***
Гласс был врачом, когда прогремела революция. Он прятался, боялся её, боялся тех, кто пришёл к власти, казнивших всех неугодных. И Саймон мог попасть. Он даже не мог понять почему, но что-то ему подсказывало, что если он попадётся, то непременно окончит жизнь в петле. И ведь попался. Но его оставили, посчитали навыки полезными. Гласс вздыхая, сидел в камере с сотнями таких же, пока не появился человек, распеделивший пленных по более мелким камерам. За решетчатым окном гремели взрывы и свистели в пули, заставляя Саймона ёжиться. Он бы очень-очень хотел закрыть глаза и проснуться в другом мире. Мире, согретым теплом и одетым в цветы, но увы и ах, изо дня в день он просыпался в адском грохоте. Иногда ему приводили раненных и давали инвентарь, мол: «лечи», за лечение выдавали намного больше еды, чем полагалось остальным, поэтому Гласс лечил. Он хотел жить, отчаянно хотел жить. А однажды ему привели Джека. Два зелёных изумруда смотрели на него озорно, с очевидным интересом. — И почему ты не с нами? — вздохнул устало Брайт, давая обработать свои раны. — Я ни с кем, — тихо прошелестел врач. Судя по нашивкам, рядом с ним сидел один из зачинщиков революции, не хотелось бы попасть под горячую руку. — А что ты хочешь, чтобы ты встал за нас? — спросил неотступно Брайт, продолжая метать искорки интереса в нового знакомого. — Букет полевых цветов… С мирно шепчущего свои песни поля… — мученически протянул Гласс, заглянув в, как показалось Джеку, душу своими ледяными, исполненными печали, глазами. — А если… Принесу? — спросил Брайт с вызовом. — Да хоть замуж за тебя выйду! — тут же выпалил Гласс, конечно больше на эмоциях, но слово, как известно, не воробей. — Ловлю на слове, — отозвался Джек, вставая со стула и, выходя из камеры, добавил, — Будет тебе букет, — и удалился.***
Год прошёл уж с той поры, как отгрохали пушки всех калибров. Джек долго искал того, кому дал обещание. Букет давно превратился в сухоцвет, но всё также стоял у Брайта в вазе, пока он искал того, кому он предназначен. И он нашёл. Нашёл безмолвную могилу. Брайт сам не заметил, как от одной мысли о том, что едва знакомый человек умер, он разрыдался, как малое дитя. Даже за ту мимолётную встречу… Неужто успел влюбиться? Да, похоже на то, иначе почему он уже два часа здесь стоит, пытаясь слова выдавить? Брайт пытался что-то прохрипеть, но слова путались, проглатывались и терялись. Не найдя ничего лучше, он громко шмыгнул, положил сухоцвет на могилу и прикрыл глаза. — Буду ждать, когда с небес упадёт кольцо, — одними губами прошептал он, — Я свою часть выполнил…