***
Новый год Лань Ванцзи встретил в Облачных Глубинах и не мог надышаться воздухом, наслушаться его светлой тишиной перед праздником — и праздничным шумом, который дозволялся только в эту ночь. Дома украшали фонарики и красные флажки, и такие же фонарики покачивались в воздухе возле главных тропинок. Он бы хотел бы задержаться в Облачных Глубинах, успеть всё вспомнить и рассмотреть, но ему не стоило отлучаться с Погребальных холмов надолго. Когда он вернулся, там накрыли стол сродни праздничному — а может, не для него, а просто искали повод отпраздновать ещё раз. Лань Ванцзи едва отстоял для себя привычные блюда, но Вэй Ин с А-Юанем всё равно старались подложить ему на тарелку кусочки повкуснее, пожирнее, поострее и послаще. Даже Сюэ Ян не трогал его, сидел в благодушном настроении и таскал сладкое. Лань Ванцзи неожиданно шумно благодарили и дарили конверты. Он к такому не привык. Но скоро покой и радость развеялись как утренняя дымка. Пока Вэй Ин был в Пристани Лотоса, Сюэ Ян сбежал. Первые дни о нём не беспокоились: бывало, он уходил на несколько дней, никому ничего не сказав, а потом возвращался то посреди ночи, уставший и злой, то днём с толстым кошелём за пазухой и сладостями в кармане. Один раз Вэй Ину пришлось ходить за ним в ямэнь, но так или иначе, он находился до того, как слабели первые талисманы Вэнь Цин. Но на этот раз о нём ничего не было слышно, и к новолунию Вэй Ин всерьёз начал волноваться. Он поспрашивал в Илине, на новых землях и обыскал пристройку, где Сюэ Ян жил и работал, — без толку. Лань Ванцзи представить не мог, куда тот подевался. Но Вэй Ин, наверное, догадывался. Только бы Сюэ Ян не навлёк на них беду! Справится ли? Будет ли заниматься самосовершенствованием без пригляду? Печати Вэнь Цин держались крепко, и их хватило бы надолго, если бы Сюэ Ян не пользовался тёмной энергией. Он же не будет пользоваться? Он сумеет вернуться? Лань Ванцзи не скучал по Сюэ Яну, но он свыкся с ним. Это Вэй Ин волновался. А-Юань тоже грустил, и спрашивал, когда вернётся Ян-гэ. Лань Ванцзи честно отвечал, что не знает, и от этого мальчик расстраивался только сильнее. — Вот за это говнюк точно получит, — шептал Вэй Ин, и А-Юань с восторгом повторял за ним: «Говнюк получит». Потом Вэй Ин вздохнул. — Ну и что с ними делать? Ваши старейшины в Гусу, наверное, сказали бы, что Сюэ Яна к ребёнку и близко подпускать нельзя. Ты представляешь, однажды он сказал А-Юаню, что сестричка Цин велела удобрить грядки. И вот приходим мы в огород, а он сидит без штанов над грядкой с луком и старается изо всех сил. В Облачных Глубинах такого произойти попросту не могло. С Облачными Глубинами, конечно, не мог бы случиться Сюэ Ян. Но с ним или без него, жизнь на Погребальных холмах шла своим чередом, и Лань Ванцзи всё острее ощущал себя её частью. По здравому размышлению, ему бы стоило оставаться душой в Гусу, быть не в Илин Вэй, но над ним: эти люди ему никто, он ничем с ними не связан и прислан сюда лишь для того, чтобы наблюдать. Дядя ещё напоминал об этом, брат же просто прислал А-Юаню книги, которые сам любил в этом возрасте, и десяток кувшинов «Улыбки императора». И Лань Ванцзи продолжил жить как жил. После их первого поединка Вэй Ин быстро восстанавливал былые навыки и теперь сам был не прочь сразиться на деревянных мечах или простых железных — но никогда не заклинательских. Они соревновались и спорили, работали вместе или каждый занимался своими делом, отдыхали рядом. Каждый вечер Лань Ванцзи неизменно играл исцеляющие и очищающие песни, и Вэй Ин день ото дня становился здоровее и спокойнее. Невыносимый Вэй Ин по-прежнему заполнял собой всё, много болтал, много шутил, много думал вслух. В те счастливые дни, когда он был занят, Лань Ванцзи отдыхал в медитации. Но счастливых дней, проведённых вместе, было намного больше. — Лань Чжань, знаешь, ты всегда можешь сказать мне, что я надоел и шёл бы куда подальше. Цзян Чэн не стеснялся, прям так и говорил. — И помогало? Вэй Ин засмеялся. — Когда как, но почему бы не попробовать? Ради него Вэй Ин старался не слишком навязываться и вести себя потише, Лань Ванцзи же просто старался не выдать своих чувств — и наблюдал. Его ведь послали сюда именно для этого, и не было никого в мире, кто бы с большим вниманием следил за Вэй Ином, чем Лань Ванцзи. Пристальней Вэнь Цин он следил за его здоровьем; только он мог сказать: «Довольно», — если фантазия заводила слишком далеко. Только он мог подсказать или немного помочь. Видел усталость, радость или видел затаённую старую боль. Да, Лань Ванцзи наблюдал лучше всех, но до господина Верховного Заклинателя доносил лишь то, что было сказать совершенно необходимо. Тем временем на мёртвых холмах странная весна сменялась таким же странным, несмелым летом. В границах барьеров всё зеленело и распускались чахлые цветы, которые здесь казались богаче «Сияния средь снегов», но ближе к могильнику всё оставалось мертво. Или нет: по чёрному дереву с тёмными листьями поднимался слабенький вьюнок. Всего лишь сорная трава, но какой яркой она казалась. Вэй Ин с восторгом крутился вокруг этого побега. Музыка в самом деле помогала! Взгляд Вэй Ина сиял. — Он собрался цвести, представляешь? Если так пойдёт дальше, у нас получится добавить талисманы, о которых я говорил! Тогда здесь даже локва сможет расти! Или лучше сначала опять попробуем заняться ручьём? — Нет. Единственный чахлый ручей, о котором говорил Вэй Ин, был вечной заботой поселения. Его с трудом хватало на повседневные нужды, и Лань Ванцзи для экономии старался обходиться очищающими заклинаниями. Когда становилось совсем невмоготу, он отдавал одежду прачкам в Илин, а сам отправлялся подальше от людей и мертвецов помыться в найденном ледяном источнике далеко в горах. Но несмотря на все неудобства, Лань Ванцзи в ближайшее время собирался не подпускать Вэй Ина к истоку ручья, спрятанному далеко в проклятых землях. Он с Сюэ Яном уже пытался очистить его и немного расширить русло — и это попытка дорогого им стоила. — Нет, — повторил он. — Ну и ладно! Тогда завтра полетим плавать. Догадывался ли Вэй Ин, как на самом деле Лань Ванцзи этого ждал? Прежде он предпочитал купаться в одиночестве и летал с ним только за компанию. Хватало полёта вдвоём и счастливой улыбки Вэй Ина — но как можно удержаться, просто сидеть и не любоваться, не кинуться к нему. На третий раз Лань Ванцзи не выдержал, обнажился перед Вэй Ином и нырнул вместе с ним, охлаждая горячую шею и горящие уши. После этого они стали плавать вместе. Конечно, это озерцо — не лотосовые заводи и не целебные источники Облачных Глубин, но им обоим за счастье стала простая тёплая вода, пахнущая тиной. — Лань Чжань, Лань Чжань, спасибо, что помогаешь А-Юаню… Да всем нам, — как-то раз сонно сказал Вэй Ин, пригревшись у огня. — М-м. Каждый день, проведённый с Вэй Ином, был драгоценностью, даже если они спорили, дела шли неважно, а талисманы и лекарства продавались не так хорошо, как хотелось бы. О Сюэ Яне по-прежнему не было слышно — к лучшему или худшему. Вэй Ин теперь полностью рассчитывал только на себя, и о новом ученике или подмастерье он даже не заговаривал. Правило «Не буду никого учить тёмному искусству» по-прежнему не распространялось только на Сюэ Яна. А тот исчез, будто его никогда и не было. Он не предал их, не вернулся к Цзинь Гуаншаню, но если он сбежал за приключениями или влюбился без памяти? Как хотелось бы надеяться на счастливое легкомыслие, но иллюзиям не осталось места, когда к границам Погребальных холмов прибыл Цзян Ваньинь собственной персоной. — Вэй Усянь, во что ты опять вляпался? Он рассказал вот что. Три дня назад в Ланьлин прибыл молодой глава Юэян Чан. Злой рок обрушился на его семью: лишь двух ночей хватило для того, чтобы вполне преуспевающий клан остался лежать в руинах. В первую ночь на дом преступники обрушили тёмные заклятия невиданной силы, пытали главу и исчезли с рассветом. Чан Цыань умер от ран в тот же день, его оплакали и похоронили. И хоть они не прятались, по горячим следам их поймать не удалось: сила чар оказалась столь велика, что ни один из выживших не запомнил ни лиц, ни имён. Злые языки поговаривали даже, будто домочадцы сами и виновны в чудовищном преступлении, что они не слишком-то торопились спасать своего хозяина, а может даже и наняли убийцу. Но кто бы видел переживших эту ночь людей! От одного лишь воспоминания о случившемся они рыдали от ужаса, тряслись от гнева и не могли ничего толком рассказать. Люди решили, что они виновны лишь в собственной слабости, и стали запирать покрепче ворота на случай, если враг захочет прийти и к ним. Тут бы истории и закончиться, но миновал месяц, и одуревшие от безнаказанности преступники явились вновь. На этот раз жизни лишилось почти пять десятков человек — и никто не смог помешать убийцам. Эту ночь пережили трое, но в здравом уме остался лишь новый глава клана, Чан Пин. Он видел убийц дважды, но первая ночь запомнилась ему лишь беспросветным ужасом. На второй раз смог расслышать их имена. — Командовал всем Сяо Синчэнь, но убивал людей твой ученик, Сюэ Ян. Чан Пин повторил имена — он расслышал их чётко, без всяких сомнений, и смог описать преступников, уж насколько смог разглядеть их во тьме. Один — статный заклинатель со светлым мечом, одетый в белое, второй — тёмный заклинатель, простолюдин. На Совете зашептались, что такого не может быть. С чего бы благородному даочжану связываться с оборванцем? — А если Сюэ Ян обманом переманил его на свою сторону? — Даже праведнейший человек способен на такое преступление! — О Сяо Синчэне и правда давненько не было слышно! — И кто знает, чему его учили на горе? — Святость так легко пала! В вине Сюэ Яна не сомневался ни один, но пока никто не решился вслух обвинить его учителя. Когда Цзян Ваньинь ушёл, Вэй Ин тяжело вздохнул. — Что Сюэ Ян натворил? Ладно один Чан Цыань, я бы понял, но весь клан?! А почему бы и нет? Захоти, Сюэ Ян нашёл бы способ, в этом Лань Ванцзи не сомневался. Если понадобилось бы, вырезал бы под корень без колебаний и сожалений. Но это был не он. — Ты так уверен? — усмехнулся Вэй Ин. — Первое: Сюэ Ян не стал бы уходить и возвращаться через месяц, он сделал бы всё сразу. Второе: почему в первую ночь никто ничего не запомнил, а во вторую свидетелю позволили услышать имена? Сюэ Ян едва ли так бы ошибся. Вэй Ин засмеялся и тут же оборвал себя. — Ему бы понравилось, что ты о нём такого высокого мнения. Ладно. Я… мне нужно на Совет. Мы с Вэнь Нином должны успеть. Тебе это, наверное, не по душе, но ты же вроде как на моей стороне, да? Присмотри тут пока за всем, ладно? Вся эта история с убийством выглядела очень скверно. Цзинь Гуаншаню нужен был Вэй Ин — и, конечно, печать. Чтобы подобраться к цели ближе, он мог использовать и Сюэ Яна. Что ему клан Чан? Но что же Сяо Синчэнь? Вряд ли это в самом деле был тот самый ученик баошань Саньжэнь, за короткое время снискавший о себе добрую славу? Этот человек всегда помогал страждущим, да и брат с дядей отзывались о нём очень тепло. Так почему именно он? Как его угораздило связаться Сюэ Яном и куда подевался спутник Сяо Синчэня, Сун Цзычэнь, о котором говорили не меньше? За этой историей стояли деньги и власть Цзинь Гуаншаня, но как это доказать? Нет, отпускать Вэй Ина одного нельзя было. — Я полечу с тобой. — Правда, Лань Чжань? Ты правда станешь защищать Сюэ Яна? — М-м, нет. — Так и знал. Но ты же на моей стороне, правда? Вэй Ин спрашивал так легко, но в глазах у него оставалось напряжение. Как же объяснить? Правильные слова опять не находились, а действий оказывалось недостаточно. Кто-нибудь вроде Цзинь Гуанъяо уже давно бы убедил Вэй Ина в своей искренности. Хорошо, что он не кто-то вроде Цзинь Гуанъяо. Скоро настало время отправляться. Вэй Ин широко улыбнулся: — А-Юань, попрощайся с гэгэ. А-Юань, украдкой вытерев грязные ладони о полы и так испачканного халата, обнял Лань Ванцзи и прошептал на ухо: — А Сюэ Ян получит по попе, если не вернётся? — Вэй Ину решать, — так же тихо ответил тот и на прощание погладил А-Юаня по голове (дядя бы не одобрил, но что поделаешь). — А тебе пора спать. — Будь хорошим мальчиком, и мы тебе привезём сладостей! Будто они отправлялись развлекаться, но А-Юаню и в самом деле ни к чему знать, что они отправляются в настоящее осиное гнездо. — Лань Чжань, Лань Чжань, я готов! С сумерками они вылетели в сторону Цинхэ Не. Как и всегда, Вэй Ин не мог и десяти счётов выстоять спокойно: он вертелся, болтал, разглядывал что-то внизу, тёрся о Лань Ванцзи — всё одновременно. А сегодня в попытках скрыть тревогу он даже начал часто-часто пружинить на носочках. Но путь был долгим, и к рассвету Вэй Ин устал и умудрился задремать стоя. Другой бы мог свалиться, но не он: он продолжал неплохо держать равновесие даже теперь. Лань Ванцзи поддержал его, но, в самом деле, пора было отдохнуть. Он взял курс на блеснувшее вдали горное озеро. Вэй Ин не проснулся, даже когда меч оказался у земли. Лань Ванцзи подхватил его на руки и уложил под деревом. Пусть спит. Под одеялом он довольно выдохнул, завернулся и ровно засопел. Тогда Лань Ванцзи устроился спать сам. До совета оставалось достаточно времени, чтобы и поспать, и помедитировать, и даже немного поплавать. Но днём Вэй Ин сидел неожиданно тихо, вместо спокойного отдыха постоянно теребил кисточку своей безымянной флейты и, наконец, вздохнул: — Надо было сказать тебе сразу. Этот клан Чан — тебе надо знать… Рассказав, он натянуто улыбнулся. — Сюэ Ян виноват, конечно. В первую ночь это были его фокусы. Но, наверное, клан Чан погубил не он. Ну, Лань Чжань, что скажешь теперь? Эти откровения ничего не меняли. Он уже решил. Вэй Ин фыркнул: — Так и будешь молчать? Как обычно. Но ты по-прежнему на моей стороне, да? — Он неуверенно улыбнулся и протянул Лань Ванцзи запечённые семена лотоса. — Это прошлогодние, конечно, но они из Юньмэна, их хорошо хранили. Будешь? Лань Ванцзи кивнул, и Вэй Ин протянул ему мешочек с вышитыми фиолетовыми лотосами.***
В Ланьлине, Цинхэ, где угодно, даже в Гусу — где бы ни собрали совет кланов, он всегда оставался шумным и мучительным событием. На этот раз Лань Ванцзи впервые стоял не за спинами брата и дяди, и впервые всё внимание, вся злость были обращены на него, но беспокоили не больше, чем ярость мертвецов на ночной охоте. — Как хорошо, что вы успели прибыть ко времени, — сладко улыбнулся Цзинь Гуаншань. Гримаса вышла настолько неприятной, что сомневаться не приходилось: если бы не Цзян Ваньинь, приглашение на совет было бы доставлено с опозданием. — Давайте уладим это недопонимание. Со своего места поднялся Чан Пин, этот человек с запуганным взглядом. Ему пришлось повторить свой рассказ, от нападения на главу клана до чудовищной резни через месяц после этого. Дослушав, Вэй Ин твёрдо сказал: — Что ж. Я признаю, что Сюэ Ян мог истязать Чан Цыаня. В первую ночь он был в своём праве, найдёте его — спросите. Но Сюэ Ян не стал бы ждать и возвращаться через месяц. Если бы он захотел вырезать клан Чан, он сделал бы всё сразу, в первую ночь, и тогда Чан Пин бы с нами не разговаривал. — То, что вы говорите сейчас, не свидетельствует в пользу вашего ученика. — Может быть, но это всё правда. Во вторую ночь это был не он — Вэй Ин вдруг коротко и зло улыбнулся и повернулся к Чан Пину: — Вы сказали, что когда преступник ушёл, ваш отец оставался ещё жив? Тогда почему вы обвиняете Сюэ Яна в убийстве? А что же вы и ваши родичи? Его можно было бы вытащить, он не получил смертельных ран, но даже когда чары спали, никто из вас не пришёл на помощь. Вашего отца никто не спас. Тот запнулся и не ответил. — Так может, с вас всё-таки стоит спросить за то, что вы оставили своего отца умирать? В зале наступила тишина. Чан Пин тяжело дышал и сжимал и разжимал кулаки. — Вы не понимаете, он… Он!.. — начал он и замолк, а заклинатели заголосили вразнобой, что хорошо бы учителю ответить за ученика, признать вину и объяснить наконец, что произошло. В ответ Вэй Ин требовал доказать, что Сюэ Ян виноват. По одному только рассказу Чан Пина он догадался о чарах, которые привели к гибели клана Чан, и напирал на то, что его ученик не стал бы столь неаккуратно и неловко использовать тёмные силы. — Старейшина Илина, вы хотите убедить нас, что клан Чан погиб не от рук вашего ученика? Ладно. Так может, вы хотя бы расскажете нам, что за дела связывают благородного заклинателя Сяо Синчэня и уличного оборванца, простите, вашего ученика? — Я ничего не знаю о Сяо Синчэне, я с ним не знаком. Но давайте ещё обсудим того, кто пытался выдать себя за Сюэ Яна. Я не меньше вашего хочу найти того, кто назвался моим учеником! Но Цзинь Гуаншань, поняв, что ничего больше не добьётся, предложил выслушать свидетельство Лань Ванцзи. Он заговорил — и впервые в жизни каждое его слово оценивалось с таким вниманием, с каким ищут жучков в горсти риса. Обвинители поначалу оглядывались на клан Лань, но те молчали, и потому скоро стали спрашивать смелее: что делал он сам и каждый человек в поселении, что случилось до бегства и после, почему он не писал о том, что Сюэ Ян исчез. Но он писал, и не раз. Наконец, Лань Ванцзи оставили в покое, и настало время третьего свидетеля. — Я говорю только о том, что знаю, господин Верховный Заклинатель. Я не буду гадать. Мы с Сяо Синчэнем нашли Сюэ Яна вскоре после Нового года неподалёку от Даньцзянкоу. Он был при смерти из-за тёмной энергии, и мы сомневались, что он выкарабкается, но он оказался очень живучим. — Однако же несмотря на лечение, Сюэ Ян не мог идти один, и Сяо Синчэнь вызывался проводить его. Мы же с ним не сошлись характерами, и я решил пойти своей дорогой. Мы расстались после местечка Шаньин. Сюэ Ян не упоминал, что у него за дело, он только сказал, что ему надо поговорить. Но я уверен, что если Чан Цыаня убил он, то сил на целый клан ему потом бы не хватило. Что же до Сяо Синчэня, то я убеждён, что это чудовищная ошибка или чей-то навет. — И ещё: я готов свидетельствовать, что талисманы Вэй Усяня сохранили Сюэ Яну рассудок. Каким бы человеком он ни был, все решения он принимал в здравом уме без влияния тёмной энергии. Но слова Сун Цзычэня мало кого могли убедить. — А если талисманы не работали? Если он сорвал их и подчинился тёмной энергии? А что там голове у Сяо Синчэня? Может, он тоже призвал тёмные силы — как Старейшина Илина на войне? — Вот глупости! — А вот и нет! Цзинь Гуаншань с лёгкой улыбкой вслушивался в споры, но сам говорил мало. Однако вопросы, которые он иногда задавал, все незначительные на первый взгляд уточнения только распаляли толпу сильнее. Голоса тех, кто оставался на стороне Вэй Ина, терялись в шуме, и любое слово могло сыграть против них. Через крики и споры вдруг неожиданно громко и чётко прорвался капризный тон Не Хуайсана: — …не уходить? Но брат, если господин Верховный Заклинатель хочет просто бросить Вэй-сюна в темницу, зачем мне тратить своё время на споры о том, что уже и так решено? — Хуайсан! Всё внимание вдруг обратилось к Цзинь Гуаншаню. — Молодой господин Не, вы, кажется, неверно меня поняли. Я лишь ищу правосудия и потому вынужден уточнять каждую деталь этого чудовищного преступления. — Ах, — Не Хуайсан раскрыл веер. — Прошу прощения, я притомился, вот и сказал что-то не то. Но я ничего такого не имел в виду. Да, не привык я к таким делам, совсем не привык. Но после замечания Не Хуайсана накал спал, спор угас сам собой, и все неохотно признали: без самого Сюэ Яна, без Сяо Синчэня или новых, более верных улик, истину не найти. О чём можно говорить, если не из кого выбивать признание! Ведь Вэй Усяню они мало что могли сделать: он и так уже не вёл открыто дел ни с кем из них и не ходил на собрания. У него не было семьи, он жил репутацией бесстыдника, едва ли стал бы свататься к их дочерям, да и у него не было детей на выданье. Никто не решился сказать: надо просто бросить учителя в темницу вместо ученика — какая разница, никто не расстроился! Однако ни один оказался не готов рисковать ради клана Чан. Но эти люди не забудут. В этот раз они ничего им не сделают, но в нужный момент Цзинь Гуаншань непременно вспомнит об этом убийстве. Но так или иначе, сегодня Совет подошёл к концу, и Вэй Ин тихо попросил: — Лань Чжань, сможешь прямо сейчас полететь куда-нибудь подальше? Как же тошно от их рож! В молчании они добрались до окраины земель клана Не, суровых и негостеприимных — но и они были Лань Ванцзи милее и понятнее залов для совета. Мрачные горы внизу отлично подходили под настроение. — Лань Чжань, знаешь, — задумчиво протянул Вэй Ин. — Может, глава Яо или уважаемый господин Юй в самом деле пропустили, когда ты писал про Сюэ Яна, но в башне Золотого Карпа должны были изучить всё до последней строчки. Они знали, что Сюэ Ян ушёл, и знали, что рано или поздно услышат о нём. — М-м. — А Сюэ Ян как был дурная голова, так и остался. Знал ведь, что рискует! Как же повезло ему с Сяо Синчэнем! Надеюсь, они живы… Ой! Мы же забыли про подарки для А-Юаня! Лань Чжань! Вон там город, видишь? Надо спуститься, там ведь продают сладости из Цинхэ? Сюэ Ян не маленький и должен сам справиться с тем, что натворил. Как-нибудь выживет. Но Лань Ванцзи был бы не против увидеть Сюэ Яна живым. Когда они вернулись с совета кланов — особенно шумного, раздражающего и гнетущего — Лань Ванцзи чувствовал себя странно. Его кожу покрывала грязь и пыль: грязь сплетен и слухов, пыль Погребальных холмов. Белые одежды посерели, и Лань Ванцзи тщетно пытался поправить дело заклятиями. Даже если ему казалось — какая разница? Давным-давно он купил в Цайи невзрачные серо-синие одежды; привёз, да и оставил на дне сундука. Но теперь их цвет казался насыщенным и плотным, таким уместным и правильным здесь. Привычные белые шелка он убрал вниз до иных времён. Лишь лента по-прежнему сияла среди тёмного и серого и напоминала, кто он и откуда — это его устраивало. Вэй Ин посмотрел на Лань Ванцзи с удивлением, но ничего не сказал.