Выйти замуж - не напасть. Как бы с мужем не пропасть!

      Джек не любит думать о последствиях своих действий. Не любит задумываться о чём-либо в принципе. Он принимает всё как должное, то, что обязано произойти. И когда в него влюбляется Гласс, Брайт поначалу также воспринимает это как должное. Простой обожатель, очередной, можно сказать, но чем-то он выделяется на фоне других. И Джек вскоре понимает чем: сердце самого дока ёкает каждый раз, когда он видит Саймона. Вот тут надменность и безразличие Брайта и закончились.       Гласс необычен с ног для головы, особенно для фонда. Он мягкий, эмпатичный, всегда готовый выслушать и прийти на помощь, без ложного преувеличения добрый человек, совсем не такой, кого можно себе представить в пару к Джеку. Да что там, сам Джек Брайт в шоке от того, что в него влюбился такой человек как Гласс. Обычно, такие кидались в крик и плач от одного его вида, а тут, Гласс сам к нему тянулся, гладил и обнимал, улыбаясь во весь рот, тёплой, уютной улыбкой.       Джек не противится, когда Гласс к нему ластится, совсем наоборот, с радостью отвечал, жмурясь, но где-то внутри плясал мерзотный огонёк сомнений. Достоин ли он такой светлой, искренней любви? Он так не думал, хотя отчаянно не показывал.

***

      Лёжа в тепле и уюте, под перебиранием волос от Саймона, Джек нахмурился, заставляя лицо Саймона исказиться в недоумении. — Что-то не так? — Спросил Саймон после полуминутной игры в гляделки. — Просто я задумался… — начал Джек неловко. — Зачем я тебе? Ну… Как партнёр. Во мне нет ничего такого… Объективно такого, за что меня можно любить. Я знаю, что безумен. Я знаю, что бессмертен. Однажды ты умрёшь, прожив полную риска и страха за себя жизнь, я не хочу подвергать тебя опасности, но так уж выходит, что каждый раз, когда я где-то появляюсь, начинается что-то за гранью добра и зла, — зафыркал Брайт. Гласс хотел что-то сказать, но Джек продолжил. — Я имею в виду… Не претит ли тебе моя любовь? Может… Стоит найти кого-то получше, чем я? Знаешь, более… Нормального, что ли?       Саймон громко засмеялся, прикрывая рот рукой, пытаясь утихомирить себя же. Джек поднялся на локтях из лежачего положения, вопросительно глядя на Гласса. — Прости, прости, солнце, просто иногда мне хочется сказать тебе почти тоже самое! — Тоже самое? — ещё больше удивляясь, переспросил Брайт. — Да. Я всегда думаю, не скучно ли тебе со мной? Я не такой резвый и шустрый как ты. И всегда прошу тебя быть осторожнее и отговариваю от веселья. Ну, по крайней мере того, что ты называешь весельем, — Саймон опустил глаза, — Ты же бессмертный, тебе нечем рисковать… Да и я когда-нибудь умру, а если ты привяжешься? Я не хочу, чтобы ты страдал, понимаешь? Даже после моей смерти, я хочу, чтобы ты был счастлив. Поэтому… Может тебе нужен такой же безбашенный бессмертный, как и ты? — закончил Гласс, прикрыв глаза.       Джек молчал несколько минут, обрабатывая информацию. Саймон ведь и правда рано или поздно умрёт. Но Джек не хотел его оставлять! Он любил эти руки, любил эти обнимашки, любил почёсывания, любил тактильность Саймона, его заботу и беспокойство, даже несмотря на то, что Брайт бессмертен. Он не хотел отпускать Гласса к кому-то другому и сам не хотел уходить. — Тогда я найду способ сделать и тебя бессмертным! — решительно ответил Джек после долгой паузы. — Меня? Но, разве не… — Всё равно! — перебил начавшийся протест Брайт, — Я люблю тебя, тебя и только тебя! И я не собираюсь тебя терять!       Гласс умолк, отводя глаза, а потом снова резко засмеялся. Джек повернулся на Саймона с непониманием причин смеха во второй раз. — Ты такой милый, когда волнуешься, — ответил Гласс, отходя от приступа ржача. — Выходит, мы оба только что пытались отговорить нас от отношений друг с другом? — Выходит, — пожал плечами Джек. — Но хотим ли мы расстаться? — выгнул бровь Гласс. Брайт долго не думал, обнимая любимого, валя его рядом. — Ни за что!