Се Лин

      Добравшись почти до самого верха Сюаньду, Юй Шэнъян как обычно уселся на обрывистом краю. Здесь завывал студеный ветер, и кроме льда и камней ничего не было. Учитель считал, что это одно из лучших мест для закалки.       — Пока мы на Сюаньду, не сиди без дела. Твой цингун оставляет желать лучшего, а то, что ты так быстро выдыхаешься после тренировок, просто позор, — Янь Уши стукнул по столу пиалой с вином, и Юй Шэнъян поспешил опуститься на колено в поклоне, пока ему не снесли голову.       — Я буду трудиться усерднее и не подведу вас, учитель! — он был искренен в своих словах, но по мнению шицзуня, несмотря на приложенные усилия, успехи имел скромные, ведь до сих пор не смог продвинуться дальше шестой ступени освоения техники Феникса-Цилиня.       — Конечно, будешь, — глава Янь усмехнулся. — Будешь бегать по Сюаньду в любую погоду. Учись в правильных пропорциях распределять энергию на поддержание температуры тела и физические усилия. Чем выше ты будешь подниматься, тем холоднее: тяжелее дышать, труднее двигаться. Ты должен найти баланс. А теперь прочь с моих глаз и только попробуй вернуться ни с чем — я оставлю тебя здесь насовсем.       — Этот недостойный ученик все понял!       Это была его третья тренировка за год. Янь Уши не всегда брал его с собой, но, когда они приезжали вместе, Юй Шэнъян превращался в горного козла и до посинения скакал туда-сюда. Сначала он использовал тропы, на которых тренировались даосы и ученики Сюаньду. Потом решил, что это скучно, и начал лазить там, куда не совались местные — карабкался по отвесным скалам, скакал по ледяным глыбам, забирался на деревья и в пещеры.       Он нашел отличное место для медитаций на вершине. Здесь было зубодробительно холодно и тяжело дышалось, но ци свободнее циркулировала по телу, позволяя увеличивать внутренние силы быстрее, чем у подножия.       Порой бывало непросто… Особенно, если Янь Уши был не в духе и Юй Шэнъян попадался ему под горячую руку. Заниматься налегке — это вовсе не то, что таскать камни или куски льда, уворачиваться от атак на узенькой горной тропке и прыгать с такой высоты, что за неверное приземление придется платить сломанной шеей.       В такие моменты Юй Шэнъяну приходилось вспоминать, как сильно он когда-то хотел, чтобы учитель поскорее вышел из медитации и они приступили к настоящим тренировкам. И как расстраивался, что Янь Уши, только вернувшись в мир, тут же оказался увлечен Шэнь Цяо и втянут в водоворот политических событий — было не до обучения. Зато теперь, когда смута улеглась, а глава Сюаньду в глазах учителя сменил свой статус с объекта для экспериментов на супруга, у него нашлось время и для своего младшего ученика. И если Юй Шэнъян не был на задании, он полностью погружался в тренировки, а потом Янь Уши гонял его по всей горе.       В этот раз все пошло не так. Вместо того, чтобы из Чанъани сразу отправиться на Сюаньду, они поехали в проклятое ущелье и попали под обвал. Юй Шэнъян был впереди и успел уйти. Он никак не ожидал, что его учитель — сильнейший мастер боевых искусств в цзянху, — окажется погребен под грудой камней.       Была ночь, мела метель, и в темном ущелье стоял полнейший мрак. Возничий и молодой слуга, которого Янь Уши взял с собой, тоже оказались погребены обломками скалы. То, что Юй Шэнъян нашел под камнями, даже телами сложно было назвать.       Он так испугался, что его шицзунь превратился в кроваво-мясной блин, что подумал: Янь Уши наверняка разозлится именно на него за столь дурацкую смерть!       К счастью, тот обнаружился живым и почти невредимым. Юй Шэнъяну приходилось видеть учителя и в худшем состоянии после битвы с Хулугу: пепельно-бледным, неподвижным, пребывающим несколько дней на грани жизни и смерти. Но тогда рядом был Шэнь Цяо, лекари и слуги, а в этой проклятой дыре один только Юй Шэнъян. И шицзунь без сознания, в крови.       Юй Шэнъян дал ему исцеляющих пилюль и попытался поделиться своей ци, но рядом с мастером высочайшего ранга он выглядел неоперившимся птенцом: поток его ци был подобен ручейку, вливающемуся в полноводную горную реку.       К счастью, не сгорела и одна палочка благовоний, как Янь Уши очнулся.       — Учитель!       Юй Шэнъян помог ему сесть, они укрылись от ветра за большим валуном. В кромешной тьме было сложно разглядеть выражение лица Янь Уши, но ему показалось, что он выглядел растерянным. Неужели так сильно ударился головой?       — Повозку раздавило, слуги тоже мертвы. Предлагаю переждать здесь, пока метель не утихнет.       Янь Уши молча посмотрел на него и кивнул, подтянул ноги к груди и закутался в теплую накидку. Он вел себя крайне странно, и в сердце Юй Шэнъяна поселилась тревога.       — У вас есть раны, требующие лечения? Я прихватил мазь…       Любой совершенствующийся хотя бы среднего уровня мог спокойно остановить кровь и без лекарств, а с помощью медитации вылечить внутренние повреждения. Но видя, что учитель даже не пытается сделать что-то подобное, Юй Шэнъян не мог смолчать.       Янь Уши вдруг вытянул руку и сказал чудным жалобным голосом:       — Руку ушиб.       — Руку?       Юй Шэнъян ощупал его ладонь, чувствуя себя крайне неуютно. Обычно это учитель был тем, кто проверял его пульс или помогал залечить раны, но уж никак не наоборот. Кожа Янь Уши была ледяной, запястье распухло.       — Я сейчас обработаю, — он нанес мазь и взялся за перевязку, когда пальцы Янь Уши вздрогнули, а потом сжались в кулак.       — Что ты делаешь? — голос учителя звучал холодно и недовольно, и Юй Шэнъян почти отпрыгнул в сторону.       — Вы сказали, что повредили руку, вот я и…       Но его прервали так же, как и попытки оказать помощь.       — Кто-то еще выжил?       Юй Шэнъян покачал головой.       — Нечего тут рассиживаться, уходим. Как закончится метель, вернемся за вещами.       Янь Уши резко встал и внезапно покачнулся, но тут же выпрямился и как ни в чем не бывало рванул прямо сквозь бурю.       Они провели ночь на перевалочном пункте. Смотритель хотел пожурить их за глупость — отправиться в ущелье в такую погоду! — но одного взгляда на Янь Уши хватило, чтобы придержать язык за зубами.       Гостевая комната была одна. Янь Уши занял кровать, Юй Шэнъяну досталась тахта, на которой и ноги не вытянешь. При свете свечи оказалось, что половина лица Янь Уши залита кровью, но рана на голове, скрытая волосами, не так уж глубока. После вечерних омовений он выглядел как обычно, и только царапина на щеке напоминала о пережитых неприятностях.       Убедившись, что учитель в порядке и сел медитировать, Юй Шэнъян уснул. А ночью проснулся от того, что по комнате кто-то бродит. Он хотел вскочить и заломить руку за спину обнаглевшему смотрителю или его слуге (ведь больше на перевале никого не было), но решил сначала прислушаться. Поступь незваного гостя была осторожной, неторопливой — человек не спешил обшарить комнату и что-нибудь украсть.       «Ерунда какая-то!» — подумал Юй Шэнъян и приоткрыл глаза, наблюдая за воришкой из-под опущенных ресницы.       Он едва не вскрикнул, когда понял, что воришкой был вовсе не слуга и не смотритель. Янь Уши в одних нижних одеждах бродил по комнате, изучая ее скупое убранство. Подошел к столу, посмотрел в треснутое медное зеркало на стене, выглянул в ставенные щели, внимательно рассмотрел меч, который Юй Шэнъян оставил у кровати. А потом уставился на самого Юй Шэнъяна. Очевидно, в темноте он не заметил, что тот не спит.       На лице главы Янь читалась настороженность вперемешку с любопытством, он разглядывал Юй Шэнъяна так, словно никогда раньше не видел. Как какую-то диковинку! Казалось… Даже принюхался!       Что он собирается делать?!       Юй Шэнъян был вынужден признаться, что испытал нечто сродни приступа паники. Потому что, когда сильнейший мастер цзянху вдруг начинает рассматривать тебя ночью с неизвестными намерениями и ведет себя в высшей степени странно, — это пугает куда больше, чем свора вооруженных наемников, тюрки или, скажем, стая волков…       Постояв немного у тахты, Янь Уши вернулся на кровать, забрался под одеяло, свернулся калачиком у стены и притих. Юй Шэнъян так и остался лежать, таращась в темноту и прислушиваясь к завываниям ветра за стеной. Он, конечно, слышал истории о злых духах и призраках, что вселяются в людей, но как-то маловероятно, что под завалом в главу мог вселиться призрак. Ведь не мог?..       Возможно ли, что это искажение ци? Но учитель весь вечер был совершенно нормальным! Бывает ли преходящее искажение ци?       Юй Шэнъян был не слишком сведущ в этих вопросах.       Утром он опасался, что Янь Уши снова проснется странным, но тот первым делом велел взять у старика лошадь и телегу и забрать свои вещи из-под завалов, чем Юй Шэнъян и занимался целый день.       Проход до Желтого Ущелья был завален, а добираться в обход горного хребта означало потратить пару лишних дней на дорогу туда и обратно. Юй Шэнъян ждал, что глава прикажет снарядить повозку, но тот раздобыл желанные семена в аптекарской лавке ближайшего города и с чистой совестью велел ехать на Сюаньду. Уточнив, что, если Шэнъян разболтает А-Цяо об их позорном погребении под обвалом, то будет отправлен к Бянь Яньмэю до конца года возиться с документами.       Два дня все было спокойно, и Юй Шэнъян уже расслабился, забыв о неприятностях, когда однажды случайно заметил, что Янь Уши наблюдает за ним из повозки сквозь щелку в занавесках. Украдкой.       От его любопытного взгляда по спине Юй Шэнъяна тотчас же побежали мурашки. На этот раз он решил не таится, попридержал лошадь, чтобы поравняться с повозкой, и спросил:       — Учитель?       Занавеска тут же закрылась. Янь Уши ничего не ответил. Чувствуя себя немного глупо, Юй Шэнъян продолжил, чтобы не выглядеть странно.       — Мы въезжаем в уездный город префектуры Ло. Сегодня здесь праздничная ярмарка. Заедем?       Какое-то время из повозки не раздавалось ни звука, а потом:       — Хочу танхулы и леденцов на палочке.       — Чт… — Юй Шэнъян чуть не упустил поводья и пробормотал: — Я думал, вы решите купить что-то для господина Шэня.       В ответ послышалось недовольное фырканье и больше ничего. Юй Шэнъяну дико захотелось отдернуть занавеску и посмотреть Янь Уши в лицо, но как объяснить свое поведение, если там его будет ждать вздернутая бровь и закономерный вопрос: «Тебя бешеные псы покусали?»       Так и не решившись ни задать вопрос, ни заглянуть в повозку, Юй Шэнъян мог только выполнить просьбу шицзуня и привезти ему с ярмарки коробку танхулы и леденцов. Когда он поставил покупки на сиденье напротив Янь Уши, тот вопросительно уставился на ученика:       — Что это? — открыл верхнюю коробку и закатил глаза. — Ты задержал нас в пути ради кучи сладостей? Что за ребячество!       — Но я ведь…       Юй Шэнъяну не дали возможности объясниться.       — Поехали, пока я не заставил тебя бежать впереди без лошади, не используя цингун. Если ты будешь есть столько сладостей, тебя ни одна кобыла на своем хребте не выдержит.       Вспомнились в этот момента слова шисюна из далекого детства Юй Шэнъяна:       — Учитель может быть непоследовательным, давать тебе странные задания и вести себя необычно. Не задавай ему глупых вопросов, прежде подумай сам. За каждым словом и поступком мастера Янь обычно стоит глубокий замысел, и он раскроет его тебе, когда придет время.       «По-моему, он просто издевается!» — Юй Шэнъян всю дорогу ломал голову над тем, какому великому замыслу может служить странное поведение учителя, но лишь заработал мигрень и окончательно потерял настроение.       Ему и в обычное время не удавалось разгадать великих планов главы, а нынче и подавно.       На следующей остановке он обнаружил, что коробки с конфетами наполовину опустели. Янь Уши делал вид, что он тут абсолютно не при чем.       Чем дальше они ехали, чем больше приближалась Сюаньду, тем сильнее Юй Шэнъян терзался домыслами. Может, он не мог потягаться проницательностью с Бянь Яньмэем, но нужно быть совсем тупым, чтобы не замечать очевидного. Иногда Янь Уши начинал вести себя необычно даже для него. Его лицо теряло привычную холодность, и губы переставали кривиться в надменной полуулыбке. Вместо этого в глазах появлялись любопытство и осторожность, с которыми он смотрел на Юй Шэнъяна и на все вокруг. Странные просьбы произносились так, будто Янь Уши сомневался, получит ли он желаемое, что для такого человека, как глава школы Хуаньюэ, было просто невозможным. Ведь он всегда получал все, что хотел. В такие моменты, если Юй Шэнъян задавал вопросы, Янь Уши либо отмалчивался, либо отвечал что-то настолько общее, что создавалось впечатление, будто он не знает, зачем и куда они едут и о чем Юй Шэнъян его спрашивает. Словно вместо Янь Уши рядом с Юй Шэнъяном вдруг оказывался кто-то другой… Это не могло не пугать. Что, если учитель повредился рассудком под тем завалом?       Но стоило всему прийти в норму, и Юй Шэнъян не замечал в поведении шицзуня ничего необычного или каких-то признаков нездоровья. Он медитировал и отходил ко сну в обычном распорядке, не просил принести ему никаких лекарств, был бодр, саркастичен, доводя попавшихся под его хорошее настроение случайных людей до икоты от злости, и, кажется, не придавал значения своему недугу.       Под конец пути Юй Шэнъян стал думать, что, возможно, что-то не так с его собственной головой, и он съел какое-то галлюциногенное растение или у него самого искажение ци? В любом случае, когда они прибыли на Сюаньду, он выдохнул с облегчением: теперь недуг Янь Уши, если таковой имелся, был проблемой Шэнь Цяо — более опытного и разумного мастера, а не младшего ученика.       Какое-то время Юй Шэнъян присматривался к обоим главам, но все выглядело вполне мирно. Они привычно спорили на людях и бурно мирились вдали от чужих глаз, вместе ужинали, спускались в город, Янь Уши получал письма от Бянь Яньмэя, Шэнь Цяо был вовлечен в учительские заботы. И Юй Шэнъян, желавший было поначалу разделить свои тревоги с главой Сюаньду, решил повременить. Глава Янь запретил рассказывать о происшествии в ущелье, а раз господин Шэнь не замечал в его поведении ничего странного, значит, и Юй Шэнъяну стоило расслабиться.       Так он и сделал, наконец полностью уделив свое внимание тренировкам и медитации. К тому же, господин Шэнь позволил ему пользоваться некоторыми книгами в библиотеке — теми, что были общедоступны и не являлись секретными документами школы. Так что вечерами Юй Шэнъян сидел в зале с учениками Сюаньду, погрузившись в изучение литературы.       Все было хорошо, пока в один из дней Юй Шэнъян не заметил Янь Уши в лесу. Тот стоял у ручья, держа что-то в руке. Юй Шэнъян хотел окликнуть его и поздороваться, но замер, увидев, как учитель опускается на корточки, ставит на воду кораблик с повязанной голубой ленточкой вместо парусника и приговаривает:       — Корабль отправляется в кругосветное плавание! Капитан Се Лин откроет новые земли на Сюаньду! Ха-ха!       На «ха-ха» Юй Шэнъян так крепко сжал ветки куста, за которым прятался, что они громко хрустнули, и Янь Уши тут же обернулся, нахмурив брови и забыв про свой корабль.       — Кто там? Выходи! — голос главы Янь звучал самым обычным образом, а брови были зло сведены к переносице.       Можно было, конечно, сбежать, но Юй Шэнъян прекрасно понимал, что его догонят раньше, чем он спустится вниз. Поэтому он поспешил выйти и вежливо поклониться.       — Учитель, этот ученик проходил мимо и случайно услышал ваш голос. Я не хотел вам мешать.       «Я бы хотел услышать, что за срань такая с вами происходит», — подумал про себя Юй Шэнъян, но вслух ничего не сказал.       Янь Уши был похож на самого себя.       — Тогда иди куда шел и не мешай мне, — Янь Уши вздернул подбородок и показал в сторону, намекая, куда Юй Шэнъяну надо убраться.       «И это все?..»       — Слушаюсь, учитель.       Он поспешил уйти, а когда понял, что Янь Уши уже не увидит его, вернулся окольными путями, на этот раз ступая так тихо, что ни одна снежинка не хрустнула под сапогом. Юй Шэнъян не стал сильно приближаться, но смог разглядеть, как Янь Уши с досадой бьет кулаком по колену.       — Кораблик уплыл под лед.       Потом он сунул руку в карман и достал целую горсть сладостей, чтобы заесть свое необычное горе.       «Может, все совершенствующиеся к старости впадают в детство?» — размышлял Юй Шэнъян, спускаясь с горы.       Он так задумался, что практически врезался в Шэнь Цяо, шедшего ему навстречу.       — Господин, простите этого ученика за невнимательность, — он поклонился.       — Ничего страшного. Ты не видел сегодня Янь Уши? Я получил письмо из Чанъани и хотел с ним поговорить.       — Он, э… — «Сказать? А не получу ли я по шее за то, что влез не в свое дело? Не сказать? Не будет ли хуже?»       — Что-то случилось? — Шэнь Цяо слегка нахмурил брови, и Юй Шэнъян подумал, что ему скорее всего даже не поверят.       Глава Янь пускает кораблики и ест сладости… Вздор!       — Ничего. Я, кажется, видел его у ручья. Мне пора идти, — он использовал цингун, чтобы оставить глав самих разбираться с их чудачествами.       Когда несколько дней спустя в библиотеку ворвался один из старших учеников Сюаньду с дурными известиями, Юй Шэнъян подумал, что теперь ему стоит опасаться наказания от Шэнь Цяо, которому он ничего не сказал раньше о странностях своего учителя.       — Глава Янь отвел в лес Ши У и где-то бросил или убил! Скорее, все в зал советов Пурпурного Дворца!       К тому моменту, когда Юй Шэнъян и остальные прибыли в зал, атмосфера между старшими успела накалиться. Старейшина Лю Юэ, чаще всего выражавший недовольство пребыванием демонов на Сюаньду, на этот раз нашел поддержку в лице старейшины Чжана, не так давно вышедшего из уединенной медитации. Остальные, хоть и придерживались нейтралитета из уважения к главе, но на их лицах читалось недовольство.       — Глава Шэнь, этот Лю не раз говорил, что представителям демонических школ не место на Сюаньду. Орден достаточно пострадал в прошлый раз из-за беспечности Юй Ая и попустительства со стороны совета. Не хотелось бы повторения!       — Главе Янь не стоило вмешиваться в учебный процесс даосской школы, — покачал головой старейшина Чжан. — Наши пути совершенствования различны. Сюаньду не приемлет жестокости по отношению к ученикам и бесчеловечные методы обучения.       — Я слышал, что в школе Хуаньюэ, как и в Хэхуань, практикуют методики совершенствования, при которых у одаренных детей отбирают внутреннюю энергию, используя для этого самые низменные способы…       Янь Уши не остался в долгу. Его губы как обычно улыбались, но глаза были черными и злыми:       — Старый хрыч, сам поди засматриваешься на маленьких мальчиков с таким-то уровнем способностей, а на меня пытаешься свалить свои похабные наклонности? По мнению неуважаемого совета, который последний раз выходил в свет в прошлом столетии, такому человеку как я больше заняться нечем, как высасывать ци из сопляков, которых я могу прихлопнуть одним ударом ладони? Для практикования парного совершенствования этот почтенный предпочитает задницу вашего…       — Может, хватит уже?! При чем здесь все это? — Шэнь Цяо с раскрасневшимися щеками и сжатыми кулаками выглядел как человек, попавший под удар между молотом и наковальней.       — А-Цяо, они первые начали обвинять меня в домогательствах к твоим ученикам…       — Вы постоянно крутитесь вокруг наших детей! Скажете, не вас видели у спален мальчиков на этой неделе? — старейшина Лю вышел вперед, он так полыхал праведным гневом, что не побоялся выпятить грудь и встать в боевую стойку против самого Янь Уши.       Тот не остался в стороне, выведенный из себя всеобщим бреханием. Раньше Янь Уши и ухом не повел бы на тявканье тех, кто не сможет постоять за свои слова против него. Но здесь был Шэнь Цяо, а Янь Уши прилюдно пытались обвинить во всяких мерзостях — Юй Шэнъян ощущал тяжелое давление демонической ци.       — Скажу, что тот, кто выдумал эту чушь, пусть вырвет себе глаза, раз не умеет ими пользоваться, — глава Янь вышагнул вперед, но был схвачен за руку.       — Ну, хватит! Успокойтесь все! — Шэнь Цяо сказал это так громко, что его услышали все, наверное, даже те, кто не присутствовал в зале, если такие вообще остались.       Помещение было битком — собралась вся школа. Еще бы, такой скандал! Колебания ци могли вызвать сход лавины, если бы здесь такие были!       — Этот почтенный терпелив и не злопамятен. Пусть твои старейшины извинятся за клевету и разойдемся миром, — Янь Уши улыбнулся Шэнь Цяо, но на его лице не было и намека на привычное веселье, которое глава Хуаньюэ обычно испытывал, находясь в центре конфликта и смуты.       Шэнь Цяо поджал губы и отвернулся, и сам вышел в центр зала.       — Пусть ко мне подойдут те, кто видел, как глава Янь уходил с Ши У в лес, и расскажут все еще раз!       Две ученицы двенадцати и десяти лет выступили вперед. Под взглядами собравшихся они явно перепугались, ведь их рассказ спровоцировал скандал, и теперь ни одна не осмеливалась говорить первой.       — Ты, — Янь Уши ткнул пальцем в ту, что была постарше, — рассказывай правду.       — Я-я… м-мы… мы с шимэй помогали с уборкой дровника, который находится у леса. Учитель Лянь отправил нас туда в наказание, потому что мы разговаривали на занятиях. В дровнике было грязно, мы долго убирались и устали, решили отдохнуть немного. Мы просто сидели и болтали у окна, а потом увидели, как… как господин… — она испуганно посмотрела на Янь Уши и опустила взгляд, но все же закончила, — как господин Янь и Ши У уходят в лес. Это было за полчаса до заката.       — Ты точно уверена, что видела Янь Уши? — Шэнь Цяо так напряженно смотрел в лица девочек, что Юй Шэнъян был уверен: у него уже начала болеть голова.       Девочки закивали.       — Женские выдумки! Кто подучил вас это рассказать? — Янь Уши недовольно фыркнул.       — Никто нас не учил, вы ушли с Ши У в лес! А еще вы как-то ходили с ним к ручью, и в комнату к нему приходили! Это мне шисюн Сяо Юн рассказал!       — Сяо Юн, выйди сюда, — старейшина Лю кивнул в сторону подростка, стоящего поодаль. — Расскажи, что ты видел.       Сяо Юн поклонился.       — Неделю назад я видел, как господин Янь выбирается через окно из покоев для мальчиков. Это окно ближе всего к спальному месту Ши У. Время было после отбоя, поэтому я пошел проверить Ши У. Тот сказал, что глава Янь навестил его и принес конфет. У него на кровати были фантики, так что у меня не было причин ему не верить.       По толпе прошли растерянные шепотки. С одной стороны то, что глава Янь мог навестить больного ученика своего супруга и передать ему конфеты, было, конечно, чем-то странным, но все-таки возможным. С другой — это можно было сделать днем и не через окно! К чему такая скрытность, если речь шла всего лишь о конфетах?       Шэнь Цяо бросил на Янь Уши странный взгляд, тот с прищуром уставился в ответ.       — Ты ведь… — казалось, глава Шэнь и сам не уверен, — отнес Ши У те конфеты из шкафа?       — А-Цяо, — Янь Уши так же выглядел не вполне уверенным в том, что говорит, — я не угощаю конфетами никого, кроме тебя. Я похож на извращенца, соблазняющего мальчиков сладостями?       Все смотрели на двух глав и супругов стоящих друг на против друга. Очевидно, Шэнь Цяо не верил, что Янь Уши приставал к детям, но и допустить, что трое его учеников так слаженно соврали, он тоже не мог. Дети говорили вполне искренне… Ситуация зашла в тупик, пока где-то в ночном холодном лесу замерзал всеми позабытый ребенок. Юй Шэнъяну, конечно, было плевать на мелкого засранца, который вечно носился под ногами, — жизнерадостный и шумный, липнущий к Шэнь Цяо и даже крутившийся перед Янь Уши. Но, в конце концов, кажется, только он один знал о Янь Уши кое-что, чего не знали другие.       — Глава Шэнь, мой шицзунь не виноват. Он не делал ничего, в чем вы его обвиняете! — он решительно вышагнул из толпы, сжимая кулаки.       Все взоры обратились на Юй Шэнъяна. Янь Уши бросил на него еще более недовольный взгляд, чем остальные:       — Сгинь, Шэнъян. Мне не нужны защитники, — он уже хотел схватить ученика за шиворот, но Шэнь Цяо остановил его руку, осторожно взяв за предплечье.       — О чем ты, Юй Шэнъян? Ты знаешь, кто увел Ши У в лес?       — Не уверен, но догадываюсь, — Юй Шэнъян продолжал неотрывно смотреть на Янь Уши, надеясь, что тот другой появится и начнет отпираться.       — Ну так рассказывай, юноша, не тяни! Говорят же, что вашего учителя видели в лесу с ребенком!       Шэнь Цяо знаком показал старейшине Лю замолчать.       — Говори, Юй Шэнъян.       — А вы спросите об этом… у Се Лина.       — Се Лин? Кто такой Се Лин? Вы знаете? — по толпе прошла волна вопросительного шепота, но Юй Шэнъян понял, что добился своим обращением желаемого эффекта.       То, что овладевало Янь Уши — будь то призрак или расстройство рассудка, — наконец-то показалось. Лицо главы Хуаньюэ, только что жесткое и суровое, вдруг вытянулось, сделавшись на мгновение по-детски растерянным. Он часто заморгал, забегал взглядом по толпе, словно только осознал, что окружен множеством людей, настроенных против него. Юй Шэнъян скрестил руки на груди и ухмыльнулся, довольный тем, что непонятная ситуация наконец сдвинулась с мертвой точки и загадка вот-вот будет раскрыта. Но он никак не ожидал, что Шэнь Цяо в отличие от остальных не спросит, о ком речь, а в глубоком шоке воскликнет, глядя на Янь Уши:       — Се Лин?!       — Чт… вы знаете? — вопрос Юй Шэнъяна потерялся, оставшись без ответа, потому что на разговоры времени не осталось.       Янь Уши обернулся к главе Сюаньду, смотревшего на него как на призрака, и выражение его лица резко изменилось. Растерянность уступила место злости. С рычанием он вырвал руку из пальцев Шэнь Цяо, оттолкнул его в сторону и с помощью цингуна выскочил в окно.       — Что это было, глава?!       Шэнь Цяо обернулся, чтобы взглянуть на Юй Шэнъяна, а потом выпрыгнул следом за Янь Уши в окно.