Раз проснулся Вэй Усянь - а он беременная Лань

Резиденция клана Тиншань Хэ оказалась заперта и опечатана. Довольно большая заклинательская усадьба когда-то явно стояла в отдалении от жилья простых людей, но за десятилетия ближайший к ней город разросся, и теперь её окружали дома обычных людей, судя по виду — достаточно состоятельных. Хоть и пригород, а жить рядом с заклинателями, должно быть, многие не прочь — и безопасно, и за помощью в случае чего бежать недалеко. Повешенная на ворота табличка гласила, что усадьба конфискована за преступления. — Вот те раз! — Вэй Усянь растерянно огляделся. Улица была пустынна, лишь из ворот соседнего дома выглядывала какая-то любопытная круглолицая молодка. Вэй Усянь помахал ей рукой. — Эй, сестрица, а что тут случилось? — А тебе зачем? — насторожилась та. — Родня их, что ли? — Не то чтобы родня… — его широкая улыбка, кажется, не произвела на женщину никакого впечатления. — Жена брата моего соседа из этой семьи, узнала, что я сюда еду, и попросила поклон передать. — Прям-таки из этой? — продолжила она допрос — Ты что же, тоже заклинательница? — Да предки с тобой! — взмахнул рукавами Вэй Усянь. — Торговцы мы, из Цайи. А что, тут заклинатели жили? Вот те раз, соседка и словом не обмолвилась, что из заклинателей. От стыда небось! Она ж не то что мечом махать — корзинку в руках и то толком удержать не может. — И ты вот так одна сюда заявилась? — женщина приподняла брови, выразительно покосившись на его живот. Вэй Усянь подошёл к ней поближе, ведя на поводу окончательно заснувшую ослицу, и весьма натурально тяжело вздохнул. — Эх, сестрица, да была бы возможность — я бы в жизни не поехал...а! Но, представляешь, муж в отъезде, а работники заняты — сейчас локва поспела, самый сезон, только успевай поворачиваться! И тут весть приходит, что отец мой заболел — может, знаешь, у него лавка, овощами торгует? — да тяжело так, а пока господин мой вернётся — мало ли, что с родителем случиться может? Хочешь — не хочешь, а пришлось ехать. Выражение лица женщины сменилось на сочувственное. — Это Гао с рынка что ли? Да, заболел, говорят. Но ты не переживай, не серьёзно, мне подруга сказала, что Мэй-горшечница, которая рядом с ним живёт, видела, как доктор к нему приходил и говорил, что жить будет. — Вэй Усянь облегчённо улыбнулся, почти не покривив душой. — А я и не знала, что у него дочка взрослая есть, у них с женой же мальчишек полон дом, мал-мала меньше. — Я старшая, меня его брату на воспитание отдали, ещё в детстве, я батюшку и не помню почти, — выкрутился Вэй Усянь. — Так что стряслось-то тут, что мне соседке рассказать? — Да ничего хорошего! — опасение в голосе женщины явно боролось с желанием поделиться сплетней. — Вот что, зайди-ка ко мне на чай, отдохни с дороги, а я всё и расскажу. Осла своего можешь у ворот привязать, не бойся, не украдут. Вэй Усянь посмотрел бы на вора, позарившегося на это бревно с копытами! Привязав ослицу, он последовал за женщиной, тайком вытащив из мешочка-цянькунь кувшин с вином. — Ох, тут такое было! — женщина понизила голос. — Явились заклинатели в золотом, из самого Ланьлина, всех повязали и увезли. Говорят, их глава клана на Цзинь Гуаншаня покушался, чудом не убил! — Да ты что-о? — Вэй Усянь округлил глаза и подлил ей ещё вина. Кувшин “Улыбки Императора” он якобы вёз в подарок больному родителю, но под оживлённый разговор и хорошую закуску они быстро решили, что пропажи пары-другой чарочек из целого кувшина батюшка, пожалуй, не заметит. — И что же с ними стало? Свою чашку Вэй Усянь только в руках вертел, периодически поднося к носу и наслаждаясь запахом, — Креветка алкоголь категорически не одобряла. Зато тушёные морские ушки и жареная лапша под кисловатым соусом ей явно пришлись по душе, судя по тому, как активно та завозилась в животе, стоило утолить первый голод. — Говорят, казнили в Ланьлине главу и всех его помощников. А что с остальными сделали не знаю, наверно, сослали куда или в тюрьму посадили. Вэй Усянь непроизвольно потёр предплечье. Порез оставался свежим, не заживал, но и не разрастался, словно тот, кому надо было отомстить, был всё ещё жив. — Ужас-то какой! — покачал головой он. — И с чего бы, главное? Приличные господа такие, весь город их уважал. С нечистью какой всегда помочь рады были и брали недорого. Теперь, если что случится, в Ланьлин Цзинь придётся посылать, а они пока соберутся да пока доберутся… эх, и вот что нашему клану Хэ спокойно не сиделось? Что им такого Верховный этот самый сделал, что аж убить попытались? — Заклинательские дела, нам не понять, — глубокомысленно изрёк Вэй Усянь. Затем взглянул в подсвеченное розовым закатным светом окно и ахнул: — Ох и засидел…ась же я! — он вылил свою чарку обратно в кувшин и поднялся на ноги. — Ладно, пойду, а то стемнеет вот-вот, а мне ещё до отчего дома добираться! Хозяйка дома допила своё вино, закусила последним оставшимся ушком и тоже поднялась. — Конечно-конечно, иди, милая, и батюшке своему привет передай! Ночь выдалась тёмная — новолуние, да ещё и облака как по заказу затянули небо, так что лёгкую фигуру в чёрных одеждах, бесшумно перескочившую высокий забор, никто не заметил. Вэй Усянь огляделся. Двор был тёмным и пустынным — ни единого огонька. Усадьба оказалась добротной — явно для небедствующего заклинательского клана. Несколько больших зданий, в которых могла разместиться едва ли не сотня человек, в одном из дворов устроена тренировочная площадка, даже конюшня была, сейчас пустая, но ещё пахнущая сеном и лошадьми. Он крадучись направился к главному, самому большому и богато украшенному, зданию, на три этажа. Двери его были, разумеется, также опечатаны. Такие печати — на первый взгляд, простые полоски бумаги с написанными на них заклинаниями — он уже видел во время войны. Стоит порвать — и тот, кто их наложил, в мгновение ока узнает, что внутрь проник чужак, где бы он ни находился. Он помедлил, растерянно крутя в руке флейту, пока не услышал тихое, еле слышное поскрипывание. Обойдя здание, нашёл источник звука — на холодном ветру скрипела приоткрытая ставня второго этажа. Новый порыв ветра принёс первые дождевые капли и едва уловимый запах разложения откуда-то из дома. Взяв флейту на изготовку, Вэй Усянь подпрыгнул, зацепился за подоконник — пузо неудобно обтёрлось о стену, но Креветка, видимо, проникшись важностью момента, затихла и не мешала — и заглянул внутрь. Это оказалась детская. На подоконнике и полу перед окном скопилась уличная пыль, но скудного света с улицы хватило, чтобы рассмотреть деревянный меч на столе, разбросанные по полу игрушки и небольшую клетку в углу, от которой, судя по всему, и тянуло тлением. Вэй Усянь влез в комнату, тщательно закрыл окно и зажёг осветительный талисман, в свете его разглядев на полу клеточки полуразложившегося соловья. — Птичку жалко, — пробормотал он себе под нос. — Ладно, поищем, что тут может быть интересного. Удивительно, но в доме почти не было следов борьбы. В паре мест нашлась опрокинутая и перевёрнутая мебель, на нескольких стенах — следы от ударов мечей, но вообще всё выглядело так, словно заклинатели толком не сопротивлялись. Как будто покорились закону… или вовсе не ожидали нападения. В кухне на столе остались нарезанные наполовину овощи, давно засохшие, в комнате, судя по обстановке, принадлежавшей юной деве, на постели лежал раскрытый свиток с непристойной историей про благородного заклинателя-наставника и его непочтительного ученика. Вэй Усянь прочитал пару абзацев, удивлённо хмыкнул и продолжил поиски. Документы из кабинета главы, разумеется, вывезли подчистую. Равно как и библиотеку, и сокровищницу — Вэй Усянь нашёл лишь пустые пыльные полки. В оружейной остались только тренировочные мечи и пустые заготовки под талисманы (Вэй Усянь шёпотом извинился перед хозяевами и позаимствовал пару пачек на всякий случай). Рядом нашлась ещё одна комната: маленькую, неприметную дверь он едва не пропустил. В ней оказались трофеи: пара вэньских знамён, погнутый гуань главы неизвестного клана из потемневшего от времени серебра, тщательно сохранённая башка какого-то страховидла, судя по размерам башки — с добрый дом размером. Здесь тоже побывали власти — некоторые стеллажи, явно те, на которых раньше стояли ценные артефакты, были вызывающе пусты. Вэй Усянь прошёл вперёд и едва не споткнулся о тонкий меч в тёмных ножнах, небрежно прислонённый к одному из столов. Меч с грохотом рухнул на пол и вдруг выскочил из ножен, на секунду озарив помещение тёплым, золотисто-оранжевым светом от гравировки на лезвии. Вэй Усянь с трудом присел на корточки, рассматривая его. Узкий и тонкий, под женскую руку, явно недешёвый клинок. Заклинательский — никаких сомнений. Он прочитал имя на лезвии — “Дяовэй”. — Соболий хвостик? Серьёзно? А я-то думал, у меня плохой вкус в именах мечей! Вэй Усянь осторожно поднял меч вместе с ножнами — пальцы сжались привычным, десятки раз повторённым движением, сами собой нащупали удобные выступы и впадины, рукоять согрела ладонь мягким теплом. Опираясь на меч, осторожно поднялся и вытащил его из ножен. — Ого! — он на пробу взмахнул мечом, медленно, стараясь не тревожить живот, сменил несколько стоек. Юньмэнский стиль боя мышцам явно не был знаком, но меч всё равно ощущался продолжением руки. Вэй Усянь даже смутно ощутил радость клинка от долгожданной встречи. — Сестрица, это что, твой меч, что ли? Тело, разумеется, не ответило, даже Креветка в животе затихла, то ли притаившись, то ли уснув. Ни на мече, ни на ножнах не нашлось герба или ещё каких-то знаков, сами ножны оказались простенькими, намного дешевле меча, с такими ходит городская стража и наёмники из тех, что победнее. — Ничего не понимаю! — покачал головой Вэй Усянь. Он спрятал меч в ножны и пристроил их на пояс, рядом с флейтой. Больше в усадьбе ничего интересного не нашлось, хотя он добросовестно осмотрел все комнаты во всех домах, так что Вэй Усянь, завершив обыск, вновь перепрыгнул через ограду. Поёжился — мелкий стылый дождь и не думал прекращаться — и хотел было отправиться обратно на постоялый двор, где оставил ослицу и большую часть вещей, когда его догнал чей-то окрик. — Госпожа! Эй, госпожа, стойте! Эта усадьба опечатана, туда нельзя посторонним! Вэй Усянь обернулся и, неожиданно для себя, разревелся. Не пытаясь удрать или хотя бы отговориться, грозный старейшина Илина стоял посреди ночной улицы и рыдал в голос. Ночь, дождь, ничего не прояснивший визит в резиденцию клана Хэ, дурацкий живот с дурацкой Креветкой — всё это внезапно показалось ему таким невероятно печальным, а он сам — самым несчастным и одиноким человеком в мире. Вэй Усянь обоими рукавами утирал слёзы и отчаянно пытался сообразить, что же с ним творится. В животе тревожно шевельнулась Креветка, и он заподозрил страшное. — Госпожа… — раздался рядом мягкий встревоженный голос. Молодой — не старше его в прошлой жизни — заклинатель в белых одеждах остановился рядом с ним в явной растерянности. — Госпожа, вам требуется помощь? — У-ы-ы! — Вэй Усянь покосился на него, но лобной ленты, к счастью, не заметил. Помотал головой и прогнусавил: — У бедя фсё хорошо. Незнакомый заклинатель явно не поверил. Он огляделся по сторонам, кому-то решительно кивнул и предложил: — Госпожа, мы с другом остановились недалеко отсюда, на постоялом дворе. Не хотите ли пройти с нами, переждать дождь, заодно расскажете, если пожелаете, что с вами стряслось? Вэй Усянь хотел было отказаться, но тут с другой стороны к нему бесшумно подошёл ещё один человек, на сей раз в тёмных одеждах, высокий и мрачный хуже Лань Чжаня, и раскрыл над Вэй Усянем и незнакомым заклинателем большой бамбуковый зонт. — Спасибо, Цзычэнь, — улыбнулся тот, что в белом. Вэй Усянь вздохнул и счёл за лучшее не протестовать. Молча кивнул, ещё раз утёр рукавом мокрые щёки. Заклинатель в белом заботливо подал ему платок. “Слышь, Креветка, это твоя, что ли, работа?” — поинтересовался Вэй Усянь мысленно, стерев остатки слёз и высморкавшись. Живот безмолвствовал. Постоялый двор — вот совпадение! — оказался тем же, на котором остановился и Вэй Усянь. Его вспомнили, хозяйка даже зачем-то украдкой спросила, всё ли у него хорошо. Вэй Усянь так и не понял, что ей не понравилось. При свете фонарей он наконец-то рассмотрел своих спутников: один, судя по одеждам, был из храма Байсюэ, Вэй Усянь помнил их по “Низвержению Солнца” — умелые бойцы, жаль, совсем малочисленные. Узор на одеяниях второго он так и не смог опознать, хотя какое-то смутное чувство узнавания в душе скреблось. Заклинатели устроились за столиком в углу и заказали чая и закусок на троих, закуски Вэй Усянь тут же опробовал — за время обыска он изрядно проголодался. Хвала предкам, несмотря на белые одеяния, вкус в еде у незнакомого заклинателя оказался отнюдь не ланьским — сытные булочки со сладкой бобовой начинкой так и таяли во рту. Правдоподобная причина для визита в чужую резиденцию всё не сочинялась, так что Вэй Усянь решил ограничиться полуправдой. — Понимаете, мне надо встретиться с нынешним главой клана Тиншань Хэ! Это очень, очень важно! Дело жизни и смерти. Простите, я не могу сказать, зачем, — проникновенно произнёс он, дожёвывая булочку. В ответ на Вэй Усяня посмотрели с таким сочувствием, что ему стало неловко. Словно эти незнакомые молодые заклинатели как-то догадались о его проблемах и теперь готовы помочь всем, чем могут. Не поднимая глаз от столешницы, он достал из рукава кувшин “Улыбки Императора” и налил себе немного. — Госпожа, — заклинатель в белом накрыл ладонью чарку. — В вашем положении не стоит злоупотреблять… — Да я не буду пить, просто понюхаю, — отмахнулся Вэй Усянь, поднося вино к носу. Эх, всё же не зря этот тип ему сразу каким-то ланистым показался! Глубоко вдохнув аромат, он мечтательно улыбнулся. На ум сразу пришли времена ученичества в Гусу Лань, тревога сама собой улеглась и на душе посветлело. — Так как вас зовут, уважаемые господа? — Прошу прощения, я не представился. Я — даочжан Сяо Синчэнь, а это даочжан Сун Цзычэнь, мой дорогой друг. А вы, госпожа?.. Мрачный тип в чёрном, за время знакомства не сказавший ещё ни одного слова, вежливо кивнул. Вэй Усянь кивнул в ответ и вдруг с опозданием понял, что ему следует представиться тоже. — Лань… — брякнул он и осёкся. — Лань... Цансэ. Синчэнь тепло улыбнулся. — Мою шицзе звали Цансэ. К сожалению, я ещё даже не родился, когда она ушла от наставницы Баошань. Вэй Усяню остро захотелось одним махом опрокинуть в рот чарку с вином. От греха подальше он перелил его обратно в кувшин, а кувшин заткнул и спрятал в цянькунь. — Большая честь познакомиться с учеником знаменитой Баошань-саньжэнь, — выдавил Усянь. — Только не вздумайте тушеваться, госпожа Лань! — замахал руками Сяо Синчэнь, задев рукавом свою чашку с чаем. Цзычэнь невозмутимо поймал её и отставил подальше. — Я ушёл с горы для того, чтобы помогать простым людям, и нисколько не кичусь своим происхождением! И мы с моим спутником могли бы помочь вам найти клан Тиншань Хэ, если позволите. Женщине, особенно в вашем положении, не следует путешествовать в одиночестве. — Эй, я могу за себя постоять! — обиделся Вэй Усянь. — Я ни в коем случае не хотел принижать ваши способности! Но, согласитесь, в компании будет безопаснее и веселее. Тем более меня не так давно приглашали присоединиться к адептам Ланьлин Цзинь, я неплохо изучил их резиденцию и примерно знаю, с чего начинать поиски. Уверен, если мы сможем ознакомиться с записями о преступниках, мы найдём, куда уважаемый глава Цзинь сослал остатки клана Хэ. Перед отъездом из города Вэй Усянь купил большую шляпу с вуалью. И от солнца защитит, и от чужих глаз, и путешествующей женщине, вроде как, положена. Мало ли, вдруг встретит кого-то, кто знает его старое тело? Повезло, что даочжаны не из таких, но в Ланьлине заклинателей больше, в следующий раз может и не повезти. На мече он лететь не рискнул — держать равновесие в новом теле всё ещё получалось не слишком хорошо, а навернуться с меча на высоте — удовольствие маленькое, да и Креветка внутри занимала, кажется, всё возможное место, вынуждая чаще останавливаться. Под бодрую, пусть и несколько визгливую мелодию флейты ослица и правда трусила немного быстрее. Даочжаны сперва пытались идти рядом с ней, но вскоре предпочли полёт на мечах, держась повыше, так, чтобы прийти на помощь можно было в любой момент, но звук не долетал. Вэй Усянь не стал их осуждать — гнусное животное, как вскоре выяснилось, быстро привыкало к музыке и вновь засыпало на ходу. Приходилось регулярно менять мелодию, стараясь каждый раз делать её всё хуже. Вэй Усянь из интереса даже попробовал добавить тёмной энергии, на ослицу та не подействовала, а вот где-то за лесом явно вздрогнуло старое кладбище, так что эксперименты пришлось прекратить. — Боги покарают тебя, гнусное животное! — укоризненно почесал ослице шею Вэй Усянь, на секунду отняв флейту от губ. — Выдадут такого упрямого, горластого и непочтительного сына, каких свет не видывал, вовек покоя знать не будешь! Животина к пожеланиям отнеслась стоически, разве что вздохнула чуть тяжелее обычного — должно быть, искренне считала, что ничего хуже Вэй Усяня в хозяевах с ней случиться не может. На привал остановились вечером, добродетельные даочжаны к его прибытию успели разбить лагерь на уютной лесной поляне, натаскать лапника на лежаки и даже развести костёр. Ночевать на земле уже было холодновато для обычных людей, но заклинателям холодные ночи не были страшны. Сунувшегося помочь Усяня со всем возможным почтением усадили у огня, не позволив и пальцем по хозяйству шевельнуть. Ему впервые пришло в голову, что в бытии беременной женщиной есть свои плюсы. Даочжаны разошлись в стороны в поисках хвороста для костра, а Вэй Усянь от нечего делать достал меч и ещё раз внимательно его изучил. Орденский кузнец многое бы по нему рассказал, но в оружии хоть сколько-то разбирался любой заклинатель. Клинок был дорогим и отлично сделанным — явно принадлежал женщине из могущественного клана. Средней заклинательнице: Вэй Усянь это и по своему телу понять мог, и меч был небольшим и лёгким, не из тех легендарных заклинательских клинков, что простой смертный даже поднять не сможет. В прошлой жизни Вэй Усянь с такой игрушкой одним пальцем бы управился, в этой же меч был ему как раз по руке. К рукояти была привешена кисточка из красных нитей с пёстрой яшмовой бусиной — грубо обработанной, неровной формы. Бродячие заклинатели часто таскали в качестве украшений такие вот простенькие бусины, зачастую — ими самими и сделанные из найденных камешков, но вот нити в кисточке были дорогим шёлком, не выгоревшим и не потускневшим несмотря на то, что висели на рукояти явно не первый год. Меч лежал без ухода не меньше полугода — обтягивающая ножны кожа загрубела и потрескалась, в оплётку рукояти забилась пыль. Вэй Усянь решил сегодня же одолжить у кого-нибудь из даочжанов набор для ухода за мечом — не дело держать благородное оружие в таком беспорядке! Герба клана, что обычно изображали на ножнах, нигде не было — да и ножны, пусть и добротные, были намного дешевле меча и изготавливались явно не клановым оружейником. Как будто владелица потеряла родные ножны и заменила их первыми попавшимися из ближайшей лавки. — Ничего не понимаю! — вздохнул Вэй Усянь. — Креветка, а ты? Хотя что я тебя спрашиваю, тебе ж оттуда ничего не видно! Он вернул меч в ножны и рассеянно погладил живот. Осознавать, что в его теле обитает нечто живое, было всё ещё жутковато, но, он, кажется, уже начал к этому привыкать. Креветка, в конце концов, ни в чём не виновата, что ей досталось в матери, в том и живёт. За время пути мелочь, кажется, задремала, но на привале вновь принялась ворочаться, пока что вяло и едва ощутимо. Голодная, что ли? — Ничего-ничего, вот вернутся даочжаны с хворостом, тогда и поужинаем, — вновь погладил себя по животу Вэй Усянь. Рассеянно отложил меч, поднял взгляд — из зарослей на него смотрел лютый мертвец. Стрекотали цикады, еле слышно шелестел ветер в кронах, ослица флегматично паслась, аккурат между Вэй Усянем и мертвецом. Тот смотрел белыми неподвижными глазами, не шевелясь и не издавая ни звука. Вэй Усянь тоже смотрел и смотрел на него, не веря своим глазам. Медленно отодвинул меч, осторожно поднялся на ноги, на всякий случай нащупывая за поясом флейту. Происходящее ощущалось каким-то нереальным, словно сон или бредовые видения, какие случаются, когда лежишь с тяжёлой раной, а лекари от души напоили тебя снимающим боль снадобьем. — Вэнь Нин? — недоверчиво прошептал Вэй Усянь, шагая вперёд. Мертвец не отреагировал. Стоял и смотрел мутными глазами, в которых не было и следа мысли или узнавания. Словно обычный ходячий труп… как будто он мог спутать Вэнь Нина с любым другим трупом! Но тем не менее стоял, не уходя и не нападая. Грязный, оборванный, на запястьях — тяжёлые железные кандалы с оборванными цепями… — Вэнь Нин, что же с тобой случилось? — Вэй Усянь вновь шагнул к нему, медленно, словно приближался к испуганной лошади, растерянно покрутил в пальцах флейту… — Госпожа Лань, вы в порядке? — донёсся до него испуганный голос Сяо Синчэня. — Вэнь Нин, уходи! Найди меня потом! — отчаянно затараторил Вэй Усянь, страшась оглянуться. — Беги, ну! Фьюить! С отвычки свист получился так себе, но Вэнь Нин, кажется, понял и бесшумно исчез. — Госпожа Лань! — мгновение спустя Сяо Синчэнь выбежал к лагерю, сжимая в руке обнажённый меч. С другой стороны молча появился Сун Цзычэнь, тоже с мечом наготове, но при этом хозяйственно сжимая под мышкой охапку хвороста. — У меня всё хорошо! — широко улыбнулся им Вэй Усянь. Голос, к счастью, не дрогнул. — Здесь была тёмная тварь, — Сун Цзычэнь сгрузил хворост к костру и принялся медленно, настороженно обходить поляну по краю. — Была, но ушла. Не стоит беспокоиться. — Синчэнь указал на свой меч. — Не бойтесь, госпожа, Шуанхуа способен почувствовать тёмную энергию. — Вот как… — Вэй Усянь мысленно поздравил себя с тем, что не пробовал ничего серьёзного рядом со спутниками. Кто их знает, праведных даочжанов, ещё прибьют не разбираясь! — А я тут животное проверяла, показалось, что Морковка забеспокоилась. Должно быть, тоже какую-то нечисть почуяла. Ослица, на лютого мертвеца обратившая не больше внимания, чем на замшелый пень, фыркнула с явным скепсисом. — Морковка? — удивлённо спросил Сяо Синчэнь, вкладывая меч в ножны. — А как же ещё! Морковка — единственное, кроме флейты, что заставляет её двигаться быстрее. Даочжан Сяо Синчэнь звонко расхохотался и предложил купить в ближайшем селении целый пучок моркови, чтобы госпожа Лань не утруждала себя музыкой. Вэй Усянь не стал отказываться — от звуков флейты у него самого уже уши в трубочку сворачивались. Сун Цзычэнь тем временем принёс из леса вторую охапку хвороста, очевидно, оброненную его другом, положил рядом с костром и принялся выгружать из сумок припасы. — Садитесь ужинать, госпожа Лань! — Синчэнь с беззаботной улыбкой сел у огня, но меч свой положил на колени и повернулся так, чтобы смотреть не на костёр, а в сумерки позади освещённого круга. — Спасибо, — Вэй Усянь устроился рядом с ним, с благодарным кивком принял разогретую маньтоу и спросил: — Даочжан, а расскажите о Баошань-саньжэнь! Если честно, ужасно интересно, какая она.