Илин Вэй

Слухи по городу распространялись быстро. Уже через день к ним постучали первые гости: звали к заболевшей жене мастера бумажных кукол — третья лавка, слева по главной улице, «только поскорее, господин заклинатель». — Только попробуй не взять с них платы, — шёпотом велел ему Сюэ Ян. Конечно же, он возьмёт! Но ломить цену Сяо Синчэнь не мог — ни сейчас, ни прежде. Вопреки опасениям, всё прошло отлично: он изгнал призрака и получил свою плату. Заказчик только кивнул, когда услышал цену, отсыпал сразу всю сумму и добавил сверху за срочность. Сяо Синчэнь чувствовал себя странно. Работа ведь была сделана на совесть, он знал, сколько стоит такой труд, и видел, что не оставляет семью без средств к существованию. Оплата не отяготила их, и они счастливы были тому, что призрак перестал тянуть из женщины силы. Но Сяо Синчэню казалось, что он упустил что-то, хоть и сделал всё верно. То ли призрак оказался слабее, чем казалось на первый взгляд, то ли он сам — сильнее? Вот так ощущался опыт? Вот так ощущается дело, которое по силам, и честный труд? Он позабыл, как это бывает. Сяо Синчэнь спрятал деньги так, как учил Сюэ Ян. Вспомнились их давние споры о том, где хранить их общие средства: кошелёк был целее у Сюэ Яна, но он же мог спустить кучу денег на сладкое и даже прикарманить пару монет. Не по злому умыслу, а скорее по привычке. Не хотелось испытывать волю Сюэ Яна без нужды, и Сяо Синчэнь пошёл на рынок сам, не заходя домой. В новом доме не было даже самого необходимого, но в первую очередь Сяо Синчэнь зашёл к травнику и, чувствуя себя ужасно эгоистично, купил себе всё нужное для восстанавливающего силы отвара. На сдачу он взял сладкого. Пока он ходил, Сюэ Ян где-то раздобыл тонкую бумагу и заклеил ей окна, а прорехи залатал жертвенными деньгами. Кровать он укрепил гробовыми досками. Даже погребальные таблички пошли в дело — их он пустил на невысокую скамейку — хорошо, что хоть не на ступеньки, Сюэ Яна бы ничего не смутило. Сяо Синчэнь выложил покупки и включился в работу. К вечеру здесь стало — пока ещё не уютно, нет, но появилась надежда на будущий уют. Дом больше не давил своей необжитостью и очевидной заброшенностью. Подумалось, что с Цзычэнем они бы действовали иначе: поискали бы вдову или стариков, у которых бы сняли несколько комнат за разумную плату и помощь по хозяйству. Представлялся аккуратный, безупречно чистый дом. Сяо Синчэнь не знал бы, каково это — спать на кровати, изголовье которой украшает недоделанная резная табличка, а скрипнувшая под спиной доска посвящена чьему-то досточтимому предку. И уж конечно, на полу того дома не был бы процарапан круг для очистки от тёмной энергии, прикрытый на всякий случай циновками. В том доме всё было бы иначе, но к чему думать о несбыточном? В том доме не было бы Сюэ Яна. Уж конечно, они с Цзычэнем не поселились бы в этом городе — они вообще не забрались бы в настолько глухой угол, и все эти люди остались бы без помощи, ведь Сяо Синчэнь попросту не узнал бы об их бедах. И сколько здесь было этих бед — бесчисленно много для крошечного городка! Первый заказчик оказался далеко не последним. Даже слепой почувствовал бы, насколько скверное место этот город И. Редкий день обходился без того, чтобы к ним не зашли — за помощью ли, за лечением ли, с вопросом. Посылали детей, приходили сами, передавали просьбы — работе не было конца. Как часто здесь болели и умирали, а умерев, отказывались лежать в могиле! Покойники вставали просто так, без видимой причины, будто силясь вернуть непрожитое. Прежде Сяо Синчэнь редко видел нездоровье, так явно написанное на лицах. На горе, под надзором Наставницы, тяжёлые болезни приходили нечасто, а в распоряжении лекарей были и лекарства, и библиотека, и почти безграничные запасы заклинательских сил. В большой мир Сяо Синчэнь спустился в здоровой местности и в урожайный год — и затем долго избегал больших несчастий. Но здесь… здесь всё было иначе. Язвы и синеватая кожа в пятнах, незаживающие раны и врождённые уродства, перекошенные от судороги лица и подёргивающиеся конечности… Мало кто здесь мог похвастаться здоровьем. Конечно, Сяо Синчэнь старался помочь. Сюэ Ян ругался, что он не всегда и не со всех берёт плату, а если и берёт, то мог бы и побольше, мог бы и не помогать без разбора. Но разве Сяо Синчэнь помогал без разбора? Когда кто-то будто и не желал помощи, он предлагал ещё раз, а потом с тяжестью на сердце шёл к тем, кому нужнее. И возвращался он не с пустым кошельком, разве нет? — Да ты позавчера отдал талисманы почти даром, а этот черепаший выродок продолжает подсовывать тебе гнилые овощи! — всё равно ворчал Сюэ Ян, но становилось теплее внутри — то странное чувство, когда стыд мешается с признательностью. С такой жизнью неприязнь к Сюэ Яну не держалась, не давалось и отчуждение. Приходилось напоминать себе: это убийца. Это преступник. Это человек, из-за которого он в бегах, а его имя опорочено. Но это человек, с которым они на пару латали крышу, а потом спорили, сгодятся ли оставшиеся от прежнего хозяина дома кривые растрескавшиеся чашки или лучше подыскать новые. Этот человек с видом знатока пробовал кислое вино, отданное им в благодарность, а потом запивал его водой и бросал мимоходом: — Всё равно не разбираюсь в вине. Сяо Синчэнь тогда хохотал до слёз. Он тоже не знал, есть ли разница между этой кислой брагой и знаменитой «Улыбкой императора», которую ему не довелось попробовать. Обустроившись на новом месте и отдохнув, Сюэ Ян снова начал что-то придумывать. Он засиживался допоздна, чертил схемы, рисовал на них и начинал сначала. Мысль не отпускала, даже когда он ложился в постель — то и дело он зажигал талисман украдкой, чёркал и переписывал, шёпотом спорил сам с собой. Если можно было бы, как прежде, в те первые дни, усесться рядом, предложить подумать вместе, так, чтобы у Сюэ Яна загорались глаза после случайного вопроса и оставалось только поймать его мысль, а потом выхватывать друг у друга исписанный лист! Теперь Сяо Синчэнь не заглядывал ему через плечо и не предлагал помощь, а лишь сглаживал дурное после неудач настроение Сюэ Яна едой и разговорами. Он не спрашивал ни о чём, даже когда тот начал обвешивать их кровать талисманами. Он догадался сам. И, наверное, задумка Сюэ Яна работала. Сяо Синчэню почти перестали сниться кошмары. А может, он просто отдохнул… Тем временем дожди прекратились, но ночи стали холоднее. Наступала зима. В реках забеспокоились духи утопленников, а чахотка вдовы Тун принялась пить из неё жизнь с утроенной силой. От стылого воздуха у Сюэ Яна ныли суставы искалеченной руки. Сяо Синчэню было проще. В обители он привык к суровым горным зимам, но сырость утомляла даже его. Дурной город, по-настоящему дурной, и тьма по-прежнему шевелилась в углах. Он не годился для жизни, но именно здесь Сяо Синчэнь чувствовал себя на месте. Каждый раз, идя на ночную охоту, изгоняя болезнь или помогая покойникам уйти на перерождение, он ощущал себя нужным. Простые действия, рутина, будь то заклинательские дела, работа по дому, да даже плетение корзин, к которому он пристрастился, давали ему что-то вроде покоя. В их погребальном доме появились новые одеяла, а крыша больше не текла — разве это плохо? Не в том ведь дело, что теперь он спал на кровати в тепле, а не свернувшись среди корней. Он не полюбил город И, но он был нужен этим людям — вот что было важно. Они были нужны ему. И ему нужен был Сюэ Ян. За ним было интересно наблюдать. Хоть он не полюбил работать над своими заклинательскими способностями и не научился ценить своё золотое ядро как следовало бы, его силы уверенно росли. Он дочитал книги из дома Чан и перешёл к другим трактатам, в которых тоже порывался чёркать без всякого уважения, но после «не нравится — продай» в самом деле перестал. Ци в его теле текла ровно и уверенно, и хотелось надеяться, что когда-нибудь золотое ядро пересилит тьму внутри. На ночные охоты они старались выходить вместе. Хоть здесь не водилось добычи, которой можно было бы похвастаться, фэншуй этого места пробуждал лютых мертвецов такими быстрыми и злыми, что Шуанхуа иногда едва успевал за ними в ночном тумане. Помощь в бою с ними была не лишней, и Сюэ Ян, хоть каждый раз притворялся, что делает одолжение, не подвёл ни разу. Они всегда были рядом, и скоро в этом странном покое вместо кошмаров начали приходить иные мысли и иные сны. Вспоминались поцелуи: как смешно кусался Сюэ Ян, словно пытался что-то доказать, но стоило отвлечь его, расслабить, и он становился ласковым и нежным. Теми беззаботными ночами они также сидели у огня и едва не соприкасались коленями, но уже тогда Сюэ Ян думал о преступлении. И как всё переменилось, как страшно и противно стало, как каждый из них зло и обиженно молчал. Об этом тоже нельзя было забывать. Один и тот же человек смешил его до слёз — и разрушил его жизнь. Сяо Синчэнь запутался, но какая разница? Зачем решать что-то сейчас, ведь весной они оставят город И, а после Илина их пути разойдутся навсегда. Ни к чему задумываться далёком будущем. Текущие дела не оставляли ни времени, ни сил бесполезным размышлениям. Город И не знал милосердия. Здесь болели тяжело и часто, неизлечимые хвори и сжигающие за вечер лихорадки. За лечением, за надеждой к Сяо Синчэню приходили семьями, но не всегда он мог помочь. Тут не работали простые ритуалы. Третьего сына семьи Гу похоронили по всем правилам, но он не пролежал в гробу и трёх суток: по его иссушенным болезнью меридианам просочилась дурная энергия, и мертвец из юноши вышел особенно злой. Похоронив его вновь, Сяо Синчэнь вернулся домой совершенно без сил и предложил, ни на что не надеясь: — Помедитируешь со мной? Сюэ Ян широко улыбнулся и с ленцой сказал: — Если только отблагодаришь как следует. После они сидели рядом, и Сюэ Ян болтал о том, как поймал за руку одного жулика, а ведь никто целый год не мог понять, в чём обман. Сяо Синчэнь хохотал над рассказом, но если бы Сюэ Ян его обнял, стало бы легче. Он так хотел забыть ненадолго о боли и бессилии и поверить, что облегчил участь этих людей хоть немного. Сюэ Ян не обнял. На шестой день — Сяо Синчэнь ждал, но не думал, что так скоро — семья Гу пришла снова. От скорби и до скорби они не успевали отдышаться. Теперь заболел старший сын. — Я посмотрю, что можно сделать, — сказал Сяо Синчэнь. Ничего, на самом деле ничего тут поделать было нельзя. Все дети в этой семье уродились со слабыми меридианами, и что же тут поделать? — Но едва ли я могу чем-то помочь. Они могли бы уехать, но жестоко предлагать такое людям, которые не знают иных мест, не имеют родичей в других краях. У них здесь и дом, и работа, и могилы предков. Он уже предложил такое одной семье, но тем стало только хуже. — Даочжан вас жалеет, а я скажу. Здесь вы умрёте. — Да куда мы… И прежде, чем Сяо Синчэнь успел одёрнуть Сюэ Яна — жестоко предлагать невозможное, нельзя смеяться над обречёнными, — тот без заминки и сомнения ответил: — На новые земли старейшины Илина. Гробовщики там всегда нужны. Торопливо кланяясь, семья Гу ушла, а Сюэ Ян спросил с вызовом в голосе: — Что смотришь, даочжан? Я правду говорю. Новые земли после войны и так опустели, потому Гуаншань их и согласился так легко отдать. Кто остался, как узнали, так половина разбежалась куда глаза глядят. И ты бы видел, туда постоянно приходят и спрашивают насчёт талисманов для мёртвых, думают, что у Старейшины Илина помогут похоронить как следует. Только некому хоронить. Вот пусть и идут, места всем хватит. Сяо Синчэнь бессильно улыбнулся. Вот решение, но где они, те земли? Многие ли решатся уйти в неизвестность, поверив россказням чужака, неизвестно откуда взявшегося и не всегда сразу откликающегося на «своё» имя? Но Сяо Синчэнь всё равно дотронулся до плеча Сюэ Яна с благодарностью. Он не думал, что через несколько дней к ним зайдут в гости и спросят, правда ли это. — Так говорят, — легкомысленно пожал плечами Сюэ Ян, делая вид, что ничего больше не знает. Но по городу пошли разговоры. Говорили, что к старейшине Илина идти нельзя, что это верная смерть, что он истязает людей и без жалости ставит опыты равно на живых и мёртвых; что его Вэньская ведьма превращает несчастных в ходячих мертвецов под командованием Призрачного Генерала. Им возражали, что если всё действительно так, то тем более там нужны копатели могил, бумажные деньги и куклы. Кто-то ведь должен проводить ритуалы? И вот уже не одна, не две семьи — десятки людей стали подумывать о том, чтобы попытать счастья в землях Старейшины Илина несмотря на трудный путь и неизвестность. Они готовы были рискнуть — не сейчас, по весне, конечно, и самые разумные готовились к дороге заранее. Но пока стояли самые холодные дни зимы. В других местах заклинатели посвящали это время самосовершенствованию и отдыху: от холода мышцы покойников деревенели. Мертвецы не спешили подняться из могилы, и только духи беспокоили живых, да и то, редко, с ленцой. Но для Сяо Синчэня не было покоя. Вопреки всем законам природы из скал на застоявшийся воздух выбирались голодные и хитрые духи. Мелкие и злобные, они вызывали болезни, на первый взгляд похожие на обычные зимние лихорадки, но, конечно, гораздо опаснее. Они бросали вызов опыту Сяо Синчэня. Все те ритуалы, которые не подошли для Сюэ Яна, пошли в дело, но даже с ними далеко не всегда удавалось выйти победителем — ведь он сражался с самой природой Города И. После изматывающих трудов он выходил с мечом во двор, где снова и снова повторял упражнения. Три ночи он провёл возле кроватки ребёнка, всё тщетно. Беспомощный, слабый — и с мечом у него тоже не получалось выложиться на полную. Устало не тело, но душа, однако же двигался он медленно, шаги вязли в сырости воздуха. Никак не удавалось достичь гармонии и покоя. От таких упражнений не было толку. Он готов был закончить на сегодня, как тело само ответило на выпад. Сяо Синчэнь лишь увидел тень сбоку: не успел понять, но успел отклониться и ударить в ответ. И лишь потом поймал взгляд. О, как же Сюэ Ян атаковал! Как хорошо он чувствовал Сяо Синчэня. Они сразу подстроились друг под друга и держали друг друга в напряжении. Прежний он внутренне сопротивлялся: разве можно учить преступника пути меча? Во благо ли он применит полученные навыки? Не хотелось раздумывать об этом — Сяо Синчэню хотелось просто двигаться. Он хотел принять этот вызов. Сюэ Ян не позволял расслабиться, с ним оставалось только вкладываться в каждое движение. После Сюэ Ян не позволил ему сказать и слова благодарности. Отряхнувшись, он с насмешкой сказал: — Смотреть невозможно, — и, потирая ушибленный бок, пошёл к дому. Сяо Синчэнь улыбнулся и пошёл за ним следом. Назавтра же он позвал Сюэ Яна сам. Пора было честно признать, что он скучает не только по танцам с мечом, но и по долгим поцелуям. Сяо Синчэнь мог сдерживаться — это было бы непросто, но не труднее любой самодисциплины — но само желание победить ему так и не удалось. Он терпел: под выжидающим взглядом, под постоянными прикосновениями и бесконечными шутками вечерами у очага, это давалось непросто. Сюэ Ян разрушил его жизнь — так думал Сяо Синчэнь и пока не смел мечтать о том, что на этих руинах получится выстроить нечто новое. Но одно он знал точно: когда они дойдут до Илина, ему не захочется попрощаться навсегда. Да, Сюэ Яна было не переделать, но хотелось понять его и научиться говорить на его языке. Направить разрушение в иное русло. Почему нет? Сюэ Ян ведь тоже… не старался, нет, скорее, решил не мешать. С ним даже эта малость могла сойти за старание. Они нащупывали друг друга и привыкали жить вместе. Иногда давалось это непросто, иногда получалось странно и неловко, но им нравилось. Общий быт сделал простые вещи более интимными, или это Сяо Синчэнь стал вкладывать них лишний смысл. Но ему правда нравилось то, как он жил сейчас, в этом плохом месте, по плохой причине, с… не лучшим и не самым простым человеком. Хотелось всего — с ним: гадать о том, как их встретят в Илине, расспрашивать о тёмных вещах, дотрагиваться — он так скучал по рукам Сюэ Яна! — и обсуждать новые заклинания. Ни на что из этого Сяо Синчэнь пока не решался. Слишком хрупким казалось это непонятное и новое, которое выстраивалось между ними. Он гладил Сюэ Яна, разлёгшегося у него на коленях, по голове и слушал, как тот болтает о разном: то о дневных происшествиях и наглых торговцах, то об Учителе и его гениальных идеях, смешивая удивительное незнание основ с чётким пониманием сути тончайших ритуалов. Золотое ядро Сюэ Яна — драгоценное, красивое — крепло и маняще пульсировало. Простого прикосновения к меридианам стало мало — Сяо Синчэнь очень старался не сделать лишнего. Не думать лишнего он даже не пытался. — Думаю, тебе можно подниматься на меч, — сказал он, лишь бы отвлечься. — Попробуем завтра? Ток ци стал достаточно сильным, а самоконтроля Сюэ Яну всегда хватало — должно было получиться. — Только если Цзянцзай не начнёт выделываться, — засмеялся Сюэ Ян, но руку Сяо Синчэня сжал всё равно. Тут он оказался прав: Цзянцзай и в самом деле показывал характер. Где это видано, чтобы меч пытался сбросить хозяина и вихлял в воздухе просто так, без причины? Выемки в лезвии тоже работали против Сюэ Яна, а тот не отдавался полёту, а каждым неловким движением спорил с мечом — зачем? Но даже так к вечеру кое-что начало получаться, и Сюэ Ян смог медленно, неровно пролететь по двору. До ночных полётов, догонялок в тумане и гонок на мечах им было ещё очень далеко, но Сюэ Ян учился быстро. Немного времени, немного усилий, и они смогут летать вместе. За ужином довольный собой Сюэ Ян насвистывал под нос, Сяо Синчэнь бы порадовался с ним, если бы не узнал тот самый напев. Его накрыло тошнотой: те кошмары, песня заклятия. Неужели радость Сюэ Яна от полёта сродни той, с которой убивают Чан Цыаня?! — Ты чего так смотришь, даочжан? — настороженно взглянул на него Сюэ Ян. Ещё немного, и он бы догадался, но тут с улицы окликнули, и это дало Сяо Синчэню повод сбежать. — У дома висельников опять беспокойно. Пойду проверю, — сказал он, вернувшись. — Может, сожжём его наконец, а то так и будем бегать? — лениво протянул Сюэ Ян. В его словах был смысл. В этом доме, выстроенном на пересечении сквернейших токов энергии, за три года сменилось четыре хозяина, и последние десять лет он стоял заброшенный. Сколько бы Сяо Синчэнь ни очищал его, туда всё равно стекались мертвецы и призраки. Может, и правда стоило сжечь, а потом очистить землю по всему правилам — и пусть бы там рос лес. — Потом поговорю с градоначальником. Идём? Очистка дома висельников — рутина. Сяо Синчэнь не любил такие ночные охоты: грязь и боль, чего там любить? Он просто делал необходимое, вот и всё. Иное дело — бросить вызов настоящему противнику. Только с Цзычэнем он начал узнавать, как это бывает. Да, на таких охотах было без меры грязи и боли, но ещё азарта, вдохновения. Как Сяо Синчэнь соскучился по настоящей охоте! Он бы сходил — с Сюэ Яном. Они с Сюэ Яном хорошо потрудились, и теперь ночные охоты стали — одно название: два, может, три слабых мертвеца — не добыча даже для учеников, справился бы и крестьянин с вилами или острым дрыном, — но они всё равно приходили и стояли плечом к плечу. О чём тут горевать? Только хотелось всё равно. Всё настойчивее хотелось пойти на ночную охоту с Сюэ Яном — и не просто так, а с ним как с партнёром по самосовершенствованию. Говорили, что с таким человеком достигается особое понимание, даже слова будут не нужны. Но как предложить такое? Сказать, что всё ради ночной охоты, или просто предложить, ведь хочется им обоим? Ведь достаточно того, что им нравится смеяться вместе, а ночами слушать дыхание друг друга? Ведь достаточно того, что Сяо Синчэнь постоянно чувствовал на себе взгляд Сюэ Яна, а его рука не просто так будто случайно опускалась ниже пояса? Они вместе сражались, делили пищу и кров. Будут ли они потом лететь вместе… и целоваться в воздухе. Говорили, что так получается только у по-настоящему влюблённых, у тех, кто понимает друг друга с одного вдоха. Они бы смогли? Они просто спали на одной кровати, жили вместе и ходили вдвоём на ночные охоты. Просто смеялись над историями о старшем сыне мастера бумажных кукол, у которого силачи преисподней неизменно выходили изящнее бумажных красавиц, и даже говорили, что господин из городка неподалёку заказал себе трёх мощных девиц сразу для чего-то неприличного. Просто ночами Сяо Синчэнь согревал болящую от холода руку Сюэ Яна и вливал в неё ци. Этими длинными ночами они лежали в обнимку. И если Сюэ Ян в это время пересказывал байки про страшных-страшных чудовищ, живущих на дальних рубежах — пусть. Может, не всё в них было враньём. Вдруг оказалось, что на носу праздник Зимнего солнцестояния. В городе И не было особой предпраздничной суеты: никто не приезжал сюда к родне, но никто и не уезжал, подношений предкам у всех было запасено вдосталь. За пару дней до праздника торговцы выставили на прилавки продукты подороже — вот и все подготовления. Сяо Синчэнь купил кувшин рисового вина и, стесняясь, выспросил у соседки, как готовить праздничные клёцки. Впервые в жизни он готовился отмечать праздник не в многолюдной обители. Даже с Цзычэнем он встречал вершину зимы в стенах Байсюэ. Не терпелось провести этот день вместе и сделать всё как положено. С утра вычистить очаг, потом переодеться в вычищенные дорогие одежды из прошлой жизни. Сюэ Ян наверняка успел перепробовать в Ланьлине клёцки на любой вкус, да и сладкий сироп там был не чета здешнему. Но, наверное, такой ужин вдвоём будет для него впервые — и понравится не меньше, чем дворцовые пиршества. Хорошо, что из-за навалившихся дел он не успевал переволноваться. Короткий день, застоявшийся воздух, серый от висящего в воздухе дыма и тумана, — здесь словно в котле копилась тёмная энергия. Ритуалы помогали, но в таком месте следовало бы проверить каждую могилу, раскопать и перезахоронить как следует, а так только и оставалось следить, чтобы снулые зимние мертвецы не поднялись из могил и не пошли на запах жилья. Перед самым праздником по просьбе градоначальника они снова проверяли кладбище, изученное до последней ямы. Сюэ Ян ворчал: — Здесь бы ловушку на крыс поставить, вон их тут сколько! — Тебе зачем? — Да вспомнил тех крыс. До сих пор жалко! — Ты же не можешь пользоваться тёмной энергией. — Выкручусь как-нибудь. Ли Цзяхо забрал моих, а я чего? Знаешь, как сложно собрать армию мёртвых крыс? Живых попробуй ещё налови, в Ланьлине они все ловушки выучили, а мёртвую… Сколько их тут бегает, а сдохла одна — и что? Её тут же сожрали её подружки. Или птицы. Или голодные дети. Я-то знаю. Теперь Сюэ Ян мог позаботиться о своём пропитании сам, и что толку говорить бесполезное «мне жаль»? Сейчас бы обнять Сюэ Яна, пусть даже тот оттолкнёт. Обнял бы он в ответ или посмеялся над глупым порывом? Сяо Синчэнь решился только прикрыть ему спину от дуновения тёмной энергии. — Ладно, я придумаю что-нибудь ещё, будет даже лучше, — проворчал Сюэ Ян и впервые позволил взять себя за руку не в доме, не перед сном. За день до праздника за ними пришли с другого конца города, где к скалам жался десяток нищих домов. Недавний оползень обнажил старые трупы — то ли кладбище, то ли разбойничье логово. По привычке не стали звать заклинателей — трудно ли самим одолеть медленного зимнего мертвеца? Но те поднялись особенно злыми, и пришлось бежать за подмогой. Но оказалось, что спешить было ни к чему: деревенские собрались и справились по большей части сами. Самых шустрых мертвецов пожгли, а тех, что поспокойнее, затолкали в сарай и оставили на потом, только назначили сторожить двух крепких крестьян с мальчишкой им в помощь. Сяо Синчэню оставалось только заняться укусами с трупным ядом, а потом упокоить оставшихся мертвецов и проверить захоронение. Сюэ Ян сердито косился на распахнутую дверь и рассказывал про рисовую кашу тем, кто пострадал меньше, — Сяо Синчэнь чувствовал, что и за такую помощь он потом с него ещё спросит. Ничего. Главное, что противоядия и каши хватало всем, а с Сюэ Яном он рассчитается, не привыкать. Промывая тёмные от яда раны, он не в первый раз вспомнил про захватившую Цзычэня идею, эти смотровые башни — неужели их со временем могут построить даже в такой глуши? Тогда мольбы этих людей о помощи были бы услышаны. Сложно поверить, но вдруг даже это место стало бы чуточку лучше? — Как думаешь, башни, о которых говорит Цзинь Гуанъяо… — Господа даочжаны, там новые полезли! Сюэ Ян с довольной злой ухмылкой отставил котелок с кашей, и они выбежали из дома в сумерки. Когда солнце касалось горизонта, баланс инь и ян менялся, и начинали просыпаться недобитые, недожжённые — такие, как сейчас. К домам ковыляли недобитые, прыгали новые мертвецы из того захоронения. Злые, отлично сохранившиеся в песке и холоде камней, высушенные ветрами, они пропитались туманом и самим воздухом города И. — Все в дом, закрыть двери, — скомандовал Сяо Синчэнь. В этот раз мертвецов было немного, но какими же злыми они оказались, какими быстрыми! Сяо Синчэнь крепко сжал Шуанхуа в руках, чтобы по привычке не отправить его в свободный полёт. Меч уже сейчас терял цель, путался и мог ударить не туда. Сквозь зубы Сюэ Ян прошипел: — Откуда они вылезли? Их будто Учитель поднимал! И он был прав! Эти мертвецы ловко пользовались темнотой, а поднявшийся вдруг ветер — к непогоде! — сбивал с толку. В этой суматохе Сяо Синчэнь не заметил присыпанного землёй мертвеца с дырой от кола в груди. С перебитым позвоночником тот не мог подняться на ноги, но упрямо полз вперёд, едва заметный в опустившемся тумане. Меч ударил мертвеца в грудь, отбрасывая от Сюэ Яна, и следующим движением снёс ему голову. Больше не экономя силы и не осторожничая, Сяо Синчэнь добил последних мертвецов, оглядел поле, обмахнул на всякий случай метёлкой и кинулся к Сюэ Яну. На первый взгляд, укус на ноге не стоил внимания, но Шуанхуа дрожал, и по дороге к дому, где их дожидались напуганные деревенские, Сюэ Ян прихрамывал. — Где противоядие? — спросил Сяо Синчэнь, и в ответ ему протянули мешочек с щепоткой порошка. Такой же пустой мешочек остался и у него в рукаве. Торопливо попрощавшись, Сяо Синчэнь подсадил Сюэ Яна на меч и погнал изо всех сил. Да, в деревне пострадали многие, он растратил на них всё противоядие, но дома же должно было что-то остаться! Но на полке были свалены одни пустые мешочки среди ненужных сейчас снадобий. Да, точно: три дня назад их звали на помощь в деревню, а купленные в прошлый раз травы он извёл на очищающий ритуал. Всё никак руки не доходили, и вот лекарство закончилось, а новое будет набирать силу больше суток. Только этого времени у них не было. Сюэ Ян очень плохо реагировал на трупный яд. Он горел и едва оставался в сознании. И не в одной лихорадке было дело! У Сюэ Яна воспалились меридианы, и от тёмного ядра волнами растекалась тёмная энергия. Сюэ Ян опасно близко подошёл к искажению ци. Сяо Синчэнь до сих пор не задумывался, почему рассудок Сюэ Яна не пострадал от постоянной близости тёмной энергии. Не в одной дисциплине и силе воли было дело. Нет, получалось, что Вэнь Цин как-то смогла уравновесить её вред, защитила меридианы, и только потому в ярости и импульсивности Сюэ Яна не было того отчётливого нездорового душка, который неизменно проявлялся у других тёмных заклинателей. Ли Цзяхо пах безумием. Но и у защиты Вэнь Цин был предел. Что, если Сюэ Ян потеряет себя? По щекам катились слёзы — они мешались, Сяо Синчэнь смахивал их, но они снова начинали туманить зрение. Ничего не помогало. Слишком маленький круг. Вот они: маленькие силы, маленькие знания. Да с чего он вообще взял, что может лечить?! Какая самонадеянность, он же не Вэнь Цин, и по сути ничего не знает о том, как работает тело! До сих пор удавалось обойтись общим пониманием токов ци, но теперь из-за дурацкой ошибки, от забывчивости и неаккуратности он может потерять Сюэ Яна. — Эй, ты чего? Прекращай, мне не нравится, когда ты плачешь, — вдруг сказал тот слабо, нахмурился и провалился в забытье. Вскоре он начал бредить, и в его кошмарах то и дело звучало имя: «Чан Цыань». У Цзычэня никогда не заканчивались не вовремя лекарства, всё и всегда было готово в срок. Почему Сяо Синчэнь не озаботился, почему оставил на потом? Теперь Сюэ Яну нужен был круг ещё сильнее, чтобы энергия текла быстрее и свободнее, вытягивая скверну. Они не пробовали? И ладно! Общий принцип он понял, терять было нечего. В слабом рассветном свете Сяо Синчэнь очертил круг через весь двор, расставил знаки там, где будто бы следовало, огляделся и, не давая себе передумать, раскрыл каналы, отдавая силы Сюэ Яну. Когда же это не сработало, он вновь доверился вдохновению, как обычно делал это Сюэ Ян, исправил ошибки тут и там и попытался ещё раз. Что ещё можно сделать для того, чтобы Сюэ Ян не стал таким, как Ли Цзяхо? Чтобы не сошёл с ума? Не потерялся в гневе и разрушительных эмоциях. В Сюэ Яне ведь порой проскальзывали эти признаки отравления тёмной энергией. Стоило опоздать с очищением, и Сяо Синчэнь видел начало той особой раздражительности, проблем с самоконтролем и вниманием. После убийства Чан Цыаня у Сюэ Яна дрожали руки. Сяо Синчэнь ничего не знал об акупунктуре и о том, что сделала Вэнь Цин, но если от её лечения уцелело хоть что-нибудь, можно было попытаться это укрепить, починить, усилить. Кожа Сюэ Яна посерела, лоб горел. Он беспрерывно шептал что-то — проклинал ли, просил ли. Торопливо напоив его остатками отвара, Сяо Синчэнь кинулся к полкам и отыскал там остатки едкой краски. Он вывел на коже новые линии, созвучные наружным контурам: привязать, удержать, закрепить. Кожа вокруг линий покраснела, Сюэ Ян заметался по кровати. Ничего. Теперь влитая энергия не утекала мимо. Круг начал работать, но Сяо Синчэнь успокоился, только когда меридианы задышали ровно и спокойно, а лихорадка пошла на спад. Он вытер мокрого насквозь Сюэ Яна, накрыл одеялом и уснул рядом. Только под утро он понял, что натворил: этот круг выводил скверну наружу, отравляя и без того дурной воздух города И. Мало того, в этом новом круге он запер Сюэ Яна.