Илин Вэй

Больше месяца прошло с той ночи, когда Сюэ Ян влез в окно и спросил, не хочет ли даочжан помочь в благом деле. Тогда в небе висел серп умирающей луны, а теперь не было и его — сегодня звёзды ярко сияли в глубоком тёмном небе. Сколько ещё таких новолуний они встретят вместе, и куда Сяо Синчэню идти потом? Пока он не задумывался о таком далёком будущем и мог только вообразить себе долгую медитацию в горах, там, где они с Цзычэнем останавливались в прошлый раз. Тогда нависающая скала защищала их от ветра и дождя, а за поворотом открывался колдовской вид на поросшее лесом туманное ущелье. Может, там он обрёл бы прежнее спокойствие и понял, что делать дальше? Может, там бы его ждал Цзычэнь, и они уселись бы друг против друга у костра, и в душе Сяо Синчэня наконец-то восстановились бы мир и спокойствие. Поговорить с Цзычэнем как прежде! Как хотелось снова идти с ним рядом. Медитировать вдвоём, ждать этих медитаций, молчать вместе. Не ловить себя на том, что вопреки всем зарокам любуется спокойным и задумчивым Сюэ Яном. Тот снова лениво строгал деревянных человечков. Как и в тот раз, в груде сваленных для костра веток он находил подходящий сучок-рогульку. Сначала парой взмахов ножа он подрезал его с двух сторон, обозначая шею, делал два длинных надреза вдоль, чтобы отделить ручки. Подтачивал ещё немного, любовался — и затем ручки отлетали в стороны, а головы падали в огонь и тут же вспыхивали. Затем он тянулся за новыми ветками. Одни сразу же летели в огонь, другие давали начало целым семействам человечков, которым предстояло погибнуть в языках пламени. — Учитель говорил, что не надо вырезать весь клан Чан. Ну, вроде бы он прав, — сказал вдруг Сюэ Ян, и в голосе его было столько сомнения и жалости — жалости, что он не перерезал их всех. За треском веток Сяо Синчэнь почти не услышал обиженное и тихое: «А ты так дуешься, будто даже этого Чан Цыаня стоило оставить в живых!» Как его учитель выдерживал такого ученика? Откуда брал терпение убеждать и уговаривать? Вэй Усянь — великий наставник, раз он не выгнал Сюэ Яна прочь после первых же выходок! Но… Жалел ли Сяо Синчэнь о том, что повстречал Сюэ Яна? Может быть. Но вдруг это испытание? Вдруг эта встреча отвела от него ещё большую беду? Теперь у него есть опыт, который поможет ему устоять в будущем. Даже наставница не знает всего наперёд, а уж тем более — сам Сяо Синчэнь. Справившись с этим испытанием, он станет сильнее, верно? От этой надежды чуть легче становилось существовать, она позволяла смириться с новой жизнью и даже привыкнуть к ней. Он справится. Вот, у него почти не заболело в груди, когда стало ясно, что впереди город, куда ему теперь путь закрыт. Они просто пройдут мимо, как делали всегда — так что изменилось? Ничего. Но раньше они так поступали по своему желанию и не прятались в кустах, когда их тропа вливалась в другую, полнолюдную, суетную и шумную. Но приближающийся город шумел не беззаботно или деловито как обычно — в голосах звенела тревога. Суетно стало и в небе; и откуда столько заклинателей в небе в мирный день в далёкой провинции. Компас Сюэ Яна не показывал ничего особенного, ни малейшего повода звать заклинателей, но над ними — в третий раз, если считать с рассвета? — низко пролетела четвёрка ровным строем, и Сюэ Ян прищурился. — Хорошие мечи, как думаешь? Эти заклинатели показались подозрительным и Сяо Синчэню: одеты они были в серое без клановых знаков, но мечи были не по одежде хороши, строй держали ровно, а неприметные плащи выглядели новыми и чистыми. — О, а вот этого я, кажется, знаю, — сказал Сюэ Ян днём, когда над ними пролетели ещё раз. — Он из охраны Цзинь Гуанъяо. Надо в город, послушать, что говорят. Только уж больно ты приметный, даочжан. Надо тебя приодеть. — Прямо сейчас? Сюэ Ян посмотрел на него и покачал головой. — Конечно. Нужно привыкнуть к новой одежде, а то кого так обманешь? Не прекращая говорить, он вытряхнул из цянькуня смятый свёрток и кинул его Сяо Синчэню. Цвета ему сразу показались знакомыми, но пока не развернул, он отказывался верить. — Ты обокрал Цзычэня? — Ну да, когда вы с ним уходили поговорить. Ему всё равно не понадобится, в башне Золотого Карпа не носят старья. Одевайся. Ему предстояло надеть ворованную одежду и на время стать кем-то другим. Другим, спокойным человеком — как Цзычэнь. Невиновным. Сяо Синчэнь украдкой вдохнул запах нижней рубахи. Пахло мылом, Цзычэнем… и ещё сладостями. Он сковырнул с ворота налипший кусочек засахаренного яблока. Цзычэнь, конечно, так бы не оставил: сменил бы одежды, постирал, развесил их так, чтобы на них не осталось ни единой складочки. Порой Сяо Синчэню казалось, что в монастыре учили специальным тайным заклинаниям… Ему самому годилось и так. — Так, меч замотай, — тем временем скомандовал Сюэ Ян. — И заканчивай уже переодеваться, я уберу твою одежду — у меня будет целее. Сам он успел переодеться и измениться: крой одежды был длиннее и свободнее, чем обычно, а волосы он собрал в высокий хвост. И хоть перемена была не столь разительной, и тёмные одежды сменились тёмными, но фасон и ткани изменили образ до неузнаваемости. Никто не принял бы его сейчас ни за ученика Вэй Усяня, ни за заклинателя, ни за бандита — только за плутоватого слугу при небогатом господине. Не знай Сяо Синчэнь правды, он ни за что бы не догадался, что этот человек способен на убийство. Может, чувства подводили его? Может, Сяо Синчэнь теперь тоже был искажён, и потому не видел звериной сущности Сюэ Яна — очевидной для каждого, кроме него. Но Сюэ Ян весело поболтал с идущими из города музыкантами — и никто ничего не понял. Выпросил по дешёвке остатки сладостей у торговцев — и снова ничего… — Не нравится мне, как ты держишься. Иди-ка сюда, — сказал вдруг Сюэ Ян и подошёл вопреки своим словам сам. Он завозился в цянькуне, вытащил оттуда чёрную ленту и повязал её на глаза Сяо Синчэню. — Так-то лучше, на этот твой взгляд вся охрана сбежится. Именно таким: слепым, запутавшимся, потерявшимся — он вошёл в незнакомый город. Кричали зазывалы, предлагая купить — будто в один голос, сразу отовсюду — вино, сборники весенних историй, лучшие книги по искусству заклинательства, лекарства и сладости. Лаяли из подворотен собаки, им в ответ огрызались нищие. Сяо Синчэнь сразу вляпался в лужу и врезался в крепкого прохожего — сам едва удержался на ногах, тут же их всех окатила грязной водой повозка, а возничий в ответ на крики сам разразился бранью. Какофония запахов и звуков сбивала с толку, и руки тянулись к повязке. Сюэ Ян сжал его предплечье и повёл вперёд, туда, где шум и запахи людей становились громче, и ему останется полагаться не на неверный слух или палку, а только на поддерживающую его руку. — Куда прёшь, не видишь, даочжан слепой совсем! А ну куда свои воровские лапы тянешь! Рядом — слева, справа? — причитал кто-то и клялся вернуть все долги. Вдалеке кого-то били. Всё громче доносились отрывистые приказы стражников. И вдруг так захотелось отдать Сюэ Яна им — мерзкое и трусливое желание. — Даочжан, хочешь супа? Здесь вроде бы вкусно пахнет… Он хотел отказаться, но Сюэ Ян уже тащил его туда, откуда действительно пахло хорошо приготовленной едой. Не успел он прийти в себя, как его усадили посреди шумного зала — смех, ссоры, голоса повсюду, — а вскоре стукнули мисками, от которых поднимался густой плотный пар. Как он будет есть? Сяо Синчэнь попробовал нащупать на столе ложку — не нашёл, но едва не опрокинул суп. Почему они не заказали что-то, что он мог бы съесть, не теряя достоинства? Так давно он не ел хорошо приготовленной еды за столом! Руки снова потянулись к повязке, и Сюэ Ян тут же шепнул заботливо и со скрытой угрозой: — Не спеши. Он подсел рядом, почти вплотную, окуная Сяо Синчэня в близость, присутствие, воображаемую — наверняка воображаемую — заботу. — Я помогу. Он накрыл ему грудь и колени откуда-то взявшимся полотенцем и с неожиданным терпением помог взять ложку и наконец зачерпнуть суп. — Даочжану нужна ещё помощь? — спросил трактирщик. — Спасибо, не надо, — ответил Сюэ Ян с неожиданно мягкими интонациями, не переставая поддерживать руку Сяо Синчэня. Очень искренне он вздохнул: — Вообразите, такое несчастье! Даочжан потерял зрение от проклятия. Я обещал помочь найти того, кто сможет его исцелить. Но мы уже третью луну ищем, да всё без толку! Вокруг раздались сочувствующие голоса. Кто-то подсел за их столик, и Сюэ Ян продолжил говорить уже громче: — Вот в великих кланах должно быть средство, да только те господа сидят далеко и высоко, станут ли нас слушать? Да и пока мы дойдём до них… Может, сегодня удача будет на нашей стороне. Скажите, а что, в этих краях живут заклинатели? Вдруг они помогут с нашим несчастьем. Их собеседники затихли — даже не видя их лиц, Сяо Синчэнь почувствовал неладное. — Ч-что такое? — Ему не пришлось даже лгать или подыгрывать Сюэ Яну, вопрос прозвучал как надо сам собой. — Ох, даочжан! По соседству, в Юэяне, был у нас клан заклинателей — так шесть дней назад, как раз в новолуние, его не стало. Сяо Синчэнь слышал, как скрипнули зубы Сюэ Яна. Как захрустели сжатые кулаки. — Как же такое возможно? — Видимо, настала очередь Сяо Синчэня спрашивать и сжимать руку Сюэ Яна, чтобы тот не сорвался и не разрушил всю их маскировку. — Целый клан? — Неужели лютые мертвецы? — добавил Сюэ Ян. Если ответ ему не понравится, то стоило бы удержать его, чтобы он не принялся за ни в чём не повинных людей… — Ох, даочжан, хоть наш клан Чан — не чета великим кланам, но и они были на что-то способны! — даже с завязанными глазами Сяо Синчэнь мог себе представить, как качает головой их собеседник. — Нет, они погибли не на ночной охоте — их погубило настоящее злодеяние. — В прошлом месяце убийцы пришли за главой клана — его оплакали, но кто знал, что это только начало? Первый удар бури сносит крышу у главного дома — следующие разметают обезглавленное поместье до основания! Шесть ночей назад в поместье снова зазвенел колокол. Теперь люди спешили изо всех сил, но вновь опоздали. Спасать было некого: по двору шатались лютые мертвецы, поднятые с кладбища, дохлые псы и крысы, да только что убитые господа заклинатели, которые начинали грызть своих же родичей. — Только новый глава клана, Чан Пин и остался жив и в здравом уме. Он подслушал как убийцы переговариваются между собой и даже узнал их имена. Первый из них — ученик Старейшины Илина Сюэ Ян, а его подельник — Сяо Синчэнь. Сюэ Ян молчал. Сяо Синчэнь выговорил с трудом: — Воистину чудовищно. Надеюсь, преступников быстро схватят. Кажется… Кажется, мне нужно помедитировать, подумать об этом… — Я понимаю. У нас сдаются комнаты сверху. Возможно, даочжан желает?.. — Д-да. Спасибо вам большое, — выговорил он и, не вполне осознавая себя, пошёл наверх за трактирщиком. За закрытыми дверями комнаты Сюэ Ян зашипел: — Какой сучий выродок?.. Что значит, вырезал клан Чан? Даочжан, ну почему? Так нечестно. Знал бы — сам бы всё сделал. И сколько обиды звучало в его голосе! Вот действительно горе: у него отняли месть. Сяо Синчэнь стащил с глаз повязку и тяжело опустился на кровать. Всё кончено. Он не сможет пойти к другу, когда всё закончится. Навсегда подельник, навсегда убийца — и не отмыть своё имя. «Всё» не закончится никогда: простого убийцу не будут искать с должным рвением, но совсем другое дело, если чудовищное преступление совершили ученик Баошань саньжэнь и ученик Старейшины Илина. Сюэ Ян пролетел к тесной комнатке — три быстрых шага от угла до угла и обратно. Дёрнулся к двери, к окну, задел коленом стол, выругался, шагнул ещё раз и, наконец, опустился на пол. Без движения ему не сиделось: злая энергия распирала изнутри, он едва не трясся. Рывком он выхватил нож из-за пазухи, хлопнул раскрытой ладонью по циновке. Лезвие замелькало между пальцев с дикой скоростью — Сяо Синчэнь натренированным взглядом едва успевал отслеживать безошибочно точные движения. Раз за разом лезвие входило в те же отверстия. Ни разу кончик не царапнул кожу, а ведь одной ошибки хватило бы, чтобы остаться без пальцев! Сюэ Ян на самом деле едва смотрел на нож — его мысли были где-то ещё, а так он пытался то ли расслабиться, то ли собрать мысли. Вдруг оборвав себя на середине движения, он поднялся на ноги и, ни слова не сказав, вышел наружу. Ходил он долго, уже и день начал клониться к закату. Какая-то злая часть Сяо Синчэня нашёптывала, что лучше бы Сюэ Ян не вернулся, попался бы на глаза этим своим знакомым из клана Цзинь и этим бы решил все проблемы. Конечно, ерунда. Злая, мелочная — и глупая надежда. Если уж Сюэ Яна поймали, то и Сяо Синчэню не на что надеяться. Если же он сбежал… Сяо Синчэнь мог бы тогда встать на меч, улететь… Он так давно не поднимался на воздух. Прикован к земле — к Сюэ Яну, к тяжести совершённого не им преступления. Сяо Синчэнь не знал, сколько так просидел — снаружи давно стемнело, и зажечь бы огонь… Когда дверь открылась, он вздрогнул. — Завтра уходим. Мэн Яо, этот… Он оборвал себя на полуслове, подсел к Сяо Синчэню и протянул повязку: — Совсем ты не умеешь изображать слепца, даочжан. А если бы зашёл кто-то ещё? Сяо Синчэнь не пошевелился в ответ — не нашёл на это сил. Ему не интересно было, что видел Сюэ Ян в городе. И, может, стоило вместе подумать о том, кто и зачем вырезал клан Чан, но узнают они — и что дальше? Что изменится? Первое убийство всё равно совершил Сюэ Ян, а имя Сяо Синчэня навсегда будет связано с его. Что теперь? Скрываться всю жизнь? Сдаться? Продолжать идти к Илину как ни в чём не бывало? Учиться маскировке, учиться… врать, прятаться, менять личину — чему ещё придётся научиться? Как же тошно скрываться! Сяо Синчэнь не хотел и, наверное, не мог так жить. Привыкнет ли он и к этому тоже? Научится…, а что потом? — Эй, даочжан, ты что сидишь, как ходячий мертвец? Сам ляжешь спать или тебя упокоить? И Сяо Синчэнь послушно улёгся — он уже успел раздеться ко сну, но не помнил когда. Сюэ Ян потушил свет и присоединился к нему. Он долго ворочался на тесной кровати, постоянно задевая Сяо Синчэня локтями и коленями — кровать в комнате была одна, и ожидалось, что слуга даочжана будет спать на полу. Может быть, Сюэ Ян тоже вспоминал, как они лежали рядом в последний раз ночью перед убийством Чан Цыаня. Тогда они искали объятий и близости, тихо целовались, и Сяо Синчэнь изо всех сил старался сделать так, чтобы тревоги отпустили Сюэ Яна до утра. Хотелось ли прижаться в поисках тепла и покоя теперь? А хотел ли этого сам Сюэ Ян? Сяо Синчэнь сам не заметил, как заплакал. Он всегда был лёгок на слёзы: легко смеялся, легко плакал. Но эти слёзы были не лёгкими. Как же не хватало Цзычэня! Его уверенности, его спокойствия. Они бы вместе нашли выход из любой ситуации, а если и нет — Цзычэнь хотя бы правильно понял, что именно тяготит Сяо Синчэня, и это стоило очень многого. Плакать при Сюэ Яне не хотелось. Обычно Сяо Синчэнь не боялся и не стыдился своих слёз, но разве мог он сейчас открыться Сюэ Яну? Не хотелось ни его насмешки, ни равнодушия, ни, тем более, сочувствия. Может, он попробовал бы рассмешить — у него бы наверняка получилось, но и это Сяо Синчэню было не нужно. Он лежал и тихо давился слезами, боялся издать малейший звук, боялся спугнуть чуткий сон Сюэ Яна случайным шорохом или скрипом. Хотелось назад, в то время, когда всё было так понятно — когда он точно знал, как отличить то, что правильно. Об этом его предупреждала Баошань саньжэнь? Конечно, наставница всегда была права в своих предостережениях. Сяо Синчэнь никогда не сомневался, что мир, расстилающийся за горой, окажется грязным, опасным и непростым местом, но мог ли он представить, насколько? Сяо Синчэнь всхлипнул — звук показался невыносимо громким в тишине комнаты. Сюэ Ян дёрнулся, напрягся и развернулся к нему — показалось, что смотрит, что вот-вот откроет глаза, но нет. Прикусив губу и удержав ещё один вздох, Сяо Синчэнь отполз к дальнему краю кровати и отвернулся, душа всхлипы в подушке. Чтобы наутро Сюэ Ян не увидел его покрасневших глаз, едва проснувшись, Сяо Синчэнь торопливо замотал глаза повязкой. Спокойно позавтракав — каким трудом далось ему это мнимое спокойствие! — они направились из города в направлении, указанном трактирщиком, к горному монастырю. — Скорейшего исцеления даочжану, а тебе, добрый юноша — хорошей жены! — пожелали им на прощание. За талисманы, оставленные Сяо Синчэнем, им дали в дорогу припасов и сладостей — их Сюэ Ян забрал себе, едва город скрылся из вида. «Слепой даочжан» и «слуга» прошли ещё немного в сторону монастыря — Сюэ Ян всё смеялся над «хорошей женой», ох как на него засматривалась дочка трактирщика! — и свернули на тенистую дорожку, а оттуда — на едва приметную тропку. Сяо Синчэнь не спрашивал, куда они идут. Какая разница? Путь в Илин был закрыт: их искали здесь, их ждали там. Нетрудно догадаться, как Цзинь Гуаншань или Цзинь Гуанъяо узнали про убийство Чан Цыаня. Сюэ Ян говорил о большом порту ниже Юэяна — наверное, нужные люди услышали о необычном тёмном заклинателе. По дороге в Юэян они не скрывали своих лиц. Их видели стражники, и тот пьяница, и хозяин гостиницы. — Это твой приятель виноват, не надо было его отпускать, — вдруг мрачно сказал Сюэ Ян. — Прикопал бы его тогда, и не знали бы мы никаких бед. Да, и это тоже. Что Цзычэнь рассказал Цзинь Гуанъяо, о чём оговорился, а о чём тот мог догадаться сам? Глава клана Цзинь очень хотел вернуть себе Сюэ Яна, и ради этого приказал вырезать целый клан… — А меня не надо прикопать? За то, что тогда высунулся, — спросил Сяо Синчэнь резко, сам того не ожидая. Сюэ Ян вскинулся и пробурчал в ответ что-то неразборчивое. Он отвернулся от Сяо Синчэня и уставился на огонь едва согревающего костра. Скоро затушили и его: даже небольшой дымок мог навести на их след. Они молчали весь вечер, но когда Сяо Синчэнь уже засыпал, Сюэ Ян вдруг сказал: — Да чего ты дёргаешься, даочжан. Ты же всё равно не спешишь, проходим туда-сюда, да и осядем где-нибудь в глуши на годик. Не будут же они нас искать вечно! Найдутся другие дела, а там хочешь — иди к своему Сун Ланю, хочешь — поговори с Лань Ванцзи, он найдёт тебе местечко в Облачных Глубинах. Если сейчас не попадёмся, то никто нас не поймает, точно тебе говорю. Верил ли он сам в то, что говорил? Похоже на то. Сюэ Ян смотрел на будущее без отчаяния загнанного зверя. Он просто стал настороженнее, внимательнее следил за каждым шагом. Дежурили по часам, и в свою очередь Сюэ Ян честно всматривался во тьму и не халтурил, как обычно выходило с готовкой, медитацией или любыми важными делами. Когда Сяо Синчэнь по незнанию портил укрытие или оставлял след, он злился, но потом объяснял, как правильно. О некоторых таких премудростях, которым Сюэ Ян учил мимоходом, Сяо Синчэнь, может, предпочёл бы не знать: ни к чему такое на ночной охоте или в честном бою — и пригодится, если противником окажется столько же бесчестный человек. А эти зловредные мелочи, спрятанные в цянькунь и рассованные по рукавам Сюэ Яна! Были там и талисманы, и мешочки с трупным ядом, и ножи, и травы, и даже зачем-то фейерверки. Удивительнее было найти в этом разнообразии пару достойных книг по заклинательскому ремеслу. Сюэ Ян читал их во время дневных привалов — вполглаза на дежурстве, украдкой. Стоило спросить, он ухмыльнулся: — Одолжил у Чан Цыаня. — И выжидающе посмотрел на Сяо Синчэня. Может, нужно было ещё и похвалить его за вдруг проснувшуюся достойную тягу к знаниям? Может, отчитать за то, что он выделял красными чернилами нужные места и чёркал прямо по схемам? Сяо Синчэнь мог бы, но зачем? Даже вопиющее неуважение к мудрости автора и труду переписчика не тревожило его равнодушия. В нём не осталось сил на то, чтобы чувствовать. Да, их поймают, но боится он или, наоборот, ждёт этого как шанса на справедливость? Да, пожалуй, ему стало всё равно. Даже внезапное осознание: очищающие чары больше не забирают всех сил — не принесло ни радости, ни облегчения. Разве что странно было вспомнить, как он уставал раньше — теперь, когда после очищающих ритуалов нашлись бы силы даже на полёт? Но зачем они ему теперь? Некуда лететь, им не найти покоя в Поднебесной. Может, Сюэ Ян предложит ему перебраться в Дунъин или на запад, в варварские земли. Сменить личину, спрятать меч, забыть данное родителями имя… Что подумает Цзычэнь? Так миновало полнолуние. Сюэ Ян, странно мрачный в последние дни, давно заснул, и Сяо Синчэнь остался наедине с собой, мыслями и вопросами, которые давно потеряли всякий смысл: сколько ещё продлится их путешествие, и куда оно приведёт? Несмотря на все раздумья, Сяо Синчэнь продолжал добросовестно вслушиваться и всматриваться во тьму, не пропустил бы и шороха. Но ещё один вопрос не давал ему покоя: даже если он заметит преследователя, сможет ли сражаться в полную силу, зная свою вину? Нет, наверное, нет. С его мыслями соглашались шуршащие листья — или им тоже было всё равно. Сяо Синчэнь просто слушал. Наставница учила наблюдать за миром вокруг, за тем, как течёт жизнь своим чередом: пропуская через себя и ни на чём не задерживаясь, чувствовать кожей ток жизни и смерти вокруг. Слушать — и в безопасное многозвучие леса вплелось что-то чужое, выбиваясь из общего хора. Из-под талисманов отчётливо завоняло мертвечиной, и Шуанхуа, лежащий на коленях, зазвенел в ответ на призыв. Хрустнула ветка. Ненужные мысли разом раскололись о сосредоточенность ночной охоты. Сяо Синчэнь наклонился вперёд, будто чтобы разворошить едва тлеющие угли, и ненароком дотронулся до плеча Сюэ Яна. Тот тут же распахнул глаза, посмотрел на Сяо Синчэня и остался лежать неподвижно, только поправил рукав, полный заранее заготовленных заклинаний. Сяо Синчэнь потянулся, поглядел по сторонам будто без цели. И тут на поляну хлынули крысы. Одни сгорали от защитных заклинаний, окружающих стоянку, а других сметали взмахи меча, но после запинки они продолжали накатываться мёртвым морем, все эти крысы, вороны, коты и собаки. За их шумом, воем, суетой так легко было опоздать и не заметить, как на поляне в окружении поднятых с ближайшего кладбища мертвецов появились их настоящие враги. Их было двое. Первый из них, человек с безумным, злобным лицом — тёмный заклинатель, самодисциплины и силы воли которому не хватило, чтобы остаться собой. Тёмная энергия подчинила его себе — так и рассказывала наставница. У второго под серым плащом были светлые одежды, а лицо он скрывал за завесой чёрного дыма. В его атаках чувствовалась хорошая школа, каждый приём был отточен, выверен, поставлен. Сяо Синчэнь впервые дрался насмерть с заклинателем. Они с Сюэ Яном встали спина к спине. Только что Сяо Синчэнь сомневался в себе, а теперь отбивал атаки и понимал: да, он будет сражаться изо всех сил. Этим людям, поднявшим мёртвых, он сдаваться не собирался. — Аккуратно! — Сяо Синчэнь едва успел отпрыгнуть от атаки чёрного порошка. — Эй, это мои записи, это я придумал, — прорычал Сюэ Ян сквозь зубы и кинулся вперёд — всё без толку. Его враг не чувствовал боли от ран и потерю крови. Их теснили. Последних лютых мертвецов сразил Шуанхуа, но противники оставались по-прежнему полны сил, а Сяо Синчэнь едва восстановился после очищающего ритуала. Приходилось полагаться только на меч в руке — и как же теперь пригодились подсмотренные у Сюэ Яна приёмы! Сяо Синчэнь быстро оглянулся. Сюэ Ян тоже был на пределе. Пока он обходился без тёмных заклинаний, но противник не сдерживался: отрубленные руки, мёртвые животные, талисманы, притягивающие тёмных духов — всё было в его распоряжении. — Даочжан, в круг! Зачем, как? Бессмысленное очищающее заклинание вытянет оставшиеся силы, он станет совершенно бесполезен и хорошо, если сможет удержать меч. — Живее! Пока этот Ли Цзяхо[1] не призвал соседнее кладбище. Ли… Как? Какая мать даст такое имя своему ребёнку?.. Сюэ Ян втащил его в наполовину затоптанный тесный круг и выставил барьер вокруг — ничтожная, призрачная защита от меча и заклинаний. Сюэ Ян тревожно глянул на него, добавил ещё один и повторил: — Быстрее! Сяо Синчэнь послушался. Что ему ещё оставалось? Они оба были на пределе, если даже Сюэ Ян сейчас обратится к тьме внутри, то что с ним делать потом? Барьер вспыхнул в последний раз и, собрав все оставшиеся силы, Сяо Синчэнь направил поток ци в контур. И в тот же миг Сюэ Ян вогнал меч в землю, перекраивая линии, ломая ток энергии — она хлынула наружу, и с ней в этом же потоке разлетелся трупный яд из мешочка Сюэ Яна. И заклинатель в белом, и Ли Цзяхо — оба отшатнулись и закрыли лицо рукавами. Но яда было слишком много, он забирался в горло, лез в глаза, они вдыхали его и он оседал на коже. — На меч, быстро! — И Сяо Синчэнь не успел подумать, что не сможет: он просто поднялся сам, а Сюэ Ян запрыгнул следом, и меч просел до земли. — Полетели, ну! — Он махнул на северо-запад. Сяо Синчэнь едва удерживал меч в воздухе. Сил не хватало даже на то, чтобы тащить себя одного, вдвоём же — непосильная задача. Но меч, вихляя, проседая, поднимался, прочь от начавших приходить в себя противников. Когда ноги задели верхушки деревьев — лезвие опасно клюнуло вниз от ветерка — Сюэ Ян вытряс из рукава один из фейерверков, с восторгом прошептал: — Только попробуй сейчас упасть! Поджёг его, сбросил вниз и тут же влил остаток ци в полёт. Сяо Синчэнь успел испугаться: от конфликта ци меч сейчас пойдёт в разнос! Но их энергии и устремления сплелись на диво гармонично. Кажется, они летели очень долго. Показалось, что небо на востоке успело посветлеть — не чудо ли? — но Сяо Синчэнь уже не помнил, как и когда они опустились на землю. Возможно, мечом правил Сюэ Ян.