Илин Вэй

С того совета кланов минуло полгода. Проведя луну в горах, они продолжили идти по миру, нигде не задерживаясь, присматриваясь к людям, и, по правде, осуществление мечты о своей школе отодвигалось всё дальше — не через год и не через два. Но так будущее ощущалось даже весомее и наполнялось уверенностью: пусть не сразу, не так быстро, но они сделают именно так, как надо, лучше, чем мечталось. Они ещё старательнее держались подальше от больших городов и резиденций крупных кланов: их видели на том совете, с ними хотели познакомиться, им предлагали… Неужели без этих знакомств не сделать себе имя? Сяо Синчэнь верил, что можно иначе. Но в любом случае они волей-неволей начали больше уделять внимания материальной стороне дела. Им нужно было скопить побольше золота: идею полностью полагаться на пожертвования они давно отбросили, а опереться на средства одной из школ значило сразу лишить себя даже призрака самостоятельности. И ещё предстояло понять, где же будет их школа. При здравом размышлении, ни одно из присмотренных прежде мест не годилось. Сколько набралось таких «и ещё»! Дорога вела их от беды к новым знакомствам, и от знакомств — к новым открытиям или новым бедам. В этом долгом пути Сяо Синчэнь раздумывал о тёмной энергии и очищающих заклинаниях. Он много читал о них ещё в Обители, а теперь узнал столько об их использовании, что голова шла кругом. Пока он только делал заметки, записывал все интересные истории и пришедшие в голову мысли, но однажды из этих обрывков могла получиться настоящая книга. Заметок было много, но Сяо Синчэню начинало не хватать знаний о формах тёмной энергии. Книги, которые он прочёл на горе или в библиотеке Байсюэ, и все учителя говорили больше о том, как бороться с тьмой, а не о том, что её можно приручить. Но в цянькуне теперь хранился компас с Погребальных холмов — занятная штука, которую никак не получалось до конца разгадать. Сяо Синчэнь о многом хотел бы поговорить с тем, кто додумался до такого. Но Цзычэнь не хотел в Илин. Он и прежде не интересовался сутью тёмной энергии и очищающих заклинаний, а теперь всё его внимание захватил проект смотровых башен. Листы, которые дал ему Цзинь Гуанъяо, были испещрены примечаниями и уточнениями, в которых не понимал ничего уже сам Сяо Синчэнь. Он просто радовался за друга, который нашёл себе дело настолько по душе, и помогал ему как мог. Они вместе побывали в паре деревень, возле которых могла бы начаться стройка. Везде Цзычэнь осматривал окрестности от и до и расспрашивал жителей о проблемах и о том, как долго приходится ждать помощи. Но если не считать этого, они по-прежнему двигались без цели пешком или на попутных повозках. На мечи они поднимались редко, только если хотелось побыстрее миновать большой город, или дорога становилась совсем уж непроходимой. Да и погода после того, как они спустились с гор, стояла такая, что чаще хотелось шагать и шагать вперёд, рассматривать мир поближе. Не оттого ли, что заклинатели смотрят на мир с высоты, у них и развивается высокомерие? В дни, когда удавалось справиться с особо хитрыми и сильными тварями (и вписать ещё больше разрозненных примечаний в свиток, который Сяо Синчэнь надеялся показать когда-нибудь Вэй Усяню), дорога ложилась под ноги особенно легко. Не всегда ровная, часто разбитая колёсами телег, она порой зарастала травой, а стоило свернуть — а сворачивали они частенько, — так и вовсе таяла, превращалась в едва заметную тропку. Людей на таких тропах встречалось немного. Порой за весь день им попадалась если только телега-другая да десяток крестьян, спешащих по своим делам. Птицы здесь пели, ничего не боясь, и разговор с Цзычэнем обо всём на свете или молчание с ним бок о бок наполняли умиротворением. Каждый кусочек тропы казался приятнее мощёного тракта Ланьлина Спешить было некуда и ни к чему. Но в этот раз в воздухе ощущалось что-то такое свербящее, раздражающее, непонятное. — Чувствуешь? Где-то неподалёку клубилась тёмная энергия. Шуанхуа, стоило Сяо Синчэню вытащить его из ножен на полпальца, толкнулся в руку. И будто бы послышалось… Тихий стон повторился. Сяо Синчэнь, держа меч наготове, шагнул к кустам, откуда отчётливо разило тёмной энергией. Он готов был ко всему — не могло же собраться в одном месте столько тьмы без причины! — но там лежал лишь один человек, и он умирал. Он держался за живот, а из его бока сочилось ало-дымящееся… что-то, бывшее когда-то кровью. И такая же дымка тёмной энергии поднималась из всех семи отверстий. Сяо Синчэнь отодвинул ногой дохлую крысу, словно тянущуюся к ране. Ещё одна торчала из-за пазухи. Да, ци в нём едва теплилась. Пульс едва прощупывался. Но этот человек был ещё жив. Сяо Синчэнь перевернул его на спину и в первую очередь проверил бок. Одежда умирающего была цела. Как он и думал: не свежая рана, а нечто старое, может, след духовного орудия или проклятия. В меридианах чувствовалось давнее влияние тёмной энергии, не только взятой извне, но и той, которую он использовал сам. Цзычэнь тихо подошёл сзади. — Тёмный заклинатель. Уверен, что стоит пытаться? Вопрос он задавал не праздный, и Сяо Синчэнь честно оценил свои силы. Тёмная энергия не просто отравляла тела заклинателей, её коварство состояло ещё и в том, что и целитель без должных навыков и сил, пытаясь помочь, мог подставиться под ответный удар. С такой силы заражением — сам получить искажение ци. Сяо Синчэнь первым бы отговаривал любого заклинателя от такого риска. Но сам он мог попробовать. Он справится. — Уверен. Поговаривали, что в Илин Вэй придумали, как уменьшить вред тёмной энергии. Сяо Синчэнь поговорил бы и об этом с Вэй Усянем, но даже если это правда, смог бы тот помочь? С этим человеком было что-то не так. В его даньтяне свернулся сочащийся тёмной энергией узел, рядом с которым даже золотое ядро терялось — его удалось нащупать только с третьей попытки. От проклятого узла и шло всё заражение в теле, множился вред от тёмного заклинательства, и сил Сяо Синчэня недоставало, чтобы хоть немного очистить его или развеять — если только вырезать вместе с ядром. Должен быть другой путь. — Подстрахуй, — попросил Сяо Синчэнь, прикоснулся к даньтяню и вздрогнул от волны скверны, тяжести, забивающей меридианы тёмной энергии, которая хлынула навстречу, сопротивляясь любым заклинаниям. Как много её было! Она могла заполнить меридианы и вытеснить собственные силы, но Сяо Синчэнь был сильнее. Он мог вытащить этого человека. Когда первая волна схлынула, началось мучительное и долгое очищение каждой частички тела, каждого сосуда, каждого органа. На меридианах этого человека скверна наросла чёрной плесенью, и его собственных жизненных сил и тока ци от слабенького золотого ядра не хватало, чтобы смыть эту грязь. Он слабел под этим постоянным отравляющим дыханием. Очищающие заклинания и талисманы всегда хорошо давались Сяо Синчэню, но едва ли не в первый раз он чувствовал, что подходит к пределу своих сил. Никогда прежде он не сталкивался с таким заражением, но всё-таки он начинал побеждать в этой схватке. Мало-помалу заражение отступало. Пульс стал биться ровно и чётко, уверенный ток ци наполнил очищенные меридианы. Мало кто справился бы с таким заражением, но этот человек очень хотел жить. Опустившись прямо на землю, Сяо Синчэнь позволил себе расслабиться, ощущая прохладу ци Цзычэня. Поспать бы, но не время. Он заставил себя погрузиться в короткую медитацию, лишь бы немного восстановить силы. Тёмная энергия пока отступила, но не стоило обольщаться: очищающие талисманы давали лишь несколько часов на то, чтобы заняться ранами. А заняться было чем. Этого человека лечили уже не в первый раз. У него на коже горели следы выжженных талисманов, от которых до сих пор веяло остатками силы. Ерунда. Эти следы Сяо Синчэнь убрал сразу, чтобы не отвлекали от главного, к чему и подступиться было страшно. Через весь живот тянулся неаккуратный шрам. Ему бы давно зажить, но он расходился, судя по виду, уже не в первый и не второй раз. И, возможно, разойдётся вновь. Вместе с Цзычэнем они промыли его, наполнили ци и зашили заново, хоть кожа там, истончённая от постоянной тьмы, с трудом держала нить. Только после этого Сяо Синчэнь умыл своего пациента и собрал растрепавшиеся волосы. Они знали этого человека. Это был ученик Вэй Усяня, Сюэ Ян. Они переглянулись, и Сяо Синчэнь покачал головой. Слишком много вопросов вертелось в голове. Вопреки здравому смыслу хотелось растолкать Сюэ Яна, узнать: как, почему, неужели все те жуткие слухи о Старейшине Илина — правда? Как он оказался в придорожных кустах, и что это за проклятие? Старая рана или отголосок ритуала? Что за сгусток тьмы у него в животе? Цзычэнь поднялся на ноги. — Я поищу место для лагеря. Попробуй пока отдохнуть. — Спасибо. Отложив до поры все вопросы, Сяо Синчэнь вновь погрузился в поверхностную медитацию, не забывая прислушиваться к сбивчивому и частому дыханию Сюэ Яна. Через какое-то время спокойный голос Цзычэня вернул его в мир. — Помочь? — Нет, я справлюсь. Не настолько же он вымотался, чтобы не донести тощего Сюэ Яна до лагеря. — Здесь недалеко. Сяо Синчэнь подхватил его на руки и легко улыбнулся. Да, возможно, Цзычэнь беспокоился не без причины, и он вымотался больше, чем казалось поначалу. С неожиданно тяжёлой ношей Сяо Синчэнь пошёл к лагерю — туда, где его ждали ярко горящий костёр и горячая вода. Он уложил Сюэ Яна на расстеленный по земле плащ. Привкус тёмной энергии до сих пор стоял у Сяо Синчэня на корне языка, но только он зачерпнул травяного настоя из котелка, как Сюэ Ян заметался во сне, выругался неразборчиво и зло, с рычанием потянулся к повязке на животе. Сяо Синчэнь едва успел поставить чашку на землю и перехватить его руку. И тут же другая рука поймала его. Сюэ Ян открыл глаза. — Тише, — спокойным, ровным голосом сказал Сяо Синчэнь, ослабив хватку, но не убирая руку — но и Сюэ Ян продолжал сжимать его запястье изо всех сил. — Что… — Голос звучал хрипло и незнакомо, в нём невозможно было узнать того, кто насмешливо говорил на том совете кланов: «Мы ничего такого не делаем. Проверяйте». — Тихо, — повторил Сяо Синчэнь. — Ты едва не умер от отравления тёмной энергией. Мы тебя спасли, а значит, ты в безопасности, Сюэ Ян. Услышав своё имя, Сюэ Ян снова напрягся, рука дёрнулась к поясу — и упала обратно. Он нарочито расслабился, но взгляд продолжал скользить по лагерю, выхватывая каждую деталь. Сяо Синчэнь заговорил снова: — Успокойся. Мы тоже были на том совете кланов, поэтому знаем твоё имя. Твой меч здесь. Ты едва избежал искажения ци. Попей, вот. — Он протянул свою нетронутую чашку с отваром. Сюэ Ян посмотрел на него, словно раздумывая, принять ли помощь и, наконец, в несколько глотков выпил всё, облизнулся и упал обратно на землю. Сяо Синчэнь укрыл его своим одеялом и пошёл за чаем для себя. Он уже чувствовал, что ночь выдастся беспокойной. Так оно и вышло. Сюэ Ян ворочался и стонал во сне, неразборчиво ругался и порывался сесть — и тут же вдруг успокаивался и крепко засыпал. После четвёртого или пятого раза Цзычэнь навесил на Сюэ Яна успокаивающие и следящие заклинания, сказал: «Я разбужу тебя, если понадобится», — и отправил Сяо Синчэня спать на другой край лагеря. Ему действительно стоило отдохнуть. Никогда ещё запасы его сил не оказывалась вычерпаны настолько полно. Никогда исцеляющие заклинания не требовали от него такой самоотдачи. В прохладе, вдали от костра, ему удалось наконец немного успокоиться. Сквозь дремоту он почувствовал, как сверху опустилось тёплое одеяло. Наверное, Цзычэню стало жарко у костра… Конечно, в этот день Сяо Синчэнь проспал всё, что можно: рассветную медитацию, приготовление завтрака — сегодня была его очередь — и их обычный утренний поединок. Цзычэнь успел даже слетать в ближайшую деревню за едой! Хорошо хоть Сюэ Ян пока спал. Сяо Синчэнь подошёл к нему как раз вовремя. Тот только что открыл глаза, напрягся от незнакомых звуков и запахов и расслабился немного, вспомнив, кто он и где. Он ухмыльнулся, поймав на себе взгляд. — Не надо лишних движений, — снова напомнил Сяо Синчэнь и проследил, как аккуратно Сюэ Ян проводит рукой по животу. — Ты кто такой? Сяо Синчэнь вздохнул. Этот ученик Вэй Усяня ещё тогда показался безмерно наглым, с чего бы ему вести себя вежливо сейчас? — Меня зовут Сяо Синчэнь, моего друга — Сун Цзычэнь. — Сюэ Ян нахмурился, а потом, кажется, вспомнил. — Давай я помогу тебе попить. Да и похлёбка готова. Сюэ Ян фыркнул и сам молча уселся у огня. Сяо Синчэнь не ждал благодарности за спасение. Сюэ Ян и не благодарил. Он выпил травяной отвар, а потом принялся за протянутую похлёбку. Никакого изящества, никакого воспитания — ел и двигался он по-бедняцки, а расслабленность позы была иллюзией. Какая же у него была жизнь, что он опасался простой доброты? — Как ты здесь оказался? Помочь тебе вернуться на Погребальные холмы? — Не хотелось думать, что Вэй Усянь выгнал своего ученика или поручил опасное дело, зная о сгустке тьмы внутри. Сюэ Ян помотал головой, ухмыльнулся, не отрываясь от еды, и пробурчал: — Не, мне сначала надо закончить одно дело. — И это дело стоит такого риска? — Я же здесь, а значит — стоит. Что, не спросишь даже, что это за тёмные делишки у Старейшины Илина? — протянул Сюэ Ян, прищурившись, и фыркнул, когда Сяо Синчэнь покачал головой. — Ну и ладно! Мне просто надо поговорить с одним человеком. Тут вернулся Цзычэнь с водой и травами, окинул взглядом Сюэ Яна и повернулся к Сяо Синчэню: — Как он? Сюэ Ян вновь подобрался и стиснул ложку так, будто при малейшей угрозе готов загнать её в глаз обидчику. — Всё в порядке, это Цзычэнь, — тихо сказал Сяо Синчэнь. И Сюэ Ян, будто бы и не было в нём только что никакой расслабленности, быстро допил остатки похлёбки и откинулся на руки. Сяо Синчэнь вздохнул и пошёл заваривать лечебные травы. Похоже, первое впечатление не обмануло: с Сюэ Яном будет непросто. Но, конечно, он не собирался отступать. — Давай я проверю шов. Сюэ Ян покосился на него, но всё-таки обнажился по пояс и послушно лёг на циновку. Вчера Сяо Синчэнь не разглядел в свете костра, но это тело было летописью ран. Слишком слабое ядро не успевало за жизнью Сюэ Яна, и кожа хранила на себе следы когтей лютого мертвеца, старые раны, плохо заживающие порезы и огромное жёлто-чёрное пятно во всю спину. — А это откуда? Ночная охота? — Не, это я показал мелкому паршивцу, как взрывать огненный талисман, — со странной гордостью сказал Сюэ Ян. — И представляешь? — Он подтянул Сяо Синчэня к себе и доверительным шёпотом закончил: — Он в меня им и запустил! Сяо Синчэнь не сдержал смеха. Хотя весёлого было мало: рана на животе заживала неохотно, будто бы Сюэ Ян не заклинатель даже. Из-под воспалённого шва сочилась тёмная энергия. — Вэй Усянь учит… такому? Это он делает со своими учениками? — медленно проговорил Цзычэнь. — Чего? А, это! Не, это ещё до того. Ничего он не делает, только заставляет медитировать целыми днями. Даочжан, представляешь, он мне даже своего Вэнь Нина не дал, хотя что ему сделается, лютому мертвецу, от пары экспериментов?! — Правильно не дал. И когда ты в последний раз медитировал? Сюэ Ян снова оделся, потянулся к орехам в меду и с набитым ртом отмахнулся: — Недавно. Да всё в порядке, даочжан! Подлатаешь меня — и заживёт как на собаке. Будь всё в порядке, Сяо Синчэнь не нашёл бы его в кустах и не потратил бы столько сил, что, наверное, сейчас и на мече не удержится. Как Вэй Усянь с ним управляется? — Не в порядке, но будет, если поможешь своему золотому ядру. Сядь ровно. Цзычэнь, дай, пожалуйста, бинты. Сяо Синчэнь закрыл шрам пропитанной травяным настоем повязкой, поверх наложил вышитую печать и затянул всё как следует. Едва он закончил, Сюэ Ян потянулся за сладостями, но Цзычэнь успел убрать их в сумку. В душе посмеиваясь над написанным на лице Сюэ Яна разочарованием, Сяо Синчэнь разложил циновки для медитации. — Потом я покажу тебе техники для очищения. А пока давай просто помедитируем. Ты ведь знаешь, что нужно делать? Сюэ Ян знал. Но мало того, что в том, как он управлял ци, не было лёгкости, которая приходит только с опытом, так ещё он пытался схалтурить, словно это не его жизнь зависела от силы ядра. Он искал лёгкий путь — и обжигался ровно там, где обжигаются дети, ищущие способ обмануть наставников. Сяо Синчэнь не стал ему мешать. Сюэ Ян знал основы, а с остальным справляются десятилетки — справится и единственный ученик Старейшины Илина. Он сосредоточился на том, чтобы восстановить силы самому, чтобы попробовать вечером несколько непростых ритуалов. Прежде он проводил их только под надзором наставницы — справится ли сейчас сам? Сквозь медитацию он слышал, как воздух наполняется гулом поющей чаши: густой вибрацией, заполняющей тело, исцеляющей и успокаивающей меридианы. В ней Сяо Синчэнь покачивался как на волнах, и все сомнения, всю неуверенность вымыли прохладные потоки, полные гармонии и света. Вновь полный сил, он открыл глаза и улыбнулся Цзычэню — тот сидел с закрытыми глазами, но наверняка почувствовал, — и Сюэ Яну, который завалился на бок, уронил голову вперёд и… дремал? Ничего, телесные силы можно восстановить и так, но в следующий раз лучше будет проследить. Чаша пела всё медленнее, тише. Цзычэнь в последний раз обвёл края деревянной колотушкой и отставил её в сторону. Солнце начинало клониться к закату — лучшее время для глубинных очищающих ритуалов. Только бы хватило сил. — Пойдём, — сказал Сяо Синчэнь и протянул руку Сюэ Яну.

***

Сюэ Ян быстро восстанавливался, и от ритуала до ритуала казался здоровым и полным сил. Беда в том, что их по-прежнему нужно было проводить каждый день, и они забирали у Сяо Синчэня все силы. Вроде бы Вэнь Цин умела как-то по особенному запирать тьму, но Сяо Синчэнь не учился врачеванию и мало смыслил в акупунктуре. Талисманы Вэй Ина тоже хорошо оттягивали тёмную энергию на себя, но у Сюэ Яна их осталось всего несколько штук, а для того, чтобы сделать новые понадобилась бы та самая тёмная энергия. Сюэ Ян ужасно интересно рассказывал об их создании, но даже захоти Сяо Синчэнь попробовать, едва ли у него получилось бы так изящно и точно управлять потоками тьмы. Он бы и не стал. На той лесной поляне они провели десять дней. И чем дольше Сяо Синчэнь глядел на неохотно медитирующего Сюэ Яна, тем яснее понимал: он не может отпустить его одного, каким бы ни было это «дело» в действительности. Цзычэнь без охоты согласился, а Сюэ Ян на его предложение сказал: «Вот и здорово, даочжан!» — и, конечно, снова ни слова благодарности. Но по правде, лучшей благодарностью стало бы разумное отношение к своему здоровью. Ни сам Сяо Синчэнь, ни Цзычэнь, ни, наверное, Вэй Ин не могли заставить его заниматься рутинным делом. На все уговоры и требования он отмахивался и даже огрызался под конец: — А если не буду — то что? Парное совершенствование мне в горло затолкаешь? И всё начиналось сначала. Из-за этого шли они медленно, и когда солнце только начинало клониться к закату, наступала пора остановиться, обустроиться на ночлег и подготовить всё для ритуалов. Цзычэнь был очень… недоволен. С Сюэ Яном они не сошлись в характерах с первых минут, и если Цзычэнь ещё пытался держать себя в узде, то Сюэ Ян — он, кажется, не видел проблемы. «Даочжаном» он называл только Сяо Синчэня, и невозможно было даже вообразить себе, что он обратится к хотя бы «Сун Цзычэню», не говоря уж о «даочжане Сун». Только для спокойствия Сяо Синчэня и из чувства долга Цзычэнь показал несколько простых техник самосовершенствования. В монастыре у Цзычэня неплохо получалось обучать младших адептов — но не Сюэ Яна. — Он хуже Лань Ванцзи! Не думал, что можно быть ещё зануднее, но этот сумел, — жаловался после этого тот, не заботясь, слышит ли их Цзычэнь или нет, и Сяо Синчэнь задумывался, а смог бы уважаемый наставник Облачных Глубин, Лань Цижэнь, справиться с Сюэ Яном? Ходили слухи, что и с Вэй Усянем он когда-то не справился. Если так, то ученик недалеко ушёл от учителя. — Но тебе действительно не стоит пренебрегать тренировками. Эта техника полезна для уплотнения золотого ядра. Послушай… Сюэ Ян огрызался в ответ, но Сяо Синчэнь всё равно объяснял всё ещё раз — получалось не так гладко и красиво, как у Цзычэня, но почему-то его Сюэ Ян понимал лучше. После этого Цзычэнь по возможности не обращался к их спутнику никак. Наверное, такое взаимное молчание стало бы лучшим выходом. Сяо Синчэнь не мог забыть, как в один из первых дней Сюэ Ян уселся у огня слишком близко к Цзычэню, и тот едва ли не отшатнулся от его руки. Сюэ Ян оценивающе глянул на него и зло улыбнулся. Сяо Синчэнь вздохнул. Не в первый раз эту особенность Цзычэня принимали за брезгливость, за пренебрежение. Едва ли просто будет убедить Сюэ Яна в обратном, да и надо ли? Осталось потерпеть немного, пока они шли по одной дороге, а затем расстанутся навсегда. Но пока они шли вместе. Путь, который полный сил заклинатель одолел бы за несколько дней, а пеший здоровый мужчина — за дюжину, для них грозил затянуться на месяц, не меньше. Ритуалы оставляли его почти без сил, но Сяо Синчэнь все равно старался не отказывать тем, кто попал в беду. Чтобы ни вредило людям, будь то беспокойный дух, вселившийся в зеркало, или поднявшиеся на распаханном старом кладбище мертвецы, он не мог оставаться в стороне. Из-за этого он чувствовал себя немного виноватым — всё-таки он обещал проводить Сюэ Яна, но, похоже, тот не слишком спешил и был только рад погулять вдали от погребальных холмов, которые даже в весёлых рассказах представали довольно мрачным местом. Эту задержку потратить бы с пользой, но Сюэ Ян целыми днями развлекался, упорствовал в своей лени и избегал самосовершенствования любой ценой. Цзычэнь говорил: «Не трать силы понапрасну. Его дело. Он того не стоит», — каждый раз, когда Сяо Синчэнь на просьбу внимательнее относиться к тренировкам получал в ответ очередное: — Скучно! — Да что тебе не скучно? — сорвался как-то раз Цзычэнь и ушёл прочь из лагеря. Вскоре издали, от соседней поляны, донёсся яростный свист меча. Цзычэнь ошибался. Сюэ Ян с радостью болтал про эксперименты с тёмной энергией — о них он готов был спорить даже с Цзычэнем. Он многое знал о поднятых и вставших самостоятельно мертвецах, об уличных драках и метании дротиков и отравленных игл. Ему было интересно многое, но только не терпеливое самосовершенствование, требующее усмирения своих внутренних драконов и тигров и знания собственной слабости. Сяо Синчэнь не мог не думать о том, как Сюэ Ян будет возвращаться в Илин, хоть это была не его забота. Как-то ведь Сюэ Ян справлялся до встречи с ними, справится и после, когда их пути разойдутся. Пока же дорога вела их дальше: мимо городов, мимо монастырей — как удержаться, не свернуть с главного тракта и не закружить по полупустым и диким местам. Пока позволяла погода, ночевали под открытым небом На этот раз сырой холодный вечер вынуждал просить отдыха под крышей в полупустой и мрачной на вид деревне. — Почтенные заклинатели, как хорошо, что вы постучали ко мне в дом! — Радушно встретил их старик. — Я-то живу один, всегда рад гостям — тем более таким господам, как вы! Улыбаясь и всё повторяя: «Как же я рад! Гости — благословение для дома ничтожного», — он пустил их в свой одинокий дом, приготовил простой ужин и помог устроиться — всё это не прекращая говорить: — Ох, да разве ж мы откажемся от помощи? Сами знаете — в кланах отмахиваются от таких, как мы. Какой почёт в том, чтобы убить волков? Но разве ж это простые волки? Вот скажите, будет ли волк летом, в самое сытое время нападать на людей на дороге? А мы третьего дня нашли задранную лошадь — сожрали и её, и всадника, какие кости нашли, такие и похоронили. — Но не переживайте об этом! Этот ничтожный нагреет вам воды для мытья и, если пожелаете, развлечёт разговором. Будьте как дома, даочжаны, — сказал он ещё раз, поклонился и повернулся к Сюэ Яну: — И ты, почтенный. — Пойду наколю ему дров, — сказал Цзычэнь. — Осмотришься пока? Сяо Синчэнь кивнул и, взяв с собой меч, пошёл в деревню. Сюэ Ян вышел за ним следом. Странно. Тёмной ци вокруг ощущалось немного и люди — вот что удивительно — тоже держались спокойно и сдержанно улыбались им. Они не казались запуганными и будто нуждались в помощи странствующих заклинателей лишь постольку-поскольку, в самых мелочах. Старик соврал или, может, преувеличил для красного словца? Но Сюэ Ян хмыкнул, наклонившись к кустам. И правда: в ветках застряли клоки волчьей шерсти. Волки — живые или гуи — в этой деревне чувствовали себя вольготно. — Пошли, — тихо сказал Сяо Синчэнь. — Надо подготовиться. Наступала ночь, и в темноте отчётливее слышались звуки: шаги старика по двору, кваканье лягушек, шорохи насекомых под крышей. Плотнее казались запахи: сырое сено, старый пот, грибная нотка плесени, запах шерсти. Вот и волки завыли где-то поблизости. Будто бы сильнее запахло псиной — почему он не замечал, как тянет от халата из собачьей шерсти, сохнущего у очага. — Синчэнь, у старика есть собака? — Нет. Волки завыли вновь, на этот раз громче и протяжнее, но в ответ не прозвучало ни тявкания, ни испуганного скулежа. Но старик не упоминал о том, что псов волки тоже перерезали. Вой раздался в третий раз, теперь — совсем рядом. — Почему дед не возвращается? Сюэ Ян хмыкнул и почесал живот. И тут Сяо Синчэнь почувствовал её, эту волну темной энергии, идущую от волчьей стаи — и от халата, висящего у огня. Этот халат был соткан не из собачьей шерсти. Меч вибрировал в ножнах. Что ж. Они собирались разобраться со стаей волков-людоедов, разве нет? Следом за Цзычэнем, Сяо Синчэнь выглянул в окно. Вокруг дома собралась стая в полтора десятка голов, и во главе её стояли мёртвая волчица с живым волком-людоедом вдвое крупнее обычного. А среди волков вожаком над вожаками стоял тот самый улыбчивый дружелюбный старик. Он помахал им, точно зная, что на него смотрят. Если они сунутся наружу, им конец. Можно было бы прямо через крышу вылететь наружу, но Сяо Синчэня вымотали бесчисленные исцеляющими ритуалы. На земле против такой стаи у них сейчас не было шансов, а Сюэ Ян не мог пользоваться ни тёмной энергией, ни собственной ци! Хозяин мог заставить мёртвых волков не бояться огня. Да самим бы не угореть в старом домике с соломенной крышей! Время играло против них. Первый волк уже запрыгнул на крышу, но тут же попал под талисман Цзычэня. Пахнуло палёной шерстью И тут же по комнате потянуло тяжёлым мёртвым присутствием. Шуанхуа повело от новой порции тёмной энергии. Сяо Синчэнь не успел понять, что к чему, а Сюэ Ян уже скинул на пол проклятый халат и придавил его талисманом. — Долго не продержится. Будешь должен, даочжан. Выглядел он странно довольным и в то же время раздосадованным. Ханьфу у него распахнулось на груди, открывая шрам, который он заклеил талисманами — весь их запас на несколько дней вперёд. Поглядывая на дверь и потолок — волки после заминки начали ломиться в дом — Сюэ Ян вытряхнул из цянькуня нож, толстую пачку талисманов и меч. Все знали, что Вэй Ин не пользуется мечом. После войны он напоказ ходил с одной только флейтой, поэтому, само собой, Сяо Синчэнь предположил, что у его ученика меча тоже нет, а спрашивать было бы невежливо. Сюэ Ян быстро и чётко расчистил место в центре комнаты и начал чертить контур прямо по полу ножом. Еще один талисман под потолком рассыпался в труху. — Надеюсь, он знает, что делает, — сквозь зубы выдавил Цзычэнь и наклеил талисман вместо отработавшего. Их запасы были не бесконечны, а упрямые мёртвые волки не чувствовали боли. Сяо Синчэнь пригляделся и, кажется, понял, что имеет в виду Сюэ Ян. Выходило что-то похожее и на рассеивающий ци контур, и на защиту сразу. К ровным чётким линиям Сюэ Ян добавил пару кривых иероглифов — один пришлось стирать и переписывать заново. Сяо Синчэнь не сдержал смешка, услышав под нос: «Дурацкие чёрточки, да какая разница?!» Сяо Синчэнь сел рядом и быстро помог с нужными знаками. Лишь бы успеть! Волки не отступали, скреблись и тихо подвывали под дверью, а старик не переставал давить. Халат всё яростнее дёргался под тяжестью тёмного талисмана, но Сюэ Ян уже заканчивал. Прибив к стенами дротиками последние талисманы, он вытер лезвие ножа грязным рукавом, полоснул себе по запястью и закончил круг, влив кровь в последние линии. Талисманы засветились тёмной энергией, а в волчьем вое послышалось смятение. — Ну и что мне теперь сделает твоя стая? — самодовольно ухмыльнулся Сюэ Ян и обнажил свой меч. — Давай, даочжан, не спи, а то всё мне достанется. Он вышел наружу неспешной походкой, словно против него были не дикие твари, а какие-то уличные хулиганы, которые не спешат нападать, которым надо показать силу. И волки — удивительное дело, — волки не нападали сразу. Контур внёс в их ряды смятение, они замешкались — и Сюэ Ян ударил первым. С мечом в правой руке и ножом — в левой, он первой целью выбрал вожака, и Сяо Синчэнь уже не видел, что было дальше. — Не спи, даочжан! Сяо Синчэнь кивнул и кинулся в атаку, мимо мёртвой волчицы и к старику. И за ним следом, конечно, спешил Сун Цзычэнь, прикрывая спину. Живые волки попытались их разделить — как стая отделяет от стада слабых и отстающих, но только слабых среди них не было: за спиной Сяо Синчэня оказывались то Сун Лань, то Сюэ Ян. Шуанхуа пронзал мёртвых волков даже когда те пытались атаковать сзади, сверху, сбоку — всё равно. Контур Сюэ Яна перехватывал внимание то одного волка, то другого всех и сразу, понемногу, и это сбивало с толку и волков, и старика. Эта сумятица позволила им начать теснить нападавших и скоро — скоро дело было сделано. К рассвету они свалили в кучу всех: и старика, и мёртвую волчицу, и её давно погибшего волка, всю их стаю, равно волков и яо. Деревенским никто не доверил бы этой работы, и даже Сюэ Ян не стал спорить с тем, что трупы надо проверять и сжигать самим. К этому, видимо, смог его приучить Вэй Усянь — или собственный горький опыт. Только вот… Воспламеняющихся талисманов не осталось ни у кого, и даже думать не хотелось о том, что придётся выскребать остатки сил на сожжение всей этой дряни или задержаться здесь, чтобы в короткой медитации восстановить баланс ци. Сюэ Ян цыкнул недовольно и снова полез в свой цянькунь, полный, как оказалось, самых неожиданных вещей. В груде бумажек, ножей, конфет и ещё одного цянькуня он нашарил флакон, замотанный в тряпки, и кинул его Сяо Синчэню. — Каменное масло. И не говори, что у тебя даже огнива нет. Оставив позади горящие тела, они двинулись по единственной улице в сторону тракта под тяжёлыми и испуганными взглядами деревенских. Все они знали о волках, со всеми старик делил скарб убитых. Все участвовали в преступлениях старика уже тем, что смолчали. Старик дружил с волками — а они дружили со стариком, вот и всё. Отчего опустела деревня? Те, кто жил в заброшенных дома, ушли сами, или их тоже скормили волкам? — Эй, даочжан, у меня ещё осталось каменное масло. — Убери. Собрать их в доме старосты, запечатать, дождаться, пока Цзычэнь слетает в ямынь. Это ведь правильно. Знала ли эта семья — отец, два взрослых сына и три невестки? Знали. Знал ли этот юноша, одетый в не по чину хорошие сапоги? Знал. Знал и он, и калечный парень, кривой на левую сторону, и молодая вдова с животом, и, может, вон та девочка лет семи в дорогом платье, прижавшаяся к суровой бабке. Откуда в глухой деревне яркие ткани, красивые заколки и вышивка из дальних провинций? Сяо Синчэнь пошёл быстрее, прочь, не оборачиваясь. Пусть живут с этим. Пусть живут. Может, продолжат и дальше влачить свой век здесь, сетуя на враз наступившую бедность. Может, самые честные удавятся, осознав, чем жили. Раскаются или, привыкшие к лёгким деньгами, станут разбойниками. А он будет жить с пониманием, что смолчал о преступлении. А значит, стал соучастником. И он, и Цзычэнь, и Сюэ Ян. Деревня осталась позади. Сюэ Ян подошёл к Сяо Синчэню, дёрнул его за рукав и тихо сказал, прикрывая рот ладонью: — Даочжан, я не стал поливать их каменным маслом, как ты и просил, но в пару домов подбросил грязевые хлопушки — ну уж куда успел. Сяо Синчэнь согнулся от хохота. Ужасно было смеяться над этим. Погибли люди, а те, кто замалчивал преступления, всего лишь вымажутся в липкой вонючей грязи. Стыдно, мерзко, стыдно смеяться над таким. Этими хлопушками испокон веков баловались дети, тратя силы золотого ядра и талисманов на шалости. Но даже зная об этом, всё равно не мог остановиться. Они шли — и казалось, что даже сама земля, принадлежавшая деревне, посерела от праха и почернела от стыда. Может, он это сам придумал, но Сяо Синчэнь всё равно вздохнул с облегчением, когда с деревенской чёрной тропки они вышли на главную дорогу. Тошно было и Цзычэню, и Сяо Синчэню, но Сюэ Ян, увы, думал о чём-то своём, далеком от праведности и сожалений. О чём именно, расспрашивать Сяо Синчэнь не стал. Он не готов был к ответу, который, он знал, ему не понравится. Для одного дня и без того хватало разочарований. Но и молчание — шорох сырого песка под ногами, свист ветра в мокрых ветвях, плеск воды в луже — давило. Не получалось отвлечься, а усталость заставляла гонять одни и те же мысли и своё бессилие по кругу. И обратиться бы к Цзычэню, но тот смотрел впереди себя — хмурый, сосредоточенный, отрешённый от мира. Он повернулся к идущему позади Сюэ Яну: — Что делает тот контур, которым ты отвлекал волков? Он как-то перехватывает контроль над тёмной энергией? Сюэ Ян нагло улыбнулся, его взгляд с трудом сфокусировался на Сяо Синчэне. — Хочешь, узнать все секреты Старейшины Илина, даочжан? — Ох уж этот снисходительный взгляд! От такого взгляда улыбка сама зарождалась на губах Сяо Синчэня, грудь щекотало изнутри. — Не, я только сбил контроль над самим… самим телом, — Сюэ Ян улыбнулся и облизал обветренные губы. — У зверей тоже есть… меридианы, и в них… Сюэ Ян сбился. Прежде он не делал таких пауз между предложениями. И почему лоб покрывала испарина? — Цзычэнь, привал. Сюэ Ян хмыкнул и споткнулся на ровном месте, а Сяо Синчэнь едва успел его поймать и усадить на землю. Он же горел! Ци свободно текла по меридианам, но в пульсе чувствовалось застарелое нездоровье. Когда Сяо Синчэнь дёрнул за пояс, Сюэ Ян сдавленно хмыкнул, словно ему не хватало дыхания на шутку. Если так, то дело было плохо. Нижние одежды пропитались насквозь тёмной кровью с примесью гноя. Пока они не присохли, Сяо Синчэнь стащил и их, открывая криво перебинтованный бок с разводами грязи. И даже вся эта грязь и кровью не скрывали, как покраснели края раны от зреющего воспаления. Сяо Синчэнь дотронулся до кожи, и собственная рука показалась ледяной. Сюэ Ян дёрнулся под прикосновением, коротко выдохнул и впился мутным взглядом в лицо Сяо Синчэню. — Почему не сказал? Может, в этом была доля их вины: они с Цзычэнем притёрлись, сработались и по привычке больше прикрывали спину друг другу, а не Сюэ Яну, который сражался с ними на равных. После боя они привычно промыли свои раны, и волчий укус на бедре Сяо Синчэня больше не беспокоил, да и ободранное плечо перестало чесаться. Но ни одному и в голову не пришло расспрашивать Сюэ Яна, а тот попробовал справиться сам и упустил время. Начавшая затягиваться рана загноилась, и лечение грозило растянуться на несколько дней. А они даже не успели отойти от той деревни! Хорошо, что там не осталось собак: представить только, что деревенские, очухавшись, пойдут за ними по следу. Сделать они им ничего не сделали бы, но если бы эти люди обступили их, стали спрашивать, грозить или требовать чего-то. — Даочжан, не хмурься. Хочешь, я вернусь и сожгу деревню? — тихо-тихо усмехнулся Сюэ Ян. — Стоило всё-таки слетать в ямынь, — одновременно с ним сказал Цзычэнь. И оба замолкли. Сяо Синчэнь бессильно перевёл взгляд с одного на другого и вздохнул. — Цзычэнь, пожалуйста, подготовь мне бодрящий отвар. Сюэ Ян, не доводи больше до такого, говори сразу. Он так устал, что своим упрямством Сюэ Ян раз за разом сводил на нет все усилия. Какие же глупости все эти мысли про деревню! Остаток дня Сяо Синчэнь не запомнил. Он пил настои, которые ему протягивал Цзычэнь, и продолжал вливать ци в Сюэ Яна, но лихорадка не отступала. Его тело не принимало лечение, потоки сил не шли впрок — внутренним силам бы давно рассосать это нагноение — от зубов ли волка, от яда мёртвых тварей, — но оно по-прежнему оставалось глубоко под кожей, не находя выхода. — Придётся вскрывать. Потерпи, хорошо? Сюэ Ян нагло улыбнулся в ответ и даже не дёрнулся, когда очищенный заклинаниями нож рассёк розовую кожу, успевшую нарасти на месте укуса. С показным равнодушием Сюэ Ян смотрел, как Сяо Синчэнь помогает выйти скопившемуся гною и вычищает рану — хрустели крепко сжатые кулаки. — Потерпи чуть-чуть, я уже почти закончил, молодец, вот так. Цзычэнь, ещё воды. Всё, — он промыл напоследок водой с очищающим заклинанием, наложил повязки, наконец-то затянул свежий бинт и добавил ци в растревоженный болезнью шрам. — Ты отлично справился. «И я тоже». Сяо Синчэнь накрыл Сюэ Яна одеялом и улёгся рядом: вымотанные лихорадкой люди часто мёрзнут. Понадобится тепло под боком, да и он слишком устал, чтобы идти куда-то, хоть на три шага в сторону. Он ещё раз прошептал: — Всё закончилось, спи, — и протянул руку, чтобы потрепать Сюэ Яна по голове, но не запомнил, смог ли или уснул на середине движения. Проснулся тоже мгновенно, будто бы моргнул, и наступило утро. Только плечо онемело от неудобной позы и закололо от движения. Он лежал под боком Сюэ Яна. Тот уже проснулся и сидел, прислонившись к дереву. Стоило Сяо Синчэню пошевелиться, глянул на него и ухмыльнулся: — Ну и здоров ты спать, даочжан. — Как ты? — Да на нём заживает как на собаке, — отозвался Цзычэнь за него. — Ци в норме, а бинты он мне сменить не дал. — Хорошо, я сделаю сам, — вздохнул Сяо Синчэнь. — Сюэ Ян? Тот закатил глаза и скинул с себя нательную рубаху. — Ладно, ладно, смотри, даочжан. На первый взгляд всё выглядело неплохо: кожа вокруг повязки больше не горела от воспаления. Кровь и ци больше не застаивались и не перерерождались в гной, а слабенькое золотое ядро делало своё дело. Сяо Синчэнь обновил перевязку и затянул свежие бинты. — Ну вот, теперь будет заживать, как и должно заживать на заклинателе, а ещё половина луны — и следа не останется. Сюэ Ян поднял бровь, и кровь бросилась в лицо Сяо Синчэню. Вчера он также ласково уговаривал его потерпеть, ворковал над ним, мужчиной, как над ребёнком. Даже когда ему приходилось лечить Цзычэня, он не позволял себе ничего такого. Слова были спокойными и сдержанными — ровно такими, как подобает. Что до Сюэ Яна… Может, разговоры с ним о золотом ядре, заклинательстве и медитациях напоминали разговоры с дурно воспитанным ребёнком? Но в Цзычэне Сюэ Ян не пробуждал того терпения, с которым он возился с младшими адептами. Он считал его лишь испытанием — подготовкой к тем трудностям, которые их ждут, когда они создадут свою школу. Сяо Синчэнь… он не видел Сюэ Яна испытанием, но не видел и ребёнком. — Эй, даочжан, дай-ка мне цянькунь. Сюэ Ян завозился, успелся, привычно не потревожив бок, и достал меч, точильный камень, кусок кожи и масло. Сяо Синчэнь устыдился: босяк вспомнил об оружии прежде него. Со своим мечом он уселся рядом с Сюэ Яном — бок о бок, может, слишком близко. Отодвинуться? Но он уже так хорошо уселся, да к тому же любопытно было рассмотреть чёрный меч, который ночью показался уж очень необычным. И в самом деле: неожиданная односторонняя заточка, и странная рукоять, и непонятные выемки в лезвии. — Это чтобы направлять ток ци? Сюэ Ян усмехнулся. — Вот ещё! Это боевые раны. Лютый мертвец вцепился в лезвие и выгрыз вот этот кусок, здесь и здесь. Я оставил зарубки на память. — Ты это сейчас выдумал, да? — Конечно. На самом деле, я сам их выгрыз, — он прянул к нему, нос к носу, и клацнул зубами. [1] Сяо Синчэнь рассмеялся, и Цзычэнь с удивлением повернулся к нему. — Это смешно, Синчэнь? «Это смешно, Синчэнь?» слышалось ему каждый раз, когда он ухохатывался над ужасными шутками Сюэ Яна. Тут бы пересесть ближе к Цзычэню, на приличное и удобное расстояние в пару ладоней, сказать ему: «Потерпи. Он скоро уйдёт, а мы, как и прежде, будем странствовать вдвоём», — но язык не поворачивался сказать эту правду вслух. — Держи, даочжан. — Сюэ Ян убрал меч в ножны и протянул его Сяо Синчэню. — Разрешаю даже погрызть, во-от тут подходящее место. Чур, не больше одного укуса. Виновато глянув на Цзычэня, Сяо Синчэнь принял меч — пальцы Сюэ Яна провели по его, — примерился к непривычному балансу и весу, взялся за тёплую рукоять и пустил вдоль кромки поток ци. Так он и думал: потоки энергии собирались в этих выемках, закручивались в спирали и собирались в тугие пучки. — Всё-таки я прав. Мне было бы непросто отразить такую атаку. Сюэ Ян как всегда отмахнулся, но Сяо Синчэнь надеялся, что ему не привиделись мелькнувшие во взгляде интерес и азарт. И совершенно точно ему не привиделось внимание через несколько дней. Пристальный взгляд не отпускал во время утренней разминки с Цзычэнем, выхватывал каждое движение и каждый приём. После Сяо Синчэнь подошёл к Сюэ Яну. — Интересно? Сюэ Ян ухмыльнулся: — Не-а. Это не драка, уличные представления — и те веселее. Цзычэнь услышал его, точно услышал, но вместо ответа ушёл медитировать прочь от лагеря. Сяо Синчэнь был так виноват перед ним! — Тогда покажи, как надо. — Рана как раз подзатянулась, не вредно будет поразмяться. Сюэ Ян будто бы нехотя поднялся, расслабленно и лениво, но меч его, конечно, был уже наготове. Атаковал он первым, и Сяо Синчэню сразу пришлось позабыть о тех приёмах, которые хотел бы отработать, об уверенном танце вдвоём — нет, Сюэ Ян заставил его сражаться, как сражался бы с лютым мертвецом, теснить и зажимать в угол, как зажимал бы добычу. Сюэ Ян нападал снова и снова, не давая перевести дыхание. Он не гнушался ничем, компенсируя неожиданностью и яростью свои раны, нехватку школы, силы и роста. Вот это — драка, настоящий бой, не тренировочный поединок. Не в том дело, что его движениям не хватало красоты и изящества, а в том, что школы тут не было вовсе. Сяо Синчэнь где успевал, замечал: вот защита Ланьлинского стиля, вот оборванный стремительный выпад из Юньмэна — урок Вэй Усяня? И хоть приёмы выходили шероховатыми, но воспользоваться слабостью Сяо Синчэнь не успевал: за кривенькой защитой Гусу Лань тут же шёл гадкий пинок под колено, и они оба оказывались на земле, где боролись, пытаясь подняться и добраться до меча. Но одна слабость Сюэ Яна скоро стала очевидна: ци в удар он вкладывал редко и без уверенности, предпочитая уличные приёмы и талисманы. Нашлась и ещё одна закономерность: если он и использовал ци, то следовало ждать этого в приёмах из Гусу. На этом Сяо Синчэнь и подловил его и приставил клинок к горлу. Поймав взгляд, Сюэ Ян усмехнулся и убрал меч в ножны. Тело болело как после драки с лютым мертвецом. Стал бы Цзычэнь сбивать с ног ударами по икрам? Попробовал бы ухватить за ноздри? Непросто было бы отразить ци, пропущенную через выемки в мече? Да нет, любую атаку Сюэ Яна оказалось непросто отразить. Кто бы ещё додумался вцепиться зубами в ухо? Болело до сих пор, и вот за этот пропущенный укус было обиднее всего. …Давно у него не было такого интересного боя! — Спасибо. Это было действительно интересно. Сюэ Ян отряхнулся, распустил растрёпанный хвост и ответил, не выпуская ленты из рта: — Даочжан, тебе после Сун Ланя кто угодно будет интересным. Лань Ванцзи — и тот веселее гоняет. — Конечно, он же герой Низвержения солнца. А Ханьгуан-цзюня Сюэ Ян также кусал за ухо? А своего учителя? Какое уж тут уважение, сплошные уличные приёмы! — Без твоих приёмов Синчэнь мог бы убить тебя три раза, — подал голос Цзычэнь. Сюэ Ян собрал по-прежнему перепутанные волосы обратно в хвост и улыбнулся во весь рот, обнажив острые зубы. — Будто я собираюсь сражаться без этих приёмов. Даочжан, так ты идёшь мыться? — Сейчас, только возьму твою мазь. Следующим утром Цзычэнь затемно улетел в ближайшую деревню и, вернувшись, застал их посреди лагеря с мечами наголо — растрёпанных и грязных. Сяо Синчэнь пытался вытряхнуть из волос песок. — Нам предложили переночевать в доме у вдовы. В оплату попросили усмирить гулей в болоте. Три года назад бандиты пытались там скрыться от погони. Потом заклинатели поставили барьер, но после зимы он рассеялся, а на новый собрать денег не смогли. Понятно, почему те заклинатели не решили проблему до конца: в незнакомом болоте никто не хочет сражаться против гулей. Не так сложно их убить, куда сложнее переловить их: всегда кто-то спрячется под корягой или заляжет на дно. Да, это непростая добыча для двух заклинателей — или трёх? Прежде Сяо Синчэнь не звал Сюэ Яна на ночную охоту, но раз у того был меч и сформировалось какое-никакое ядро, то с чего ему было отсиживаться в лагере словно единственному сынку деревенского старосты. — Пойдём через два дня. И мне, и Сюэ Яну нужно ещё восстановиться. — Эй, я могу сражаться! Это всего лишь гули. Сяо Синчэнь спрятал улыбку. — Знаю. Через два дня. Через два дня выяснилось, что Сюэ Ян — самый полезный человек на такой охоте. Шрам у него на животе вёл их от мертвеца к мертвецу, а там уже и Шуанхуа чуял цель и разил без промаха. Да, сами по себе гули могли стать проблемой разве что для младших адептов, но болото кишело ими! Одних только бандитов было около двух дюжин, а сколько набралось растревоженных утопленников, они и не считали. И все эти твари так хорошо умели прятаться! Оставалось перебираться от одной заводи к другой, не упуская даже самые непроходимые места, где даже тропок не было. Приходилось прокладывать путь через поваленные деревья и каменные завалы, проваливаясь в вязкую жижу. На очередном переходе между заводями Сяо Синчэнь едва успел подхватить Сюэ Яна, запнувшегося о скрытую в иле ветку. Тот нахмурился вместо благодарности, а на следующей коряге уже Сяо Синчэнь с удивлением принял протянутую руку, хоть в ней и не было нужды. С Цзычэнем он не привык к такому. Поймать за руку, удержать за пояс или положить руку на спину, вынуждая пригнуться, — всё было излишне, незнакомо. И в то же время — нужно и своевременно. На обратном пути Сюэ Ян, весь облепленный илом и тиной, ворчал, что таких утопленников на похоронных холмах даже не замечают, а если и замечают, то точно не за бесплатно, да и разве это стоящие мертвецы? — но меч он закинул на плечо, а под нос напевал трактирную песенку. — Даочжан, ты точно не хочешь взять с них ещё плату? — всё спрашивал он на следующий день, и Сяо Синчэнь со смехом качал головой. — Господа заклинатели, подождите! — Их догнала девчонка и сунула Сюэ Яну кулёк. — Примите в благодарность хоть это! Сяо Синчэнь хохотнул в кулак над будто бы равнодушным (на самом деле ошарашенным) лицом Сюэ Яна, когда тот развернул сладко пахнущий подарок. В тот день Сюэ Ян послушно медитировал до самого вечера с кунжутной тянучкой во рту. Эта охота стала одной из многих в бесконечных переходах от деревни к деревне. Сколько они странствовали вместе, неужели уже целую луну? Но это время золотое ядро Сюэ Яна начало пульсировать по-новому. Будто бы оно потускнело от скуки, умерило свой жар, но теперь разгоралось сильно и ровно, почти заглушив ворчание сгустка тьмы внутри. Но до победы над ним было ещё далеко. Сяо Синчэнь продолжал через день проводить очищающие ритуалы. После того, как он попривык, они перестали забирать столько сил, но Сяо Синчэнь не переставал думать над тем, как сделать их сильнее и проще. Тут могли пригодиться любые идеи, и как-то вечером он попросил Сюэ Яна рассказать о том контуре, который так помог им в битве с волками. Сегодня выдался хороший вечер, и у Сюэ Яна было хорошее настроение. Только Цзычэнь нахмурился немного, и Сяо Синчэнь шепнул ему: — Извини, я хочу разобраться. — Забывшись, он положил руку ему на плечо, но тот, конечно, не дотронулся в ответ. Сюэ Ян коротко зыркнул на них, хлопнул по циновке рядом с собой и дождался, когда Сяо Синчэнь пересядет ближе и достанет из походного набора бумагу и тушеницу, затем заговорчески ухмыльнулся и начал рассказывать. Да, в целом Сяо Синчэнь понял эту печать правильно, но все эти детали — кое о чём ему только доводилось слышать прежде, кое-что ещё — встречать в книгах, но это переплетение энергий и сил! На его глазах в тёмной энергии из хаоса проступали порядок, чёткие правила и, быть может, даже красота. Эту силу можно было если не подчинить себе, то хотя бы отчасти понять и даже использовать. — Я всё думаю о той твоей печати, — задумчиво сказал Сяо Синчэнь и достал из рукава аккуратно исписанный лист бумаги. — Она немного похожа на одно рассеивающее заклинание, которому меня учила наставница, смотри. Что, если мы соединим их и попробуем рассеивать тёмную энергию из твоего шрама? Из схемы можно убрать кровь, а вместо тёмной энергии использовать ци. Сюэ Ян выхватил у Сяо Синчэня лист с набросанным кругом. — Нашёл кого спросить. Я не очень разбираюсь в этом вашем праведном пути, даочжан. Показывай свою печать. Вопреки своим словам, он сразу зачеркнул пару линий в нарисованной Сяо Синчэнем печати, надолго задумался и нарисовал новые. Переставив дорожную тушеницу, он уселся поудобнее, опершись спиной о бок Сяо Синчэня, потёрся о него щекой, добавил на юго-востоке нечитаемый символ — призыв земли? Или это он уравновешивал инь… чем? Нет, всё-таки земля. И ещё одна линия… — Стой, — оборвал его Сяо Синчэнь, уловив, наконец общую идею. — Вот здесь будет утекать сила. — С чего ты взял? — Как с чего? Вспомни сочинение благородного Гао Юйлуна «Канон чистого блага», главу о потоках ци… Сюэ Ян нахмурился. — А! Его мне Лань Ванцзи сунул, когда я взорвал Седьмой холм! — И ты не прочитал? — Я пытался. Я что, виноват, что авторы вечно не могут перейти к сути?! Сюэ Ян с лёгкостью разбирался в кругах и сложных ритуалах и… и, получается, не знал самых основ? Подавив искушение пообещать: «В городе купим», Сяо Синчэнь начал объяснять, что не так с последней линией и почему такой круг выжигал бы всё живое вокруг, пока не оставил бы заклинателя обессиленным. Наверное, не было ничего удивительного в том, какими обрывочными оказались знания Сюэ Яна. Чудо уже то, что ему повезло прочесть хоть какие-то книги. Чудо — что он вообще выучился читать, непонятно где и как. И не чудо ли тогда то, что Сюэ Ян несмотря ни на что достиг успехов больших, чем иные отпрыски знатных домов, выросшие в окружении наставников. Сяо Синчэнь решил взять за правило пересказывать отрывки из сочинений мудрецов, насколько уж мог вспомнить. Сюэ Ян слушал его всегда внимательно, делая вид, что ему всё равно, и на его лице то и дело проступало осознание: «Вот что имел в виду учитель!» Найдя себе цель, он больше не ленился, вечно придумывал что-то, перекраивал старые идеи на новый лад и себе на пользу, а когда что-то не получалось, то поверх ошибки рисовал смешных человечков и отмахивался, что просто поступает в трудной ситуации так же, как учитель. Сяо Синчэнь смеялся, прятал испорченный лист в рукав — и всё начиналось сначала. Цзычэню не нравился их очищающий круг, не только из-за того, что Сяо Синчэнь рисковал, но и потому, что они нарушали заведённые предками правила и ходили у грани запретных искусств. Во многом он был прав, но Сяо Синчэнь хотел увидеть плоды их трудов. Хотел, чтобы круг заработал — не вхолостую, не в четверть силы, а по-настоящему. — Подумай только, если получится, можно будет помочь тем, кто пострадал от тёмной энергии. Может даже получится сдерживать искажение ци! Мы всё проверили и остановимся, если что-то пойдёт не так. — Синчэнь, зачем ты меня уговариваешь, если уже всё решил? Я прослежу. Покажи. Но даже Цзычэнь не нашёл, к чему придраться. Контур сработал почти безупречно, и этой ночью Сюэ Ян заснул, не держась за шрам. Сяо Синчэнь ворочался долго. Сна не было ни в одном глазу, и он не понял сначала, в чём дело. Но, может… ему ведь на самом деле не нужно было спать столько же, сколько отравленному тьмой Сюэ Яну. Сейчас не было нужды восстанавливать вычерпанные до дна силы. С тех пор, как он начал лечить Сюэ Яна, он зажил будто в половину ядра и сам не заметил этого. Сяо Синчэнь счастлив был отбросить эту аскезу. Легко поднявшись ранним утром, он встал на меч и разогнался над холмами в своё удовольствие, просто так, без всякой цели. Он не высматривал деревни, не искал затаившихся мертвецов и скопления тьмы — душа желала не размеренного и экономного полёта над землёй, а движения всё выше, выше, к сырым облакам и дальше, в холодное чистое небо. Золотое ядро, пульсирующее забытой силой, не давало замёрзнуть, но он, одурманенный тёмно-синим куполом над головой, сорвался вниз, к Сюэ Яну, Цзычэню, в тепло, запахи, звуки. — Я рад, что ты хорошо себя чувствуешь, — проворчал Цзычэнь. Утро, проведённое наедине с Сюэ Яном, далось ему непросто. — Остались силы на поединок? Вместо ответа Сяо Синчэнь обнажил меч, только что убранный в ножны. Короткий полёт только разогнал кровь — и сейчас хотелось как раз этого: боя, движения, танца с Цзычэнем. Их круг сработал! Предвкушение щекотало Сяо Синчэня изнутри. На горе, у Наставницы, он много читал о том, как очистить тёмную энергию. Узнал ещё больше, когда спустился в мир и столкнулся со скверной лицом к лицу. Теперь же он открывал для себя новые рубежи, понимал всё больше о сути тёмной энергии и о том, как лечить нанесённые ей раны. Он не успевал уложить всё в голове, ему не хватало времени, а Сюэ Ян продолжал переть напролом. Сколько раз Сяо Синчэнь едва успевал хватать его за рукав, объясняя, почему не получится, почему взорвётся, почему от потока силы перемрёт рыба в реке и вырвет с корнем деревья на тридцать шагов. Вдохновение настигало Сюэ Яна где угодно. Как-то раз он уселся делать заметки прямо посреди могильника, подложив под лист бумаги лошадиную лопатку и зло распинывая оставшихся мертвецов. На все слова о неудобстве и непристойности он отмахивался: дома привык и ладно. Они раз за разом улучшали круг, уже с учётом новых ошибок. Захваченный этим круговоротом, Сяо Синчэнь не сразу заметил, как Цзычэнь стал уходить медитировать один. Ничего удивительного: ему с самого начала было тяжело с Сюэ Яном. Прежде случайные попутчики не смотрели на Цзычэня как на врага, не захватывали всего внимания Сяо Синчэня, и в беседах всегда участвовало трое. Никому в голову не могло прийти намеренно исключить Цзычэня из круга, ни с кем Сяо Синчэнь не засиживался допоздна, царапая на последних клочках бумаги круги и символы для усмирения тёмной энергии. И ни один не вносил в их жизнь беспорядок и одновременно какой-то приземлённый, практичный настрой. И ни один из случайных попутчиков так не раздражал Цзычэня. Может к лучшему, что Цзычэнь не заинтересовался опытами с заклинаниями, ведь сам Сяо Синчэнь постоянно оказывался так близко к Сюэ Яну, что они едва не соприкасались лбами. Сюэ Ян не следил за тем, какую кисть хватает, лез под руку, тыкал пальцем в сырые чернила, смазывая иероглифы, и дулся, когда Сяо Синчэнь забирал у него лист с записями. Если бы они работали вместе, Сюэ Ян не захотел бы следить за собой. Цзычэнь не стал бы терпеть. Но Сяо Синчэнь не просто терпел — он жадно тянулся навстречу прикосновениям. Осматривая шрам на животе Сюэ Яна, он кончиками пальцев задевал бледную кожу, суховатую и шелушащуюся — золотого ядра пока не хватало для того, чтобы напитать её здоровьем. Дотрагивался будто случайно, и Сюэ Ян будто не замечал этих прикосновений. Сяо Синчэнь не знал, как сказать Цзычэню о том, что он хотел бы проводить Сюэ Яна до его цели и обратно до Илина. Да что там, Сюэ Ян тоже пока не знал о его планах, но, кажется, не стал бы отказываться. Он решил, что скажет потом, когда настанет подходящий момент, а пока они шли втроём по одной дороге — по-прежнему от деревни к деревне, мимо городов и владений кланов. Работа для них находилась всегда: людей беспокоили если не растревоженные кладбища, то проклятия и сглазы. Их просили изгнать болезнь, благословить молодую семью, сделать талисман, который защитит скот и поля. За свой труд они просили дать столько, сколько могут, если только не вмешивался Сюэ Ян. Тот, завидев богато расписанные высокие ворота и ухоженный двор, конечно требовал с заказчиков хорошую плату. Так получилось и в этот раз. К ним обратился уездный чиновник. Его предшественник умер от удара. Его похоронили по всем правилам, но он всё равно стал мстительным духом, и на спине каждой жертвы находили вырезанные аккуратным почерком имя, время рождения и пару строк о жизни. Казалось, что дух кричал о своём сожалении, но в то же время не давал никакой зацепки: как понять, что связывает кузнеца и мастера похоронных принадлежностей? Что общего у попрошайки и третьей жены винодела? Почему он убил трёх крестьян? Первую ночь они с Цзычэнем взывали к духу, но тот каждый раз уворачивался от них — вот уж действительно настоящий чиновник, верткий даже в посмертии! Наутро они снова поговорили с людьми и склонились над списком оставленных духом подсказок. Сюэ Ян торжествующе ткнул в первое имя: — Этот! Выказывал неуважение несмотря на то, что его дело решили за малую мзду. А этот проиграл тяжбу, — Сюэ Ян развернулся и потянулся к следующему листу. — Но виноват… Сяо Синчэнь не успел одёрнуть его — обычно Сюэ Ян сам старался держаться подальше от Цзычэня. Всё произошло быстро: Сюэ Ян мазнул рукой по плечу Цзычэня и тот отмахнулся в ответ метёлкой быстрее и злее, чем от незнакомца. Они застыли, молча и зло глядя друг на друга. Извиняться не стал бы ни один, ни другой: Сюэ Ян знал, что Цзычэнь не любит прикосновений. Цзычэнь знал, что Сюэ Ян знает об этом. Сяо Синчэнь пытался не принимать ничью сторону, но хотелось — неправильно — принять сторону Сюэ Яна. Но тут Сюэ Ян, надувшись, решительно и напоказ прижался к плечу Сяо Синчэня и выжидающе посмотрел на него. Тому оставалось только погладить ушибленное место в ответ. — Он вокруг тебя так вьётся, что вот-вот в постель полезет, — неприязненно сказал Цзычэнь потом, когда Сяо Синчэнь с неловкими извинениями пересел к нему. Сюэ Ян ушёл гулять в деревню, выискивать и выспрашивать о жизни погибших. По правде, Сяо Синчэнь не видел ничего ужасного и предосудительного в повадках Сюэ Яна, да и предостережение казалось не таким уж страшным. Ну полез бы — и чего? Он ведь не в первый раз гладил Сюэ Яна. Ну а тот постоянно дотрагивался до него, и Сяо Синчэнь не чувствовал протеста внутри. После ухода от баошань Санжэнь он, оказывается, соскучился. Привык к тому, что вежливо и правильно держать дистанцию. Цзычэнь очень нескоро перестал зажиматься, когда Сяо Синчэнь, забывшись, дотрагивался до него. «В постель полезет», — и на губы лезла непрошенная улыбка. А он и рад. Они ведь постоянно стремились дотрагиваться друг до друга. Когда они сидели у огня, Сюэ Ян аккуратно подбирался к его руке и застывал, стоило податься навстречу. Каждый раз он смеялся и отбрыкивался, когда Сяо Синчэнь тащил его купаться после ночной охоты, но потом сам же не давал спокойно помыться и не выпускал из воды. Сяо Синчэнь стал замечать взгляды украдкой. Сюэ Ян постоянно поглядывал на него и отворачивался, если его удавалось застукать. Заметив однажды, сложно было остановиться и не смотреть в ответ. Сердце колотилось, стоило увидеть лицо Сюэ Яна, ждущего, рассмеётся ли Сяо Синчэнь его шутке. Сяо Синчэнь так увлёкся этими переглядками, что не понял, как начал заглядываться сам. Сначала взгляды, а потом прикосновения гнали кровь быстрее по венам, а Сюэ Ян каждый раз застывал, будто проверял, не обернётся ли всё шуткой, угрозой, но потом расслаблялся ему навстречу. Вечерами они садились в центр очищающего круга. Сюэ Ян с недавних пор начал ложиться головой ему на колени, но когда Сяо Синчэнь в первый раз положил ладонь ему на затылок, он вздрогнул. Не надо? Но всем телом он слышал сердцебиение Сюэ Яна, чувствовал, как тот расслабляется, и потому не стал убирать руку. В следующий раз прикосновение далось легче. Сюэ Ян даже потёрся о него. Крошечное движение можно было не заметить, если бы Сяо Синчэню хотелось не замечать. Лёжа вот так, расслабленный и довольный, Сюэ Ян продолжал болтать о всяком — да хоть об их первой встрече. — Так хотелось в этих орущих идиотов бросить талисман, чтобы разнесло всё, заткнуть разом! — мечтательно сказал Сюэ Ян. — Ты где стоял, за кланом Лань? Не приглядывался тогда. Наверное, решил, что ты с ними… Раздались шаги, и когда Цзычэнь вступил в освещённый костром круг, Сюэ Ян уже сидел на земле, развалив ноги, сам по себе, с наглой злой улыбкой на губах. — Знаешь, даочжан, ведь на самом деле так просто снести целый павильон или разом вывести из строя половину бойцов. К примеру, взять талисман воздуха — простой и безопасный. Но представляешь, что можно устроить, если пронести с собой в горшочке трупный яд? — Этому тебя учил Старейшина Илина? — мрачно спросил Цзычэнь. — Да мало ли, чему он меня учил? Не боишься? — Сюэ Ян скорчил такую жуткую и нелепую гримасу, что Цзычэнь дёрнулся к мечу за спиной. Сяо Синчэнь не удержался и прыснул. Цзычэнь едва заметно мотнул головой и уселся на землю с противоположной стороны костра. Да, это была шутка, но Сяо Синчэнь отдавал себе отчёт, что Сюэ Ян легко напустил бы трупного яда в тот павильон, если бы понадобилось. Хотелось, чтобы не понадобилось никогда. Чтобы эти шутки остались лишь шутками — и чтобы Сюэ Ян улыбался как сейчас. Его зубы влажно блестели в свете костра, и глаза сияли, и ладони — одна на мече, другая на земле — притягивали взгляд. Сяо Синчэнь не удержался: он перехватил запястье Сюэ Яна и поднёс пальцы к губам, вдыхая пыль и пот. Они замерли, оба. Сюэ Ян тихо выдохнул, развернул ладонь и аккуратно почесал щёку Сяо Синчэня, стараясь не задеть кожу протезом. Сяо Синчэнь улыбнулся и ему, и прикосновению — и влил ещё ци в очищающий контур. Назавтра Цзычэнь обогнал их и пошёл первым. За ним следом они шли короткой дорогой: быстрее вернуться на главный тракт, быстрее дойти до конца и распрощаться с Сюэ Яном. С этого дня переходы стали длиннее, благо, теперь очищающие заклинания требовали меньше времени и сил. Вечерами Цзычэнь уходил медитировать, бросив на Сяо Синчэня виноватый и немного сердитый взгляд. Тот и сам чувствовал себя виноватым: из-за него, из-за его слабости к Сюэ Яну, друг вынужден был держаться от него подальше. И ещё более виноватым оттого, что ждёт отлучек Цзычэня. Но город был уже совсем близко — и, возможно, там они расстанутся с Сюэ Яном навсегда, но об этом думать не хотелось. Каждый вечер Сяо Синчэнь готовил еду на всех — на Цзычэня в первую очередь, если такое извинение могло хоть как-то искупить вину, — и потом садился к Сюэ Яну. Они склонялись над исчерканной схемой, и пальцы встречались над бумагой. Споря, они дышали одним воздухом. Когда Цзычэнь уходил, у шуток Сюэ Яна неуловимо менялся настрой. От них по-прежнему становилось смешно и стыдно, но пропадала злость, желание уязвить. Сяо Синчэнь не мог оторвать взгляда от улыбки Сюэ Яна. Его ресниц. Шеи. Когда Цзычэнь уходил, Сюэ Ян ложился Сяо Синчэню на колени, готовый в любую минуту сорваться с места. Но стоило Сяо Синчэню начать перебирать ему волосы, закрывал глаза и дышал спокойнее, медленнее. Каждый второй день они обменивались ци. Сяо Сичнэнь всегда с нетерпением ждал этого единения. Что было в этой близости? Он не смел загадывать. Они просто сидели вечерами возле костра, просто держались за руки и просто дотрагивались. Они хохотали над недавней охотой, над смешными щенками из деревни, друг над другом. Сюэ Ян шептал Сяо Синчэню на ухо всякие глупости, и так становилось ещё смешнее. Кода Цзычэнь говорил «залезет в постель» — думал ли он, что Сюэ Ян однажды действительно подберётся ночью с дремлющему Сяо Синчэню и легко коснётся зубами уха там, где уже однажды кусал, тут же отодвинется и замрёт, задерживая дыхание. Он до сих пор не предложил Сюэ Яну пойти обратно до Илина вместе — и не знал, что на это скажет Цзычэнь. С каждым днём Сюэ Ян всё злее огрызался на Цзычэня; становился нетерпеливее и задумчивее — и эту свою сторону он старался не показывать даже Сяо Синчэню. Прислонившись к его боку, он зло и быстро вырезал ножом деревянных человечков — каждому он отрезал сначала руку, а потом голову. Не выдержав однажды его злости и беспокойства, Сяо Синчэнь обхватил Сюэ Яна поверх рук, чтобы тот не пытался вырваться, и прижал к себе. — Успокойся, — прошептал он. — Что за дело ты задумал? Всё будет хорошо, я знаю. Он погладил ладонь — ту, на которой были все пальцы; от прикосновения к другой он всё ещё зажимался. Сюэ Ян зло фыркнул, но позволил себя обнимать. Смотрел он на Сяо Синчэня с опаской и ожиданием. Хотелось… Оттолкнёт или нет? «Нет», — решил Сяо Синчэнь. Он дотронулся до лица Сюэ Яна и почувствовал, как усмешка пропадает, как губы вздрагивают, будто хотят раскрыться для него. Сяо Синчэнь отстранился, выпустил Сюэ Яна и с опаской посмотрел на него — а если не понравилось? а вдруг он неправильно понял? Вдруг он… Сюэ Ян зло и решительно кинулся его целовать. И — при всей своей решимости — целоваться он не умел. От этого стало ужасно смешно, и Сяо Синчэнь засмеялся в поцелуй — почти укус, злой, мокрый и бестолковый. Сюэ Ян сердито выдохнул ему в губы и подался назад, но Сяо Синчэнь подхватил его под подбородок, извиняясь, поцеловал — почти погладил — губами о губы. Повторяя движения Сюэ Яна, сам прикусил ему верхнюю губу, а потом прижался к нему, медленно и ласково — чтобы понял и запомнил. Сюэ Ян пытался перехватить инициативу и снова начать кусаться, но Сяо Синчэнь провел по руке вниз. Да, ладони были сжаты в кулаки, но стоило их погладить, и Сюэ Ян поддался ему, расслабился и позволил вести. Увлекшись, он сам же сделал поцелуй медленнее, слаще, более тягучим, и сам не понял этого. Сяо Синчэнь решил: пусть то, что Сюэ Ян может быть ласковым, останется секретом ото всех, даже от него самого. Он снова притянул Сюэ Яна к себе и готов был утянуть его к себе на колени, когда тот напрягся и дёрнулся в сторону. Только тут Сяо Синчэнь услышал шаги: это вернулся Цзычэнь. Тот, нахмурившись, оглядел их и кивнул: — Хорошо. Тогда моё решение тем более верное. Синчэнь? — Сюэ Ян, не надо идти за нами, хорошо? Мы только поговорим, — Сюэ Ян смотрел на него обижено. — Пожалуйста, подожди нас. Если Сюэ Ян и собирался подслушивать — а он собирался — то Цзычэнь не оставил ему никакого шанса: он поднялся на меч и глянул на Сяо Синчэня. Тот вздохнул и поднялся на воздух следом за ним. Ночная прохлада и свежий ветер выгнали из головы Сяо Синчэня всё мечтательное настроение. Вскоре они приземлились на вершину холма — вдали от Сюэ Яна, вдали от всех людей, одни в целом мире. — Прости, — вот всё, что мог сказать Сяо Синчэнь. Не за Сюэ Яна — за то, что оставил друга и не начал этот разговор. — Ты злишься на меня, Цзычэнь? Но Цзычэнь покачал головой. — На тебя — нет. Хотя, по правде, я не ожидал от тебя такого легкомыслия. Сяо Синчэнь сам не думал, что сможет вот так, что Сюэ Ян настолько быстро и полно захватит его мысли. Но разве не также легко они когда-то сошлись и с Цзычэнем? — Я думаю, что настало время разойтись. Ты хочешь пойти с Сюэ Яном до Илина, верно? А заодно узнать побольше о тёмном пути Вэй Усяня. Хорошо. Я не стану тебя удерживать. Мой путь лежит в сторону Ланьлина. — Сторожевые башни? — Да. Сяо Синчэнь не допускал и мысли, что они могут пойти с Цзычэнем разными путями. Даже не думал о подобном, но… Но выходило, что Цзычэнь предложил лучшее решение. — Я верю, что мы ещё увидимся, Синчэнь. Я всегда буду рад тебя видеть, но сейчас лучше будет пойти порознь. Я уйду на рассвете. Этому своему скажешь потом. Сяо Синчэнь кивнул. Цзычэнь был прав. И всё равно расставаться было грустно. — Помедитируем вместе? — Только не долго. А то этот натворит бед. Сяо Синчэнь коротко улыбнулся и уселся на землю. Он волновался о Сюэ Яне, но Цзычэнь завтра уходил — надолго, может навсегда. Совместная медитация на прощание — такая малость перед долгой разлукой. Следующее утро тоже было только для них с Цзычэнем. Тому не хотелось видеть напоследок довольное лицо Сюэ Яна, и оба в сумерках двигались беззвучно, стараясь не разбудить. После прощальных слов и напутствий, после кошелька, который он сунул Цзычэню в рукав, Сяо Синчэнь не удержался и обнял друга изо всех сил. Тот коротко сжал его плечи в ответ и тут же отступил. — Если тебе что-то понадобится, найди меня. Я всегда помогу. До встречи, Синчэнь. Он ушёл, но в голове Сяо Синчэня звучал их последний разговор: — Ты же видишь, что он не хороший человек. — Вижу. Но сейчас у него нет злых намерений. — Не значит, что их не будет потом. — Не значит, но я постараюсь, чтобы его шутки остались лишь шутками. И сейчас, и потом. — Воля твоя. Но прошу, будь осторожнее с Сюэ Яном. Конец второй части.