Выйти замуж - не напасть. Как бы с мужем не пропасть!

      Гласс не суеверный человек, Хеллоуин давно не празднует, вырос уже как-то из детских игрищ, и дом не украшает. И уж тем более таким занятием, как вырезание тыквы, страдать, во всех смыслах, не собирается. Вечером тридцать первого числа, он чувствует некоторую тоску, смотря на все эти гирлянды, паутины, костюмы детей и зажигающиеся тыквы. И зачем их вообще зажигают? К чему эта нелепая традиция? — Как к чему? Меня отгонять! — раздаётся весёлый голос за спиной Гласса и тот с визгом отлетает от окна. — Ну ты чего как призрака увидел? А, да, точно! — заулыбался незнакомец, сверкая глазами угольками. — Т-ты кто? — чуть дыша, спрашивает Саймон, осматривая полупрозрачный силуэт. — Как кто? Джек! Светильник мне поставил? Нет! Вот! Теперь это и мой дом, потеснись! — Резво ответил призрак.       Гласс сполз по стенке, обрабатывая информацию. Светильник… Тыква! Точно! Саймон вспомнил детскую присказку, что светильник Джека — это фонарь для заблудшей души, не пригодившейся ни дьяволу, ни богу, отгоняющий нечисть, в том числе и его самого. — Так… Это не сказка? И тебя никак не вытворить? — сипло, больше самому себе, задал вопрос Гласс. — Ага, — опустившись на стол, весело болтая ногами, отозвался Джек — Опоздал, Саечка, говорю же, теперь это и мой дом тоже!       Гласс понуро опустил голову, вздыхая. Вот только полоумной по виду и истории нечисти ему в доме не хватало. — Эй! ну не грусти ты так! Я другую нечисть отгонять могу! — Попытался приободрить призрак, подлетая к Глассу. — А ещё… Во как могу!

***

      Хеллоуинская ночь — пора чудес, когда просыпается вся нечисть, гуляя рядом со смертными, когда духи умерших пляшут рядом с живыми. На Хеллоуин принято вырезать тыкву, ставя в неё свечу, но немногие знают, зачем и кому это надо. Но Саймон знает. Вот причина рядом с ним вьётся и обнимает со спины. В эту чудну́ю ночь его даже от человека не отличишь. Волосы как языки пламени, рыжие и в разные стороны, улыбка радостная и живая и руки тёплые, греющие. Только глазки у него светятся и сверкают, как два кусочка угля, догорающие, но никогда уже не затухающие.