1999 год
- Так что я уверен: Гарри превосходно справится со всеми тестами. Я сам тренировал его пару раз в Мракоборческом центре. А Рону все-таки надо что-то делать с волнением. Николас Догерти закончил рассказывать и остановился рядом с Эбби, замершей у витрины «Флориш и Блоттс». За стеклом замысловатой пирамидой красовались экземпляры книжной новинки – третья часть приключений юной волшебницы и мальчика-магла, которые познакомились по воле случая и стали лучшими друзьями. А ведь еще пару лет назад такая книга в мире магов была просто невозможна. Эбби делала вид, что разглядывала живую иллюстрацию на развороте одного из экземпляров, хотя девушка часто заходила во «Флориш и Блоттс» и не раз перелистывала эту интересную историю. На самом деле она просто не хотела идти дальше, потому что за следующим поворотом Косого переулка уже будет виден магазин «Всевозможные Волшебные Вредилки». - Мне кажется, что Рон без своего волнения – это так же невозможно, как Гермиона без своего гипертрофированного чувства ответственности. Хотя со временем… кто знает…, - задумчиво произнесла Эбигейл. - Ты весь этот час пребываешь где-то очень далеко. Что тебя беспокоит? Волшебница грустно улыбнулась. - Тебе перечислить в алфавитном порядке или хронологическом? Догерти продолжал серьезно смотреть на нее. И Эбби, вздохнув, выдала то, что не обязывало ее выворачивать наизнанку душу. - Одли. Меня беспокоит Одли. Он окончательно отстранил меня от поисков Часов Годара. Я знаю, он раздражен тем, что не может выяснить, кто проник в секретную секцию архива. И поиски двух последних частей Часов очень затянулись, но… его действия похожи на паранойю. - С Одли все понятно. Он лишь хочет опередить Пожирателей смерти. А ты как будто чего-то боишься, - прозорливо подметил мракоборец. – Почему для тебя так важны Часы? В голове опять завертелось с десяток причин. А озвучить можно было, пожалуй, только одну. Они медленно двинулись дальше по переулку, без всякой цели. Эбби, радуясь, что на ходу смотреть в глаза собеседнику не обязательно, коротко произнесла: - Для меня Часы – это Новак. А его коллекция была моим первым заданием в «Аркануме». Хочу довести дело до конца. Волшебница задержала дыхание, моля Мерлина, чтобы Догерти не услышал в этом ответе никакого подтекста и не стал расспрашивать. Девушка на протяжении всей их встречи не могла расслабиться, тщательно подбирала каждое слово. И она поймала себя на мысли, что не может быть самой собой. Это невероятно утомляло и заставляло считать минуты до конца обеденного перерыва. Хотя компания Николаса Догерти по всем пунктам должна бы была только радовать. Но Эбби все время представляла, как мракоборец разочаруется, узнав, что это она проникла в секретную секцию архива. Она и Фред Уизли. Будто решившись, Догерти сказал после недолгого молчания: - На днях Искатели отправляются за очередной частью Часов Годара. Это будет маятник. Эбби не ожидала, что он заговорит о деле, о котором строжайше приказано молчать. - Вы выяснили, кто та призрачная женщина? – Девушка с жаром ухватилась за крупицу новой информации, наконец-то оживившись. - Выяснили. Имя, извини, назвать не могу. Но если Ротвелл для защиты Искателей отправит меня, то я наверняка смогу пошпионить для тебя немного. Всего рассказать не обещаю, однако… - Догерти загадочно улыбнулся и остановился, ожидая реакции. В эту секунду он вдруг напомнил Эбби Седрика Диггори – такой же солнечный, такой же спокойный и уверенный в своих силах, верный своим принципам, но и своим друзьям тоже. - Ты правда пойдешь против строгих наказов начальства? - Если только так можно уговорить тебя пойти на свидание со мной. Эбигейл ожидала это услышать и даже почти пожалела, что их интересная «сделка» не состоится. - Зачем же вообще уговаривать? Просто я не могу. Прости… Это было бы нечестно. Шутливое настроение испарилось без следа. Догерти понимающе кивнул и спросил, указав взглядом куда-то поверх плеча Эбби: - Не можешь отпустить его? Ты всё еще влюблена в Уизли, верно? Девушка не стала оборачиваться, прекрасно зная, какая витрина пестреет объявлениями и яркими товарами за ее спиной. И уточнять ничего не стала, а просто ответила: - Да. Всё еще.***
На следующий день под конец рабочего дня сова доставила Эбби долгожданное письмо от Августа Беккера. Отправившийся в очередное путешествие по странам Центральной Европы волшебник обещал кое-что выяснить для Эбигейл и слово свое сдержал. Девушка не отрываясь читала послание, когда в ее кабинет зашла Роуз. - Я принесла тебе информацию из нашей картотеки, как ты просила, - сказала Роуз, протягивая несколько карточек с библиографическими данными. – Но подозреваю, это не то, что ты искала... А тебе не очень-то и интересно. - Роуз, спасибо тебе огромное! Но это письмо многое меняет, - радостно откликнулась Эбби, взмахнув пергаментом. – Кажется, завтра я отправляюсь в Будапешт. - Куда? В Венгрию? – опешила Роуз. – Интересный способ отпраздновать день рождения, конечно. Но мы с Джинни надеялись хотя бы быть приглашенными на чай. Мы и подарки уже приготовили. Выглядела Роуз более расстроенной, чем того стоила ситуация. Волшебница все-таки положила карточки на стол, рядом с недовольно топтавшейся Сагиттой, и тяжело опустилась на краешек кресла. Последние дни она была сама на себя не похожа, чересчур рассеянна и задумчива. Хотя миссис Гернли уже была дома, и недуг, затуманивающий разум, отступил. А теперь девушка совсем не в стиле неунывающей Роуз Гернли огорчилась из-за изменившихся планов. А Эбби вовсе не хотелось праздновать и как-то обозначать завтрашний день. Она и Арону запретила раньше возвращаться из путешествия ради этого. И даже была рада, что родители сейчас далеко и точно не будут пытаться устроить праздничный вечер, как это было в прошлом году. Разумеется, она соберет самых близких под крышей своего уютного дома в Саффолке, но завтра… Завтра обещало стать удачным переплетением совпадений и необходимых случайностей. И свой день рождения Эбби не считала в этом списке самым главным. С Роуз нужно было поделиться тем, ради чего Эбби готова была уже сейчас отправиться на вокзал. - Август нашел дочь Имре Новака, единственную его родственницу, - пояснила Эбби, тоже усаживаясь за стол. - Она не просто волшебница, но – как и ее мать – принадлежит народу мадьяров. Они часто передвигаются с места на место, кочуют. И застать их в какой-то определенной точке – большая удача. Август непонятным для меня образом разузнал, что их сейчас можно найти в Будапеште. Но еще пара дней – и будет поздно. Поэтому я хочу отправиться уже завтра. - Зачем ты хочешь встретиться с дочерью Новака? - Все затем же. Она была для Новака самым близким человеком из всех возможных. Да, она не претендовала на его коллекцию артефактов. Да, она не имела никакого отношения к Ордену Феникса и даже в Лондоне никогда не была. Но все же… - Эбигейл задумчиво взглянула на тяжелое свинцовое небо, обещающее дождь. Действительно – что непреодолимо тянуло ее поговорить с дочерью Новака, даже если мракоборцы отказались от этой ниточки? - Все же? – напомнила о своем существовании Роуз, и Эбби, очнувшись, увидела в глазах подруги азартный яркий огонек. - Все же именно она может рассказать, почему профессор Новак оставил мне часть своей коллекции и велел хранить это в тайне. И я, возможно, смогу вернуть этот предмет законному владельцу. - Так что же он все-таки тебе оставил? Эбби уже открыла рот, чтобы ответить, но тут сова, раздосадованная тем, что ее пока не поблагодарили за труды, пребольно ущипнула ее за руку. - Ох, Сагитта! – девушка вскочила на ноги. – Прости, я забыла, что обещала тебе угощение. В ящиках письменного стола не осталось даже обычной совиной вафли – нужно было заглянуть в Косой переулок. Эбби еле уговорила Сагитту забраться в клетку. - Как будешь объяснять Одли свое отсутствие на работе? – спросила Роуз, с полуулыбкой наблюдая за суетящейся подругой. - Одли об этом знать не обязательно. Он был моим временным начальником, а теперь и вовсе перестал меня замечать. А у мистера Кройдена попросить день в счет отпуска будет нетрудно. Тем более Одли завтра будет не до меня – очередной выезд за частью Часов. - Ты так спокойно об этом говоришь… - Ну… Считай, что я веду собственное расследование, - загадочно выразилась Эбигейл, накидывая на плечи плащ. - Хорошо ведешь, раз умудрилась попасть в секретную часть архива. - Откуда ты знаешь? – удивилась Эбби. Сагитта возмущенно ухнула: задержка ее раздражала. - Даже Одли знает, просто доказать не может. А куда они отправляются завтра? - Я почти уверена, что маятник Часов Годара принадлежал одной из тех волшебниц, данные по которым ты принесла. – Волшебница кивнула на стол, где рассыпались прямоугольные картонные карточки, и снова подхватила клетку с совой, собираясь поскорей выскользнуть за дверь. – Но об этом потом. И еще! Роуз, - Эбби быстро чмокнула подругу в щеку, - праздничное чаепитие точно состоится, просто не сразу. Джинни я сама все сообщу. Спасибо тебе! Пожелай мне удачи! Девушка скрылась за дверью, оставив в кабинете Роуз, которой только и осталось, что слушать грустный ритм дождевых капель, разбивающихся о стекло. В Совариуме Илопса Сагитта смогла полакомиться парочкой мышек-полевок, и, будучи абсолютно довольной после пиршества, позволила на обратном пути затащить себя во «Всевозможные Волшебные Вредилки». В магазине даже в последний час работы покупателей было довольно много, чему Эбби только радовалась, лавируя между подростками и минуя стенды с блестящими, подпрыгивающими и попискивающими разноцветными товарами. Верити, разглядевшая девушку в этом калейдоскопе, жестом отправила ее наверх – Фред, похоже, был в своей лаборатории. Эбигейл нашла его на Чердаке. Фред еще не успел скинуть фирменную мантию, но зато удобства ради закатал ее рукава и что-то самозабвенно смешивал и поджигал, склонившись над одним из столов. Длинные непослушные пряди волос падали на лоб, взгляд сосредоточен на стеклянной колбе, в которой что-то плавало и сверкало. Волшебник поднял глаза на появившуюся из проема в полу Эбби, когда нетерпеливая Сагитта вырвалась из клетки и, подняв настоящий вихрь из обрывков пергамента, уселась на плечо Фреда. При этом сова почти ласково потрепала его крылом по голове и еще сильнее растрепала волосы. От этой картины на душе Эбби стало очень тепло, несмотря на поселившуюся на улице промозглость. Но при этом волшебница вдруг представила со стороны свой нелепый вид – помятый и намокший плащ, мокрые волосы, уже начавшие завиваться от влаги. А Фред и не думал злиться на учиненный Сагиттой беспорядок, которого здесь и так хватало, и просто смотрел на девушку, светло улыбаясь. - Надо же, а я сегодня дождалась только того, что она меня с удовольствием клюнула. И это после нескольких дней разлуки! - Да, я тоже заметил, что Сагитта любит меня гораздо больше, чем ее хозяйка. Даже обидно немного. Фред преспокойно выудил из кармана совиную вафлю и предложил птице. Сова ухнула в знак благодарности и перелетела на стол, чтобы как следует угоститься. А Эбби не знала, как отреагировать на шутливую фразу. Она все время ощущала, что ходит по краю, принимая эти правила легкого флирта, и уже устала теряться в догадках. И даже сейчас ей показалось, что Фред вдруг сам смутился после произнесенных слов, а теперь прятал взгляд, занявшись скрытием своей прежней разработки. Загадочный флакон исчез за серой дымкой. - Извини, что отвлекаю от твоих суперсекретных экспериментов, о которых ты не желаешь распространяться…, - начала издалека Эбби, а в ответ Фред укоризненно приподнял бровь, - …но я к тебе по делу. - Никто и не сомневался. - Помнишь, ты хотел навестить Эстер вместе со мной? Фред прекратил увлеченно переставлять пробирки на столе. - Помню. - У меня есть еще одна странная идея. Правда, отправиться нужно несколько подальше. Если я могу украсть твой завтрашний день, то… обещаю прогулку по красивому городу и, возможно, встречу с твоим новым приятелем Августом Беккером. - Завтрашний день? – уточнил Фред. - Да. Но если у тебя другие планы… - Какие планы, Латимер? Когда на горизонте встреча с Августом-любителем-мудрых-афоризмов, как я могу отказать? - Действительно. С этого надо было начинать, - усмехнулась Эбби. - Со мной все понятно. А у тебя с кем встреча? - Так ты согласен? - На завтра – я весь твой! Эбигейл снова не смогла сдержать улыбки, но только головой покачала и направилась обратно к люку: - Отлично! Значит, встречаемся завтра у вокзала Сент-Панкрас в семь утра. Не опаздывай. - Ты даже не скажешь мне, куда мы поедем? – крикнул обескураженный, но все равно довольный Фред вслед спускающейся по лестнице девушке. - А зачем? Ты и так уже согласился! Все вводные – завтра! Сагитта, ты остаешься со своим любимчиком Фредом? Сова хрустнула последним куском вафли и выпорхнула в открытое окно. Это значило, что она догонит свою хозяйку уже на улице.***
На поезд, отходящий от платформы 8 и 2/3 ровно в семь часов и тридцать две минуты, Фред и Эбби, к счастью, не опоздали. Больше половины мест было занято, несмотря на ранний рейс и будний день. Но это было неудивительно: на поезде «Лондон-Париж» многие волшебники добирались до французской столицы как до крупнейшего на материке перевалочного пункта, откуда можно было попасть почти во все страны магической Европы. Они выбрали места в одном из первых вагонов длинного состава, так же, как и «Хогвартс-Экспресс», позаимствованного в свое время у маглов и переоборудованного под скоростные поездки под Ла-Маншем. Фред, нимало не смущаясь, устроил скрещенные ноги на свободных сидениях напротив и провожал взглядом удаляющийся за окном вокзал. - Значит, Будапешт. Ты уже была в этом городе? - Нет. Но уже много чего о нем прочитала, - ответила Эбби, доставая из наплечной сумки путеводитель в красивой обложке от «Флориш и Блоттс». – Центр магического Будапешта уже много лет – это не улица и не спрятанное подземное пространство, а столетняя торговая галерея. Ты знал? А венгерская кухня… Эбигейл хотела открыть книгу на еще одной закладке, которую сделала из своего билета на поезд, но Фред, прервав девушку на полуслове, забрал из ее рук путеводитель. Эбби попробовала протестовать. - Мы не будем узнавать о городе, который собираемся посетить лично, таким скучным образом, - безапелляционно заявил парень и для пущей убедительности закинул брошюру на багажную сетку. - Вот как? И каков же твой рецепт знакомства с городом? - Наблюдать и чувствовать. А также пробовать, выбирать, удивляться, сворачивать не туда. Но главным образом – наблюдать и чувствовать. - Звучит как неплохой афоризм. - Это я готовлюсь к встрече с Августом. А ты? Готова к встрече с дочерью Новака? Эбби презабавно сморщила нос, чем вызвала улыбку Фреда. - Да, я готова к тому, что она даже разговаривать со мной не захочет. Август написал, что характер у нее не из простых. Тем более - она из гордых мадьяров. - Ты хочешь вернуть ей Омут памяти? – Фред кивнул на аккуратную сумку, лежащую рядом с Эбигейл, намекая на заклинание Незримого расширения. - Нет, Омут все еще у меня дома. Я могу воспользоваться документами сотрудника «Арканума» для перехода без проволочек, но перевоз артефакта – это совсем другая история. Хотя… я с радостью отдала бы Омут памяти. Фред немного помолчал, но потом все-таки задал еще один вопрос: - Ты по-прежнему чувствуешь зависимость от него? - Скорее, опасаюсь этого. Два часа пути пролетели незаметно. Эбигейл была счастлива, что Фред смог отложить дела в магазине и отправиться в это внезапное путешествие вместе с ней. Они успели и поболтать и поспорить по поводу других «рецептов знакомства с городом». А пока Эбби, подперев голову рукой, любовалась проплывающими за окнами вагона пейзажами, Фред даже сыграл пару партий в Плюй-камни с компанией ребятишек, чем заслужил безграничное доверие их родителей. Школьники постарше даже узнали в нем хозяина «того самого» магазина розыгрышей. Фред, не удержавшись, запустил летать по вагону бумажных драконов, изрыгающих «пламя» из конфетти. Затею встретили с восторгом все пассажиры: и дети, и взрослые. Молчаливая, но суровая фигура проводника, стоящего в конце вагона, не позволила Фреду устроить более грандиозное представление. Волшебник снова занял свое место напротив Эбби и заговорщически проговорил, пряча палочку в рукаве: - Подозреваю, что наш проводник состоит в некотором родстве с Филчем. Или с мадам Пинс. Такое же хроническое неприятие веселья, судя по взгляду. - Быть может, - кивнула Эбби, с улыбкой наблюдая, как тот же самый хмурый проводник с интересом разглядывает у себя на ладони разноцветного дракончика. Как всегда в компании Фреда, Эбигейл чувствовала себя легко и свободно. Стоило только начаться этому путешествию длиной всего в один день, как волшебница поняла, что все делает правильно. А ведь сегодняшнее раннее утро вовсе не обещало хорошего настроения. Она даже не открыла подарки от родителей, Арона и дедушки с бабушкой, принесенные ночью совами. Так и ушла из дома, делая вид, что забыла о собственном дне рождения. Почему же так хочется сделать вид, что это самый обычный для нее день? В любом случае – Эбби была рада, что Фред тоже об этом ни словом не обмолвился и не допытывался, почему девушке захотелось поехать в Будапешт именно сегодня, в один из последних дней августа. На Северный вокзал Парижа поезд прибыл вовремя. Слившись с толпой маглов и волшебников (на запруженных улицах многолюдного города их было не отличить друг от друга), Эбби и Фред как можно быстрее добрались до знаменитых парижских катакомб. Точнее – до того входа в это мрачное подземелье, которое было известно лишь чародеям. Маглы и не подозревали, что под их ногами, в неисследованной части древних катакомб, французское Министерство магии организовало целую систему ниш-переходов для мгновенного, безопасного и абсолютно законного перемещения из одной столицы в другую. Это был самый крупный транспортный узел в Европе. Можно было только позавидовать тому, с какой скоростью и без всякой суеты около тридцати распорядителей «Парижской транзитной сети», облаченных в идеальные синие сюртуки с бирюзовыми жилетами под ними, раздавали жетоны-пропуска всем путешественникам. Каждого мага они направляли из центрального мраморного зала с низкими сводами в определенный коридор-лабиринт – в зависимости от города, куда тот спешил, и цели визита. Очередь нигде не задерживалась, и вскоре Эбби и Фред получили свои жетоны-ромбики с числом «16». Перед входом в нишу, напоминающую площадку лифта с заградительной решеткой, стоял еще один распорядитель, отвечающий за переход «№16 - Будапешт». Он молча и скрупулезно проверил документы, при помощи магического детектора удостоверился, что ничего запрещенного молодые люди с собой не перевозят, и галантно пригласил обоих пройти в нишу. Затем маг взмахнул волшебной палочкой, захлопнув решетку, и произнес с очаровательным французским акцентом: - Мадемуазель, месье, по прибытии на место не забудьте как можно быстрее освободить площадку для следующих переправляемых. Bon voyage! Эбби только успела вдохнуть в грудь побольше воздуха, как она оказалась в сильнейшем трансгрессионном потоке, похожем на порыв шквального ветра во время шторма, который не уничтожал, но с ног мог сбить точно. Девушка крепко схватила Фреда за руку и закрыла глаза. Ощущения были схожи с теми, которые Эбигейл испытывала при трансгрессии, но сейчас она чувствовала каждой клеточкой, что перемещается на гораздо большее расстояние, чем обычно. Голова еще не перестала кружиться, когда она услышала голос Фреда: - Латимер, ты уже можешь ослабить свою мертвую хватку, если не хочешь лишить меня руки. Фред осторожно потянул девушку вперед, и они одновременно вышли из старинной кабины лифта, ступив на мозаичный пол «Парижского двора» - пассажа, построенного в начале века. Маглы, попавшие в водоворот исторических событий, имели неосторожность забросить это архитектурное великолепие, а волшебники не стали долго думать и превратили крытую торговую галерею в сердце магического Будапешта. Эбби и Фред попали из царства упорядоченности в хаос красок и звуков, в чудесный мир, уместившийся под крышей огромного и роскошного здания. Взглядом хотелось охватить все и сразу, а на ум приходили только возгласы восхищения. Даже Фред Уизли, которому всегда было что сказать, просто застыл в центре огромной мозаики и вертел головой по сторонам, не замечая понимающих взглядов и улыбок венгерских магов. - Наблюдать и чувствовать – ты сам говорил, - первой очнулась Эбигейл и поманила за собой друга. – Пойдем! Мы должны все увидеть! - Должен сказать, ты умеешь выбирать места для прогулок, - наконец выговорил Фред и последовал за девушкой. Они исследовали каждый уголок Двора, галереи которого образовывали трапецию. Восхищала сама грандиозность замысла – слияние таланта магловского архитектора и особого искусства волшебников. Ширина улиц-галерей. Камень и дерево. Высота, красота и блеск. Аркада проходила вдоль двух нижних этажей и была перекрыта прозрачной крышей из цветного стекла и большим шестигранным куполом. Каждую арку украшал орнамент - из серого металла с вкраплениями золота или из цельных кусков дерева. В рельефном узоре во всем здании Эбби часто замечала изображение пчелы – символ трудолюбия и бережливости, а также эмблема местного банка. Между пролетами перетекающих друг в друга лестниц, разделяющих этажи пассажа, можно было любоваться стеклянными окнами-панно, изображавшими сюжеты из истории волшебников Венгрии. Чародеи прошлого, чей облик складывался из неровных кусочков заколдованного стекла, радушно улыбались новоприбывшим гостям. Точно так же, как и сами венгры – хозяева торговых лавок, размещенных везде и всюду. В Парижском Дворе можно было приобрести ткани, привезенные со всех краев света, изделия из драгоценных камней и металлов, редкие книги заклинаний и еще более редкие живые картины, разнообразнейшие специи, способные удивить любого гурмана. Из лавки «Иштван и сыновья» никто не уходил без бутылки токайского вина, а из заведения шумной и гостеприимной Каталины не уходили, не отведав вкуснейшего гуляша – за столом, который сам подвигает к тебе добавку после каждого блюда. В центре Двора, на приличной высоте, на подвешенном между двумя колоннами канате, давали представление приезжие воздушные акробаты. Стройные и гибкие девушка и парень по очереди выходили на канат, демонстрируя умопомрачительные кульбиты, перевороты. При этом они доставали из воздуха цветные ленты, взрывали маленькие фейерверки. А под финал выступления девушка сделала вид, что сорвалась с каната, вызвав вскрики ужаса у собравшейся внизу толпы, но прямо в полете исчезла в воздухе и тут же появилась в одной из ниш в обнимку с мраморной статуей. Гром аплодисментов не стихал еще долго. Эбби и Фред обошли, казалось, все дворики и не могли определиться, что им понравилось больше. Фред, уже подуставший говорить одни только комплименты здешнему магическому кварталу, вдруг сказал: - Знаешь, чего здесь все-таки не хватает? Эбби даже думать не надо было. - «Всевозможных Волшебных Вредилок» от братьев Уизли, конечно. Складывалась впечатление, что многие волшебники приходили во Двор не только и не столько для покупки нужных им товаров, сколько для погружения в атмосферу вечно кипящей жизни, разговоров со всеми и обо всем, для того, чтобы с головой окунуться в неповторимую магию Будапешта. И в этой атмосфере очень уютно чувствовал себя Август Беккер, который нашел Эбби и Фреда на одном из лестничных пролетов около шахты лифта. Эбби сидела на ступенях и рисовала сверкающую аркаду, стараясь не упустить ни одной детали, а Фред только что принес две порции торта Добош из лавки сладостей и пару интересных историй о Парижском Дворе. Девушка сначала не признала Беккера: он облачился в национальную одежду венгерских чародеев и с удовольствием попыхивал трубкой с каким-то едким табаком. От облика респектабельного англичанина не осталось и следа. - Август, вы ли это? – даже не пытаясь скрыть удивление, спросила Эбигейл. - Определенно все еще я, дорогая Эбигейл. Рад приветствовать вас и Фредерика в Будапеште! Путешествовать в одиночку совсем не так интересно. - Ну почему же? – возразил Фред, пребывающий в восторге от нового стиля артефактолога. – Вот вас, например, это никогда не останавливало. - И не остановит, друг мой! – провозгласил Беккер и повел своих друзей в один из внутренних двориков галереи. Эбби и Фред только успевали отмахиваться от клубов густого дыма, которые низенький маг волочил за собой, как паровоз. - Вы наверняка все уже тут рассмотрели, - продолжал Беккер, прокладывая путь сквозь группки прогуливающихся людей. – В Двор невозможно не влюбиться! Знаете, как сам венгры его называют? Шкатулка с драгоценностями. Но оказалось, что они видели не все. В просторном внутреннем дворике перед ними внезапно предстал прямоугольный шатер. Вокруг него тоже бойко велась торговля, но вот хозяева выглядели совсем по-другому. Это были мадьяры. Мужчины и женщины с темно-каштановыми волосами, с зелеными или карими глазами, высокие, статные. Чародеи были облачены в штаны грубой ткани и туники, расшитые мадьярскими узорами. А чародейки ходили в длинных платьях - с тонкой блузой и свободной юбкой, складывающейся из двух-трех слоев темной и светлой ткани. И это странное одеяние невероятно им шло, как и браслеты из кожи на тонких запястьях и кольца из темного металла. Эбби заметила особые палочки мадьяров. Они все были сделаны из дерева с красным отливом, а по древку шел необычный растительный орнамент. Около шатра можно было приобрести пучки диковинных трав, талисманы, выполненные, скорее всего, из той же древесины, что и палочки мадьяров, целебные снадобья или красивую вышивку. Отбоя от покупателей не было. Кто-то настраивал свою скрипку, пробуя смычком струны. А кто-то из мадьяров наколдовал прямо на полу голубое искрящееся пламя и доставал из него осколки стекла, внутри которых будто сами по себе появлялись картины из жизни тех, кто заказывал магическую иллюзию. - Сегодня вы побываете в гостях мадьяров, - сообщил довольный Август. – Народ они гостеприимный, конечно, но расположения добиться не всегда можно… - Это так воодушевляет, - прокомментировал Фред. Если Беккер теперь нисколько не выделялся среди прочих, то его друзья не могли не привлечь внимание своей откровенно магловской одеждой. На Фреде были обыкновенный брюки, но его любимая спортивная обувь и рубашка поверх футболки совсем не выдавали в нем мага. И Эбби выглядела обычной магловской девушкой, отправившейся на шопинг, - приталенное платье с длинным рукавом, замшевые ботильоны на маленьком каблуке и легкий светлый плащ. Парень и девушка уже начали ловить на себе недоумевающие взгляды. - Эбигейл, я уговорил дочь Новака встретиться с вами, но, признаться, не знаю, что из этого выйдет. Впрочем, она уже идет сюда. Маргит Левенте собственной персоной. - Левенте? – переспросил Фред. – Не Новак? - Она вышла замуж, Фредерик, - зашептал Август, притянув к себе волшебника за локоть. – И взяла имя супруга. Правда, он, к величайшему сожалению, тоже ныне мертв. Эбби слушала эти объяснения вполуха. Она не отрываясь смотрела на идущую к ним от шатра красивую чародейку с длинными, по пояс, каштановыми волосами, забранными лентой на затылке. Смотрела – и в ее пронзительном, оценивающем взгляде узнавала профессора Имре Новака. Но в отличие от своего отца Маргит смотрела будто издалека и свысока. На вид ей нельзя было дать больше сорока лет, и только глубокие морщины-лучи вокруг губ и глаз могли сказать о большем возрасте. Когда чародейка подошла к Эбби и Фреду, Беккер с присущей ему помпезностью представил их друг другу и тут же ретировался вместе с нещадно дымящей трубкой. Фред уходить не собирался, хоть и встал чуть поодаль. - А вы, балагур и потешник, всегда с этой девушкой? – без тени насмешки произнесла Маргит бархатистым грудным голосом. На чужом языке она говорила с легким акцентом. - Так сложилось, - беспечно пожал плечами Фред. Чародейка кивнула, перевела изучающий взгляд на Эбби и сказала уже ей: - Мало кто отправляется в путешествие, пусть и не очень далекое, только для того, чтобы о чем-то спросить. Август Беккер передал мне, что вы хотели что-то узнать. Человеку, так искренне полюбившему наш народ, сложно отказать... Но я редко говорю о своем отце. Да и сказать мне нечего. Эбигейл почувствовала холод в словах женщины. Но девушка не зря прибыла сюда. Отступать не было никакого смысла. - Профессор Новак почему-то именно мне оставил очень ценную вещь. Омут памяти. Все другие артефакты он передал «Аркануму», а Омут отдал мне. Я его сберегла, как и просил ваш отец. И я с удовольствием передам его вам, Маргит. - Отец просил отдать мне Омут памяти спустя время? - Нет. - Тогда почему вы хотите отдать предмет, который доверили лично вам? Эбби уже была готова ответить: «Потому что Омут памяти камнем лежит на сердце даже после того, как я забрала свои воспоминания». Но Маргит, казалось, и так все прекрасно поняла. И девушка призналась: - Я хочу понять, зачем мне достался Омут памяти. Эбигейл чувствовала, что Фред не сводит с нее глаз. - Это намерение кажется мне более правильным, - улыбнулась чародейка и жестом пригласила Эбби и Фреда пройтись по дворику. – Мой отец почти всегда был для меня профессором Новаком, человеком, посвятившим жизнь секретам магии. Я же больше похожа на мать, как не сложно догадаться, и никогда бы не променяла свободную жизнь мадьяров на стены кабинета. Отец это понимал и не старался передать мне свои знания. У нашего народа знания другого толка. Спрашивайте, Эбигейл. - Омут памяти – редкий артефакт. Но отчего профессор Новак отказался передать его вместе с другими артефактами своей коллекции? - Если речь идет о том предмете, о котором я думаю, то это, вероятно, самый первый Омут памяти в истории. Эбигейл и Фред замерли в изумлении. - Но по своей сути, - невозмутимо продолжала Маргит, – Омут - лишь каменная чаша, которая становится чем-то удивительным только благодаря человеческой душе. - Но тогда он должен быть старше Хогвартса! Кто знает, какая еще сила в нем заключена… Маргит не понравилось восхищение в голосе девушки. Мадьяры не очень жаловали любые магические предметы, из-за которых волшебники развязывали войны, убивали друг друга. Эбби замолчала, встретив мрачный взгляд женщины. - Отец знал, что вы попытаетесь меня найти. И просил передать, что он решил последовать хорошему совету и поручил кое-что очень важное человеку, которого считает мудрее себя. Эбигейл с трудом, как будто продираясь сквозь плотные полотнища занавеса, пытаясь выйти, наконец, на свет, вспомнила свой короткий разговор с профессорам Новаком в рождественский сочельник. Она действительно посоветовала тогда прибегнуть к помощи мудрого друга. Получается, что Новак спрашивал не любопытства ради? Неужели он имел в виду её – обыкновенную студентку, не блиставшую никакой особенной мудростью? Но ведь тогда в штаб-квартире Ордена речь шла о том, как лучше спрятать части Часов Годара… - Не может быть…, - прошептала девушка в ответ на собственные мысли. В этот миг к ним подошел мадьяр, создающий внутри стеклянных осколков призрачные живые картинки. Он спокойно и светло улыбнулся обоим гостям и обратился к Эбби: - Ты сегодня отмечаешь еще один год, проведенный на этом свете. Поздравляю! Волшебница совсем не ожидала услышать подобное и в недоумении обернулась к Фреду. - Я совершенно ни при чем, Латимер, - заверил он. – Я весь день стараюсь тебя не поздравлять, как ты и хотела. - Не удивляйтесь. Андраш видит такие вещи, - пояснила Маргит. – Раз уж сегодня действительно день вашего рождения, то проведите его как следует. Отправляйтесь за пределы Двора. Вы в чудеснейшем городе на свете! А вечером приходите на Рыбацкий бастион – мы, - Маргит обвела любовным взглядом своих друзей и родных, - тоже будем там. Увидимся еще раз, и вам, быть может, поддастся хотя бы одна загадка. Маргит не стала дожидаться ответа и ушла прочь. А Андраш добавил: - Тебя подарок еще ожидает. А вот тебе, веселый юноша с печальными глазами, можно подарок отдать уже сейчас. Мадьяр вдруг протянул Фреду ладонь для рукопожатия. Фред не задумываясь крепко пожал руку чародея, а потом обнаружил, что в ладони остался полупрозрачный голубой осколок. Но в нем не было никакой картинки. Эбби, подойдя ближе, тоже с любопытством рассматривала странный сувенир. Андраша уже и след простыл. - Не знаю, как у тебя, но у меня мадьяры вызывают все больше вопросов, - сказал Фред, пряча стеклышко в нагрудный карман. - То ли фокусники, то ли предсказатели, то ли чародеи, чью магию нам никогда не понять. - Потише про «фокусников», пока нас не погнали взашей. - Молчу, молчу… Но давай мы все-таки отпразднуем твой день рождения. Будапешт ждет! Фред предложил свою руку жестом заправского джентльмена, не забыв очаровательно улыбнуться, и они с Эбби покинули «Парижский Двор». Они гуляли по городу весь день. Покоряли столицу Венгрии, а она покоряла в ответ. О путеводителе ни Эбби, ни Фред, конечно же, не вспомнили. Выбирали маршрут наугад, пару раз действительно свернули не туда, заблудились среди красоты и ни капли не пожалели. Они с одинаковым азартом и наслаждением исследовали и магловские улицы, и еще одну улочку волшебников, которую отыскали по подсказке Беккера. На Площади Героев они поспорили о том, в облике какого из семи вождей племен мадьяров, чьи конные скульптуры украшали площадь, угадываются черты Маргит Левенте. Затем побывали у базилики Святого Иштвана, и Эбби не успокоилась, пока не сделала набросок собора со стороны уютной пешеходной улицы Зриньи. Не обошли вниманием и здание Парламента, а потом, вдоволь находившись, прокатились на нескольких трамваях, выходя на случайных остановках. Старинный город влюблял в себя запахом свежей выпечки, щебетом птиц в скверах, звоном церковных колоколов, медно-золотым светом фонарей на закате. То и дело указывая путь к очередной достопримечательности или показывая удивительное архитектурное сооружение, Фред мог не стесняясь брать Эбби за руку. Мог невзначай касаться волос девушки и вдыхать аромат жасмина, исходящий от ее кожи. Мог медленно сходить с ума от ее близости. После захода солнца Эбби и Фред перешли Дунай по живописному мосту Сечени и поднялись на Крепостной холм. С Рыбацкого бастиона – каменной площади, окруженной галереей с невысокими башнями, аркадами и балюстрадами, - открывался восхитительный вид на реку и восточную часть города. С наступлением вечерних сумерек людей здесь стало немногим, но меньше. Вокруг без лишнего шума готовилось какое-то представление – для маглов и затерявшихся в толпе волшебников. На холодном камне было расставлено не менее двадцати зажженных свечей в стеклянных цилиндрах. Фред и Эбби сразу же заметили прогуливающихся по площади мадьяров. А когда возникший из ниоткуда Андраш в обнимку с виолончелью заговорщически подмигнул парню и девушке, - все началось. С разных сторон зазвучали музыкальные инструменты. Сначала казалось, что приближающиеся к центру площади мадьяры играли вразнобой. Это были одиночные звуки будто случайно задетой струны или постукивания по грифу виолончели. Но все это были составляющие единого ритма, который рождался здесь и сейчас – множество ручейков, сливаясь, превращались в бурный поток. В свой последний вечер в Будапеште мадьяры дарили самую настоящую магию музыки, не прибегая к волшебным палочкам. Здесь были три скрипки, две виолончели, бандонеон и цимбалы. На одной из скрипок играла Маргит. Эта музыка – печальная или веселая – пробирала до мурашек. Скрипка то пронзительно вскрикивала, то срывалась на плач, то пела так нежно, что сжималось сердце. Виолончель рассказывала мрачную историю, но тут же возвращала всех в летний вечер и напоминала о самом лучшем. Вместе с загадочным звучанием цимбал, уносящим к звездам, рождались лихие цыганские мелодии, задорный венгерский чардаш. И многие другие легко узнаваемые мелодии народов мира. Мадьяры, не игравшие на инструментах, пускались в пляс и учили танцевать людей вокруг, иногда подпевая звонкими голосами. Эбби никогда так не наслаждалась музыкой, как сегодня. Она могла поклясться, что ее околдовали эти звуки, но ей хотелось, чтобы это продолжалось бесконечно. Девушка с улыбкой наблюдала за танцующими парами и не замечала, как начинала сама двигаться в такт музыке. Еще одного такого дня просто могло не случиться, поэтому Фред, стараясь не вспоминать о прошлых неудачных попытках пригласить Латимер, снова протянул девушке руку: - Ты потанцуешь со мной, Эбби? - Неужели…, - начала волшебница, чувствуя, как расплывается в счастливой улыбке. - Так! Попрошу без сарказма. Да, я долго к этому шел. Но на все есть свои причины. Ответить какой-нибудь колкостью Фред ей не дал и, обняв девушку за талию, увлек к танцующим. Места на просторной площадке хватало всем с лихвой, и пары могли почувствовать себя в отдельном мирке. Не зная правильных движений, Эбби и Фред танцевали так, как желала душа. Звучали быстрые мелодии – они путались в ногах, но плясали с еще большим удовольствием, поддерживаемые одобрительными аплодисментами. Эбигейл старалась запомнить каждый миг. Как рука Фреда аккуратно, но крепко держала ее руку. Как лежали ее руки на его плечах. Как близко они были друг к другу. Незаметно к развеселым скрипке и виолончели присоединился бандонеон, и повсюду разлилась музыка медленного и чарующего танго «Oblivion». Многие пары старались скопировать верные движения этого танца сдерживаемой страсти, глядя на пару профессиональных танцоров, поднявшихся на бастион ради мадьярской игры. Но Эбби и Фред просто встали друг к другу еще ближе и танцевали так, как говорила музыка. Между ними почти не осталось расстояния. Девушка чувствовала, как щекой Фред касается ее волос, ощущала его дыхание. Сердцу стало невероятно тесно в грудной клетке. Стоило чуть поднять голову, и Эбби коснулась бы губами его шеи. Еще немного – и все вокруг пропало бы в тумане. Отзвучала в тишине последняя пронзительная нота, и все кругом начали аплодировать. Фред и Эбби будто не в состоянии были выйти из транса. Но тут волшебница почувствовала обжигающий холод сквозь ткань кармана платья. Сдавленно охнув, она от неожиданности резко отстранилась от Фреда, расцепив объятия. Магия рассыпалась. Девушка опустила руку в карман и достала маленькую записную книжку. Такая была у многих сотрудников «Арканума», и использовалась она для передачи срочных сообщений в экстренных случаях. На памяти Эбигейл эта записная книжка с наведенными Протеевыми чарами пригодилась дважды. Но именно на третий раз волшебница открывала ее с особым страхом. На первой же странице фиолетовыми чернилами было выведено сообщение: «В связи с неутешительными результатами последнего задания всем Искателям и Э. Латимер СРОЧНО явиться в «Арканум» для получения жизненно важных инструкций. Т. Одли». Фред рискнул подойти ближе. Склонившись, он тоже прочел сообщение и сказал: - По тону чувствуется, что после «срочно» не хватает примерно десяти восклицательных знаков. Что-то стряслось. - Жизненно важных инструкций…, - повторила Эбби. – Стряслось что-то очень нехорошее. Очень жаль, что этот день должен закончиться тревожной новостью. А прежде чем она узнает, что случилось, пройдет еще несколько часов. Эбби подняла глаза на музыкантов и заметила, как в маленьком оркестре один из чародеев сменил Маргит. Она безошибочно отыскала Фреда и Эбигейл среди маглов и направилась прямо к ним. В таинственной темноте взгляд зеленых глаз женщины казался еще более пронзительным – теперь она напоминала колдунью из древних легенд, колдунью, напитавшуюся магией, разлитой кругом в воздухе. Маргит даже могла показаться безумной, так резко она выхватила из толпы Эбби и отвела в сторону. Фред не отставал. - Не переживай, защитник, - бросила ему Маргит через плечо. – Сегодня с ней ничего не случится. Фред застыл как вкопанный, а Эбби быстро заговорила, не пытаясь вырваться из хватки чародейки: - Вы сказали, что вечером хоть что-то разъяснится, но вместо этого опять бросаетесь загадками. Если не сегодня, то когда мне ждать угрозы? О чем еще вы мне не сказали и поэтому велели прийти сюда? Маргит как будто не слышала. Она задумчиво проговорила, приподняв голову Эбби за подбородок и пристально вглядываясь в черты девушки: - Я решила, что вернула долг отцу, когда вместе с другими мадьярами отомстила за его гибель. Но долг оказался в другом… Мне нужно было дождаться тебя и просто передать… Имре Новак также просил передать тебе: «Часть – это память целого». Чародейка отступила от девушки на шаг. А Эбби ощутила легкое разочарование. Она уже видела эти слова в дневнике, но толку от них было мало. - Спасибо, но я уже слышала эту фразу-загадку. - Правда? – ухмыльнулась Маргит. – А ты знаешь, что это не просто фраза, а заклинание? Возможно, это и был тот самый ответ, который искала Эбигейл. Она лихорадочно начала перебирать свои следующие шаги и действия. А Маргит с мрачным неудовольствием взглянула на записную книжку, которую Эбби все еще держала в руке, и сказала вместо прощания: - Не пытайтесь собрать Часы. Это не дар и не проклятие, а соблазнительный обман. Будто можно исправить совершенные прежде ошибки. В ее глазах отражались огоньки свечей. Музыка звучала где-то очень далеко.***
Обратная дорога показалась мучительно долгой. Из Двора – в парижское подземелье, на ночном поезде – в Лондон. В пути удалось немного поспать. Эбби задремала, положив голову на плечо Фреда, но короткие сновидения были одно тревожней другого. Волшебница уже представляла себе, что нужно сделать, как только она окажется в «Аркануме»… На вокзале Сент-Панкрас они расстались. Эбигейл уверила Фреда, что сразу сообщит новости, как будет возможно. Волшебника подмывало взять с девушки слово не совершать опрометчивых поступков, но потом решил, что из его уст это прозвучит не особо убедительно. Поэтому он просто пожелал удачи, надеясь про себя, что в новом наступившем дне с Эбби по-прежнему ничего не случится. После полуночи в «Аркануме» было необычно тихо, каждый издаваемый звук казался громоподобным. Эбигейл старалась незаметно попасть в свой кабинет, игнорируя недовольный шепот картин в коридорах и тяжелый холод записной книжки в кармане: сообщение требовало явиться в зал совещаний. Волшебница была готова к справедливому выговору, который, как она предполагала, обязательно получит от начальства за утаивание сведений. Но сейчас у нее был другой план. Маргит Левенте ясно дала понять, что значили все подсказки Новака. В дверях кабинета Эбби столкнулась с Роуз, едва не вскрикнув от неожиданности. Вцепившись друг в дружку, они скрылись в темноте маленького помещения, и Эбигейл сразу бросилась к столу. - Что ты делаешь?! – свистящим шепотом спросила Роуз, наблюдая, как подруга переворачивает содержимое одного из ящиков. – Тебя ждут в зале для совещаний! Одли и Ротвелл поставили на уши всех Искателей, даже меня вызвали. Ты знаешь, что Грета Вебер едва не погибла на задании? Она сейчас в Мунго… Маятник, за которым они отправились, оказался вовсе не маятником… Одли в холодном бешенстве… Девушка испуганно взглянула на Роуз. Вот что стряслось. Их стройная теория, так хорошо объясняющая замысел с разделением Часов Годара, начала рушиться. А Эбби и вовсе может обнаружить кое-что невероятное. Только бы получилось! Волшебница заставила себя вернуться к ящику и наконец нашла на его дне ключ из латуни – ключ от цеха Ремесленников «Арканума», который она «забыла» в свое время вернуть. Эбби быстро, но по возможности так же тихо направилась вниз, к цокольному этажу особняка. Роуз, жаждущая объяснений, - за ней. Сохраненный ключ не подвел, и девушки беспрепятственно попали во владения Ремесленников, которые трудились над изучением артефактов, необходимым восстановлением и созданием для них реликвариев. - Эбби, пожалуйста, скажи, что происходит, - уже почти требовала Роуз. Эбигейл, мчавшаяся между рядами столов различной длины и ширины и что-то высматривавшая на них, начала сбивчиво объяснять. Девушка чувствовала, как внутри нее все нетерпеливо трепещет от осознания близкой разгадки. - Часть – это память целого. Теперь я понимаю! Не просто воспоминание о целом, не мертвый осколок, но сама память. Даже когда что-то разрушается, создается что-то новое. Об этом писал Новак. Понимаешь?! - Нет, - честно помотала головой Роуз. - Сейчас. Подожди немного… Эбби резко остановилась около одного из ремесленных столов, на котором под призрачным куполом лежали несуразные часы Макфарлана с чудо-стрелками. Ей все-таки повезло! Стрелки не поместили в реликварий. Девушка взмахнула волшебной палочкой – прозрачная преграда упала, открыв доступ к артефакту. Раздалось мерное тиканье часов, которое странным образом успокоило Эбби и заставило отбросить лишнее волнение, сосредоточиться на заклинании. Она снова подняла палочку. Вспомнила один из лучших уроков трансфигурации, когда книга перед ней стала пышным деревом. Вспомнила совет Джорджа. А потом четко произнесла, накладывая чары: - Unitas in separatione. Тиканье прекратилось. Стрелки вздрогнули. От них медленно отделился бледный двойник – две призрачные стрелки оторвались от циферблата и повисли в воздухе перед волшебницами. Но на этом магия не закончилась, а Эбби все не опускала палочку, сохраняя связь с артефактом. Стрелки пришли в движение и начали описывать круг за кругом, сначала не спеша, а потом все быстрее и быстрее. Их молчаливый бег возродил сначала циферблат Часов Годара, затем появился корпус часов, гири на цепочке, тяжелый маятник… Образ Часов проявлялся подобно кругам на воде, центром которых были вертящиеся стрелки. Скоро перед Эбби и Роуз возник целиком часовой шкаф с приоткрытой застекленной дверцей. Палочка в руках Эбби начала дрожать, будто не справляясь с тем, что сама сотворила. Девушки увидели, что скрывал легендарный артефакт – в часовом шкафу стояла старинная каменная чаша, наполненная жидкостью, напоминающей черное бездонное зеркало. Эбигейл ничего больше не успела сделать, а чаша будто стала ярче и тяжелей, чем могли выдержать Часы. Картинка покрылась трещинами, словно древняя фреска, и осколки Часов один за другим исчезли в черной воде чаши. - Что это? – первая обрела дар речи Роуз, когда иллюзия растаяла в воздухе. - Омут памяти Имре Новака, - ответила Эбби, чувствуя, что дрожит. – Мой Омут памяти. - Так вот что оставил тебе профессор... На лестнице, ведущей к цокольному этажу, послышались шаги ночного смотрителя, который обязан был время от времени проверять все этажи. Волшебницы мигом восстановили надлежащий порядок, и Роуз жестом велела спрятаться Эбби под стол. - Отсидись здесь немного, - прошептала она. – Я его уболтаю, и ты сможешь уйти. Эбигейл благодарно кивнула подруге. Девушка слышала, как Роуз затараторила, пускаясь в путаные объяснения жизнерадостным тоном. Что-то про срочное уточнение для мистера Одли, который любит гонять из отдела в отдел своих стажеров – даже по ночам! В цехе потушили все магическое фонарики на стенах и под потолком. Шаги двух волшебников все удалялись. Эбби осталась одна в темноте. Волшебница так и сидела на холодном полу, опершись о стенку стола и обхватив руками колени. И размышляла. Сколько так прошло времени – полчаса или только четверть, Эбби не представляла. Меньше чем за сутки она узнала так много. Так долго собирать драгоценные, но разрозненные крупицы информации, чтобы за одну ночь отыскалась, наконец, верная дорога к ответу. Азарт погони за разгадкой все еще не утих, но теперь он смешался со страхом. Что она должна сделать с самой важной частью Часов Годара? Нужно немедленно передать Омут памяти Одли. Именно. Все ему рассказать и передать артефакт. Воспользовавшись все тем же ключом, Эбигейл вышла из цеха Ремесленников и незамеченной покинула «Арканум». Сосредоточившись из последних сил и надеясь не промахнуться, волшебница трансгрессировала в Лавенхем, к своему дому. Эбби думала о том, как успеть рассказать и об Омуте памяти, и об Эстер до того, как Одли уничтожит ее. Потому и не заметила, что Охранные чары оказались разрушены. Волшебница поняла это только оказавшись на пороге. В маленькой гостиной и кладовой все было перевернуто вверх дном. Предчувствуя страшное, Эбигейл ринулась наверх – к единственному предмету, который действительно стоило здесь красть. С последней ступеньки лестницы она увидела фигуру в черном плаще, склонившуюся над Омутом памяти. Пожиратель смерти нашел, что искал. Темный маг поднял голову, и Эбби узнала маску, впервые за два прошедших года увиденную так близко. Именно эта маска вставала перед глазами девушки, когда она вспоминала о гибели Эдвина Кройдена. Пожиратель смерти и в этот раз медлил с ударом. Эбби первая вскинула руку с волшебной палочкой и пустила одно заклятие за другим. Встречные заклятия, сталкиваясь с магией Эбби, проделали дыру в стене за ее плечом и раскрошили часть перил. Девушка пригнулась и спряталась за стеной, убежав с открытой лестничной площадки. С Пожирателем можно бороться долго и вовсе не победить, но ведь он пришел не за Эбби. Выставленные Щитовые чары позволили Эбигейл выйти на несколько секунд из укрытия и пустить красный разрушающий луч в чашу. Но первый луч лишь задел ее и заставил пошатнуться, а второй отвел маг, вскинув тонкую руку в длинной черной перчатке и в злобе отправив в ответ ударную волну. Эбби с силой отбросило к противоположной стене. Омут памяти соскользнул со стола, расплескав часть жидкости. Ринувшись почти в отчаянии к артефакту, Пожиратель подхватил чашу и трансгрессировал. Только бросил мимолетный взгляд на Эбби. Девушка поднялась на ноги, держась за стену, и подошла к разбитому вдребезги окну, смотрящему в ночь. Все-таки она не смогла сберечь доверенное.***
Фред прибыл к дому Эбигейл вместе с Одли, Ротвеллом и прочими сотрудниками Министерства. Он битый час ругал себя на чем свет стоит за то, что вовремя не заметил разгром в мастерской Эбби на крыше (вопреки доводам разума, говорящим, что в художественной мастерской ему просто нечего было делать этой ночью). Фред почувствовал неладное, когда поднялся перед сном проверить не прекращающийся ни на минуту эксперимент на Чердаке. И тут же рванул в «Арканум», где потеряли и Эбби, и Роуз Гернли. Маленький дом, утопающий во мраке ночи и густой листве деревьев, окружили усиленными маглоотталкивающими чарами. Сейчас там работали мракоборцы. Над крышей летала Сагитта, выражая неудовольствие пронзительным криком. А ярдах в двадцати от своего дома стояла Эбби и не отводила взгляда от разбитого окна на втором этаже. Фред почти физически ощущал чувство вины и злости на саму себя, которое сейчас владело Эбигейл. Прежде всего, стараясь не выдать панику, он убедился, что с девушкой все в порядке. Но их быстро отвели в разные стороны. Фреда допросили первым и собирались переключиться на Эбби. К волшебнице подошли Ротвелл и Догерти. Теренс Одли не желал вмешиваться в работу мракоборцев, но приготовился внимательно слушать. В его взгляде не угадывалось ни капли сочувствия. Фред встал рядом с девушкой и приобнял ее за плечи, и Эбби в ответ сжала его руку. Эти простые жесты не укрылись от Догерти. А Фред только сейчас заметил глубокий, еще кровоточащий порез на скуле волшебницы. Парень принял твердое решение, которое вряд ли бы понравилось мракоборцам. - Мисс Латимер, очень важно, чтобы вы в мельчайших подробностях вспомнили и рассказали нам обо всем, что случилось с вами прошлым вечером и сегодняшней ночью, - стараясь быть предельно вежливым, сказал Ротвелл. – И теперь ничего не утаивая. - Боюсь, придется начать с гораздо более раннего периода. Фред улыбнулся про себя, оценив, что даже в такую минуту Эбби способна пусть и на горькую, но иронию. Ротвелл открыл рот, чтобы дать разрешение на этот очень длинный рассказ, но тут вмешался Фред: - Господа следователи, очень не хочется нарушать ваши планы, но придется. Думаю, что мисс Латимер в первую очередь сейчас нужен отдых. Несколько часов теперь уже вряд ли что-то кардинально изменят. Волшебник чувствовал, что яростней всех готова возражать сама Эбигейл, поэтому он покрепче обнял ее и трансгрессировал. Миг спустя они стояли в саду возле «Норы». - Да что же ты делаешь? Опять за свое, – расстроенно, но все-таки без гнева произнесла девушка. – Ведь я действительно должна много о чем рассказать… - Ты же на ногах еле держишься. Хочешь захрапеть посреди своей остросюжетной истории? - Не смешно, Фред. - Вот именно, что не смешно. Послушай… Я знаю многое из того, что знаешь ты в этой истории с Часами. Мы были вместе в доме Эстер и в Будапеште, значит, я могу рассказать мракоборцам хотя бы что-то. А ты пока придешь в себя, и Ма залечит твой порез. Эбби только сейчас почувствовала боль и поняла, что одно из заклятий Пожирателя ее все-таки слегка задело. Осторожно коснулась щеки и с недоумением уставилась на собственную кровь на пальцах. - Хорошо, - согласилась Эбигейл, вздохнув. В доме, когда они зашли, никто не проснулся, кроме миссис Уизли. Волшебница к радости Фреда не стала задавать лишних вопросов. Быстро, но без суеты она принесла Эбби смену одежды, налила ей кружку горячего чая и уже колдовала над царапиной. Теперь Фред был спокоен за девушку. Он пообещал вернуться как можно скорей и отправился на растерзание «господам следователям». На пороге его тихо окликнула Эбби: - Фред, только не признавайся, что ты был в секретной секции архива вместе со мной. Меня-то просто уволят, а тебе могут какой-нибудь штраф придумать. - Не признаваться? Латимер, так нельзя. Мы же подельники.***
Вернуться получилось только к рассвету. Фред недооценил въедливость Ротвелла и Одли, которые не особо любили друг друга, но сегодня работали в паре. Парень умело обходил все скользкие темы и все же смог вырваться на волю. На плечах он тащил, казалось, весь этот чудовищно долгий день, в котором смешалось всего понемногу. Но дома ему всегда становилось легче. В «Норе» снова все спали. В маленькой гостиной мерцали угли в камине, отдавая последнее тепло. Фред уже хотел тихонько подняться наверх, но тут заметил, что на софе спала Эбби, уютно свернувшись калачиком под пледом. Он подошел ближе, с нежностью всматриваясь в родные черты. Радуясь, что в эту минуту не нужно прятаться за бравадой. Фред осторожно, боясь потревожить сон Эбби, поправил прядь волос, упавшую ей на лицо. Он понял, что никуда уходить не хочет и вполне может подремать прямо здесь. Он сел на пол, облокотился спиной на софу так, чтобы краем глаза видеть спящую Эбигейл, и погрузился в успокаивающую тишину. Но уже через несколько минут девушка, будто почувствовав, что она в гостиной больше не одна, заворочалась во сне и открыла глаза. - Фред…, - сонно прошептала она. - Когда ты пришел? Я даже не услышала. - Недавно. Извини, что разбудил. Силы покинули меня внезапно. Почему ты здесь спишь, а не в кровати? - Хотела тебя дождаться и не заметила, как заснула. На пол сполз сначала плед, а потом рядом с Фредом у камина устроилась и Эбби. - Как ты? Все в порядке? – спросила девушка, имея в виду все и сразу. - На несколько вопросов они ответы получили, - кивнул волшебник. – Но это не я схлестнулся сегодня с Пожирателем смерти. Как ты? - Стараюсь не думать о том, что упустила Омут памяти. Ты ведь еще не знаешь… - Тшш… Минимум до полудня и не надо об этом думать. Как твое боевое ранение? Эбби улыбнулась в ответ на это явное преувеличение: - Миссис Уизли мигом залечила. Но Фред уже потянулся к девушке, плохо понимая, что делает. Будто они снова оказались на площади в Будапеште, и не было никаких тревожных загадок, потрясений и нападений. Он ласково коснулся щеки Эбби и провел большим пальцем по коже, где еще недавно была глубокая царапина. Он думал об этой девушке чуть реже, чем постоянно, а теперь будет еще больше бояться за нее. Фред решил, что ему снится мучительный сон, когда понял, что Эбигейл не отстранилась, но робко прильнула к его ладони. Весь прошедший вечер его опьяняла близость Эбби, и было невозможно даже помыслить, чтобы ее руки так нежно обнимали кого-то другого, кроме него, как это было в танце. И она снова была так близко. Здесь и сейчас. С незнакомым ему ранее трепетом Фред поцеловал Эбби, пока они оба не поняли, что происходит и кто-нибудь из них не сбежал. Оказалось, что он хотел это сделать давно, припасть к ее губам – как к источнику в засуху. А теперь не было ничего более правильного и важного, чем касаться губами ее губ – до головокружения. И еще. И еще… В этом поцелуе так странно слились и нерешительность, и боль, и надежда. Но названия этому щемящему и сладостному чувству Фред и Эбби дать не смогли бы. Они знали только, что нуждались друг в друге. Наверху громко скрипнула лестница и кто-то распахнул окно навстречу прохладному рассвету. Миссис Уизли всегда поднималась рано. Они отстранились друг от друга. Фред не знал, что сказать и стоит ли вообще что-то говорить. Он и сам был смущен, и в глазах Эбби видел смятение. - Эбби, я… Девушка покачала головой, видимо, показывая, что сейчас лучше помолчать. Она засуетилась, подняла с пола плед, кое-как завернулась в него наполовину и трансгрессировала, переместившись, наконец, в отведенную ей спальню, чтобы не столкнуться на лестнице с миссис Уизли. Фред покорно остался на месте. Нужно было время, чтобы вспомнить, как дышать.