Хранительница Фантазий

Солнце августа больше не греет. Даря последние крупицы тепла, оно отсчитывает дни до календарной осени, и больше напоминает дальнего, но такого любимого всей душой родственника, что уже собрав вещи готов уехать домой. Вроде и всё ещё здесь, а чувствуешь эту скорую разлуку.. Кли отчётливо ощущает приход осени. Как когда-то говорила её матушка: «В воздухе пахнет смертью». Не в буквальном смысле, конечно же; да и сама Алиса в ответ на её непонимающий взгляд лишь усмехнулась этим типичным «С возрастом поймёшь». Почему взрослые так любят оперировать этой фразой? Для этого тоже надо вырасти, чтобы понять? А Кли казалось, что этот момент не наступит уже никогда. Что на её румяном лице всё так же будет эта несуразная россыпь веснушек, она так же будет еле доставать до кухонного стола, и её всё равно будут садить под домашний арест. А ей так хотелось наконец-то вырасти. «Малышка, ты лучше купи на эти деньги яблочный сок»,—засмеялся как-то Венти, когда Кли приволокла целый мешочек накопленной моры, чтобы загадать желание у фонтана. Возможно, брат бы не одобрил такой инициативы, но бард без крыши над головой стал ей ещё одним очень близким другом. Хотя, если так подумать, малышка была готова дружить чуть ли не со всем Мондштадтом. А жители, в свою очередь – оберегать маленькую искорку от неприятностей. Разве это не зовётся семьёй? В каком-то переносном плане. —Дорогая мама, как ты там? Мы с братиком очень скучаем по тебе,—лёжа на траве среди одуванчиков, Кли подложив под листок книжку писала немного дрожащим почерком некое письмо, дополняя его рисунками маркеров.— Совсем скоро праздник сбора урожая, и госпожа Лиза продолжит со мной уроки грамоты. Я уже даже стала лучше писать! Братик Альбедо очень рад этому! Только он работать стал больше.. Очень жду, когда ты вернёшься. Перчатки лежат рядом с рюкзаком на траве, пока у них кружат кристальные бабочки. Кли очень любила это место, и считала его чуть ли не своим тайным укрытием; Там, где в тени деревьев люди старались ходить меньше всего, среди кустов шиповника и папоротника скрывался небольшой лаз на краю обрыва, позволяющий спуститься к берегу озера, куда просто не доходил взгляд дозорных рыцарей. И когда всё было готово, складывает лист пополам, срывает бутон ветряной астры и зажимает его между ладошек. Золотое правило: не передержи. От ладошек девочки тянутся еле заметные нити дыма, покрывая пальцы копотью, и она тут же разжав хватку мягко обдувает получившийся сухоцвет, прикладывая его к письму и сложив в конверт. Отдаст при случае Джинн, а она уж точно разберётся, куда отправить письмо. А ей останется ждать ответа, который она, как и все предыдущие, сохранит в коробочке на дне ящика в её столе. Альбедо тоже пишет письма; редко, вдумчиво, старательно запечатывая конверт сургучной печатью и просто кладя в шкатулку, так и никому не отправив. В такие дни Кли знает, что брату нужны тишина и одиночество в его кабинете, потому и ведёт себя тише мыши, когда выбирается на улицу. А все для того, чтобы вместе с Кэйей, если он не занят, пойти и купить домой самых прекрасных цветов. Её брату нравились сесилии – самые неприхотливые и стойкие, как она читала в травнике мамы. Из них всегда получались роскошные венки, которые она дарила Альбедо возвращаясь с прогулок. Это был тот самый маленький секрет, который она доверила Кэйе за мешочек ирисок, и малышка была точно уверена, что зла её брату он не причинит. Так что пусть и он знает способ, как можно хоть немного заставить Альбедо улыбнуться. Выбираясь из кустов шиповника, колючки цепляются за юбку; малышка тут же дёргает со всей силы, и чуть ли не кубарем вылетает на тропу под тяжестью своего рюкзака. А убедившись в том, что её тайна осталась не раскрытой, тот час рванула вдоль дороги с деловитым «Та-та-та». Многая листва начинала медленно желтеть; особенно клёнов и каштанов, коих в окрестностях Спрингвейла было с лихвой. А пробегая мимо застланной листьями лужайки, те рыжей волной тут же взметнулись в воздух, чтобы плавно опуститься обратно. Прямиком по мостовой, через стайку голубей, сразу упорхнувших в небо, и ловя светлыми волосами ветер, пока тот поднимаясь к небу угонял прочь белые облака. Верный знак того, что на ближайшее время Анемо Архонт благословил их на тёплые дни без дождя. За воротами в городе кипела жизнь: размеренно, с ароматом яблок и цветов, пока вызвавшиеся помочь искатели приключений развешивали новые гирлянды и цветы на стенах домов в подвесных вазонах. Расставляли композиции из керамических и настоящих овощей, связок пшеницы. В одну из них Кли у входа чуть даже не влетела под громкие восклики ругательств; но вовремя затормозив, побежала дальше в сторону штаба, заставляя прохожих озираться на маленькую искорку. А волосах действительно будто искры загорались, коих девочка даже не замечала. Совсем маленькие, заметные лишь краем глаза. Брелочек с Додоко звенел на рюкзачке под её гулкий топот сапожек. Жители знают, что Кли вечно куда-то бежит; от кого-то или за кем-то, стараясь не растерять по дороге свои бомбочки. И лишь одному Барбатосу известно, что же у маленькой хулиганки на уме. А девочка знала, что только после полудня пройдёт ещё часа два-три, и в город вернётся Кэйя. И только услышав приглушённое, где-то за стенами лошадиное ржание, девочка только быстрее мчится вперёд, уже видя знакомую, меховую накидку. —Братик Кэйя!—Кли набрасывается на капитана со спины, обняв за плечи руками и обхватив ногами талию, заставив его невольно пошатнуться на месте. Но Альберих во время берёт себя в руки, и даже не смотря на смех Хоффмана накрыл ладошки девочки своими, повернув в её сторону голову. —Ага! Поймала меня, бандитка?—и улыбнулся, носом стараясь поправить съехавший ей на лицо берет, опустившись на корточки.—Ты только старайся так не делать, ладно? Я, вроде, ещё не старый, но кости могут и подвести. —Ладно,—она понурила голову, поправив неловко лямку рюкзака.—Братик Альбедо сказал, что ты присмотришь за мной эту неделю, пока он в командировке. —Снова?—удивился Хоффман, переведя взгляд на Кэйю, на что он только кивнул.—Господин Альбедо вообще бывает в Мондштадте? —Не берите в голову, Хоффман,—только и ответил со всей простотой и непринуждённостью Альберих, беря ладошку Кли в свою.— Это в любом случае не нашего ума дело. Думаю, наш господин главный алхимик прекрасно знает, что делает. Девочка энергично кивает вслед его словам, а Кэйе лишь хотелось добавить: «Мне, во всяком случае, хочется в это верить.» Главная проблема была в том, что все рыцари всё и так знали об забитом графике Альбедо, и сколько времени он проводит на Драконьем Хребте. Он может даже больше сказать, не все жители Мондштадта в принципе знают, как он выглядит, из-за чего его личность местами поросла глупыми слухами. Но хуже всего становилось от понимания, что даже Кли скорее всего знает; объявись вдруг на пороге госпожа Голд, и тут не думая можно сказать, что Альбедо пойдет с ней. Но ведь продолжает любить: трепетно и нежно. Приносить ему какао в своей любимой кружке, укрывать пледом, когда он засыпает. Класть рядом с ним одну из своих игрушек, чтобы не снились кошмары. Что за удивительная преданность.. Вдруг, Кли вырывает ладошку из его хватки и ставит рюкзак на плитку, достав оттуда конверт. —Хоффман может передать это мастеру Джинн?—малышка протягивает письмо рыцарю.—Это для мамы. —Конечно передам,—улыбается он, аккуратно погладив её по макушке, стараясь не смахнуть берет.—Думаю, завтра утром оно уже отправится к адресату. Кэйя даже как-то невольно улыбается этой картине, пока Кли засияв вновь подхватывает его за руку, поведя за собой. Вдоль улочек, где к аромату яблок ощутимо мешалась корица, над дверью в кондитерской раз за разом звенел колокольчик. Как же прекрасны все эти печенья, булочки и слойки, выставленные на витринах с цветами из бумаги. От одного только вида текут слюнки, что уж говорить об аромате. Но девочка не смеет просить у Кэйи сладкое, ведь прекрасно помнит, что дома ещё остались яблочные оладьи, и они сами прекрасно могут придумать что-нибудь к чаю. Совсем ведь не хотелось видеть, как брат виновато отводит взгляд в сторону. —Тебе Альбедо сам сказал, что собирается уходить?—спрашивает Кэйя как бы невзначай. —Я слышала утром, как он уходил,—пожала плечами Кли.—А потом нашла записку, что ты сегодня можешь переночевать у нас. —Ага.. вот оно что.. —Он ночью был очень напряжённый,—немного задумавшись, продолжила.—Я ещё тогда сумку увидела, и как он что-то писал. Случилось что-то серьезное? —Что? Нет, вовсе нет,—Кэйя аккуратно встрепнул её плечи, от чего она тихо захихикала.—Всё будет хорошо, вот увидишь. Вернётся так быстро, что и глазом моргнуть не успеешь. Но стоило Кли поднять на него взгляд, и накрыть ладошкой правый глаз с доброй улыбкой, Альберих не сдержался от тихого смешка, касаясь пальцами повязки. Вот же подловила, маленькая негодяйка. —Кхм.. я вот что предлагаю; давай сейчас возьмём чего-нибудь домой, а потом прогуляемся по окрестностям Спрингвейла, договорились?—и на то, как девочка энергично закивала, так же кивнул ей в ответ.—Вот и славно. Маленькая, трепыхающаяся искра на фитиле. То, что ещё позволяет ей так искренне радоваться всему, ловить в светлых волосах ветра свободы, и прятать последний лучик солнца в коробочке с зеркалом. Кэйю волновала только одна мысль, не дающая ему покоя битый день. Насколько в Кли хватит этого огня? 》═══════~◈~═══════《 Тканая сумка приятно тяжелела в руках. И даже не сколько от понимания, сколько от приятного, пряного аромата готовой еды, который было слышно даже сквозь аккуратные свёртки. Кэйя искренне надеялся, как бы на запах жареной рыбы не сбежались коты со всей округи, а Кли довольно что-то напевая шла впереди, со всей важностью неся в сумке молоко и свежий хлеб. А к концу их похода на Мондштадт опустились первые намёки сумрака, зажигая плавно фонари. Прогулка вечером в любом случае ничего им не испортит: во первых, у Кэйи завтра наконец-то начинались выходные; а во вторых, что может быть лучше того, чтобы пронаблюдать за появлением первых звёзд на небе? То-то же.. Но только они вышли к главной улице напротив ворот, Кэйя обратил внимание, что рядом со стойкой гильдии кто-то стоял в столь поздний час. В белом платье, светлыми, короткими волосами и продетыми за ухом цветами, пока рядом с ней летал маленький компаньон. А Кли как с языка сорвала: —Кэйя, смотри! Это госпожа почётный рыцарь и Паймон! Люмин тут же обернулась на источник голоса, что в свою очередь сделала и Паймон; усталая улыбка расцвела на её лице, и присев на корточки та тотчас обняла подбежавшую Кли. —Как же ты выросла, Кли,—Люмин немного отстранилась, взглянув девочке в глаза, и пригладила её растрепавшуюся чёлочку.—Я тоже по тебе скучала. —Ну и ну, кого только ветра не ведут сюда,—усмехнулся Кэйя, протягивая Люмин ладонь, которую она сразу же приняла.—Наш почётный рыцарь проездом? Или просто соскучилась? —Даже не надейся, Кэйя!—тут же скрестила ручки на груди Паймон.—Мы на твои лестные речи больше не купимся! —Звёзды упасите,—Альберих театрально положил руку на сердце.—Как вы могли мне приписать такую пошлость? Я совсем не думал вас обманывать.. во всяком случае, пока. Грозная тирада тут же прокатилась по улице, от чего некоторые люди даже выглянули с окон. Забавно, что даже не смотря на свой размер, Паймон могла быть такой громкой, что Кэйя точно был уверен – слышно даже на Хребте. И пока девочки смеялись в унисон над реакцией феи, Кэйя решил вставить свои пять золотых: —Я вот тут подумал, и мне пришла в голову просто замечательная мысль; как на счёт сэкономить немного моры? Дом Альбедо будет пустовать ближайшую неделю, и я думаю, что он был бы не против, если бы вы заняли одну из комнат. —Да! Пожалуйста!—Кли обхватила ладошками Люмин за руку, подняв на неё жалобный взгляд.—Братик обязательно бы разрешил! А мы ещё с Кэйей купили жареной рыбы; на всех хватит! Люмин, казалось, совсем не ожидала подобного поворота за сегодняшний вечер. Особенно, когда голова и так была тяжёлой после дороги, а они с Паймон в последний раз ели разве что утром. Но встретившись с Кэйей взглядами, который впервые за всё время их знакомства буквально просил её, чтобы она согласилась, девушка вновь взглянула на малышку. —Тогда пошли,—едва она произнесла последнее слово, как Кли вновь обняла её, прижавшись как можно крепче. —Спасибо! Спасибо большое! Вы просто лучшая! 》═══════~◈~═══════《 —И давно вы? —Что?—Кэйя лишь сделал вид, что совсем не понял её вопроса. Последняя тарелка отправилась в кухонный ящик, и Альберих с облегчением выдохнул. Ранее висевший тут шум праздника плавно сошёл на нет, и Кли вместе с Паймон уже давно спали на диване в зале; сытые и довольные, убаюканные своими же историями последних месяцев. И лишь Кэйя с Люмин остались привести комнату в порядок после трапезы. Странная особенность дома Альбедо – он был совсем скудно обставлен. Картин, которых, как Люмин казалось, тут должно было быть довольно много, было всего пару штук. Одна из них как раз и висела на кухне, и на ней держась за руки были изображены эльфийка в красной шляпе с ремешком – судя по всему, Алиса; ещё маленькая Кли, и сам Альбедо, выглядящий в этой картине как-то совсем неуместно. Словно и не должно его тут было быть. Но возможно, девушке только так казалось. Хотя она и обратила внимание, что всё ему необходимое было только в его кабинете, что за вечер открывался только пару раз. —Так близки с Альбедо,—Люмин плавно опустилась на стул, стоящий рядом с окном, из которого приятно веяло прохладой. Сейчас она выглядела такой разнежанной в хлопковой сорочке с укороченным рукавом, её томным взглядом с уставшим голосом, что у любого бы вряд ли появились мысли, что рядом с ними великая путешественница. Та, что смогла остановить Ужас Бури, и отразить удар Архонта Вечности. И лишь следы от удара молнии на её предплечьях, ясно говорили о том, что же ей пришлось пережить.—Просто, я не помню, чтобы вы раньше общались.. вы.. —Кажемся совсем разными?—догадался Кэйя, и улыбнулся уголками губ.—Не исключено. Альбедо скрытен до трясучки многих сплетниц. Ни то, откуда он, сколько лет, кем же была его учительница, так никто и не узнал. Какие цветы ему нравятся, о чём мечтает.. да и было ли это кому-то интересно? Интерес вызывало только то, что лежит на поверхности, а именно – невысокий силуэт в белом плаще и белокурыми волосами, что на рассвете отправляется к ледяной горе. «Говорят, что его часто видели у сердца проклятого дракона»,— слышал это от каждого третьего в Доле Ангелов, а сам с ехидством прикладывал к губам бокал. Будто бы он от них чем-то отличается. И всё же, его Альбедо к себе подпустил. Позволил быть рядом и разделять мгновения тишины. А Кэйя же, в свою очередь, как-то сам не заметил, как постепенно к этим мгновениям привязался. Его не требовали развлекать собеседника, корчить из себя чёрт знает что.. просто слушать и быть рядом. Но странные мысли проскальзывают в голове, будто Альбедо становится человечнее с каждой встречей. Интересуется чем-то обыденным, вплетает в его волосы цветы, пока Кэйя лежит рядом на траве, и даже смеётся. Так искренне, тепло.. —Я рада, что у него появился близкий друг,—улыбнулась мягко Люмин.—И знаешь, меня радует ещё, что это именно ты. —Разве?—не понял Кэйя. И девушка коротко кивнула. —На тебя можно положиться. А капитан только цокает языком, закатывая глаза, и Люмин слабо смеётся. «Не смешная шутка»,— думалось Кэйе, и он почему-то считал это именно шуткой. Возможно потому, что в здравом уме никто из знающих людей не доверится ему так просто. И он больше чем уверен, что Альбедо так же держит его на расстоянии вытянутой руки. —Ты выглядишь уставшей,—Кэйя протягивает девушке руку, подхватывая, и осторожно потянув на себя сразу прихватил за талию пошатнувшуюся фигурку. —Посплю, и буду выглядеть лучше,—отмахнулась Люмин, сразу вырвавшись из его хватки. Альберих устало вздохнул. —Ничего не слышно про него? Люмин не ответила ему ничего. За неё всё сказало тяжёлое молчание и появившийся блеск измученных глазах, который она сразу попыталась скрыть чёлкой. И Кэйя лишь понимающе обнял её за плечи. Он не будет говорить, что всё будет хорошо. Что брат обязательно найдётся, и поэтому не нужно грустить. Бесполезно. Каждый имеет право на свою боль, особенно ту, что несёшь с собой день от дня, когда уже совсем не видишь смысла пытаться. Люмин выглядела совсем разбитой, чем когда либо до этого, прихватив его рубашку чуть дрожащими пальцами. —Я справлюсь,—сипло, но стойко ответила она.—Я обязательно справлюсь. —А я буду рядом, если ты действительно думаешь, что на меня можно положиться,—только и ответил Кэйя.—Ложись спать и ни о чем не думай. Голова утром будет болеть. Мягкой поступью, девушка скрылась в темноте проёма, оставив капитана одного. Сразу стало слышно, как стрекочут за окном сверчки, бьются об стекло мотыльки, и ветер колышет увядающую листву. Прислушивается, и почему-то Кэйе кажется, что звучит он как-то больно неспокойно. Будто чувствуя что-то.. и это ''что-то'' пытался ощутить и Кэйя. Что ему кажется не так? «Неужели, ты всё таки на страже, Барбатос?»—он горько усмехается, прикрывая окно. Кладет полотенце рядом с вазой полной сесилий и гасит свет, пробираясь к залу. Кли заснула крепко, свернувшись на диване в клубок и обхватив во сне коленки. Паймон тоже сопела рядом, и было ощутимо, как им двоим тут было тесно. Но а Кэйе остаётся лишь действовать как можно аккуратнее; прихватить девочку за талию, под коленками, и прижав к себе тихо понести в её комнату. Со всей осторожностью, следя за тем, как бы она не проснулась. Он бывал здесь настолько часто, что даже в темноте найти нужную дверь не составляло для него труда. Ступает тихо, кладя маленький комочек на родное место, сразу укрывая одеялом. Кли не проснулась, но начала ёрзать в поисках ушедшего тепла, и она заворачивается в одеяло чуть ли не с головой. Её макушки касается ладонь, нежно гладя светлые волосы огрубевшими от множества битв пальцами; будто пытаясь прогнать всё то плохое, что могло достать её через кошмары. —Ма..ма..—едва слышно просипела девочка сквозь сон, и Кэйя сочувственно улыбнулся. Оба покинутые семьёй и этим огромным миром. 》═══════~◈~═══════《 Он не знает, сколько лет прошло с момента, когда сознание упало в темноту. Будто в руки молчаливой матери, что наконец-то дождалось дитя домой. С кровью на руках, раненым сердцем, пропитанной ядом плотью, не в силах выносить эту агонию, и молящую понимание хоть где-то. Главное, далеко от боли и вездесущего света, способного явить это уродство. Но боль не уходит. Ему всё ещё тяжело даже просто вдохнуть. Потому что то, что осталось от его тела, буквально застыло на незримой границе: между обителью огня и пепла, вечным холодом одиноких скал и бури. На чём держится его воля? На каких хрупких нитях висят остатки его сознания, когда болит уже не тело; болит сущность, что и по сей день отбивает тихое, но ощутимое сердцебиение. «Мама… мне так больно, мама..» В отчаянном порыве, во тьме раскрываются невообразимой величины крылья, и звучит рокочущий рёв. Резонируя в стенах гулким эхом, и утопая в тишине. Никто никогда не откликается ему; даже не ясно, слышит ли кто его в принципе. Пепел оседает на плечах, смешиваясь с кровью и углём, а крылья болезненно опускаются на пол; постепенно, рокот сменяется на нечто иное, тихое, но если прислушаться точно понимаешь – надрывное. На что у оставленной всеми души дракона едва ли оставалось сил. Что время сделало с его плотью? Он не знает, но догадывается. Благо, тьма всегда с ним рядом. Она примет его любым: безобразным, измученным.. Молчит, но обволакивает с такой нежностью, что он даже почти что верит в мысли, будто кто-то тут есть. Стирает копоть с лица, слёзы с больных глаз. Касается его истерзанной сущности, и вглядывается куда-то в глубь его естества, пока он совсем ничего не понимая слепо смотрит в никуда. «Разве может у дракона быть человеческое лицо? Быть чувство сопереживания, когда родился он из золота, крови и пепла?» Больные крылья вновь всколыхнули тишину, припадая к спине. Старается ухватиться за это чувство как можно скорее, ближе.. Не упуская этих нежных рук, что были к нему так ласковы. Что касаниями исцеляли душу. Которые он узнает из тысяч других, даже будучи совсем ослепшим. И будто перед глазами чудится этот туманный образ. «Иди ко мне, дитя моё» Возможно, увиденный во сне маленькой девочкой дракон и правда раньше был таким же белым, как мел. Сиял на солнце подобно золоту и хотел рассказать другим о своей родине. Как рождались истории под фальшивым солнцем, а мать вдохнула в него жизнь. Но сейчас, его сущность скорее напоминала создание из угля и пепла, что только и может призраком звучать в вое метели. Что действительно имеет человеческое лицо, которое она точно бы не хотела видеть вновь. Но родная мать примет Дурина любым. Он будет внемлить каждому её касанию, каждому слову, пока неясный, такой родной образ будет вести его за собой. Где его полуослепшие глаза увидят свет, но он не будет ранить его. Туда, где боль наконец-то отступит, даря сознанию покой. Он жмётся к чужим коленям, укладывая голову, пока нежные ладони касаются его лица. «Спи, моя радость, усни.. доверь свои грёзы ночи..» И он доверит, всё без остатка. Только ей, что шепчет колыбельную таким родным, далёким голосом. А про себя клянётся, что если потребуется повергнуть хоть весь мир в инфернальный ужас – он это сделает. Пока есть лишь хладные руки матери, и этот свет, подобный северному сиянию. 》═══════~◈~═══════《