Октябрь 1999 года
Почти весь день в Лондоне умудрилась продержаться хорошая погода. Тучи, собиравшиеся расплакаться моросью, разошлись еще до полудня, и город красовался в лучах осеннего солнца. Фред с удовольствием составил компанию Эстер в прогулке по Лондону. Она впервые приехала сюда, позвав с собой приятелей по колледжу. - Знаешь, когда я сказала им, что оставляю их на несколько часов ради встречи с хорошим другом, они все как один решили, что это кодовое название для тайного свидания, - сказала Эстер, когда они переходили одну из ярких улиц в районе Ноттинг-Хилл. - Надеюсь, ты не стала их разубеждать, - хмыкнул Фред. - Ну, вообще-то, я ответила, что ты староват для меня… - Вот это новость! - …и что ты уже окончательно и бесповоротно влюблен в другую. Фред молча улыбнулся. Эстер попросила волшебника привести ее на Портобелло-роуд. На этой улице сегодня, как и каждую субботу, развернулся под открытым небом блошиный рынок. Фред вспомнил, как несколько месяцев назад они вместе с Эбби пришли сюда в поисках вдохновения для украшения «Всевозможных Волшебных Вредилок» и новых изобретений. Тогда волшебница довольно быстро забыла про своего спутника, окунулась в пеструю и шумную атмосферу лавок, энергичных торговцев и покупателей, у которых глаза разбегались от разнообразия товаров. Эбби затерялась в толпе с карандашом и бумагой, предоставив Фреду дела магазина. Эстер тоже потянуло сюда, потому что она хотела «посмотреть на людей». Она утверждала, что больница и рынок – лучшие места для того, чтобы насмотреться и наслушаться простых и жизненных человеческих историй. И Фред в очередной раз про себя отметил, что господин Случай невероятным образом сводит похожих людей, нуждающихся друг в друге. После часа нескучного блуждания по лабиринтам рынка Эстер приобрела пару сувениров для отца, несколько остроумных историй от бойких продавцов и море впечатлений. Фред тоже с удовольствием исследовал лавки, помогая девушке найти самое необычное. Он был на самом деле рад, что прогулка с Эстер позволила сделать паузу в его почти круглосуточной работе. После всего случившегося на Фреда напала лихорадка деятельности. Джинни и Рон шутили, что это «безумие трудоголика», забывающего поесть и поспать, могла бы остановить только Эбигейл. Недалеко от Портобелло-роуд Фред и Эстер нашли небольшое приятное кафе, в котором уже были заняты все столики, кроме одного. За гулом бесед прочих посетителей можно было спокойно поговорить о том, о чем людям немагического Лондона знать не следовало. - У меня до сих пор не очень в голове укладывается, что ваше Министерство решило не менять мои воспоминания, - задумчиво сказала Эстер. - Тебя это радует или огорчает? – спросил Фред. - Ни то, ни другое. - Скорее – настораживает, да? - Они хотят, чтобы я помнила о своей связи с артефактом в Дартмуре. Значит, я когда-нибудь стану им нужна? Фред понял, что под словом они Эстер имеет в виду сотрудников «Арканума» и невыразимцев из Отдела тайн, с которыми девушке пришлось пообщаться и подробно рассказать о том, что произошло рядом с руинами ее дома. Но что маги-исследователи задумали сотворить с редким артефактом и его хранительницей – об этом Фред мог только догадываться. И зря пугать Эстер не собирался. - Ты же не будешь проводить свои дни в ожидании вестей из магического мира? – внимательно взглянув на девушку, спросил Фред. - Нет, конечно. Это было бы глупо, - уверенно ответила Эстер. – В моем мире чудес, в которых хотелось бы разобраться, не меньше, чем в вашем. Фред кивнул, соглашаясь. Он перевел задумчивый взгляд на прохожих за окном. Счастливые люди, солнечные, болтающие о милых пустяках, договаривающиеся о новых встречах, наслаждающиеся кофе в ярких стаканчиках. Красочный и такой разный мир. Даже за пределами «Всевозможных Волшебных Вредилок», даже без магии волшебных палочек. - А вам не грозит никакое наказание? – произнесла Эстер. Парень знал, что она подбирается к главному вопросу, но пока почему-то боится его задать. - Наказание в виде двухнедельного разбирательства и кучи слушаний Министерство нам уже организовало. Мне кажется, за это время я выучил все вензеля и гербы на ножках скамей и спинках стульев в зале судебных заседаний. А еще вызубрил повадки всех секретарей, ведущих протокол. Есть там один такой щупленький и глазастый, который чесал пером свой нос каждый раз, когда звучало слово «умышленно»… - Ты мне зубы заговариваешь? - А что? Похоже? - Очень. - Ну ладно, - вздохнул Фред. – Разбирательство правда было долгим и нудным. Но Визенгамот хотел выяснить все до мельчайших подробностей. И им это почти удалось. - Почему «почти»? – Эстер не терпелось узнать о том, чем все закончилось. - Дело в том… что кое-кто из дававших показания – а на самом деле почти все – продолжали вести свою игру. Спасали себя или выгораживали нас с Эбби. - И никого не заподозрили во лжи? – удивилась Эстер. – Я читала, что волшебники, - она понизила голос до шепота, - прибегают к особой магии, чтобы выпытать правду. - Возможно, ты скоро будешь самым осведомленным о нашем мире маглом. – Фред подмигнул девушке поверх своей чашки. – В этом случае не было никаких причин для Сыворотки правды или чего похуже. Визенгамот припасает такие методы для более серьезных преступлений. Хотя вся ирония в том, что история с Часами Годара едва не стала самым страшным преступлением. Просто главные обвиняемые уже в Азкабане или погибли. В этих словах прозвучало эхо имени Роуз. Эстер не успела проникнуться к этой волшебнице симпатией, но уже поняла, что злодеем та не была. И была очень дорога Эбигейл, что перевешивало многое. Фред помолчал некоторое время, разглядывая столешницу, а потом продолжил: - Никого не заподозрили во лжи, потому что обмана как такового не было. Мы все виртуозно недоговаривали. – И здесь Эстер узнала запомнившуюся ей хитрую улыбку Фреда и Джорджа, внезапно появившуюся на губах волшебника. – И все оказались сообщниками. - И какой был вердикт? - Виновными назвали Пожирателей смерти по главе с Руквудом. И Роуз Гернли тоже. Но в ее случае наказывать уже некого. – Фред снова немного помолчал. – Меня оправдали показания мракоборца Догерти. Того красавчика брюнета, который задавал тебе вопросы после уничтожения Омута памяти… - И вовсе он не красавчик, - прокомментировала Эстер, нахмурив лоб. - Спасибо, Эстер, - благодарно отозвался Фред, приложив руку к груди. – Но он все равно выгородил меня. Объявил, что я действовал исключительно по его плану, то есть по сути – по плану мракоборцев. Вышло складно. Хотя меня все равно вызывали еще на несколько слушаний. В итоге меня «наградили» запретом на использование в деятельности магазина всех магических предметов класса С. Придется убрать с полок некоторые товары, но жить можно. А вот Эбигейл повезло меньше. - Но ведь ее не лишили волшебной палочки, правда? Она отправила мне только короткую записку, прежде чем…, - осеклась Эстер. - Конечно, не лишили. Все в порядке. Но ее уволили из «Арканума» и больше никогда не подпустят к работе с артефактами. И Эбби не сможет получить должность ни в Министерстве магии, ни в одной из подшефных организаций. Они назвали это, - Фред поморщился, - «утратой доверия». Если бы эти напыщенные чародеи Визенгамота только знали, что сделала Латимер! И тогда давно, и после… - Это несправедливо, - убежденно произнесла Эстер. - Но сама Латимер сказала, что она знала, на что шла. Как и все мы. - Ты рассказал все этому Визан… этим чародеям, чтобы Эбби оправдали? - Ее не оправдали. Признали виновной в злоупотреблении своим положением в «Аркануме», в сокрытии важной информации. Я собрался было перечислять все заслуги Латимер начиная со школьной скамьи – в длинном и утомительном пересказе, но меня опередили, - сокрушенно произнес Фред. – Оказалось, что у Колдера Кройдена все было продумано заранее. Это он написал письмо с подробной инструкцией для кражи, и это сделало Эбби в глазах присяжных только одной из исполнительниц коварного плана. Она сожгла письмо сразу после прочтения, но секретарю Джеймсу Райли было велено узнать о содержимом послания еще до этого. Показания Райли и его воспоминания, предоставленные Визенгамоту, убедили всех, что главный нарушитель закона – глава «Арканума», а не его помощник. Кройден также «сознался», что сам отправил Эбби и меня – «шпиона от мракоборцев» – в секретную секцию архива. - А кто приказал тому секретарю Райли прочесть письмо Кройдена? – спросила Эстер, пытаясь соединить все ниточки. - О, это правда интересно. Теренс Одли. Это его отправили для разговора с тобой после окончания разбирательства. - Сухопарый и суровый, похожий на хмурого ворона… - Настоящий комплимент его внешности! - Получается, что он заподозрил своего начальника, а потом сделал все, чтобы его выдать? Или я чего-то не понимаю? – потерялась в хитросплетениях чужого плана Эстер. - Сотрудники «Арканума» и «Я не понимаю» - это одно целое. Все нормально, - ухмыльнулся Фред. – Одли никого не выдавал. Это был хорошо разыгранный спектакль. Кройден намеренно очернил себя. Я тоже далеко не сразу догадался. Но это действительно умно. Директор «Арканума» давно был для Министерства как жгучая антенница, растущая на заднем дворе. - Что-что? - То есть жутко полезное, но ядовитое нечто, от которого лучше поскорей избавиться. Его отстранение было вопросом времени, и главой целого кладезя артефактов могли сделать удобного для Министерства мага. Поэтому Кройден воспользовался случаем и ушел по своим правилам. Он задерживал министерских волшебников, путал их и мешал им напасть на след Эбби так долго, как только мог. А Эбби смогла завершить то, что задумал еще профессор Имре Новак. Уничтожить не просто Омут памяти, но идею о нем. - То есть Одли оказался невиновным в глазах Министерства, потому что сговорился с Кройденом, который взял всю вину на себя? – Эстер пришла к логичному выводу. - О, не просто невиновным, но чуть ли не главным героем, который давно подозревал Роуз Гернли и своего же начальника вывел на чистую воду. И поэтому Теренс Одли – новый глава «Арканума». Фред улыбался, но это была улыбка человека, который знает, какие дороги привели к такому вполне благополучному финалу, и поэтому искренне радоваться не может. - Это хорошо? – осторожно уточнила Эстер. - Это правильно, - ответил Фред. – Кройден знает, что Одли предан делу «Арканума» так же, как он сам. А это для него самое важное – сохранить независимость организации, сохранить ее помощь магическому миру. Продолжить их с братом дело. Даже если управлять «Арканумом» дальше будет не он. Волшебник ничего больше не сказал о поступке Кройдена и его решении, но Эстер услышала в его голосе глубокое уважение. - Да… Это будет даже покруче, чем читать учебник по истории магии. Значит, у каждого в этой истории была своя цель. И почти все ее достигли… - Самое любопытное, что Министерство тоже добилось своего, хотя непосредственно к этому руку не приложило, - подметил хмуро Фред. – Часы Годара, а главное – Омут памяти, уничтожены. И оставшиеся Пожиратели смерти тоже. По большому счету их больше ничего не интересует. - Но теперь все будет в порядке? То есть… Я знаю – ваша подруга Роуз погибла, и в этом нет ничего хорошего. Но… теперь все будет в порядке? – Эстер помолчала глядя на задумавшегося Фреда и наконец задала свой главный вопрос. – Эбби еще не вернулась? Фред именно в этот момент подумал о том, что в этом уютном кафе очень не хватает Эбигейл с ее живыми красками. Волшебник улыбнулся солнцу за окном, а потом заметил, что Эстер не на шутку встревожена его молчанием. - Нет, - покачал он головой. – Но сейчас все по-другому. Я знаю, где она и что с ней. И знаю, что она обязательно вернется.***
Эбигейл всерьез скучала по «Аркануму», но, когда она снова оказалась в особняке, поняла, что хочет поскорей уйти отсюда. Сразу после возвращения от родителей девушка хотела забрать свои вещи с прежнего места работы. Эбби разрешили последнее посещение, о чем любезно напомнил служащий в главном холле, однако этот приход мог оказаться лишним. Кто сказал, что в ее бывшем кабинете осталось что-то принадлежавшее ей? Кто остановит расспросы ее коллег, к которым Эбби была не готова? Чувствуя себя в знакомых стенах чужой, волшебница шла по коридорам «Арканума». От нескольких чародеев Эбигейл удалось улизнуть просто ускорив шаг после короткого приветствия. Но тут она увидела впереди одного из особо энергичных Ремесленников, который, судя по выражению лица, уже собирался наброситься на нее с ворохом вопросов. Внезапно дорогу ему преградила Грета Вебер, как раз открывшая дверь, ведущую к цехам. - Добрый день, мистер Грейвс, - первой произнесла волшебница. – Не могли бы вы поторопить свою команду? Сеть-ловушка для оживших артефактов будет нужна моим Искателям уже завтра. - Конечно, мисс Вебер. Потороплю. Обескураженный Грейвс передумал задавать вопросы, поправил мантию и скрылся за дверью. - Спасибо, - с благодарностью сказала Эбби. – Так не хочется участвовать в еще одном допросе, как на слушании. - Тогда я просто побуду твоей провожатой, - понимающе кивнула Грета. – Одли предупредил меня, что ты сегодня придешь, но я не знала, когда именно. Могла бы встретить тебя еще внизу. - Я подумала, что это лишнее. Зачем отвлекать начальника отдела Искателей от важных дел? – улыбнулась Эбби. - Я слышу гордость в твоем голосе, – приосанилась чародейка. - Это она и есть. Я очень рада! Эта должность определенно твоя. - Благодарю. Но и про тебя я думаю так же. Твое место в «Аркануме». Этого Эбигейл тоже не хотелось бы слышать, как и отбиваться от вопросов о прошедшем министерском разбирательстве. Работа в этом уникальном месте многому ее научила, но и во многом разочаровала. Она точно будет скучать по коллегам, которые успели стать ее друзьями, по загадкам артефактологии и удивительным экспедициям. Однако здесь навсегда останется куда более ценное. И очень болезненное. - Больше нет, - уверенно сказала Эбби, глядя в глаза Грете. - Значит, предлагать тебе сотрудничество не имеет смысла? - Даже если бы я согласилась, как это возможно? Против запрета Министерства ничего не сделаешь. - Я читала официальный текст вердикта, - серьезно кивнула Искательница. – Тебе запрещено работать в стенах «Арканума», непосредственно иметь дело с артефактами. Но там ни слова не сказано об исследовательской работе и работе консультанта. Я как глава Искателей имею право привлекать одаренных волшебников, знающих толк в артефактологии. - Грета, я… - Подожди-подожди… Я вовсе не настаиваю. Просто даю понять, что любые запреты можно обойти. Вряд ли стоит так легко отказываться от той деятельности, которой ты посвятила несколько лет и в которой ты невероятно хороша. - Да, совсем никакого давления, - иронично прокомментировала Эбби. Искательница замерла напротив двери бывшего кабинета Эбигейл, сообразив, что действительно переусердствовала с уговорами. - Прости, - улыбнулась Грета. – Все-таки должность начальника нервирует больше, чем хотелось бы. Я намерена собрать толковую команду. - У тебя получится. Ты ведь почти завербовала Фреда, он будет превосходным консультантом. И с Укрывателями успел поработать. - Я не знала, рассказал ли он тебе о моем предложении… - Мы не виделись уже несколько недель, но мы переписываемся, - сказала Эбби, ощутив уже знакомый укол вины, но вместе с тем почувствовав и окутывающую ее нежность при упоминании его имени. – Хоть я и опять… сбежала. - Но ты вернулась, - твердо произнесла Грета. – Что ж… Один из тех, кому я безгранично доверяю, пока молчит, а второго, как я вижу, уговаривать бесполезно. Эбби очень хотелось закончить этот разговор. Отчасти потому, что какая-то ее часть почти согласилась на предложение Искательницы. Эбигейл взялась за ручку двери своего кабинета, которая в этот раз не была защищена печатью и легко поддалась. - Неужели кабинет никто не занял? - Пока было решено оставить все, как есть. Райли умудряется обходиться вовсе без кабинета, - ответила Грета. - Думаю, он еще не на такое способен, - улыбнулась Эбби и замерла на пороге. – Это странное чувство… И логически никак не объясняется. Но мне кажется, что в «Аркануме» я оказалась не просто так. И все, что нужно было сделать на этом месте, я уже сделала. Хотя… лучше не слушай меня! Эбби даже головой помотала, будто стараясь вытряхнуть из головы эти философские мысли, и почти спряталась за дверью. - Эбигейл, - остановила ее Грета. – Мне очень жаль Роуз. Так не должно было быть. Мне очень жаль. В голосе Искательницы слышалось неподдельное сочувствие, а ее темные бархатные глаза, которые заставили вспомнить ее горделивого патронуса-барханного кота, видели Эбби, казалось, насквозь. Сопереживали, жалели. Волшебница собиралась ответить, что сочувствовать нужно вовсе не ей, но не успела. Грета уже направилась дальше по коридору. Эбигейл глубоко вздохнула и принялась за дело. На рабочем месте все было в том же порядке, в каком Эбигейл оставила все еще в августе. Новый глава «Арканума» решил проявить такт и не трогать ее вещи или сотрудники просто забыли о ее личном уголке? Со стола разве что исчезли многочисленные папки и бумаги, наверняка уже разобранные Райли. А несколько фото в рамках, наброски рисунков на дне одного из ящиков и пара шоколадных лягушек дожидались свою хозяйку. Увеличенный заклинанием ручной чемоданчик послушно поплыл под рукой Эбби, и девушка сложила в него распухшие от записей блокноты, книги, самопишущие перья. Уместился даже горшочек с трепетливым кустиком, листочки которого слабо подрагивали. Но растению явно не понравилась покидать солнечный подоконник. Взмахом волшебной палочки Эбигейл отправила в заскучавшую без дела мусорную корзину ворох ненужных записок, и та с удовольствием захрустела. Девушка напоследок проверила ящики письменного стола и в углу одного из них обнаружила брошь из бутона анимапланта, которую подарил ей Фред в день приема. Лепестки были полупрозрачными, но стоило Эбби взять украшение, они стали тоньше, беззащитней, и на них легла волна печального серого цвета. Оживляли брошь только крапинки серебра, похожие на росу. Эбби засмотрелась на дорогой ее сердцу подарок, который мог молча выразить то, что было у нее на душе, и не сразу заметила, что она уже не одна. - Рад видеть вас в добром здравии, мисс Латимер, - церемонно произнес Теренс Одли. Не надеясь на приглашение, волшебник закрыл за собой дверь и прошел к окну. Он смотрел на Эбби так же, как обычно: внимательно и изучающе. Безупречная темная мантия, суровый профиль и благородная седина в густых волосах сейчас еще больше делали Одли похожим на судью. В руках у него была небольшая продолговатая коробка. А еще он был возмутительно спокоен. Все долгие часы на слушаниях он был точно таким же, тогда как Эбигейл готова была в разные моменты разрыдаться или взорваться от злости, подобно вулкану. - Мистер Одли, - коротко кивнула Эбби. – Вы разрешили мне один визит. Я просто хочу забрать свои вещи и уйти. - Я догадываюсь, что беседовать со мной у вас нет желания. Но я вас не задержу, не переживайте. Хотел узнать, как чувствует себя миссис Гернли. Вы ведь вместе с ней отправились в небольшое путешествие, верно? Эбигейл захлопнула крышку чемоданчика чуть громче, чем нужно, и, стукнув по нему палочкой, снова уменьшила его до размеров шкатулки. - Миссис Гернли все так же плохо. Она редко вспоминает свою семью, отказывается говорить о прошлом. Но сильные приступы больше ее не мучают, - заговорила девушка, словно зачитывая пункты отчета. – Вдали от дома ей стало немногим, но лучше. Поэтому пока она осталась вместе с моими родителями в Бенгалии. - Возможно, бенгальские целители смогут ей помочь. Будем надеяться… - Зачем вы говорите это? – не выдержала Эбби. – Вам была безразлична Роуз, с которой много месяцев творилось неладное! А теперь вы делаете вид, что беспокоитесь о ее неизлечимо больной матери? На эту вспышку раздражения Одли отреагировал в своей манере – невозмутимо. Даже язвительный Ротвелл сейчас понравился бы волшебнице куда больше. - Вряд ли мой интерес можно назвать беспокойством, мисс Латимер. Но это и не праздное любопытство. Ведь человек, лишившийся самого драгоценного – воспоминаний, не способный даже отдаться скорби по ушедшим родным, не может не вызывать сочувствия. - Ваше сочувствие было очень нужно Роуз! Если вы ее подозревали… а вы ее подозревали… Ох, да какая теперь разница! Волшебница до боли в ладони сжала брошь. Уходя, Эбби задела корзину для мусора, и та неуклюже заворочалась, пытаясь вернуться на место. - Мисс Латимер, прошу вас – говорите! Я уверен, это очень важно, - остановил девушку Одли. - Правда? Важно именно теперь, когда Роуз уже погибла? – не сдержала Эбби ядовитого сарказма. - Я не сказал, что это важно из-за мисс Гернли, - спокойно уточнил волшебник, пристально глядя на Эбигейл. А она уже не слушала. – Вы долгое время догадывались, что в «Аркануме» есть шпион, выжидали, даже проверяли меня, как выяснилось на слушании. – Эбби впервые разговаривала с Одли в таком тоне – зло отчеканивая каждое слово. – Руководствуясь своей осторожностью, вы буквально изводили Роуз, не делая ее работу здесь ни на йоту счастливее. А когда ваши бездоказательные подозрения оправдались, все, что вы сделали, это выстроили вместе с мистером Кройденом план вокруг человека, которому было настолько больно и плохо, что он решился на преступление. Ведь все могло сложиться по-другому! Гнев Эбби не вывел чародея из себя и нисколько не обескуражил. Он просто считал нужным сказать то, что нельзя было сказать на слушаниях. - Наш план – хотя скорее это следует назвать отчаянной надеждой – был связан с вами и мистером Фредом Уизли. Поэтому было сделано все, чтобы вы не попались раньше времени Ротвеллу, остались на свободе и закончили ту историю, которая началась уже довольно давно. - Да, те намеки, которые вы озвучили в своем кабинете, я все-таки разгадала. Но даже тогда вы предпочли отойти в сторону. А Роуз уже бесполезно было предостерегать от ошибки. - Отойти в сторону… Что ж, каждый из нас должен был сделать выбор. И я прямо сказал вам, что намерен защищать «Арканум». Вы работали здесь, мисс Латимер, несколько лет, и понимаете не хуже меня, что эта организация – не роскошный особняк, набитый магическим предметами, но средоточие ценнейших знаний, сокровищница древней магии, с которой нам еще предстоит научиться жить, которую мы стремимся использовать во благо и от которой учимся защищаться. Считайте эти слова жестокими, но принесенные в жертву человеческие судьбы и жизни, а их было немало, стоили того, что сделал и еще сделает «Арканум». Одли тяжело вздохнул, и на его лице вдруг проявилось гораздо больше морщин. Он положил коробку, которую до этого держал в руках, на письменный стол и продолжил: - Во время власти Волан-де-Морта я счел нужным встать на сторону врага и не отдать секреты «Арканума». На мою голову тогда сыпалось множество проклятий, но самую страшную боль приносила мысль о том, что меня не было в этих стенах во время нападения Пожирателей смерти. И со многими павшими я просто не успел попрощаться. Сам же я даже не рисковал жизнью в тот день. Можете ли вы представить, мисс Латимер, что я до сих пор преисполнен сожалений? - Вы исполняли приказ Эдвина Кройдена, отправившего вас по заданию «Арканума» в другую страну. Вы делали то, что должны были делать, - просто сказала Эбби. От сочувствия к Одли даже в этот момент она была далека. - Именно! – подтвердил Одли и горько усмехнулся. – Мы все так делаем, потому что нужно находить силы завершить начатое, чтобы не свершилось чего-то еще более ужасного. Я остался на стороне «Арканума», но искренне желал, чтобы Часы Годара не погубили ни вас, ни кого-либо другого. И у вас хватило мудрости и мужества… - Вы это всерьез говорите? – не поверила Эбби. – Я же чуть не разрушила все! Я разгадала замысел Имре Новака, но слишком поздно! Оказалось, что именно я могу воспользоваться магией Омута или уничтожить его. Но я не смогла остановить Роуз, и ее… не стало. - Это и было вашей жертвой, - тихо произнес Одли. Слезы снова сдавили Эбби горло, но пролиться им девушка не дала. - Вот вы и сказали правду – я виновата в гибели Роуз, - произнесла она вслух то, о чем думала последние недели. - Нет-нет, - тут же перебил ее волшебник. – Это не я так считаю, а вы. Одли указал на брошь, которую Эбби все еще сжимала в руке. Цветок анимапланта излучал такой яркий свет, что он пробивался сквозь пальцы. Эбигейл раскрыла ладонь и увидела на кроваво-красных лепестках, говорящих о пылающем гневе, черные пульсирующие прожилки. Девушка знала, что они говорили о боли. Но не о боли цветка. - Вы вините себя в том, что не смогли спасти подругу. И страдаете еще больше. Но разве связь с Омутом памяти не показала вам, что Роуз испытывала то же самое после потери брата? Своей семьи? Все, что она сделала, было попыткой искупления. Она должна была это сделать, потому что так чувствовала. Ведь именно такой ответ вы мне дали, когда я спросил, почему вы поступали так, а не иначе. Помните? - Я сказала, что считаю это правильным, - произнесла Эбби, вернувшись мысленно в тот день, когда Одли допрашивал ее в кабинете с арфой. Брошь-анимаплант все еще полыхала пунцовым светом и притягивала к себе взгляд. Девушка спрятала ее в кармане: ей казалось, что украшение только обостряет чувства. - В этом все и дело. Мы совершаем поступки, делаем выбор, а потом учимся жить с его последствиями. Соль в том, что мы живем сразу набело и не можем предугадать последствия. И даже если нам удается что-то изменить, это всегда оборачивается чем-то неизвестным. Думаю, что с вами произошло нечто в Омуте памяти. И тогда вы понимаете, о чем я говорю, мисс Латимер. Теперь пришла очередь Эбби бросить пристальный взгляд на стоящего перед ней чародея. Она очень многое передумала за прошедшие недели. Рассказала обо всем отцу и матери, которые места себе не находили после взволнованных писем Арона. Но Эбби никому не рассказала о том, что она сделала, сама того не понимая, окунувшись в воды прошлого. Одли хочет услышать, что конкретно произошло, или снова загадочно намекает? Но, похоже, Одли ответной реплики не ждал. Волшебник открыл ту небольшую коробку, с которой пришел, и разложил на столе нехитрые вещи. Это был золотой кулон на цепочке, умная чернильница и пара фотографий. На одном снимке была запечатлена вся семья Гернли во дворе своего дома. Гэбриэл шутя взъерошивал волосы маленькой Роуз, счастливые родители любовались детьми. А со второго фото весело махали шестикурсницы Роуз и Эбигейл. Две ученицы, сидящие в Большом зале Хогвартса, еще не знали, что их ждет. Волшебник принес вещи Роуз с ее рабочего стола. - Я знаю, что вы сделали все и даже больше. И мне очень жаль, что Роуз Гернли погибла, - сказал Одли, глядя, как девушка осторожно касается вещей подруги. Эбби даже не смотрела на волшебника, но поняла, что именно сейчас прозвучали слова искреннего соболезнования. Горячие непролившиеся слезы отпустили Эбби на время. - Маргит Левенте предупредила меня в Будапеште, что Омут памяти – опасный соблазн, а возможность исправить свои ошибки – всего лишь иллюзия, - сказала она, забирая с собой вещи Роуз. - Полагаете, она знала, чем все может завершиться? - Я бы нисколько не удивилась… Но я другом. Имре Новак оставил мне Омут памяти, и я решила, что он выбрал меня тем самым мудрым другом. А теперь я понимаю, что профессор на самом деле считал свою дочь гораздо мудрее себя. Он знал, как Маргит смотрит на магические артефакты, поэтому именно ей оставил подсказки, написал письмо с предупреждением о моем приходе. Тайна была у меня, но ключи всегда оставались у Маргит. Подумав над словами Эбби, Одли кивнул: - Со временем многое может открыться. Эбигейл больше не могла оставаться в этих стенах. Неожиданный разговор с Искателем оставил непонятное послевкусие. Девушка догадывалась, что этот странный человек действительно желал ей добра и, скорее всего, пытался уменьшить ее чувство вины. Но видеть Одли волшебнице пока не хотелось. Эбби наконец забрала все ей принадлежавшее и снова оказалась у двери. - Мне нужно говорить, что вы были замечательным сотрудником для «Арканума»? – спросил Одли прежним холодным тоном. Волшебница покачала головой: - До свидания, мистер Одли. - Спасибо вам, Эбигейл. Эта благодарность, высказанная напоследок, была еще более обескураживающей, чем улыбка от Теренса Одли. Эбби не стала задерживаться и покинула кабинет.***
Эбигейл не написала Фреду, в какой именно день вернется, а он и не думал спрашивать об этом в письмах. Волшебник писал о семье, об изменениях во «Всевозможных волшебных вредилках», связанных с запретом Министерства после разбирательства. Сообщил о Роне, который всерьез подумывал оставить свою прежнюю идею о карьере мракоборца и уже интересовался у Фреда, не нужен ему помощник в магазине. О Билле и Флер, у которых недавно был на ужине («Знаешь, Латимер, я бы с удовольствием поизображал поэта и описал виды рядом с их коттеджем, но ты просто должна увидеть это своими глазами. Живым краскам морское побережье тоже понравится»). Постоянно упоминал Джинни, которая часто мучила его вопросами об исчезнувшей подруге. И только между строк читалось, как сильно Фред скучал. Но торопить Эбби с возвращением он вовсе не хотел. Когда Эбигейл вместе с Ароном и миссис Гернли прибыла в Силигури, раскинувшийся у подножия Гималайских гор, и встретилась с родителями, волшебница с облегчением осознала, что у нее всегда будет безопасная гавань, что бы ни стряслось в жизни. И это осознание пришло именно сейчас – ни раньше, ни позже. Эбби необходимо было приехать сюда, обнять маму и папу, понять, что мир все же не развалился на части, он все еще держится. В ответных письмах Фреду она рассказывала о том, чем был занят мистер Латимер в Бенгалии, о состоянии миссис Гернли и о восторгах Арона, который так же, как и Эбби, любовался горами, храмами, национальными парками. К каждому такому письму обязательно прилагался новый рисунок, аккуратно свернутый в свиток. Девушка сама не догадывалась, когда ноги приведут ее обратно домой. Эбигейл чувствовала, что окончательно исцелиться, скинуть с себя сети мучительных размышлений и наконец-то осмелиться заглянуть вперед она сможет, только оказавшись рядом с Фредом. Поэтому в свой первый день после возвращения посещение «Арканума» и появление в собственном доме в Лавенхеме показались ей странно пустыми. Ведь все равно она думала лишь о том, чтобы скорей оказаться в Косом переулке. Эбби трансгрессировала к дому 93 после закрытия магазина, поздним вечером. В переулке уже зажглись фонари, светились уютом окна домов. Редкие прохожие зябко кутались в плащи, пальто и утепленные мантии, прятались от холодного осеннего дождя. Лондон все-таки вернул свою любимую погоду. В квартире, куда девушка могла попасть все так же беспрепятственно, Фреда не оказалось. На кухне остывал забытый ужин, а хозяин снова ушел с головой в эксперименты. Эбигейл, не желая торопиться, любуясь каждой знакомой ей деталью, оставила плащ на спинке дивана, прошла мимо пылающего в темноте камина и поднялась на Чердак. Здесь царил полумрак. Дождь все не унимался, выбивал нестройную дробь по крыше, но нисколько не наводил тоску, а наоборот – позволял почувствовать умиротворение и спокойствие. Источником неяркого света на Чердаке были невысокие, размером чуть больше ладони, стеклянные кувшинчики, стоящие на столе. Внутри чудесных сосудов, в бархатной, как будто живой синеве, сверкали и переливались золотые звезды. Эбигейл тут же вспомнила странный рецепт, который разрабатывал Фред несколько месяцев назад и записывал его на доске. Неужели она сейчас видит результат этих трудов? Девушка остановилась, не отрывая глаз от прекрасного волшебства. Фред вернулся на Чердак с крыши, как всегда – через окно, едва увидев Эбби. Он замер у подоконника, не спешил подходить ближе, словно страшась спугнуть видение. Просто смотрел на свою ночную гостью, а она смотрела на него. - Привет, - просто произнесла волшебница. - Привет, - так же тихо произнес Фред. - Сейчас будет очень банальная фраза. Но я вижу, как в твоих глазах отражаются звезды. Не думал, что будет… так красиво. - Ты сам это создал, - ответила Эбигейл, снова взглянув на зачарованные флаконы. - Я не о звездах, - улыбнулся волшебник. Эбби думала, что между ними уже не может быть прежней неловкости, но сейчас она не знала, что сказать, чтобы передать само чувство, которое так бережно хранила, не поверяя никому. Вместо слов – одно желание: прильнуть к нему, закрыв глаза, и не вспоминать ни о чем дурном. Казалось, Фред мучился тем же. Наконец он шагнул вперед. Взял Эбби за руку и подвел к столу. Сам же встал рядом, но чуть поодаль, за плечом девушки. Ни виске Эбби ощущала дыхание Фреда, а его руки, в которых он все еще держал ее ладони, пустили по телу волну мурашек. - Помнишь, ты хотела, чтобы я раскрыл секрет нового изобретения? Ты пришла очень вовремя. Управляя ее руками, Фред помог Эбигейл взять со стола самый яркий сосуд тонкого стекла. Когда девушка поднесла кувшинчик к глазам, звездная ночь показалась ей действительно живой. Внутри разлилось синее-пресинее небо, дышащее глубиной, и в этой синеве плескались сказочный месяц и звезды. Складывалось впечатление, будто кто-то поместил ожившую иллюстрацию из детской книжки в стеклянный сосуд. От тепла ладоней Эбби и Фреда звезды засияли ярче. - Это чудо-светильник, – с придыханием произнесла Эбби, не скрывая восхищения. – Как ты это сделал, Фред? Как ты догадался до такого? - Ты мне подсказала, - проговорил Фред ей на ухо. – Своим подарком на наш с Джорджем день рождения. И своим картинами, конечно. - И с какой же попытки все удалось? Фред кинул взгляд на меловую доску. - С тридцать пятой. Но это еще не все. Волшебник внезапно наклонил флакон так, что из него мигом вылилась бы любая жидкость. И ночь, помещенная за стекло, поступила так же. Эбби не сдержала удивленного возгласа и хотела спасти содержимое флакона, но Фред быстро отпрянул в сторону, не дав ей этого сделать, и при этом счастливо улыбался. И небо, и звезды с месяцем вылились через узкое горлышко подобно патоке. Но не исчезли, а заполнили собой все пространство Чердака. Над столом теперь можно было разглядеть даже тончайший шлейф Млечного пути. Они оказались внутри звездной ночи. Под взглядом Фреда, который был доволен произведенным эффектом, Эбби обернулась вокруг своей оси, любуясь волшебством. - Все-таки я никогда не устану удивляться вашим изобретениям! – с восторгом сказала она, а потом остановилась, осознав, что именно произнесла. Девушке показалось, что в эту минуту дождь зашумел громче. Эбигейл посмотрела на Фреда, больше всего на свете желая понять, о чем он думает. А волшебник прочел в ее глазах отчаянную мольбу. Фред чувствовал, что если они сейчас не поговорят об этом, то Эбби останется преисполненной сожалений, заточенной в клетку собственной вины. И Фреду стало больно именно за нее. Парень взмахнул волшебной палочкой, и звездная ночь вернулась в стеклянный флакон. Очарование сказки пропало. Фред отставил светильник в сторону и снова подошел к девушке. - Пожалуйста, не молчи, Эбби... Ты сказала верно. Это всегда будут наши с Джорджем изобретения, в нашем магазине. Я по-прежнему не мыслю себя без него… - Голос Фреда дрогнул. – Но я не хочу прятаться, превращаясь в тень. Джордж хорошенько встряхнул бы меня за это. И тебе тоже больше незачем убегать. Эбигейл подняла глаза на Фреда, ласково коснулась рукой его все еще влажных от дождя волос, его скулы. Так было в Омуте памяти. Но теперь Фред ясно ощущал эти робкие прикосновения и боялся шелохнуться, чтобы их не разрушить. - Я не буду больше убегать, - наконец сказала Эбигейл. – Теперь я точно знаю, что это бесполезно. Я так стремилась сюда, к тебе… Так где же мне еще быть? - Ты…, - начал Фред. - Подожди, - остановила его девушка и в волнении вцепилась обеими руками в ткань его расстегнутой рубашки, приковав к месту и себя, и Фреда. – Ты опять можешь поставить мне это в упрек. Но я снова думаю о том, что будет дальше... Мы оба были с тобой в Омуте памяти, и мы оба знаем, что я сделала и чего так и не исправила. Фред, - с трудом подходила Эбигейл к следующим словам, - ты уже говорил, что тебе не за что меня прощать… Но ведь мы ошибались. В сознании Эбби еще звучали слова Теренса Одли о том, что каждый пишет свою историю сразу набело и лишь учится жить с последствиями поступков, своего выбора. Его доводы были невероятно логичны, и так очевидно было, что мироздание все равно все оставит так, как надо, все равно затянет раны, нанесенные людьми, желающими перекроить судьбу. Но то, что произошло с Фредом, – это не та рана, которую можно исцелить временем. И никакая стройность и правильность рассуждений не могли оказаться для Эбигейл важнее мыслей и чувств Фреда. Он не торопился с ответом. Волшебник понимал, что с тем грузом вины, который они оба тащили за собой из прошлого, можно расправиться простой, хоть и болезненной правдой. Поэтому Фред сказал: - Я попрощался с Джорджем. - Что? – Эбби на пару мгновений перестала дышать. - Я попрощался с ним, - повторил Фред. – Тогда, в Омуте памяти. Артефакт показал нам разные части прошлого. Он будто все знал, понимаешь? И если искать смысл в случившемся с нами той ночью, то я вижу смысл именно в этом. Я не мог отпустить Джорджа… И мне дали с ним попрощаться. Слова Фреда еще дышали щемящей грустью, но это странным образом освобождало. Эбби просто слушала, а на душе становилось легко и светло. - И глядя на тот смерч, - продолжал Фред, так же стараясь подобрать слова, способные рассказать душу, - в который тебе так хотелось шагнуть, я уже знал, чего нельзя допустить. Что не должно произойти. И слава Мерлину и всем карликовым пушистикам, ты меня услышала! Латимер, ты меня услышала, и очень надеюсь, слышишь сейчас! Эбигейл улыбалась. Как можно было ему не улыбаться? И лед таял. Фред прикасался губами к ее волосам, виску, тонкой переносице и скуле, пытаясь найти выход той нежности, что переполняла его. Ему хотелось сказать Эбби самое важное и ни в коем случае не затягивать с этим на целую вечность, как с приглашением на танец. Теперь ему хватит смелости. - Я хочу быть с тобой, - тихо проговорил Фред, лишь слегка отстраняясь. – И если ты хочешь того же… Вместо ответа Эбби поцеловала его. В ту ночь они не хотели покидать друг друга. Фред и Эбби соорудили настоящее гнездо из покрывал и подушек в художественной мастерской на крыше и утонули в объятиях друг друга, будто собирались остаться здесь навсегда. Живой рисунок Эбби, сияющий перед ними на стене, снова говорил о том, что свет можно найти даже во мраке ночи. Фред вслушивался в спокойное дыхание Эбигейл, дремавшей на его груди. Время от времени девушка просыпалась от его поцелуев, в темноте шепотом звучали их имена и слова любви, которые раньше никогда не срывались с их губ. Никто не испытывал страха быть отвергнутым или непонятым. И именно это и стало для них счастьем. Бушующий осенний ливень за окном только напоминал о том, что ненастье теперь не могло до них добраться.***
Ноябрь 1999 года
- Значит, ты окончательно решил, что не будешь мракоборцем? – спросил Билл, бросив кусачую тарелку через гостиную комнату. - Это была хорошая и амбициозная мечта, но как будто бы не моя, - ответил Рон, легко поймав тарелку одной рукой. – Да не трясись ты так, Перси. Не заденем мы твои драгоценные бумаги… - Рон пустил клацающую зубами тарелку Джинни. – Хоть я со всем и справлялся, но все равно не свое место занимал. Джинни, устроившаяся на подлокотнике кресла, в котором сидел Гарри, в последний момент схватила фрисби у себя над головой. Тарелка зло рыкнула, не успев оттяпать кусок занавески на окне. - Да, я вижу, как вы стараетесь никого не задеть… Это очень здравое рассуждение, Рон, - оценил Перси, чопорно поправив очки на переносице. – Нет ничего хуже работника, который держится за место обеими руками, но при этом не готов проявлять должного усердия и ответственности. - Кто сказал, что я не проявлял должного усердия? – опешил Рон. - Я вовсе не про тебя говорил. Просто… гипотетически, - рассеянно проговорил Перси, ведя пером по пергаменту и даже не поднимая головы. - Учитесь у Перси – как оскорбить человека, в то же самое время похвалив его, - прокомментировала, ухмыльнувшись, Джинни. - Я никого не ос… Тарелка, направляясь к Биллу, пролетела в опасной близости от листов, в особенном порядке разложенных Перси, и подняла небольшой ветер. Волшебник едва успел удержать листы на месте. - Обязательно было это делать? – недовольно спросил он у Джинни. Та в ответ лишь ослепительно улыбнулась и пожала плечами. - А тебе обязательно именно сейчас корпеть над отчетом? – уточнил Билл. – Не так уж и часто мы собираемся все вместе под одной крышей, чтобы вместо общения уткнуться носом в бумажки. - Не бумажки, а новые директивы для Портального управления и центра Сети летучего пороха, - невозмутимо поправил брата Перси. – И если я не закончу их редактировать сейчас, то придется заниматься этим вместо ужина. - Чтобы я не слышала никаких «вместо ужина»! – провозгласила миссис Уизли, выходя их кухни и вытирая руки о передник. – Мы с Флер уже почти все сделали, а вы давайте накрывайте поскорей на стол! - Есть, мэм! – принял «приказ» Рон и спрятал за спиной кусачую тарелку. Миссис Уизли смерила сына взглядом и снова скрылась на кухне. - А вот и Гермиона, - радостно сообщил Гарри, подняв глаза от журнала «Квиддич сегодня» и увидев подругу, уже подходящую к крыльцу. – А ты, Рон, боялся, что она в Министерстве заночует. - Это вполне реально в ее случае, - серьезно сказал Рон и пошел встречать свою девушку. Через минуту он уже заботливо стряхивал снежинки с плеч Гермионы и ее вязаной шапки. - С первым снегом! – высвободившись из объятий Рона, поздравила друзей волшебница с улыбкой. – А в Лондоне пока ни снежинки. Привет всем! Я вырвалась, как смогла. - Да-да, мы знаем. Суперважные дела, - покивал Рон и вдруг сурово спросил: – Так, ты отчет сейчас писать будешь? - Нет, я все оставила на работе, - слегка сбитая с толку ответила Гермиона. - Правильный пароль, можешь проходить. - Не удивляйся, Гермиона, - коротко рассмеялся Билл. – У нас тут разыгралась семейная аллергия на работу. В гостиной началась привычная суета приготовлений. Гремели сдвигаемые столы, шуршали скатерти и салфетки, звенели столовые приборы. А Билл, Рон и Джинни умудрялись одновременно и накрывать на стол, и перебрасываться кусачей тарелкой. Хмурый Перси пересел в кресло вместо Гарри и теперь что-то лихорадочно строчил. Когда из своего любимого сарая пришел мистер Уизли, на столе уже начали появляться первые блюда. - Чудесные ароматы! Наши мастерицы постарались, - сказал волшебник, занимая свое место за столом и оглядывая всех собравшихся. – А что же Фред? А Эбигейл? Задерживаются? Миссис Уизли указала волшебной палочкой, куда следует опуститься благоухающей супнице, и глубоко вздохнула. - Ох, не знаю, Артур. Я приглашала их обоих, но придут ли?.. С ними в последнее время что-то странное творилось. Эти слушания в Министерстве, о которых даже тебе не удалось толком ничего узнать… На все один ответ: все в порядке, не волнуйтесь. Но Роуз Гернли, ты сам нам говорил, погибла при невыясненных обстоятельствах. Ужасно! А потом Эбигейл уехала к Амелии и Гарольду... Я рада, что она повидалась с родителями, конечно. Но она меня очень беспокоит. И молчание Фреда пугает… Мистер Уизли понял, что своим простым вопросом разбудил больную и тревожную тему. Он поскорей усадил жену на стул, дав сигнал Биллу принести стакан воды. Но его опередила Флер, сама поднесла воду миссис Уизли и заботливо погладила волшебницу по руке. - О, я уве’ена, что они п’идут. И ’асскажут тогда, когда будет о чем ’ассказать. Последняя фраза получилась чересчур загадочной, но Флер и Билл, переглянувшись, ничего объяснять не стали. Перси подозрительно замер с пером в руке. - Молли, дорогая, - подключился мистер Уизли, - Фред бывает у нас почти каждую неделю. И уже рассказал о разбирательстве. Это было что-то связанное с делами «Арканума». Хоть подробностей мы так и не услышали, но наш сын дал понять, что все закончилось хорошо. - Хочешь сказать, что он ничего не скрывает? – она осуждающе воззрилась на мужа. - Мы же говорим о Фреде. Такого о нем никогда нельзя было сказать. Молли, давай просто дождемся Фреда и Эбигейл. Миссис Уизли все-таки позволила всем заняться расстановкой блюд на столе и уже успела попенять Биллу и Рону с Джинни, не прекратившим баловаться с кусачей тарелкой, когда Гермиона кое-что вспомнила. - Думаю, у меня есть новость про Эбби. Она устроилась на работу в «Фэнвик и Обри», - сказала девушка. – Сама Деметра Фэнвик приходила в Министерство, чтобы получить разрешение занять одно из исторических зданий в Вестминстере. Миссис Фэнвик объявила, что ее фирма расширяется и что они недавно взяли в штат «великолепную мисс Гейл». Фамилии она так и не назвала, но я почти уверена, что это наша Эбби. Фэнвик с таким восторгом отзывалась о ее таланте и об умении работать с живыми красками! Билл и Флер снова заговорщически поглядели друг на друга, улыбнувшись. - «Фэнвик и Обри»? – переспросил Гарри. – Это то самое объединение художников-иллюстраторов? Они действительно развили бурную деятельность в последнее время. Я слышал, что они заключили несколько крупных контрактов. В том числе с «Флориш и Блоттс» и с больницей святого Мунго… зачем-то. - Если Эбби присоединилась к ним, то это здорово! – сказала Джинни, ловко хватая в воздухе кусачую тарелку. – Спокойно, Флер. Твой киш с грибами прекрасно себя чувствует, я его не задела. - У «Фэнвик и Обри» есть очень хороший журнал – «Волшебная кисть»…, - задумчиво кивнула миссис Уизли. - Ну, теперь все можно будут узнать в точности от самой Эбигейл, а не довольствоваться слухами, - улыбнулся мистер Уизли и кивнул на окно. За ним хорошо была видна проселочная дорога, по которой к дому приближались Фред и Эбигейл. В наступивших сумерках «Нора» притягивала теплом сияющих окон. Но парень и девушка не торопясь шли по узкой дорожке, пересекли границу сада и остановились. В воздухе кружились нерешительные и пока еще редкие снежинки. Эбби подставила ладонь, ловя первый снег. Было тихо и спокойно. - Не смотря так на меня, - покачала головой Эбби. – У меня и без того подозрительное чувство дежавю. И еще меня немного потряхивает внутри. - Мне это тоже передается, - улыбнулся Фред, - так что давай успокоимся, Латимер. - Ты какую-нибудь речь заготовил? - Предпочитаю импровизировать. Я могу заболтать всех, рассказывая о работе консультантом в «Аркануме», а ты похвастаешься своей первой проиллюстрированной книжкой. Деметра еще не устала петь тебе дифирамбы? - Не знаю. – Эбби в волнении оглядывала окна кухни и гостиной. – Я стараюсь убежать, как только вижу ее в непосредственной близости, и поскорей вернуться к рисункам. - Зачем же прятаться от похвалы? Я бы наоборот почаще попадался начальнице на глаза. Доброе слово положительно влияет на самооценку. - Это можно устроить, - хмыкнула Эбигейл. – Давай я невзначай скажу Деметре, кто снабжает меня живыми красками, и все дифирамбы – твои… Фред, - девушка резко повернулась к нему, - я жутко хочу со всеми увидеться, но понятия не имею, как себя вести. Это было бы даже смешно, если бы… - Если бы не было так волнительно, - закончил Фред. – Но мне почему-то кажется, что никакой вступительной речи не понадобится. Особенно если ты будешь смотреть на меня такими влюбленными глазами, как сейчас. Эбби в шутливом возмущении ударила Фреда по плечу. - Да ладно, я совсем не против. Мне очень даже нравится... Они повернулись на звук открывающейся двери. Стало ясно, что новоприбывших уже давно заметили и теперь явно недоумевали, почему так долго они не заходят в дом. Миссис Уизли, накинув на плечи пальто, вышла на крыльцо и с тревогой всматривалась в две фигуры, застывшие посреди ее сада. Ее сердце все еще было неспокойно. Волшебница ничего не говорила и просто ждала на крыльце, надеялась, что и Фред, и Эбби отбросят свое беспокойство и вернутся домой. Фред рассказал обо всем сразу. Он молча взял Эбигейл за руку, соединив их ладони в замок, а потом чуть склонился и поцеловал девушку в висок. Они взглянули друг на друга. Волнение Эбби исчезло без следа. А миссис Уизли больше не требовалось никаких объяснений. Волшебница улыбнулась светло и спокойно, как не улыбалась уже давно. Подняла глаза к белеющему снегом небу, сморгнув счастливые слезы, и раскрыла объятия для Фреда и Эбби, уже спешащих ей навстречу. Все, что происходило в саду, не укрылось от любопытных глаз домочадцев. Правда, не до всех сразу дошел смысл увиденного. Гермиона, подобно миссис Уизли, еле сдерживала слезы. Джинни, Билл и Флер расцвели понимающими улыбками. - Ну, наконец-то! – с торжеством прокомментировала Джинни и победным броском пустила кусачий снаряд в руки обомлевшему Рону. - В смысле «наконец-то»? – Рон не поймал тарелку, угодившую в документы Перси. – Что я пропустил?