Введение в энтомологию для юного лорда

С этих пор Дэймос стал наблюдательнее и… спокойнее. Но вместе с этим его обуяла странная, болезненная тоска, с которой он по большей части и не хотел справляться. Днем стояла тошнотворная духота, а ночью становилось так холодно, что ему приходилось спать прямо в халате, чтобы не замерзнуть. В одну из таких ночей, когда юноша долго не мог уснуть, он приказал Каину растопить камин в малой гостиной. Огонь приятно грел замерзшие ноги, протянутые чуть ли не к самой решетке. Юноша пил вино, но не столько для того, чтобы согреться, а скорее из скуки и неумения придумать себе занятия. В его понимании ночь существовала исключительно для балов, посещения борделей и курительных садов, где в эфире опиума мир приобретал совершенно иные черты. Теперь всего этого не было. Был сад и удушающий запах роз, пустой особняк, камин и вино. Дошло до того, что Дэймос вновь принялся таскать книги из фамильной библиотеки, и теперь они то и дело встречались на пути горничных, убиравших в жилых комнатах каждый день. Юноша перелистнул страницу каких-то очередных исторических хроник и вдруг его взгляд зацепился за дату. «3450-3528 гг. – Освоение Крайнего севера Императором Августианом ІІ. Время исследовательских экспедиций. Открытие вампирской крови. Начало продажи северных колоний» Он оторвал взгляд от страницы и вгляделся в танцующие языки пламени. В детстве вампир практически никогда не рассказывал ему о себе, и сообщал только общие факты. За три года, впрочем, он так и не удосужился узнать об этом, и только теперь, попытавшись добиться его, Дэймос вдруг осознал что абсолютно ничего не знает о своем гувернере. Тот был загадкой. Можно сказать – феноменом. Юный лорд никогда не давал себе труда задумываться о том, что его Жанвель был единственным вампиром на его памяти, имевшим образование выше школьного, и не работавшим при этом в фармакологии. Все остальные вампиры, которых ему приходилось видеть, были или аптекарями, или чернорабочими. До переезда в столицу ему и в голову не могло прийти, что во всей этой ситуации что-то не так. Раньше ему это казалось совершенно естественным, как то, что отец никогда не приезжал к нему и никогда не говорил о матери, на чьих похоронах даже не удосужился присутствовать. Маленький Дэймос не задавал вопросов касательно того, почему Жан вообще смог стать тем, кем стал. Однако теперь, когда он знал об этом мире и о сложности человеческих взаимоотношений достаточно, чтобы сделать соответствующие выводы, юный лорд Кастанель понял, что вампира попросту не должно было быть в этом поместье. Но он не только был, но и распоряжался им, почти как своей собственностью – в этом, пожалуй, заключалась главная странность. «Слуги не могут командовать хозяевами» - подумал он, разглядывая алые блики в бокале с вином. Протянув руку, юноша схватил маленький серебряный колокольчик, который тотчас же звонко прозвенел. Через некоторое время за дверью послышались торопливые шаги и вошел старый Каин, усталый и сонный. - Что-то случилось, лорд Кастанель? - Где Жан? Позови его. - Господин Камю ушел. - Что? – непонимающе пробормотал Дэймос после некоторого молчания. – Как… ушел? Куда? И почему я об этом не знаю?! Где он?! - Господин Камю не изволил доложить, куда направляется. Я знаю только, что он ушел еще вечером, и, вероятно, вряд ли вернется… до утра. - ЧТО?! – юноша вскочил, гневно замахиваясь. – Да что ты такое несешь, идиот?! - Милорд! Прошу, не сердитесь! - Уйди! Лорд отпихнул дворецкого и, выхватив у него из руки подсвечник, выбежал в коридор. Дэймос сам не понял, чего так испугался. Несколько дней назад он был бы счастлив услышать подобную новость – нравоучения гувернера надоели ему до крайности, но сегодня это его не на шутку встревожило. Распахнув дверь в покои вампира, он выставил вперед подсвечник и принялся лихорадочно размышлять о том, зачем бы Жанвелю сбегать, оставив все книги и рукописи, над которыми тот так трясся. Бабочки в банке слетелись на свет и теперь бились в куче у стеклянной стенки. Дэймоса передернуло от этого зрелища, и он, развернувшись, поспешил на улицу. Августовская ночь обожгла холодом и приближающимся отголоском осенних туманов. Здесь, на севере, лето быстро заканчивалось, не позволяя толком насладиться своей красотой. Было уже очень темно и даже мерцавшая в небе бриллиантовая россыпь звезд не могла разогнать этот мрак. - Милорд! – Каин, запыхавшись, выбежал вслед за ним. – Прошу вас, вернитесь, милорд! - Оставь меня в покое! – огрызнулся юноша. – Куда он пошел?! - Умоляю, милорд! Дворецкий пытался было догнать своего хозяина, но в такой кромешной темноте старику было не угнаться за резвым юнцом. Дэймос добежал до ворот и с удивлением обнаружил, что они открыты. Проскользнув за них, он помчался по сырой от росы траве, выкрикивая имя Жана. Он не представлял, куда тот мог пойти. Поместье окружала пустошь, за которой начинался густой лес. Когда-то его предки любили охотиться в нем, и, кажется, часть этого леса действительно принадлежала ему. Немного поразмыслив, юноша побежал туда, потому что больше идти было попросту некуда. За пустошью начинались бескрайние поля и деревни, также принадлежавшие ему, но отчего-то ему казалось, что Жан вряд ли бы решился уйти так далеко хотя бы без одного из своих энтомологических журналов. Огонь на концах свеч потух и юноша остался в кромешной тьме. Он бежал слишком быстро и теперь, уставший и замерзший, оказался у густого подлеска. Холодный воздух остудил разгоряченную голову и лишь теперь Дэймос задумался о том, что теперь будет делать. - Он не мог уйти… - капризно простонал он, - не мог… Он не может меня бросить! Нет! Но врать себе было бесполезно. Жан исчез, не сказав ни слова, и его воспитанник теперь стоял в совершенно незнакомом месте, освещенный светом звезд и с запоздалой тоскливой мыслью о том, зачем он вообще это сделал. Сейчас ему ясно виделся весь идиотизм собственного положения. Можно было бы разобраться с этим множеством способов, вместо того, чтобы бежать в никуда. Но Дэймос оправдывал себя тем, что вампир может быть где угодно. - Зачем он ушел… Зачем он бросил меня?! От досады и нарастающей паники юноша начал злиться. Пнув какую-то ветку, он замер, прислушиваясь. Из леса доносились какие-то странные, тихие звуки, и лорд, решив, что не так уж и сильно ему хочется найти гувернера, побежал назад. В темноте он ничего не видел и поэтому несся, не разбирая дороги. Ему казалось, что он движется к поместью, но, поняв, что обратный путь получается длиннее, Дэймос понял, что заблудился. - Нет… - пробормотал он, ежась от стылого сырого ветра. Он сделал еще несколько шагов вперед и вдруг земля под ним резко провалилась. Завизжав, юноша замахал руками, но было уже поздно. Кубарем скатившись куда-то вниз, он упал на живот и тут же заплакал от боли. Он ненавидел вампира, себя, отца, и даже старого дворецкого просто за то, что ему теперь приходилось страдать. Казавшаяся великолепной и логичной мысль побежать за Жанвелем закончилась сущей катастрофой, и Дэймос понятия не имел, что теперь делать. Вытирая разорванным рукавом слезы, он сел, чувствуя, как печет содранные ладони. - Я хочу домооой… - застонал он, всхлипывая от боли. – Ненавижу тебяяя! Ненавиииижуу! Кричать было бесполезно. Его никто бы не услышал, и до рассвета даже нечего было думать о том, чтобы идти куда-то дальше. Он надеялся на то, что верный Каин уже кинулся его искать и скоро найдет, после чего он, лорд Кастанель, лично отомстит каждому виновному в этом кошмаре. Время шло. Ночь тянулась бесконечно. Вокруг было тихо и темно. Дэймос ждал, стуча зубами от холода. Сжавшись в комок, он вспоминал последние месяцы в столице. Яркими пятнами воспоминания вспыхивали в голове и этот бесконечный карнавал жизни был тем упоительнее в мечтах, чем хуже было его нынешнее положение. Там он танцевал на столах, пил из горла шампанское, а затем предавался любви сразу с мужчинами и женщинами, имен которых он уже и не помнил. Это счастье казалось вечным и нерушимым, таким же, как его молодость и красота. Но все оборвалось слишком быстро, слишком внезапно… и теперь он гадал, доживет ли вообще до рассвета, чтобы вернуться в собственное поместье. Вдруг над ним раздался какой-то странный звук, смутно похожий на рычание. Юноша замер, перестав дышать. У края обрыва сверкнуло что-то алое и вскоре земля вновь начала осыпаться, только теперь под тяжестью чужого тела. - Жан! – в этот момент Дэймос готов был простить ему все, даже то, что тот посмел так нагло сбежать этой ночью неизвестно куда. – Жан, я чуть не умер! Тот не отвечал. Лорд кинулся к нему, и только коснувшись плеча вампира, понял, что тот весь в чем-то липком и влажном… по запаху очень похожем на кровь. - Жанвель… - встревоженно прошептал юный лорд. – Ты… ты кого-то убил? - Да… - хрипло рассмеялся тот, и, резко схватив Дэймоса за плечи, наклонился к самому его уху, - я вспомнил, как это – быть живым… - Жан… - пискнул юноша, - как ты м-меня нашел… - По запаху, конечно… Вы восхитительно пахнете, мой лорд… Он замер, чувствуя, что его обнюхивают. Тело вампира было непривычно горячим, и внезапно юноша понял, что в его бедро упирается чужой возбужденный член. Его нашли, но не потому что искали специально, а потому, что его гувернеру просто хотелось… есть. До такой степени, что он не постеснялся убить кого-то, и теперь стоял, пробуя на вкус новую жертву. В этот момент Дэймос понял многое. Почему вампиры не работают с людьми, и почему их вообще принято не считать за разумных существ, почему они живут большей частью в рекреациях и почему люди редко сталкиваются с этими странными созданиями. В один момент до него дошло все… Но было уже поздно. - Ты убьёшь меня, да? – тихо, чуть не плача спросил он, закрыв глаза. - Нет… нет, мой глупый лорд… Руки Жанвеля мягко обхватили его и прижали к теплой, тошнотворно пахнущей кровью груди. Затем вампир отстранился, но, не выпуская плеча своего воспитанника, потянул его за собой. Всю дорогу Дэймос молчал. Даже когда они вернулись в поместье и мертвенно бледный, до смерти перепуганный Каин вместе со всей прислугой встретили их, юноша не произнес ни слова. - Приготовьте горячую ванную для юного лорда, - приказал вампир, смерив их суровым взглядом. - Г-г-господин К-к-камю… - пролепетала горничная, глядя на его сорочку, залитую кровью. - Все в порядке, - процедил он, - быстрее. Подхватив юношу на руки, он понес его в комнату, где тот обычно принимал ванну. Усадив его в кресло, Жан принялся медленно снимать с него грязную и изодранную одежду. Тот молча поймал его руку и с силой отпихнул от себя. - Зачем? – прошептал Дэймос, не глядя на него. - А зачем вы пошли меня искать? - Ты… ты меня бросил… - Я бы никогда не посмел вас бросить, мой лорд. - Ты врешь, - со звенящей в голосе ненавистью произнес лорд, - все врут… И ты тоже. Ты просто хочешь сожрать меня и получить отцовские деньги, на меня тебе вовсе плевать! - Если бы мне было на вас плевать, я бы не ушел от вас тогда, когда почувствовал, что вот-вот сойду с ума, – мрачно ответил он, - если бы мне было все равно, то вы были бы уже мертвы. Тот замер, глядя куда-то сквозь него. В этот момент слуги как раз втащили ванную и горничные принялись наполнять ее горячей водой. - Тебя казнят. - Я знаю. - И что? Ты что, не хочешь жить? - Больше нет. Вам было угодно пожелать моей смерти. - Я не это имел ввиду… - Я знаю. Но уже поздно. Позвольте мне вас раздеть. Вода неприятно обжигала кожу и свежие царапины. Дэймос сам не заметил, как слезы покатились по его щекам, когда он сел в горячую воду. Подтянув колени к подбородку, он спрятал лицо и замер, не желая выдавать своего потрясения. Но его внимание привлек странный шорох, и когда юноша вновь поднял голову, он с изумлением увидел… обнаженного гувернера. Тот как раз снимал с себя заляпанную кровью одежду и лорд вдруг увидел, какой тот болезненно тощий. Из-под бледной кожи, которая должна была быть легкого красноватого оттенка, выступали ребра и острые ключицы. Этой ночью вампир был удивительно спокоен, и юноша просто не понимал, как того не трясет после случившегося. - Тебе что, все равно? – прошептал он, разглядывая его ноги. - Нет. Просто я смирился с неизбежным. - С чем? - С собственной казнью, - тот пожал плечами, - это вполне ожидаемый исход для такой твари, как я. - Ты что, убил человека? - Пока нет. - Почему? Что с тобой случилось? Ты жил тридцать лет, и сам же клялся, что никого не убивал! - Я соврал. Вампир подошел к нему и, сев рядом, внимательно посмотрел в глаза. - Я пил человеческую кровь. В детстве. И я знаю, какова она на вкус. Я долго держался, и уже свыкся с вечным голодом… Пока вам не взбрела в голову прихоть соблазнить меня. Вы всего лишь юнец, которому хочется развлечений, но вы даже не подумали о том, какую опасность можете на себя навлечь. Вы разбудили чудовище, и теперь мне приходится изыскивать способы удержать его на цепи. - Я не понимаю, как ты можешь… хотеть… - Это сложный вопрос. Сложный… как и все вопросы, связанные с людьми. Я не мог больше терпеть. Иначе однажды вы бы просто не проснулись. - Я никому не скажу, - чуть помедлив, произнес Дэймос, - никто не узнает. - Каин знает. Вся остальная прислуга. Один слух – и я пойду на ящик омолаживающего крема. - Я не хочу. - Почему? Вы меня боитесь, я вижу. - Да… Но… Нет, не совсем. Юноша замолчал, не в силах подобрать слова. Наконец, он высунул руку из воды и погладил ею вампира по щеке. - Я хочу, чтобы ты залез ко мне. - Как пожелаете, мой лорд. Тот послушно залез в воду и Дэймос изумленно охнул, не ожидая такой расторопности. - Но… Почему ты так просто согласился? - Потому что я не голодный, - то сверкнул клыками, - и вам ничего не угрожает Вы можете сделать со мной все, что пожелаете, и я не попытаюсь откусить вам руку. Третью мне уже не осилить… Юноша медлил, раздумывая. Но сытый, расслабленный вампир, при всей своей опасности и плотоядности был в этот момент невероятно соблазнительным. Ему вдруг вновь захотелось почувствовать это щекотливое движение воздуха у самой шеи, удовольствие, пропитанное страхом и тщательно подавляемым стыдом. - Я хочу, чтобы ты подчинялся всем моим приказам. - Да, лорд Кастанель. - Поиграй со мной… Дэймос положил его ладонь на свой член и прижал, не давая отдернуть руку. Глаза вампира потемнели, и лорд услышал, как участилось его дыхание. По телу пробежала дрожь. Он закрыл глаза и откинул голову назад, ощущая тепло чужого тела. От вампира все еще отвратительно пахло кровью, но, по всей видимости, его этот запах заводил куда больше любых прикосновений. Пальцы скользнули вниз, всколыхнув воду в ванной, и Дэймос коротко дернулся, инстинктивно сдвигая ноги. Посмотрев на вампира, он вновь увидел клыки. Незаметные до недавнего времени, они теперь так ясно бросались в глаза, что юноша не удержался от соблазна залезть пальцами ему в рот и снова ощупать их. Жанвель нервно сглотнул слюну и осторожно отстранился. Затем, раздвинув его ноги насколько позволяли размеры ванной, он приподнял его за бедра и посадил себе на колени. - Почему ты не сказал мне, что уходишь? – вдруг спросил Дэймос, прижимаясь к его груди. - А почему вы отправились искать меня ночью, вместо того, чтобы просто подождать утра? Вы совершили абсолютную глупость… Ночью, в одиночку, уйти так далеко, даже не зная, где я! Почему даже несмотря на вашу искушенность в запретных удовольствиях, вы ведете себя как ребенок? - Я думал, что ты меня бросил, - тихо, с какой-то внутренней, потаенной обидой ответил он, - я тебе надоел. Тебя рядом со мной держат только деньги моего отца. Он платит, чтобы ты заставлял меня делать то, что я не хочу делать, хотя это совершенно не имеет значения! Ты даже не рад был вернуться сюда, и если бы не отец, ты бы уже давно сбежал! - Почему вы считаете, что все должны вас любить, мой лорд? Чем вы удосужились заслужить любовь кого бы то ни было? Капризами? Рукоприкладством? Необдуманными поступками? Разве ваш отец выслал вас из столицы ни за что? Ваше пренебрежение окружающими в угоду собственным удовольствиям перешло всяческие границы, и кто знает, чем еще может обернуться ваша привычка потакать себе во всем. - Я ненавижу тебя… - прошипел юноша, хватая вампира за подбородок, - ненавижу, понимаешь? Почему ты просто не делаешь то, что я от тебя хочу? Как ты смеешь что-то говорить мне, чистокровному лорду? Я ведь знаю, что ты что-то скрываешь… Я прочитал о таких, как ты. Ты раб, ты родился рабом и всегда им будешь! Ты никто, и не смей мне указывать! - Замолчите. Жанвель произнес это спокойно и холодно, словно бы они сейчас находились в классе, а не в горячей ванной, обнаженные и тесно прижавшиеся друг к другу. Он сжал талию Дэймоса и одним резким движением, без предупреждения, вошел в него, раздвинув пальцами мягкие ягодицы. Тот охнул и скривился, закусывая губу. - Мне больно, урод! - Вы сломали мне жизнь, юный лорд, играючи, просто потому, что вам было скучно. Маленький, избалованный и одержимый похотью идиот, который ни мгновения не дает себе труда задуматься о том, что происходит по его вине. Усилия десятков, сотен людей, включая вашего отца, направлены на то, чтобы дать вам все, о чем только можно желать, и взамен вместо благодарности они получают ваши нескончаемые недовольства, капризы и истерики! Вам захотелось соблазнить меня, просто потому что вы не умеете ничего больше, кроме как продавать свое тело за развлечения, вам показалось забавным, что ваш несчастный учитель вынужден задыхаться и душить себя, лишь бы запихнуть обратно ту нестерпимую боль, которую вы выскребли с самого дна! Нет… не называйте меня чудовищем, потому что мне далеко до вас, лорд Кастанель… Дэймос плакал. Он понимал все, о чем ему говорил гувернер, но не мог подобрать слов, чтобы это выразить. Однако то, что он испытывал в этот момент, мало было похоже на муки совести. Его грызла неуемная обида и сдавленное раздражение, а еще острое, глубокое отчаяние от невозможности откреститься от этих слов. Ногти вампира впивались в кожу, царапали ее, и юноше вдруг захотелось накричать на него, ударить, так, чтобы боль дошла до самого сердца и ранила сильнее самого острого меча. - Почему вы продолжаете упорствовать, мой лорд? – оскалился Жан, наблюдая всю гамму чувств на его лице. Тот не отвечал. Дэймос изо всех сил старался унять слезы, которые текли против его воли, словно бы ему и впрямь было неприятно слышать слова гувернера. Отвернувшись, он прикрыл глаза и сделал вид, будто ничего не услышал. Жанвеля это раздражало. Мальчишка упорствовал в своем невежестве, и вампир, отчаявшись вразумить его словом, решил, что хуже, чем есть, уже быть не может. Поэтому он опрокинул юношу на спину, так, что от толчка вода выплеснулась за бортики ванной. Тот тяжело дышал, и это было забавно – видеть его раздражение после всех попыток добиться такой близости. Чтобы тот не отпихивал его, вампир крепко прижал его запястья к плечам и занял рот поцелуем. Это было более, чем странно. Сквозь гнев и обиду чувствовать разгорающееся желание, заставлявшее его отвечать на каждый поцелуй и двигаться, позволяя вампирскому члену проникнуть еще глубже. Несмотря на то, что в самом процессе не было ничего особенного – Дэймос имел богатейший опыт подобных связей – отчего-то каждое движение отзывалось в его теле до ужаса приятной дрожью. То ли осознание того, что он отдается своему гувернеру и воспитателю, то ли сам факт соития с вампиром, существом бесконечно более низким по крови, чем он, заставляло его член возбужденно упираться во влажный бледный живот. И вдруг он почувствовал, как кожу на его плече прокусывают. Вампирские клыки вошли неглубоко, но Дэймос вздрогнул всем телом от неожиданной волны… удовольствия. - Жан… - простонал юноша, задыхаясь от ощущений, - Жан… Тот, казалось, не слышал. Он был слишком занят зализыванием его ран и при этом имел такой дикий и опасный вид, что даже опьяненный оргазмом лорд не посмел его тревожить. Дэймос почти не запомнил, как вампир вытащил его из почти остывшей воды, как завернул сначала в полотенца, а затем в халат, как довел до спальни и уложил в постель. Только когда чуть хрипя он пожелал ему доброй ночи, несмотря на занимавшийся за окнами рассвет, юноша очнулся и, схватив его за руку, потребовал: - Я хочу, чтобы ты был здесь. - Вы меня ненавидите. Разве вы не хотите, чтобы я ушел и не беспокоил вас? - Да… - чуть помедлив, произнес тот, - я хотел… - Тогда я пойду. Жанвель коротко поклонился и вышел, бесшумно прикрыв за собой дверь. Дэймос долго глядел на нее, мучаясь от болезненного тянущего комка, засевшего где-то в груди. Ему не хотелось, чтобы тот снова уходил, снова оставлял его одного, всеми покинутого и брошенного, но он не знал, как сказать об этом. На него часто злились, и он успел привыкнуть к тому, что не вызывает, как правило, никаких чувств, кроме похоти и раздражения. Но злость его старого гувернера ранила намного глубже, чем самое унизительное оскорбление от отца. Быть может потому, что вампир был единственным, кого он мог бы еще считать по-настоящему близким существом. Однако Дэймос не желал в этом признаваться. Собственная уязвимость казалась ему самым отвратительным недостатком, поэтому, вместо того, чтобы снова расплакаться, он заставил себя успокоиться и лечь. Но стоило ему лишь закрыть глаза, как по телу вновь пробегали искры от воспоминаний об укусе и том, как с ним обращались этим вечером. Он сам не заметил, как представил себя с завязанными глазами и руками, во время того, как вампир наносил удар за ударом по его ягодицам. «Сильнее…» - просил он в этих мыслях и тот подчинялся его приказам, доставляя болезненное, извращенное удовольствие. Постепенно сознание соскальзывало куда-то в темноту, и юноша сам не заметил, как заснул, освещенный тонким лучом рассвета, пробившимся меж задернутых портьер.