Раз проснулся Вэй Усянь - а он беременная Лань

Вэй Усянь с трудом открыл глаза. Потряс головой, прогоняя остатки видений, — деревянные шпильки рассыпались по полу. Он безотчётно собрал их — кусочки дерева оказались тёплыми, почти горячими — поднёс одну к глазам и разглядел на противоположной стороне подсолнухов едва заметные выцарапанные печати. — Сестрица, это ты специально для меня приготовила, что ли? — поразился он. О технике, позволяющей запечатывать воспоминания в предметы, он только читал, давным-давно. Даже не знал, что её ещё кто-то помнит. — А если бы я их не надел? Усянь припомнил, что нашёл шпильки под подушкой, и смутился — предыдущая хозяйка тела была удивительно предусмотрительной женщиной. Он погладил себя по животу. Направил внутрь поток ци, проверяя, всё ли в порядке, — за время его отсутствия с мелочью ничего не случилось, она была здорова, отменно себя чувствовала, и, кажется, сейчас спала. — Эх, Креветка, ты даже не представляешь, какой твоя мама была замечательной! Ну ничего, я тебе расскажу потом. Он вспомнил, что собирался оставить младенца Ланям, и осёкся, смущённый. После того, как он узнал правду, Лань Чжаня во всей этой ситуации стало почему-то ещё жальче. Ну за какой такой грех этому замечательному человеку выпала такая незавидная судьба — влюбиться в ту, кто ни за что не сможет ответить взаимностью? Поднявшись на ноги, он подошёл к постели со всё ещё спящим Лань Чжанем, не удержавшись, погладил его по рассыпавшимся по простыни волосам. Эх, если бы Усянь знал, как сделать так, чтобы он был счастлив! Мелькнула мысль остаться рядом с ним, притворившись, что ничего не изменилось, но он с негодованием отверг её — несусветная подлость вот так занимать чужое место. Он вздохнул и отошёл. Тихо, стараясь не потревожить Лань Чжаня, собрал всё необходимое, растерев немного туши, написал короткую записку и вышел из комнаты, в последний момент прихватив шляпу с вуалью. В животе сонно шевельнулись, Усянь прижал его свободной рукой. — Креветка, не кипишуй, нас ждут великие дела! Даочжаны нашлись в отведённых им покоях, недалеко от их с Лань Чжанем комнаты. Едва постучав в дверь, Вэй Усянь проскользнул внутрь — невежливо, конечно, но ситуация срочная, должны понять. Даочжан Сяо Синчэнь нашёлся у открытого окна, Сун Цзычэнь стоял рядом и что-то ему говорил, наклонившись к самому лицу. При виде Усяня они тотчас отшатнулись друг от друга, и, кажется, покраснели. Небось неприличное что-то обсуждали. Хе-хе, а ещё праведные дочжаны! Вэй Усянь коротко поклонился, глубоко вдохнул и начал: — Извиняюсь за вторжение, но у нас серьёзные проблемы. К чести их, даочжаны поверили в его историю сразу. Сяо Синчэнь даже заинтересовался техникой бумажных человечков и попросил научить, когда будет время. — Что будем делать? — прямо спросил Сун Лань. — Если попробовать перехватить этого Су Шэ… — задумчиво начал Синчэнь. — Но ордена потребуют объяснений. И я переживаю за клан Хэ, если они ещё живы, нужно вызволить их как можно скорее. — Это сделаю я, — пока шёл к ним, Усянь смог начерно обдумать план. — Я знаю, как найти, где их держат, и прямо сейчас отправлюсь туда. — Но, госпожа, стоит ли, в вашем положении… — О, у меня есть отличный союзник! Расспрашивать даочжаны, как ни странно, не стали, даже покивали с понимающим видом. — А вы прямо сейчас отправляйтесь к ши… главе Цзян и расскажите ему всё, что знаете. Покажите ему мо... записи старейшины Илина, он вам поверит. Главное сейчас — собрать доказательства и предъявить их публично. Синчэнь кивнул и вдруг добавил: — Надо отыскать того юношу, у которого вы отобрали заметки. Как его звали? — Мо Сюаньюй. Одевается как ученик, на вид лет пятнадцать, симпатичный, чем-то на Мэн Яо похож… — Мы найдём, не переживайте. — Отлично. Я вернусь завтра, вместе с остатками Тиншань Хэ. “Эх, придётся всё же Цзинь Лину праздник испортить!” - мысленно вздохнул он. Выбравшись из Башни, Усянь бодро поспешил к выходу из города. Солнце уже понемногу склонялось к закату, но людей на улицах было как бы не больше, чем вчера, порой приходилось чуть ли не протискиваться сквозь толпу. На мече было бы быстрее, но новому телу он всё ещё не настолько доверял, чтобы поднимать их с Креветкой на опасную высоту. Может, потом, когда потренируется… Нос пощекотал знакомый запах. У дверей закусочной распинался зазывала: — Юньмэнский суп с корнями лотоса! Юньмэнский суп с корнями лотоса! Любимый суп самого главы Цзян! Вэй Усянь хихикнул, но внутрь всё же заглянул — утренние пирожные в животе растворились без следа, и есть уже вновь хотелось. Заведеньице оказалось хоть и небольшим, но чистым и уютным, хозяева даже постарались убрать его в юньмэнском стиле, хотя в Юньмэне явно сроду не бывали. — Ну, раз ты, как выяснилось, Вэнь, а не Лань, думаю, немного специй нам с тобой не повредит, — шепнул он Креветке и огляделся в поисках подавальщика: — Эй, милейший, неужто действительно юньмэнский суп? — Самый настоящий! Моя высокочтимая матушка приехала сюда в свите самой покойной госпожи Яньли и служила при ней личной поварихой! А теперь вот готовит в нашем семейном заведении. Подавальщик брехал как дышал, но Вэй Усянь всё равно попросил: — Неси свой суп. Посмотрим, много ли твоя матушка позабыла. — Конечно, госпожа заклинательница. Сию минуту! — И перца побольше! С супом Яньли у поданного недоразумения из общего был разве что корень лотоса, но Вэй Усянь решил не привередничать. Креветка, кажется, так и вовсе оценила, сплясав в животе что-то настолько бодрое и зажигательное, что пришлось торопливо запивать изжогу чаем. — Это ты ещё настоящего юньмэнского супа не пробовала, — сказал мелкой Вэй Усянь. — Обязательно тебя им угощу, как на свет появишься и подрастёшь чутка. Он некоторое время посидел, пытаясь понять: уже можно встать или его сейчас опять пнут под дых, но тут дверь распахнулась, впустив высокого заклинателя в белых одеждах. Усянь вжался в сиденье и попытался спрятаться под шляпой, но Лань Чжань уже увидел его. — Вэй Ин! — выдохнул он и вдруг — едва заметно, но совершенно точно — облегчённо улыбнулся. Усянь решил было что ослышался, но помимо воли сдавленно пискнул: — Лань Чжань? Тот в ответ ничего не ответил, но как-то расслабился. Подошёл, сел напротив. Сунувшийся предложить супа подавальщик пересёкся с ним взглядом и понятливо отвалил. — Я иду с тобой, — непреклонно сообщил он. — А-а… я-а… да? — Доешь, — Лань Чжань взглядом указал на почти опустошённую тарелку. — Ты ведь любишь такое. Вопросом это не было. — Да я как бы уже… — Вэй Усянь, у которого начисто пропал аппетит, осторожно уточнил. — Когда ты вошёл, ты… я имею в виду, мне послышалось… — Вэй Ин, — он посмотрел укоризненно, но без холода. — Значит, не послышалось, — подытожил Вэй Усянь и нервно усмехнулся. — И ты собрался идти со мной? “Видимо, чтобы глаз не спустить с опасной твари”, — мысленно заключил он. Закономерно, но всё же немного горько. — Даочжаны справятся и одни. Пойдём. — А когда ты меня узнал? — спросил Вэй Усянь, выходя из закусочной и становясь на меч перед Лань Чжанем. — Когда увидел, — тот придержал его плечи — длинные рукава упали по бокам, окутывая почти всё тело. Сразу стало тепло и неожиданно уютно. — И ты… не злишься? — Он не очень понимал, как о таком нормально спрашивать, у всего разговора был отчётливый оттенок бредовости. Разве славный праведностью Ханьгуан-цзюнь не должен наброситься на него с мечом, связать и уволочь в минши родного клана? Тот самый меч меж тем плавно поднялся в небеса; в лицо ударил ветер, растрепав кое-как увязанные волосы. — Нет, — Лань Чжань помолчал. — Я никогда на тебя не злился. — Так уж и никогда? — Вэй Усянь смотрел только перед собой, не оглядываясь, говорить о серьёзных вещах так почему-то было легче. Он усмехнулся, но настоящей подначки не вышло. — Помнится, в Облачных Глубинах я тебя ох как злил! — Тревожил. Волновал. Не злил. — Глаза у тебя были очень даже злые! — глупо заспорил Усянь. В ответ прозвучало негромкое низкое “Мгм”, которое почему-то отдалось у Усяня во всём теле, хотя вроде бы не настолько близко они стояли. Щекам стало жарко. — В Облачных Глубинах детей с самого раннего возраста учат сдержанности, — произнёс Лань Чжань за спиной. — Я не очень хорошо умею… говорить о чувствах. Усянь хотел было по старой привычке ляпнуть что-нибудь, но вспомнил а-Юаня — живого, подросшего а-Юаня с круглыми щеками нормально питающегося ребёнка. Не похоже, чтобы его особенно мучили противоестественной сдержанностью. — Ну хорошо, — упрямо сказал он, чтобы не давать себе времени слишком задумываться и чувствовать вещи, в которых не был готов сейчас разбираться, — допустим! Но потом-то ты точно злился! Сколько раз мы с тобой бранились, как две бабки на базаре, когда ты всё нудел мне про вред Тёмного пути! — Я не злился. Боялся за Вэй Ина. — Ага, и поэтому хотел утащить меня в Гусу, чтобы запереть… — Чтобы попытаться помочь. Мой клан искусен в очищении от зла, — он помолчал. Потом добавил, и в спокойном голосе ясно слышалась давняя, горькая тоска: — Я часто думал, какие слова мог найти. Потом. Вэй Усяню сделалось совестно. Он не верил, что Лань Чжань его обманывает, а значит сам он всё это время зря нападал на ни в чём не повинного человека, подозревал гуй знает в чём… а тот переживал о нём, надо же. Может, даже бумажные деньги жёг! — Не переживай, — сказал он примирительно. — Я бы всё равно никого не послушал тогда. Лань Чжань издал утвердительное “мгм”, и какое-то время они летели молча. Вэй Усяня это молчание, за которым осталось слишком много незаданных вопросов и неданных ответов, угнетало, поэтому он снова первым прервал его. — Так, — он кашлянул, — Ся Усэ? — Ты умер, а я не мог позволить, чтобы её убили. Она Вэнь по браку… Как со всем этим была связана его смерть, Вэй Усянь не понял. — Я знаю, — перебил он. — Она мне показала. Лань Чжань за его спиной, кажется, кивнул. — Усэ была такой как я, — непонятно добавил он. — И помнила многие забытые знания. Про ритуал пожертвования тела она тоже говорила. Вэй Усянь, не удержавшись, поднял руку и кончиками пальцев дотронулся до запястья Лань Чжаня. — Ты знал, что она это сделает? — Нет, — голос его звучал глухо. — Должен был догадаться. Я объявил её своей женой, чтобы защитить, но она не захотела жить, когда узнала, что глава клана Хэ приказал расчленить тело её мужа и бросить на Луаньцзан. Я искал его, но там уже ничего не осталось. — Вэй Усянь содрогнулся. После такого ни о каком хорошем… да вообще хоть каком-то посмертии и речи быть не могло. — Она словно… уходила. Ничего не хотела, ни с кем не общалась. Ничему не радовалась. — Ты не сказал ей об а-Юане? — Сказал, за несколько дней до отъезда. Я думал, это сможет дать ей надежду… Вэй Усянь похолодел. Она узнала, что не последняя из Ордена Цишань Вэнь. Есть ещё выжившие, и ей жить больше не обязательно. И судя по его тону, Лань Чжань тоже это понял. — Когда всё закончится, я обязательно сделаю поминальную табличку ей и её мужу. Не знаю, поможет ли это… — Мгм, — согласился Лань Чжань. Некоторое время летели молча. Когда город под ногами сменился сперва полями, а потом и перелесками, Вэй Усянь попросил: — Приземлись ненадолго где-нибудь, где кусты погуще. Лань Чжань послушно направил меч вниз. — Всё же мужчинам в этом смысле удобнее, — рассуждал Усянь, сойдя на землю и оглядываясь. — Можно просто отлить по-быстрому, не слезая с меча. Ты чего так на меня смотришь? Как будто сам никогда так не делал! — Лань Чжань молчал, но глаза у него были очень выразительные. — Что, правда не делал? Даже во время войны? Лани! О, вон те кусты вроде ничего, я ненадолго. В кусты он действительно влез по зову природы, но, закончив свои дела и оправив одежду, не стал возвращаться. Вместо этого отошёл ещё немного подальше и достал из рукава флейту. Поднёс её к губам, прикрыл глаза, сосредотачиваясь, ощущая, как спрядается под пальцами мелодия — из тёплого долгого выдоха в едва слышный, полный тьмы призыв. И только после этого вернулся к Лань Чжаню. — Придётся ещё немного подождать. К поместью нас поведёт Вэнь Нин. — Призрачный Генерал? — вежливо удивился Лань Чжань. В переводе на нормальный человеческий это, видимо, означало “Да ты что?!” — Он, оказывается, выжил, представляешь? Ну, то есть не выжил, он же не живой… уцелел. Гуаншань его тайком прикарманил и изучал, а он сбежал вот. Если Лань Чжань что-то и собирался ответить, то не успел — с дерева бесшумно спрыгнул лютый мертвец. Выглядел он почти прилично: отмылся и даже отыскал где-то целый, пусть и поношеный халат. Ещё бы волосы прибрал, но мертвому это сделать не так просто — застывшие мышцы не дадут должной тонкости движений. Вэнь Нин поклонился Вэй Усяню, настороженно зыркнул на Лань Чжаня, но всё же поздоровался. — Добрый вечер. Молодой господин Вэй? — Говори свободно, он всё знает, — заверил его Вэй Усянь, снимая шляпу. — Можешь провести нас туда, где тебя держали? Я тебе по дороге всё расскажу. — Конечно. На макушку Вэнь Нина опустилась шляпа с вуалью. Он оторопел на секунду, а Усянь тем временем уже завязывал под его подбородком шнурки. — На всякий случай, — пояснил он. — Ну, раз можешь, то показывай дорогу. Пошли, Лань Чжань. Эй, ты чего?! Тот молча подхватил его на руки и побежал, без видимого труда держась вровень с Вэнь Нином. — Вам надо экономить силы, — одобрил Призрачный Генерал, кивнув Лань Чжаню с лёгкой приязнью. Усянь хотел было поспорить, но силы решил действительно поберечь, вместо этого рассказав Вэнь Нину о планах Гуаншаня, ну и о своих ближайших заодно. — Молодой господин Вэй, могу ли я задать вопрос? — осторожно начал Вэнь Нин, дождавшись завершения рассказа. — Ваше новое тело… — О, да, тут целая история. Её звали… — Ся Усэ, супруга молодого господина Вэнь Вэймина, — лютому мертвецу не было нужды беречь дыхание, он говорил ровно, словно и не бежал так, что ветер в лицо. — Я должен спросить… он выжил? Или, быть может, кто-то ещё из моей семьи? — Вэймин погиб, — вздохнул Вэй Усянь. — Именно из-за этого Усэ и отдала мне тело. Осталась эта вот Креветка. — Он погладил себя по животу. — Наследник… или наследница, это уж как сама решит. — И а-Юань, — негромко добавил Лань Чжань, перескочив через наполовину завалившуюся и даже на вид исключительно колючую ёлку. Усянь на всякий случай обхватил его за шею для надёжности. — И а-Юань. Только он теперь Лань. И Креветка тоже Лань, получается… — Могу я взглянуть на него? Хотя бы издалека. — Конечно, — кивнул Лань Чжань, и Усянь ощутил к нему прилив горячей благодарности. Нехорошо, что Вэнь Нин остался совсем один, неправильно. Усянь украдкой вытер о Лань Чжаня выступившие слёзы и мысленно обругал Креветку с её фокусами. Остаток пути бежали молча. Тайное поместье оказалось не так уж и далеко от города, они вышли к нему в сумерках. Одинокое, не слишком большое здание, окружённое глухим забором, из-за которого виднелась лишь часть крыши. Даже непонятно было, зачем такому неприметному строению высоченный заборище с окованными железом воротами, перед которыми скучал мордатый стражник в одеждах Ланьлин Цзинь. Других стражников видно не было, Вэнь Нин даже обежал поместье кругом, но никого не заметил. Зато Вэй Усянь отлично чуял за оградой несколько десятков мертвецов, бодрых и относительно свежих. — Надо всё хорошо обдумать, — сказал он, задумчиво потирая предплечье. Пальцы скользили по гладкой коже, и это ощущалось почему-то неправильным. Усянь какое-то время не мог сообразить, в чём тут дело, но вдруг ахнул и торопливо закатал рукав — порез на предплечье зажил, как не было. Небо было ясное, но узкий серп месяца почти не давал света. Стражник у ворот бдительно пялился в темноту, ёжась от прохладного ветра. На тёмную фигуру, скользнувшую через забор с другой стороны, он не обратил никакого внимания. Вэй Усянь подождал с полпалочки благовоний времени и поднёс флейту к губам. — Вэй Ин… — Лань Чжань взглянул на него с тревогой. — Не бойся, я всё контр… я буду осторожен. Честно, Лань Чжань. Эх, с войны так не развлекался! — Он сыграл несколько резких высоких нот — огни в фонарях окрасились зелёным, стражник вздрогнул, озираясь. Из поместья раздался испуганный крик, ещё один, захлебнувшийся влажным хрипом. Усянь шёл к поместью неторопливо и уверенно, выпрямившись во весь рост и наигрывая ритмичную быструю мелодию. За его плечом молча возвышался сосредоточенный Лань Чжань. Стражник у ворот, нервно сжимавший в трясущейся ладони меч, бросился на них, но даже не успел замахнуться, упал, зажимая оставшейся рукой окровавленную культю. Лань Чжань отряхнул Бичэнь и продолжил идти, не обратив на бедолагу никакого внимания. Тяжёлые двери резко, как от порыва ветра, распахнулись, пропуская их во двор, где уже кипело сражение. Мертвецы, прежде стоявшие покорными куклами или бесцельно слонявшиеся по двору, набросились на живых заклинателей в одеждах Ланьлин Цзинь. Несколько десятков, в основном тупые ходячие трупы, но некоторые демонстрировали похвальную скорость и силу, достойную полноценных лютых. Адептов Цзинь было не меньше, но они явно не ожидали нападения, за что и поплатились, в первые минуты потеряв почти половину людей, после смерти бодро вставших и присоединившихся к нападающим. Усянь остановился в воротах и чуть улыбнулся, не переставая играть, чувствуя, как тьма вокруг него закручивается водоворотом, вбирая в себя ярость неупокоенных мертвецов, боль и ненависть, годами стекавшие в эту землю вместе с кровью, свежую, жгучую как перец вспышку смертельного ужаса от какого-то юнца, попытавшегося подобраться к ним и рухнувшего от меча Лань Чжаня… Тёмная энергия вливалась в мертвецов полноводной рекой, делая их всё быстрее, сильнее и послушнее. Прекратилось всё в одно мгновение: мертвецы вдруг застыли гротескными статуями, а на крыльцо вышел растрёпанный зевающий парень в одном явно напяленном в спешке нижнем халате и, почему-то, чёрных перчатках, но с обнажённым мечом. — И какого хера тут творится? — парень обвёл двор цепким взглядом, остановившись на нарушителях. — У меня к тебе тот же вопрос, — улыбнулся Вэй Усянь, отняв флейту от губ. — Не твоё дело, сука, — лениво, даже как-то доброжелательно протянул парень. — Тебя я ещё допрошу, перед тем как выпотрошить. Свободной рукой он достал из рукава небольшой металлический предмет из тёмного металла. Вэй Усянь присвистнул. — Ого! Откуда такая редкость? — Где взял, там уже нет! — усмехнулся тёмный заклинатель. Уцелевшие стражники сбились к крыльцу и выставили оружие, мертвяки синхронно повернулись к нарушителям. — Взять. Мелодия флейты вновь зазвучала, но трупы от неё едва замедлились. Пришлось, отбросив флейту, вытаскивать из ножен меч, а из рукава — стопку талисманов, которые Усянь тут же метнул в ближайших мертвяков. Те на несколько мгновений замерли, позволив Лань Чжаню снести им головы одним широким движением меча. Усянь бросился вперёд, сразил одного, второго, отступил, не позволяя приблизиться к себе, и вновь метнул талисманы во все стороны. Новое тело, несмотря на мелкий рост и пузо, тренировками явно не пренебрегало, и в бою вело себя вполне прилично, главное не увлекаться и экономить силы, пользуясь в основном талисманами. Гравировка на мече светилась оранжевым, как горячие угли, и, кажется, обжигала мертвяков при соприкосновении. Лань Чжань держался рядом, высокий и надёжный как скала, белый всполох Бичэня мелькал то слева, то справа, не позволяя никому приблизиться. Мертвецы всё напирали — сколько их тут, не меньше полусотни? — не знающие усталости, не чувствующие боли, поднимавшиеся после любых ран. Один, когда-то явно бывший заклинателем, умудрился пробиться к Вэй Усяню и зарычал ему в лицо, вывалив остаток отрубленного языка. Вспыхнули защитные вышивки на одежде, Лань Чжань снёс ему голову и тут же едва успел увернуться от его собрата. — Не будете дёргаться — умрёте быстро, — всё так же лениво проговорил с крыльца тёмный заклинатель. — Иначе всё равно выдохнетесь и упадёте, а этих я всю ночь поднимать могу. Он, явно рисуясь, подбросил печать в воздух. На крыше дома показалась фигура в тёмных одеждах и шляпе с вуалью, махнула рукой — значит выжившие Хэ в порядке и на свободе. — Вот только есть… одна тонкость… — Усянь отшагнул под защиту Лань Чжаня, глубоко вдохнул, сосредотачиваясь, мысленно подхватывая завитки тьмы и наполняя ими лёгкие. — Я создал эту печать! Он не стал искать на земле флейту, просто по-деревенски свистнул в два пальца. Резкий высокий звук — невозможно высокий, от которого заболели уши и пошли трещинами недостаточно могущественные мечи, — пролетел по двору, ударился о печать в руках тёмного заклинателя, и половина её вдруг рассыпалась серебристой крошкой. Уцелевшие мертвецы на секунду замерли — и тут же с рёвом бросились на своего бывшего повелителя. — Опять такой же побочный эффект! — пробормотал Усянь и упал без чувств на руки Лань Чжаню.