Раз проснулся Вэй Усянь - а он беременная Лань

В глазах и горле знакомо чесалось, но плакать Вэй Усянь отказывался из принципа. Он грозный тёмный заклинатель, в конце-то концов! Хотя да, хотелось. Креветка, чтоб её! Вместо того, чтобы рыдать, он сидел над чаркой вина, периодически поднося ее к носу. От запаха становилось немножко спокойнее. — Ну вот и что мне делать? — задумчиво спросил он живот. — Что мне делать, Креветка? Что ему сказать? Привет, Лань Чжань, твоя жена мертва? Он вздохнул. В Башне Золотого Карпа им выделили до неприличия роскошные покои, Лань Чжань оставил его в них и куда-то ушёл. Вэй Усянь из интереса прикинул путь побега, но сбегать было глупо — и сразу найдут, и с просьбой госпожи Лань не разберётся. Он ещё раз вздохнул. Дверь открылась, вошел Лань Чжань, неся в руках какой-то сверток. — Вот. Подобающая одежда. — А, спасибо, Лань Чжа… Ханьгуан-цзюнь. Тот достал из свёртка белые ланьские одеяния и развесил их на ширме. Неодобрительно глянул на чарку в его руках. — Тебе нельзя пить. — Да я так, понюхать. Причуды беременных, всё такое… — Тебе оно всегда нравилось. — Лань Чжань смотрел пристально и тяжело. Усянь вспомнил кувшины вина в тайнике в его доме — во рту стало горько, а ледышка в животе словно стала больше и тяжелее. — Я… прости, я… — Время спать. Отдохни. Лань Чжань, скрывшись за ширмой, переоделся в ночные одежды и лёг, и Вэй Усяню ничего не оставалось, кроме как последовать его примеру. Тот спал на спине, не шевелясь, как и положено идеальному Ланю (Усянь не сомневался, что у них и на этот счёт с десяток правил есть). Вэй Усянь постарался устроиться как можно дальше от него, свернулся клубком на краю, отвернувшись, но, едва улёгся, почувствовал, как его спины коснулась большая горячая ладонь. Лань Чжань не обнимал его, просто осторожно прикасался, точно боялся, что он исчезнет. Он так и не смог уснуть в ту ночь. Женский наряд ощущался чуждо и странно. Вэй Усянь то и дело ловил себя на том, что бессознательно поправляет рукава или пояс. Ланьские женщины одевались столь же строго, что и мужчины, никаких модных в других орденах низких вырезов, открывающих ключицы или даже верх груди, лишь белый шёлк и неяркая вышивка. Но покрой всё равно отличался: длиннее рукава, чуть менее свободные мантии, матерчатый пояс с длинными концами, завязанный высоко, под самой грудью. Это оказалось неожиданно удобнее, чем его обычный пояс, из-за Креветки сползший куда-то к лобку, хотя меч теперь повесить было некуда. Поколебавшись, он оставил его на подставке — для мужчины-заклинателя появляться на публике без меча было неприлично и почти оскорбительно, но женщинам этикет давал поблажки. Одевшись, Усянь сел расчёсывать волосы. В прошлой жизни он бы попросту завязал хвост, но для жены — спасите предки! — Ханьгуан-цзюня это было, наверное, слишком вольно, только опозорить Лань Чжаня не хватало! Он задумчиво достал из рукава свёрток со шпильками, повертел в руках… как прилично уложить волосы Вэй Усянь не имел ни малейшего представления. Шицзе же как-то укладывала каждый день свои пучки, а госпожа Юй и вовсе обожала сооружать на голове что-нибудь этакое в три этажа… но ей, вроде, служанки помогали. — Хочешь заколоть ими волосы? — раздался за спиной ровный, чуть хрипловатый голос Лань Чжаня. Вэй Усянь кивнул, не поднимая головы. — Да, так было бы приличнее. Не хотелось бы позорить Орден Гусу Лань. — Позволь мне. По волосам пробежались ловкие пальцы, погладили кожу головы, зарылись в распущенные пряди. Тёплые прикосновения против воли успокаивали, Вэй Усянь расслабился и почти задремал, откинув голову в чужие руки. — Всё, — простой пучок был завязан низко, у самой шеи, Вэй Усянь его почти не видел, лишь чувствовал затылком вес, у висков осталась пара свободных прядей, обрамляющих лицо, — странно, совсем ведь не ланьский стиль, хотя его новому телу идёт. Как бы так изловчиться и узнать, из какого “госпожа Лань” ордена? — Спасибо, Лань Чжань, — брякнул Усянь и прикусил язык. Но тот, кажется, ничего не заметил. — Я встречусь с братом. Останься здесь пока. — Конечно. Спорить Вэй Усянь не стал, но и выполнять обещание, разумеется, не собирался. Едва выдержав полпалочки благовоний после ухода Лань Чжаня, он вскочил на ноги и высунулся за дверь. В коридоре было пусто, охраны никакой. И то верно, кому понадобится охранять покои гостей ордена? Оставалось надеяться, что если ему кто и встретится, в лицо его бывшее тело не узнает. Повезло, что Лань Чжань встал в лютую рань, в Ланьлин Цзинь в этот час разве что слуги не спали. — Цыц, Креветка, у нас важное дело, — пробормотал он себе под нос, с целеустремлённым видом направляясь по коридору. — Сиди тихо, боевые тренировки отложим на вечер. И трюки твои со слезами тоже придержи, будь хорошим Ланем. Изнутри его снова пнули, но вполсилы, так, не всерьёз. Вэй Усянь счёл это согласием. В Ланьлин Цзинь он до этого бывал, но всего пару раз, и во внутренней планировке не разбирался совершенно. Тем более что у Цзиней испытанный принцип — иди в ту сторону, где больше золота, — не работал. Золота у Цзиней было много везде, так, что аж в глазах рябило. Спрашивать изредка попадающихся по пути слуг и охрану Усянь не рисковал, но, судя по тому, что охранники со временем стали попадаться чаще, шёл в правильном направлении. Пока за очередным поворотом нос к носу — точнее пузом к пузу — не столкнулся с миниатюрной женщиной в золотистых одеждах. — Ой, — от неожиданности он застыл на месте, неосознанно прикрыв рукой живот. В животе заинтересованно завозились. — Здравствуйте. — Здравствуйте, — женщина напротив зеркально повторила его жест. Судя по дорогому шёлку одежд, золотым шпилькам и изысканному запаху благовоний, она принадлежала к правящей семье, но почему-то была одна, без слуг. — А вы… — Госпожа Лань, — торопливо представился Усянь. — Ищу своего супруга, но, кажется, немного заблудилась. Женщина серебристо рассмеялась. Смех у неё оказался тихий и приятный. И лицо тоже симпатичное: мягкое, немного детское, с широко распахнутыми глазами. — О, какое совпадение, я тоже ищу своего мужа! Но Ханьгуан-цзюнь сейчас с Цзэу-цзюнем, это в другом павильоне, я могу показать. Погодите, только найду а-Яо, он должен быть у главы ордена… представляете, со вчерашнего дня у него, я всю ночь заснуть не могла, так беспокоилась! Женщина без церемоний подхватила его под руку и поспешила по коридору. Ну, насколько могла поспешить — судя по размеру живота, её Креветка (или кто там у неё) должна была вот-вот попроситься наружу. Вэй Усянь тоже замедлил шаг и не забывал поглядывать по сторонам, запоминая дорогу. — Большое спасибо. А вы… — Ох, я же не представилась, прошу простить мои манеры. Я… — Цинь Су! — Цзинь Гуаншань вышел им навстречу, сверкнув фальшивой, как заклинательские книжки с рынка, улыбкой. — Господин свёкор, — женщина учтиво поклонилась. Усянь торопливо последовал её примеру, только на половине поклона сообразив, что новая знакомая, получается, жена Цзинь Гуанъяо. — Здравствуй, дорогая, — особой теплоты в голосе Гуаншаня не слышалось. — С кем это ты? Он скользнул по Вэй Усяню заинтересованным взглядом, от которого тому немедленно захотелось помыться, задержался на животе и заметно скис. — Это госпожа Лань, супруга Ханьгуан-цзюня… — робко представила его Цинь Су. В присутствии свёкра она явно оробела, растеряв всю беззаботность. — Лань Ванцзи всё же решил представить миру свою неуловимую жену? Надо же! Признаться, я уж было решил, что запирать жён — это такая ланьская традиция. Усяню немедленно захотелось ответить ему чем-то резким, но для этого надо было хотя бы знать, о чём речь. — Рада познакомиться с главой Цзинь, — улыбнулся он так же неискренне. Гуаншань за прошедшие годы немного обрюзг, но лисью лощёность не потерял. Усянь даже порадовался немного, что оставил меч в комнате. Просто… чтобы искушения не было. — Взаимно, дорогая, взаимно. У вас знакомое лицо, возможно, мы раньше где-то встречались… От необходимости выпутываться его спасла Цинь Су. — Господин свёкор, — робко начала она, поглядывая на массивные двери за его спиной. — Я бы хотела увидеть а-Яо… — Увидишь вечером, — отмахнулся Гуаншань. — Гуанъяо нужен мне здесь. И вообще, красавицы, не отвлекайте занятых умных людей. Идите… не знаю, чаю в своих комнатах попейте, вышивкой займитесь… Эй, там, проводите невестку! Рад буду видеть на праздновании, госпожа Лань. Из ниоткуда соткался слуга, замер поодаль. Усянь вежливо попрощался, мысленно пожелав, чтобы госпожа Цзинь когда-нибудь засунула своё знаменитое копьё мужу туда, куда солнце не заглядывает. Цинь Су поклонилась на прощание и пошла прочь, жестом отослав слугу. — Не злитесь на господина свёкра, — шёпотом сказала она, отойдя подальше от покоев главы ордена. — Я не злюсь… — удивился Вэй Усянь и только тут понял, что вцепился в её ладонь так, что пальцы заболели. — Простите. — Ничего, — Цинь Су улыбнулась и погладила его по руке. — Господин свёкор не такой плохой человек, просто… — Блядун и сволочь! — припечатал Вэй Усянь. — Простите, не стоило так говорить при детях. Его спутница неожиданно рассмеялась. — А вы бы поладили с госпожой свекровью. Послушайте, я, конечно, могу провести вас к Цзэу-цзюню, но, быть может, лучше действительно выпьем вместе чаю? Если ваше дело, разумеется, не срочное. Признаться, мне здесь редко удаётся с кем-то поговорить по-дружески, даже а-Яо почти никогда нет рядом. Знаете, как тревожно бывает в такое время… Цинь Су погладила огромный купол живота. Вэй Усянь понятия не имел, о чём она, но на всякий случай сочувственно покивал. — А господин свёкор всё никак не давал согласия на брак, да и батюшка мой упрямился, и мы уже переживали, что так и не сможем быть вместе… Вэй Усянь механически кивал, давно потеряв нить беседы. Поначалу Цинь Су сказала пару интересных вещей о том, что а-Яо в последнее время занят даже сильнее обычного и постоянно пропадает у Гуаншаня, но быстро съехала на воспоминания. Они сидели в маленькой уютной беседке посреди небольшого садика. Вокруг цвели вездесущие пионы, здоровенные, с кулак, ещё влажные от росы, в воздухе висел резкий, почти неприятный аромат. Цинь Су щебетала, Усянь таскал с тарелок сладости, прихлёбывая чай. — А вы с Ханьгуан-цзюнем как познакомились? Он чуть не уронил чашку. Чашка, к слову, была не первой и даже не второй, под птичий щебет собеседницы Усянь как-то незаметно уговорил почти весь чайник, и Креветка внутри него теперь, должно быть, плескалась в выдержанном “белом пионе” (у них тут даже чай с пионами, ну что за люди, хуже Ланей!). Оставалось надеяться, что маленьким ланятам это на пользу. — Он… ну… да ничего особенного... — думать надо было быстро. Опозориться ему помешала маленькая ручка, высунувшаяся между завитками низкой резной ограды и ловко сцапавшая с тарелки османтусовое пирожное. Обладателя ручки Вэй Усянь ещё не видел, но уже ощутил к нему горячую благодарность. — Эй, ты кто? Цинь Су хихикнула. Подниматься на ноги ей было тяжело, так что заглядывать за изгородь и проверять она не стала, лишь спросила: — А-Лин, это ты? — Нет, — донеслось оттуда. Они расположились совсем рядом с перилами, так что Вэй Усянь, сидящий ближе к ним, мог не вставая выглянуть наружу. Снаружи у беседки сидел на корточках маленький ребёнок и сосредоточенно жевал пирожное. — А кто ты тогда, если не а-Лин? — уточнил он. Малыш задумался, сосредоточенно наморщив лоб, точно так, как это делала шицзе в детстве. — Я — щенок, — пояснил он наконец. — Не а-Лин. А-Лин сейчас должен быть с дядей. А-Лин хороший мальчик, а-Лин не должен убегать от взрослых. — А щенки, значит, могут бегать где хотят? — Да! — он закивал, так, что хвостик тёмно-каштановых, как у Павлина, волос задорно мотнулся туда-сюда. У Усяня защипало в глазах. — Но разве щенки едят пирожные? — попытался подловить он малыша. — Едят, только им нельзя. Мы с дядей сегодня пойдём смотреть щенков! Хотите с нами? — Мне тяжело долго ходить, — улыбнулась Цинь Су. — Твой двоюродный братик уже слишком большой. Иди сюда, а-Лин. Осмелев, ребёнок перебрался через ограду, на секунду склонился к животу Цинь Су, серьёзно поздоровавшись с кузеном, и уселся у стола с довольным видом. Вэй Усянь великодушно пододвинул ему последнее оставшееся пирожное. — А вы хотите смотреть щенков, госпожа?.. — и снова кивнул, махнув хвостиком. — Госпожа Лань, — с улыбкой подсказала Цинь Су. — Я боюсь собак, — признался Вэй Усянь. — Собаки страшные и могут укусить. — Я не страшный! — расстроился а-Лин. — И я вас не укушу, честно-честно. — Ну хорошо, тебя тогда бояться не буду. Но только в качестве исключения! — А-Лин! Вот ты где! Сколько раз тебе говорили не убегать?! С крыши вспорхнула потревоженная птица. Цинь Су вздрогнула и защитным жестом прижала рукой живот. А-Лин продолжал невозмутимо дожёвывать пирожное, не обращая внимания на злого, как гуль болотный, дядю, спешащего к беседке. Цзян Чэн поднялся по ступеням, учтиво поклонился женщинам и тут же потерял к ним всякий интерес, сосредоточившись на племяннике. Дотошно проверил, что тот не ушибся и не поцарапался, вытер платком лицо и руки (помогло мало) и весьма, на сторонний взгляд, грозно отругал. Вэй Усянь затаил дыхание и вновь вдохнул, только когда он унёс приунывшего Цзинь Лина умываться (“хорошо-хорошо, а потом сразу смотреть щенков”), продолжая по пути отчитывать за побег. Цзинь Лин слушал, но нисколько не казался в должной степени раскаявшимся. Даже ухитрился помахать им на прощание. — Он любит а-Лина и хороший человек, — проговорила Цинь Су тихо, словно извиняясь. — Но мне всё равно рядом с ним неуютно. “Не тебе одной,” — подумал Вэй Усянь, но вслух спросил: — Почему же? — Так, — Цинь Су отвела глаза. — Я бы не хотела сплетничать… — В Гусу Лань запрещено сплетничать, — ободрил её Усянь. — Но вы бы знали, как порой хочется! Цинь Су серебристо рассмеялась, но почти сразу посерьёзнела. — Ну, если вы так настаиваете… Я, конечно, не знаю ничего конкретного, понимаете, а-Яо бережёт меня от дурных новостей. Но пару раз я слышала… о его отношении к тёмным заклинателям… Вэй Усянь слушал, опустив голову. На самом деле, этого следовало ожидать. Если подумать, такое отношение было даже справедливо… Он не мог винить своего шиди, лишь надеялся, что им больше никогда не доведётся встретиться. В целом чайнике белого чая есть одно неоспоримое преимущество — момент, когда он попросится на выход, можно легко использовать как предлог, чтобы ненадолго ускользнуть. А возвращаясь обратно, совсем не сложно сделать вид, что ты немного заблудился и совершенно случайно заглянул в кабинет Цзинь Гуанъяо. В конце концов, тот сейчас точно у Гуаншаня, а среди его бумаг наверняка можно найти что-нибудь интересное. В кабинет Гуанъяо он проскользнул почти беззвучно. Торопливо огляделся и направился к полкам со свитками. Письма, отчёты, бухгалтерские книги, до отвращения скучные и аккуратные, разложенные стопками по годам. Всё так прилично и невинно, что, не встреть он Вэнь Нина, сам бы решил, что возводит напраслину на почтенного заклинателя. С другой стороны, будь он Цзинь Гуанъяо, наверняка не стал бы разбрасывать что-то компрометирующее на самом виду. Где-то должен быть тайник… — Госпожа?.. — раздался за его спиной сдавленный звонкий голос. Вэй Усянь медленно обернулся. В дверях стоял подросток в одежде Ланьлин Цзинь. Невысокий, смазливый, на вид лет пятнадцати, он судорожно прижимал к груди стопку бумаг, показавшуюся Усяню смутно знакомой. — Ты кто и что здесь делаешь? — Вэй Усянь невозмутимо вернул на полку свиток. — Мо Сюаньюй… принёс брату расшифровки… — Мальчик сделал осторожный шаг назад, растерянно огляделся. — Госпожа, а что вы здесь… — Стоять, — скомандовал Вэй Усянь. Быстрым шагом подошёл к нему, вгляделся внимательнее… половину стопки в руках парня занимала аккуратно сшитая тетрадь из дорогой бумаги, вторую — разрозненные, местами обгорелые листы, исписанные вкривь и вкось. На верхнем листе красовалась незаконченная схема печати, а поверх неё — рисунок двух кроликов, переплетающихся ушами. — Откуда это у тебя? — Какое вам дело! — вспетушился подросток. — Не трогайте, это документы Ордена Ланьлин Цзинь. — На-а-адо же! — Вэй Усянь широко, слишком широко улыбнулся. — А с каких это пор мои личные записи стали документами Ордена Ланьлин Цзинь? Он щёлкнул пальцами в воздухе, чувствуя, как тёмная энергия собирается вокруг, шевелит его волосы. Встревоженно трепыхнулась Креветка, Вэй Усянь торопливо поднял завихрения тьмы повыше, чтобы они не соприкасались с животом. Не хватало ещё, чтобы от излишней ланьской праведности мелочь на выход попросилась раньше срока. Подросток задрожал, выронил записи — Вэй Усянь ловко поймал их и сунул в рукав — и шарахнулся назад, глухо стукнувшись лопатками о дверь. — С-старейшина Ил-лина? — прошептал он побелевшими губами. — Мальчик, — Вэй Усянь шагнул вперёд, не отрывая от него взгляда. Заговорил нарочито негромко, почти ласково: — Ты сейчас же вернёшься в комнаты учеников и забудешь всё, что видел. Ты понял, мальчик? И ничего никому не скажешь. — Д-д-да… На восково-бледном лице подростка отразились алые отсветы — должно быть, глаза Вэй Усяня загорелись красным. Он криво усмехнулся и продолжил: — И запомни, мальчик, не стоит лезть в мои дела. Я этого очень, очень не люблю. Подросток судорожно кивнул и исчез так быстро и тихо, словно просочился сквозь дверь. Вэй Усянь удовлетворённо вздохнул. Визит определённо удался — оставалось только с Цинь Су попрощаться и можно будет тащить улов к Лань Чжаню.