как ни в чем не бывало спросил Тэхён. Хоть глаза его и блестели озорно, а губы украсила широкая улыбка. — А ты чего лыбишься, как кот, объевшийся сметаны? — ощетинился Намджун. — Раз закрыто — подожди. Не надо дверь ногой выламывать! — Мне срочно надо, — безапелляционно заявил ледяной демон. Айю перевела взгляд с одного брата на другого и сказала: — Я, пожалуй, пойду. — Нет, Чжи, все- — Всего хорошего, — махнул головой Тэхён и отступил с прохода. Намджун недобро зыркнул на него, и только когда шаги сирены стихли, он закричал: — Какого хера, Тэ?! Даже Сокджин проявляет большую учтивость нежели ты, — он задумался и затем добавил: — Нет, ты такой же как и он! Ким устало вздохнул и опустился на стул. — Чего там у тебя? — пробормотал он, не отрывая лицо от своих ладоней. — Пророчество лесных эльфов. Считай, с пылу с жару. Намджун сдвинул брови к переносице. — Откуда? — Из Храма. Он резво вскочил со стула, отчего тот качнулся назад и упал на пол. — Ты попал туда? Но как? — Легко, — дернул плечами Тэхён, сохраняя свое лицо невозмутимым. Намджун не должен догадаться, что он был там не один. По крайней мере, пока что. — Покажи мне его, — требовательно произнес Намджун. Его спешку тоже можно было понять: он, как и Тэхён, надеется, что в пророчестве будет сказано что-то о грядущей войне. Перед ним появились эльфийские символы изо льда. — Что это? — Копия. — Почему не принес подлинник? — вскинул бровь Намджун, почувствовав, как под одежду пробирается легкий морозец — все же у его младшего брата очень сильная магия. — Уж извините, — едко отозвался Тэхён. — Пророчество было буквально в стене под землей. Я, конечно, мог вырвать его вместе со стеной, и остаться под развалами навечно- — Я понял! — Намджун выудил из верхнего ящика стола словарь и принялся изучать послание. — Когда я прочел его, то понял, наверное, общую мысль, — говорил тем временем Тэхён. — В самом начале написано, что предательница умрет. Это про нашу маму, — голос его чуть стих, но он живо вернул свое самообладание. — А потом- — Руки отродьев предательницы будут в крови, — закончил за него брат. Намджун заметил гаденькую и самоуверенную усмешку на устах Тэхёна. — Ты думаешь это хорошее послание? — поинтересовался демон молний с недоверием. — Разумеется. Отродья — это явно мы. И раз они не предсказали нашу смерть, то… — Наши руки по локоть будут в крови, — повторил Джун. — Что-то подсказывает мне, это кровь наших врагов: Тэмина, его альф и прочий сброд. Намджун постучал пальцами по деревянной поверхности стола, обдумывая слова Тэхёна. — Быть может ты и прав, — покачал он головой. — Быть может…***
Когда Айю добрела до таверны, она услышала громкую музыку, доносившуюся изнутри. Пусть был еще не вечер, однако посетители уже вовсю веселились и пьянствовали. Сзади раздались шаркающие шаги, она обернулась и заметила вернувшегося Бенджамина. Он шел медленно, с опущенной головой. — Привет, Бен! Ты уже вернулся, как все прошло?.. — и так и замерла с приоткрытым ртом, изумленно округлив глаза. — Бен?.. Парень мрачно глянул в ответ. Собственно, сложно не быть мрачным, когда ты напоминаешь поднятого из земли гуля, чем приличного некроманта. У тех в сапогах не хлюпает на разные лады, а на роже хоть что-то видно, кроме глаз. И грязью они по самую макушку не вымазаны. И явно не устали, как проклятые черти. И магические силы у них не на нуле. — Нормально, — буркнул он, открывая небольшие ворота. Открывая с неимоверной силой, что ломаются петли, а под его ногами уже хрустят сломанные доски. Он смотрит невидящим взглядом перед собой. — Я в душ и спать. Множество вопросов вертелось на языке, но сирена промолчала. Вернулся живым и хорошо. Внутрь не хотелось, поэтому она присела на столик снаружи, наслаждаясь чудесной погодой и хорошей музыкой. Прошло где-то около получаса, как на горизонте появилась Вероника. Ее колет был местами порван, а в районе плеча образовалась что-то, напоминающее иней. Словно плечо ее источало лед. Однако она была ... довольна. Девушка бодро шагала, а с лица ее не сходило мечтательное выражение. — Привет, Чжи Ын! — помахала она рукой. — Как дела? Айю не могла не улыбнуться дружелюбно подруге в ответ. Она кивнула. — Все хорошо, а твои как? — Замечательно! — Вероника показала большой палец вверх. — Уже отнесла чертеж кузнецу. Я в душ и спать! Утомилась с дороги. Сирена проводила ее немного удивленным взглядом, и опять-таки промолчала. Невольно ей вспомнилось, что совсем недавно таким же довольным она видела и Тэхёна, пришедшего к Намджуну.***
Тем же временем в комнате наверху. В комнате, где жили, Чимин и Чонгук. Пак выдыхает, когда чувствует, как волк движется внутри, его размер и форма уже настолько привычны ему — у них был секс столько раз, что с ходу и не сосчитать. — Хочу слышать тебя, Чими, — шепчет Чонгук на ухо, его дыхание обжигает кожу. — Громче, — рычит он. Чимин вертит головой, глотая собственные стоны. — Что, нет? — Чон усмехается, совершая ритмичные толчки. — Быть может открытое окно и эти стены сделают твои пошлые звуки еще громче… Он толкается сильнее, его член проникает глубоко в Чимина, переполненного горячим и влажным жаром. Волшебник хнычет, впиваясь зубами в собственные костяшки пальцев, страшно смущаясь этих звуков. Слишком громких стонов. Следующие несколько толчков особенно глубокие, они яростно бьют прямо по тому сладкому местечку, подталкивают, подталкивают к кульминации. — Ох, — выдыхает Чимин, когда Чонгук прижимает его к стене, помогая придерживать одну ногу повыше, чтобы проникать еще глубже. На последних толчках Пак с громким стоном кончает, а Чонгук — за ним следом, глубоко внутрь него. Они оба задыхаются. У Чонгука гон, и он все еще возбужден. — Еще. — Говорит он, прежде чем снова мягко толкнуться навстречу. — Н-нет… Ах!***
— Они опять?! — воскликнул Юнги, только что подошедший к таверне. В его руке был какой-то свиток, а левый глаз нервно дернулся. — Я, блять, даже музыку с первого этажа не так хорошо слышал, как этих! — У Гуки эти дни, — намекает Айю, и Юнги забирает свои слова назад. Мысленно сопереживая Чимину и желая ему крепкой выдержки, и крепкой жо… — Кхм, — кашлянул Юнги в кулак. — Вероника не возвращалась? Сирена кивнула. — И она, и Бен уже здесь. — Отлично, ты не заходишь? — Еще посижу немного на улице. Юнги окинул ее задумчивым взглядом, странно посмотрел на сломанный забор и вошел в таверну, поднимаясь на второй этаж. Он размеренно постучал в деревянную дверь и открыл ее, услышав тихое «да». — Юнги? Мин посмотрел на Веронику прищурено, словно пытался в ее глазах увидеть что-то. — Что ты делала вместе с Тэхёном? — спрашивает он. — О чем ты? — хмурится девушка, стряхивая мокрые пряди волос после душа. — Ходят слухи, — голос Юнги колебался, в нем были противоречивые эмоции: раздражение и интерес, — что вы флиртовали друг с другом. — Чего?! — возмутилась Вероника. — Не было такого! — в ее глазах мелькнула растерянность. — Тогда что вы делали вместе? — Мы просто подошли к городу, так как каждый из нас вернулся со своего задания. Мы перебросились парой фраз и разошлись в разные стороны. Юнги кивнул головой и еле заметно улыбнулся. Камень упал с души. Он подошел к ней и приобнял за плечо. — Прости, Рони, я должен был спросить. — Он тихо и глубоко выдыхает. — У Тэхёна есть жена, и я бы не хотел- — Я знаю. И я не собираюсь лезть к нему, или к кому-либо еще. — Вероника потирает виски и как-то неестественно искривляет губы в улыбке. Она произносит: — Мне это не нужно… И она правда старалась звучать убедительно. Возможно, у нее получилось. Потому что Юнги расслабляется, похлопывает ее по плечу и спрашивает: — Ты нашла то, что искала? Вероника благодарна ему, что он так быстро сменяет тему и кивает: — Да. Кузнец сказал, что к третьему этапу Клинки будут у меня. — Это хорошо, — говорит Юнги и достает из-за пазухи сверток. — У меня тоже кое-что есть, — с этими словами парень протягивает его девушке. Она смотрит непонимающе и осторожно разворачивает, начиная внимательно читать: — Темные эльфы, уроженцы сурового края Тор’лак. Они обладают хорошей сопротивляемостью к ядам и преуспели в алхимии… Что это? Юнги улыбнулся вымученно и как-то болезненно сглотнул. Он тыкнул пальцем в предпоследний абзац. — Вот здесь. Тор’лак на другой части этого материка. Эти эльфы отличные бойцы и зельевары, но никудышные маги. Однако, — он сделал небольшую паузу, — их магическая энергия превышает все допустимые уровни. Черт, да уровень сил одного такого засранца, возможно, больше, чем у Бена, Чимина и Айю вместе взятых! Но в чем ирония: их магия не предназначена для колдовства, но они могут увеличить мощь сил рядом стоящих волшебников, понимаешь? Вероника неуверенно кивнула. — Представь себе четырех стихийников. Это недоучки смогут наколдовать небольшой дождик, поджечь факел, вырастить кактус в пустыне за пару секунд и пукнуть воздухом. Но если темный эльф будет рядом, и позволит им воспользоваться его энергией, то эти стихийники своей магией призовут природную катастрофу. — Я все еще не понимаю… — Нам нужен один такой эльф! — воскликнул Юнги отчаянно и громко. Он сделал пару глубоких вдохов и выдохов, а затем продолжил: — Если… Если мы найдем их и уговорим помочь нам. Мне. То у меня, наконец, получится… — он грустно усмехнулся. — Я, наконец, смогу разорвать это пространство. Я смогу вернуть нас домой. — Оу, — тяжело выдохнула Вероника, округлив глаза. — Спустя пять лет… — Да, — согласился Юнги. Прошло пять лет с тех пор, как они оказались в этом мире. Они быстро выросли, посерьезнели. Они стали сильнее и тверже. И, казалось бы, они могли вернуться и отомстить захватчикам их дома. Вот только эти пять лет они не знали, как именно им вернуться. И вот наконец… В следующую секунду Вероника заключила не успевшего даже пикнуть Юнги в крепкие объятия и, словно маленький ребенок, уткнулась лицом ему в плечо. — Рони? — маг удивленно покосился на подругу и неловко опустил ладонь на короткие и мокрые волосы, как вдруг услышал тихий всхлип. — Ты что, плачешь? — потрясено спросил он. — Юнги, я… я… — она отстранилась, украдкой утирая влагу с глаз, и покачала головой, собираясь с мыслями. — Я знаю. Я тоже рад. Руки Вероники сжали рубашку Юнги. Она напряглась всем телом и резко перестала плакать. Застыла. Юнги молчаливо смотрел на нее. — Кимы! — воскликнула она. — Кимы — полуэльфы, их мать была лесной эльфийкой. — Откуда ты- — Это неважно! — шмыгнула девушка носом, окончательно успокоившись. — Они могут знать кого-то из темных эльфов. Они смогут помочь. Если… — Если мы их победим, — сурово закончил Юнги. Его глаза застыли. — Мы должны победить, — с нажимом сказал он, — и мы победим.***
— Мне нужно знать, Тэхён. — Повторяет Лалиса шепотом. Она плотно закрывает за собой дверь и смотрит побито. Манобан вернулась домой, в родной город. И по пути домой только и слышала слухи о том, как этим днем Тэхён, ее муж, смеялся с блондинкой из команды Реликтов. Как они вместе подошли к воротам города. Она ускорила шаг и буквально влетела в дом, с порога спрашивая Тэхёна об этом. Были ли слухи правдивы. Ким неторопливо поднимает саркастичный взгляд на свою супругу, а у Лалисы в желудке от этого ворочается раскаленный камень. Это та самая, известная ей, точка невозврата. В тот момент, когда на острые скулы попадают закатные лучи уходящего солнца, а глаза его наливаются ледяным-черным цветом. Когда Тэхён секунду слегка хмурит лоб, а затем приподнимает брови в привычной насмешке и отворачивается. Когда он театрально вздыхает, и его плечи слегка приподнимаются под легким свитером. Когда он поглаживает ладонью подлокотник дивана, на котором сидит, широко расставив ноги. — Если я скажу, что это правда, что изменится от этого знания? — он почти скучает, когда говорит это. Лалиса упрямо хмурится и сильнее стискивает зубы. — Мне нужно знать, — говорит она. — Ты мой муж, ты не должен… — Я похож на того, кто тебе что-то должен? — перебивает Тэхён ее и зло стреляет глазами. Он разводит руки в стороны и качает головой. — Нет. Лиса чувствует перебои сердечного ритма и торопливо отводит взгляд, чтобы не видеть, как губы Тэхёна растягивает кривая, ядовитая ухмылка, когда он высоко поднимает голову и смотрит на нее, как на чужого человека. — Даже если пойдут слухи, что я трахаю все, что движется, тебя это волновать не должно. А теперь выйди из комнаты. Она срывается с места, взбегает по лестнице в свою комнату и захлопывает за собой дверь, прижимаясь к ней спиной. У нее подгибаются дрожащие ноги. Она закрывает себе рот ладонью и сильно жмурит глаза, давясь закипающим в горле огнем. Плач вырывается наружу, но Манобан не позволяет себе кричать. Ей хочется накопить в себе это распирающую злость и ревность. Чтобы потом сполна выплеснуть. На Стюарт. Сжечь ее и не оставить от блондинки даже пепла. Лалиса уверена, что ее огонь сильнее огня драконорожденной.