Илин Вэй

Пахло чем-то солёным, тёплым — телесным и очень приятным. Этот живой запах был повсюду, и его почти не портил крепкий душок несвежего пота. Сяо Синчэнь купался в этом запахе, хотел оставить его на себе. Ему было так хорошо, разве что ноги затекли немного — не страшно. Он потёрся щекой об это влажное и тёплое. На чём он лежал? Не важно. Волосы щекотнули нос. Сяо Синчэнь поморщился. Тут же мерное покачивание прекратилось. Это были шаги? Тогда… Сознание вернулось к Сяо Синчэню — с пониманием, что происходит. Его тащил на спине Сюэ Ян. — Очнулся? Нет? Нет, он даже не успел понять, где верх, а где низ, но Сюэ Ян, не дожидаясь ответа, опустился на корточки и ссадил Сяо Синчэня. Ноги не слушались, его повело в сторону. Сюэ Ян, дождавшись, пока Сяо Синчэнь твёрдо встанет на землю, отошёл на шаг, с хрустом потянулся и вытер со лба пот. — Вот ты тяжеленный, даочжан, будто у тебя кости из железа. Может, ты и не человек вовсе? Знал бы заранее, там бы и оставил. «А чего ж не оставил?» — едва не вырвалось у Сяо Синчэня, но Сюэ Ян, и вправду взмокший аж до верхнего ханьфу, глядя в лес, пробурчал: — Я не очень хорошо управляюсь с этой твоей ци, так что сам проверь, если что не так. В голосе Сюэ Яна отзывалось многовато неуверенности или даже тревоги. Наверное, показалось, но задуматься об этом, а уж тем более проверить свои меридианы Сяо Синчэнь не успел: Сюэ Ян, пристально посмотрев на него, хмыкнул и пошёл вперёд. Солнечный свет всё ещё казался слишком ярким, зато голова почти перестала кружиться. От неудобной, как оказалось, позы онемело всё тело, и каждое движение отдавалось болью. Ноги и руки кололо до судорог, и он едва удержал выдох сквозь зубы. Ничего, скоро отойдут — сейчас надо было поспешить за Сюэ Яном. Шли они недолго. Ночная битва дорогого стоила для Сюэ Яна, ступал он тяжело и остановился в первой же подходящей рощице. — Разбудишь — убью, — предупредил он, устроился под деревом и, завернувшись в первое, что вытащил из цянькуня, тут же уснул. Он так мирно спал, что Сяо Синчэнь сначала даже не узнал свой халат, который носил ещё у Наставницы. Именно в нём он спустился с горы, именно в нём впервые повстречал Сюэ Яна. Теперь этот халат сложно было назвать белым — скорее бурым: от пыли, от трупного яда, от земли, по которой Сяо Синчэнь ползал, вычерчивая магические контуры. В нём он лазил по оврагам и прятался от преследователей, а потом так и не смог вычистить. В вышитый по рукавам и подолу узор въелись зелёно-коричневые разводы. Можно ли будет вернуть ему хоть подобие прежней чистоты? Но Сюэ Ян так уютно свернулся под ним, что хотелось подоткнуть края, подложить что-нибудь под голову, прошептать: «Сладких снов». Нет уж! Сяо Синчэнь отвернулся и принялся раскладывать вещи. Устройство лагеря, вода и лечение — всё оставалось на нём. Сегодня он даже не старался: просто покидал вещи и оставил сигнальные талисманы на подходе, вот и всё. Даже огонь не разжигать не стал, только подогрел воду из ручья талисманом. Не терпелось покончить с делами и прощупать свои меридианы. Боялся он напрасно. Да, бой и полёт вытянули все силы, тело болело и тяжёлая пульсация в меридианах мешалась с ритмом сердца, но он ничего себе не повредил — всего лишь очень, очень устал. Сяо Синчэнь нервно засмеялся и тут же себя одёрнул. И чего так переволновался? Не сорвался ведь посреди опасного заклинания, не играл с тёмной энергией и, кажется, не летел на ци, которую выжимал из собственных жизненных сил… Хорошо, что не дошло до этого — или и тут помог Сюэ Ян? Только сейчас он заметил, запоздало и с удивлением, что у него перевязаны бедро и бок. В ткани повязок Сяо Синчэнь узнал свои нижние одежды, запасные и не самые любимые — последние из вычищенных заклятиями Цзычэня до снежной белизны. Сейчас солнце стояло высоко в небе — получалось, что после того, как они чудом опустились на землю, Сюэ Ян позаботился о ранах, а потом всё утро тащил Сяо Синчэня на себе. — Спасибо, — тихо сказал он, достал нормальное одеяло и попытался отобрать у Сюэ Яна грязный халат — без толку, тот обхватил его ногами, вцепился зубами в ворот и тихо зарычал сквозь сон. Сяо Синчэнь не стал бороться. Он укрыл Сюэ Яна поверх халата, а сам сел под соседнее дерево. Там он перетряхнул цянькунь. Удивительно, сколько грязи и мусора скопилось в нём за такое короткое время! Прежде он считал себя довольно аккуратным человеком, но теперь среди мятой и плохо просушенной одежды с трудом удалось отыскать последние восстанавливающие снадобья и талисманы. Надпись на мешочке с травами была сделана рукой Цзычэня, и узел завязывал тоже он: только у него кончики тесёмок всегда оставались одной длины, были аккуратно подобраны и ни за что не цеплялись. Вот и пригодились припасы на чёрный день из той, прежней жизни. Без заботы Цзычэня не было бы и их. Теперь Сяо Синчэню предстояло следить за всем самому и, похоже, это будет непростая задачка. Прежде он бы оставил Сюэ Яна спать за сигнальным контуром, а сам слетал до ближайшего города. Но теперь о лавках травников можно было забыть, да и о полётах на ближайшее время тоже. Собирать травы самим? Но когда искать их и как сушить, да и откуда возьмутся молодые почки под осень; где добыть коренья, которые растут только у моря? Ничего. Как-нибудь выкрутится. Может, получится вспомнить рецепты простых восстанавливающих настоев, может, что-то знает Сюэ Ян. А сейчас… Да поздно экономить! Сяо Синчэнь высыпал в чашку половину мешочка. Силы нужны были немедленно, сегодня, так к чему мечтать о горных сборах или о том, чтобы отдохнуть в пещерах хоть пару дней, чего уж говорить о долгой восстанавливающей медитации у Наставницы или с Цзычэнем, как тогда. Ток их ци набирал силу, энергия гармонично перетекала от одного к другому и менялась в ритме восходов солнца и луны. С Сюэ Яном… Сяо Синчэнь не без труда отбросил эти — сладкие — мысли. Травы и медитация — какую уж он мог себе сейчас позволить: короткую, поверхностную, — конечно, дали ему набрать сил ровно столько, сколько нужно, чтобы помочь Сюэ Яну. Поднявшись на ноги, Сяо Синчэнь очертил ножом по дёрну круг, который дополнил линиями, давно выученными наизусть. Очищающие чары стали рутиной. Они по-прежнему забирали немало сил, но руки запомнили ритуал и, не отвлекаясь от дела, Сяо Синчэнь начал прокручивать в памяти ход событий, пока память была свежа и он не напридумывал чего-то вместо позабытого. Кем были эти люди, чего они хотели? Первый противник скрывал своё лицо, да и учили его хорошо — это был опытный и сильный боец, кто-то из известного клана, следующий светлому пути. В бою с ним Сяо Синчэню пришлось бы нелегко, если бы не опыт драк с Сюэ Яном: он научился быть непредсказуемым, бить без жалости, насмерть. Второй же, этот Ли Цзяхо, избегал прямого контакта. Его лицо было открыто — ему нечего было прятать, человеку без рода и имени. Вся его сила — в том, что он без меры черпал запретную силу и мнил себя непобедимым. Вот он, пример того, куда приводит тёмный путь. Скорее всего, это они вырезали клан Чан, но что с того? Сяо Синчэнь по-прежнему не мог обвинить их в суде. Может, это значит, что он сам должен был стать судом и возмездием? Что толку об этом думать? Даже если они снова столкнутся с этими людьми, вряд ли у них будет время поговорить. Сяо Синчэнь разорвал свою связь с кругом, всё проверил и набрал воды для чая. Он опустился на землю и прикрыл глаза. Сюэ Яна он будить не стал — зачем, если дремать Сяо Синчэнь собирался совсем недолго, чуть-чуть… Когда он очнулся, солнце клонилось к закату. Сюэ Ян сидел напротив в одних нижних одеждах и сосредоточенно зашивал прореху в халате. Стоило только пошевелиться, и он тут же поднял взгляд. Сяо Синчэнь думал, что тот будет злиться за пропущенное дежурство, за беспечность, но Сюэ Ян невнятно и неслышно проворчал: «В следующий раз отработаешь», — и вытащил коробочку с припасами. Себе он взял последнее варёное яйцо, а Сяо Синчэню протянул горсть орехов. Вот так. Будто и не случалось ничего: ни убийства, ни бегства, ни странной обиды Сюэ Яна непонятно за что. Сяо Синчэнь совсем не понимал, что у Сюэ Яна в голове, и разбираться сейчас не был готов. — Ты знаешь, кто это был? — спросил он вместо этого. — С дымом на всю рожу? — ответил Сюэ Ян с набитым ртом и досадливо поморщился: — Я его точно видел, вроде бы он вертелся у Мэн Яо. Потом вспомню. — А Ли Цзяхо? Сюэ Ян захохотал и закашлялся, едва прикрыв рот рукой. — Что такое? Тот посмотрел хитро и весело, как всегда, когда готовился рассказать какую-то шутку. — Ли Цзяхо, это ж надо, даочжан!.. Так теперь и буду звать. Да не смотри так! Когда Цзинь Гуаншань перебирал тёмных заклинателей, этот тоже приходил, я подсматривал. Их было много таких, но я — лучше всех, — он дожевал, посмеиваясь, и начал собираться. Сяо Синчэнь с опозданием, будто со стороны глядя на себя, понял, что тоже смеётся — и снова над ужасной шуткой Сюэ Яна. Тот смотрел на него довольный, снова болтал о чём попало, и Сяо Синчэнь сам незаметно начал втягиваться в разговор, словно они были простыми странниками, быть может, друзьями, без спешки и тяжёлой нужды идущие себе куда-то. Не затихали разговоры и на привале. Сюэ Ян мог мечтательно сказать: — Жаль, я теперь не могу сделать ничего нормального с тёмной энергией, они бы живо от нас отстали, даже сунуться бы не рискнули. А этот забрал мои записи — а толку? Он даже одного мертвеца нормально поднять не смог, да ещё пытался удержать всех сразу, кто так делает?! — Это были твои идеи? Ты же говорил, что сжёг свою комнату. — Ага. Так горело, ты бы видел, даочжан! Только надо было налить больше масла, а так, наверное, быстро затушили талисманами. Ох, затолкал бы я ему в кишки все эти записки, — он почесал живот там, где свернулся сгусток тьмы, — а то они позабывали, что нельзя брать вещи Сюэ Яна! Сяо Синчэнь закутался плотнее в одеяло Сюэ Яна и прихлебнул налитый им чай. Как тот легко шутил о своём отступничестве! Но на самом деле ничего смешного в нём не было. Для чего-то ведь Цзинь Гуаншань искал тёмных заклинателей. Сюэ Ян так и не рассказал, для чего, а Сяо Синчэнь не спрашивал, не представляя, что он бы делал с этим знанием. Следующей ночью ему впервые приснился кошмар. Он бы не тревожился, но затем кошмар пришёл снова, не в последний раз. И в каждом он видел Чан Цыаня: именно он в парадных одеждах стоял во главе совета кланов, именно он обвинял Сяо Синчэня. Он волок Сюэ Яна на казнь, он заставлял смотреть, смотреть, смотреть на дела рук своих. К своему стыду, днём Сяо Синчэнь не мог вспомнить лица Чан Цыаня, хоть видел его не так давно, искажённым ужасом, болью, гневом — и снова ужасом. Но в кошмарах тот являлся к нему всё равно. Сюэ Ян не догадывался об этих снах, и рассказывать про них не хотелось. В них виноваты были чары, которые висели в ту ночь над поместьем клана Чан. Что Сюэ Ян сделал бы, когда узнал — посмеялся бы? Разозлился? Сказал бы, что Сяо Синчэнь виноват сам и нечего было лезть под незнакомые чары. Ничего, потом он сам избавится от этих снов, только немного отдохнёт. Но когда? Они путали следы и шли звериными тропами, но те фейерверки наверняка заметили. На поляне увидят следы боя, остатки поднятых мертвецов и двух заклинателей, убитых или раненых — всё равно. За ними кинутся в погоню — а они привязаны к земле, их бы догнали сейчас даже крестьяне. Таким героям, как они, только вести за собой улиточье войско. Сюэ Ян тоже всё понимал. Его тяготила собственная слабость — а слабость он ненавидел, и поэтому и Сяо Синчэнь ждал, когда же Сюэ Ян что-нибудь придумает. Надеялся он не зря. Последние дни они шли вдоль ручья. Тот становился всё шире, а где река — там и жильё. По широкому кругу они обошли пару деревень, а когда за лесом замаячил городок, Сюэ Ян велел дожидаться его в укрытии. — Не надо больше преступлений, — попросил Сяо Синчэнь. И удивительно, Сюэ Ян рассмеялся, спросил: «А что мне за это будет?», — и ушёл в ночь, странно довольный. Сяо Синчэнь по привычке искал в его движениях то, что выдаст в нём преступника, человека с нечистой совестью, но по-прежнему не находил. Быть может, он до сих пор не знал, что искать. Сюэ Ян не сказал ни о том, что задумал, ни как долго его не будет. Они даже не договорились, сколько ждать и что делать Сяо Синчэню, если он не вернётся. Вернётся, всё будет хорошо. Сяо Синчэнь немного волновался, но, кажется, действительно доверился Сюэ Яну. С этой уверенностью он погрузился в долгий отдых, тишину и медитацию. Вернулся Сюэ Ян днём почти неузнаваемый. Вместо одежд слуги на нём были крестьянские грязные одежды, наверняка украденные где-то по случаю. Лицо он скрывал за полями ободранной шляпы, а на поводу вёл осла. — Да купил я его, даочжан! — обиженно протянул Сюэ Ян, но почему-то Сяо Синчэню показалось, что он напрашивается на похвалу. — С твоей честностью у нас не хватит денег на взятки стражникам! Что будем делать, если попадёмся? — Тогда давай попробуем не попасться? — предложил Сяо Синчэнь, и Сюэ Ян засмеялся в ответ, будто услышал хорошую шутку. Они пошли вперёд, теперь выбирая не звериные тропы, а хоженые дороги. Сяо Синчэню хотелось спрятаться: даже на узенькой дорожке от деревни к деревне ему казалось, что вокруг слишком много людей. Он больше не принадлежал этому миру широких дорог и открытых путей и под взглядами случайных прохожих ощущал себя неуютно. Сюэ Ян рядом шагал легко и снисходительно успокаивал Сяо Синчэня — уже в который раз, — что ищут заклинателей, а господа заклинатели точно не поедут на крестьянском ослике. Мечи они давно спрятали, так что всё будет хорошо. Не в этом ли заключалась настоящая причина честной покупки: к чему привлекать к себе внимание? На кражу пожалуются в ямэнь, по следу вора пойдут с собаками. Крестьянин с ослом не интересен никому. Но разве плоха хоть такая честность Сюэ Яна? Главное ведь — что действительно купил, обошёлся без запугивания и мошенничества, хоть мог бы не тратить денег вовсе, а, как привык, взять то, что понадобилось. И как бы Сюэ Ян ни ворчал, осёл стоил своих денег. Следил за ним, конечно, больше Сяо Синчэнь: выдержки Сюэ Яна на это не хватало. С умным и своевольным животным приходилось договариваться и искать к нему подход, замечать признаки усталости, планировать привал. Осла звали Звёздочкой, и Сюэ Ян, кажется, сам не понял, доволен ли, что доплатил пару монет за масть. Самому Сяо Синчэню имя нравилось, а белое пятно на лбу добавляло облику благородства. Со Звёздочкой дорога стала куда легче. Стыдно признать, иногда после выматывающих ритуалов, вечеров, проведённых за талисманами, или кошмаров ноги не держали Сяо Синчэня. Но чаще всё-таки ехал верхом именно Сюэ Ян. Сяо Синчэнь научился различать, когда тот пытался схалтурить и разыграть тяжело больного, а когда уставал по-настоящему, но с приклеенной улыбкой шёл до последнего. И если он не дремал в седле, то Сяо Синчэнь следил за тем, чтобы Сюэ Ян помедитировал хоть немного: заклинательские силы быстро росли даже от детских упражнений с ци. К счастью, теперь его стало несложно уговорить. Сяо Синчэнь приметил кое-что, и с каждым днём убеждался, что ему не показалось: Сюэ Ян в самом деле начал будто снисходительно относиться к нему. Начал… казалось, правильным будет сказать «прощать», — но за что? Однако именно так всё и выглядело. Сюэ Ян перестал огрызаться через слово и упираться по пустякам, с каждым днём болтал и шутил всё больше. Сяо Синчэнь напоминал о медитациях, и перешучивание напоминало прежние перепалки, а конфеты — последняя горсть, оставшаяся от былых времён, — снова стали желанной платой за старания. Несколько раз Сяо Синчэнь ловил улыбки тайком — неужели Сюэ Ян улыбался лишь оттого, что смотрел на него? Они забирались всё дальше, в такую глушь, куда новости доходят через третьи руки хорошо если полгода спустя. Случайные попутчики теперь рассказывали не о гибели клана Чан, а об урожае редиса и казнённом накануне солнцестояния конокраде. Наверное, они оторвались от преследователей, но всё же шли дальше, прочь от великих кланов и Илина. — Всё хорошо, даочжан, устроимся где-нибудь в глуши, перезимуем, а там можно будет подумать о том, чтобы вернуться. Может, учитель что-нибудь посоветует. Только Сяо Синчэнь не мог поверить, что всё будет хорошо. Хоть его и встряхнула та битва, хоть путь стал легче и веселее, хоть их шутки и переглядывания снова подошли к грани приличий, но глубоко внутри оставался страх и след тех снов. Они стали редкими гостями, но приходили всё равно и напоминали о его вине, вине Сюэ Яна и о том, что ему не видать покоя. После таких снов он задумывался о тёмных искусствах и о том, зачем Цзинь Гуаншаню понадобился Сюэ Ян. Верно ли то, что Цзинь Гуаншань хотел себе Тигриную печать Преисподней? Сяо Синчэнь почти не сомневался в том, что именно для этого держали Вэй Усяня в плену, и именно для этого в башню Золотого Карпа взяли Сюэ Яна. Наверное, там они и познакомились и, может, тогда Сюэ Ян и заполучил тьму там, где у заклинателей жарко светит золотое ядро. — Что бы ты сделал, если бы у тебя была Печать? — однажды не выдержал Сяо Синчэнь. — О-о! — Сюэ Ян мечательно откинулся на траву. — Я бы тогда сделал всё так, как планировал с самого начала. Все эти выродки сдохли бы той ночью. Вырезать клан Чан должен был я, а не эти самозванцы. — А ты говорил, что твой учитель прав. — Ну прав. Но эти выродки всё равно мертвы, так какая разница? От Сюэ Яна следовало держаться подальше. Но Сяо Синчэню некуда было деться — да он и не хотел держаться подальше, наоборот, хотел стать ближе, помочь. Он же по-настоящему смеялся над шутками Сюэ Яна, а рука тянулась к волосам. Пока он успевал удержать себя даже от начала движения. Сюэ Ян же постоянно дотрагивался — как прежде. Он-то не удерживал себя: садился ближе, касался локтями и разве что ещё не ложился на колени, но в том, что это тоже произойдёт, сомнений не было. Сумеет ли тогда Сяо Синчэнь его оттолкнуть? И кошмары. Сюэ Ян по-прежнему не догадывался о них, но после этих жутких снов хотелось, чтобы кто-то был рядом. Хорошо, что ночи стали холоднее, и без костра они оба — посмешище заклинателей, слабое ядро, жалкие остатки сил — мёрзли. Они стали ложиться рядом. Нет, кошмары и холод были лишь оправданием. Сяо Синчэню просто хотелось прикосновений — всегда. Хотелось оказаться ближе. Той ночью они спали, прижавшись друг к другу. Дорога привела их в скверное место, и воздух над полянкой был стылым и несвежим. Звёздочка чихала, фыркала и беспокойно переступала под зачарованным одеялом. В месте с таким дурным фэншуем не стоит ждать хороших снов, и в этот раз кошмар был особенно силён. Сяо Синчэнь проснулся в объятиях Сюэ Яна. Тот зло и неловко теребил его за плечо. — Даочжан, проснись, он сдох, я его убил. Убью и ещё раз, если надо будет. А может, ему это тоже приснилось. На следующий день с петляющей по холмам тропинки они вышли на дорогу, настолько заросшую и тихую, что она могла показаться давно заброшенной. Нет, мокрую землю прорезала свежая колея. Сюэ Ян слез со Звёздочки, поглядел на колею, на глубоко отпечатавшийся след, залитый водой, повертел головой, почесал живот и пошёл по траве вперёд в направлении не лучше и не хуже другого. — К вечеру дойдём. Сяо Синчэнь давно уже не пытался понять, по каким приметам Сюэ Ян выбирает дорогу. Сам он разве что примерно представлял направление: в основном они шли на запад, в бедные земли, куда не дотягивались руки клана Цзинь. Дорога была безлюдна, а вот звериных следов можно было найти в достатке: вот не так давно пробежала кабаниха с подросшим выводком, вот волки — к ручью, журчавшему неподалёку. С камня на обочине они спугнули журавля. Лишь несколько часов спустя, далеко за полдень, мимо них проскрипела первая телега. Ей правила болезненного вида женщина, а за её спиной лежали четыре гроба — невесёлый груз. Она проехала мимо и скрылась за поворотом. На дороге вновь остались они с Сюэ Яном вдвоём. Тощая кошка прошмыгнула через дорогу в кусты. Может, эта встреча им только привиделась? И очень нескоро, только когда они поравнялись с первыми домами, показались, наконец, жители города. Словно приветствуя гостей, из висящей над городом дымки выплыла погребальная церемония в тусклых одеждах. Человек, шедший первым, торжественно нёс шапку и пояс, но взгляд его был привычно трагичным и скучающим, каким он становится у тех, кто хоронит не в первый и не в последний раз. И лица остальных участников, от родственников и до плакальщиц, были такими же, полными привычной скорби. Даже дети не сбивали церемонию и не забывали своё место в общем ходе вещей. Церемония прошла мимо — богатая, но в то же время обыденная, — свернула в сторону кладбища и вновь растворилась в дымке, оставив за собой россыпь бумажных денег. Рядом в грязи лежала голова силача преисподней. Сяо Синчэнь подошёл к ней, поднял, аккуратно стёр грязь и пригладил растрёпанные волосы. Сюэ Ян нетерпеливо крутил в пальцах уздечку Звёздочки и пока молчал. А мог бы со скуки начать говорить от лица этой помятой головы или поставить её в центр круга и призвать бумажного дракона. Улыбнувшись этим мыслям, Сяо Синчэнь выправил сдавленную с виска голову. Теперь читалось лицо, чётко вылепленное и тонко прописанное. Глаза, подведённые поплывшей тушью. Алые губы. Краска стекала с губ кровью. Чан Цыань! Сяо Синчэнь держал в руках голову Чан Цыаня и смотрел ему в глаза — бельма уставились на него в ответ. Отшвырнуть бы проклятую голову — но пальцы не удавалось разжать, и под ними — бумага? Рыхлые кожа и плоть мертвеца? Сюэ Ян с низким рыком выхватил голову и пинком зашвырнул её в канаву. — Чего застыл? Ещё поцелуйся с ней. Сердце колотилось, всё внутри сжалось — будто Сюэ Ян пнул настоящую голову. Осквернил труп. Нет, просто пнул от скуки ненужную вещь, но ведь показалось на мгновение, что от удара хрустнут кости, лицо сомнётся месивом из крови и осколков, разлетятся брызги… Нет, лишь мятая и мокрая бумага. И не бельма на глазах это были, а лишь непрорисованные зрачки. Как тут отделить настоящее от воображаемого? Сюэ Ян весело болтал — для него-то ничего не случилось, и он был прав: здесь не было и не могло быть Чан Цыаня. Мало-помалу образ мёртвой головы со струйкой крови, стекающей с губ, померк. Нечего было об этом думать. И некогда. Они наконец-то дошли до города — и что за дурное место это оказалось! Скалы окружали его со всех сторон, и туман ложился на малолюдные улицы. Жители тоже казались негостеприимными, отравленными этим воздухом, лишёнными сил, и разве что мальчишки бегали с обычными криками — да и то маленькими стайками, без особого пыла. Эта улица — одни ритуальные лавки за похоронными домами, между которыми теснились магазины с вином и благовониями. Наверняка где-то тут затерялся и постоялый двор, но каким он мог быть в этих краях? Виделось: затхлым, неприветливым, полным клопов. Сюэ Ян спрыгнул со Звёздочки и пошёл прямиком к стражнику, скучающему у ворот. Он плечом оттолкнул пьяницу, протянувшего ладонь для подаяния, а когда тот попробовал повысить голос, не понадобилось ни слова, ни удара — хватило и взгляда. Эта заминка длилась сущие мгновения. Сюэ Ян подошёл к стражнику как ни в чём не бывало и перекинулся с ним парой слов — всё под ругань пьяницы и под взглядами редких прохожих, мальчишек и попрошаек. Договорившись о чём-то, он сунул охраннику пару монет и, махнув на прощание, пошёл в сторону от главной дороги. Сяо Синчэнь двинулся за ним, оглянувшись напоследок. Стражник успел запихнуть деньги за пазуху и вновь занял своё место со скучающим видом, а прохожие шли по своим делам, по большей части равнодушные ко всему. Дурной фэншуй вытягивал силы, любопытство, жизнь из этого места — это было верно и для центральной улицы, и для окраин. Сюэ Ян вёл их к самым выселкам, мимо горелых и разрушенных от времени строений, и остановился у одиноко стоящего похоронного дома. Прежде Сяо Синчэнь лучше лишний раз бы переночевал на улице, но теперь он рад был любой крыше над головой. Она защитит от дождя и ветра лучше крон деревьев, а угли в очаге согреют жарче, чем чадящий костерок. Единственная кровать теперь выглядела настоящей роскошью. Прежде походная жизнь не тяготила Сяо Синчэня, но теперь он понимал, что это лишь потому, что он никогда так надолго не задерживался в дороге. Они всегда могли переночевать в деревне, обсохнуть и выстирать одежду в монастыре или гостевом доме. Отдыхали по необходимости и отправлялись в путь тогда, когда хотелось. Грустно было думать, что всё это — лишь на пару ночей. Они немного передохнут, а потом двинутся дальше в поисках места, где можно перезимовать. Что с того, что сквозного пути через город И не было — они просто пройдут тот же путь до ближайшей развилки, только и всего. Утром они нагрели воды, наконец-то помылись и постирали одежду, не волнуясь о том, что в сырости ей не высохнуть за день. После Сюэ Ян ушёл разведывать что-то — он сказал: «Прогуляюсь», — а Сяо Синчэнь дошёл до соседей. Дом действительно стоял на отшибе, и от остального города их отделяла гарь, успевшая порасти молодым леском — они были одновременно и в городе, и вне его. Идти обратно так не хотелось: снова собирать вещи, спать на земле. После обеда оба, не сговариваясь, принялись обустраивать похоронный дом: чистить, чинить. Без единого слова они сошлись на том, что остаются здесь на зиму, и если так, то предстояло сделать немало: разобрать вещи и сколотить полки, купить тёплую одежду и одеяла, позаботиться о дровах. Наконец сходить на рынок за свежими овощами и приготовить что-то вместо опостылевшей походной еды. Прежний Сяо Синчэнь не знал ничего о таких простых желаниях и потребностях. Нынешний же, устраиваясь вечером на скрипящей кровати, одной на двоих, радовался крыше над головой и чувствовал холод, тянущийся от углов. В их доме, в этом городе, в каждом его закоулке копошилась тьма. И подумалось: их никогда не найдут. В тумане города И они затерялись как на границе Диюя.