Илин Вэй

После признания стало проще дышать, проще говорить, проще молчать вместе. Лань Ванцзи получил Вэй Ина без остатка, каждый день. Теперь Вэй Ин рассказывал ему обо всём, о чём прежде не смел заговорить. О плене, о Печати, о роли Сюэ Яна и его ученичестве. — Я тогда решил, что если я никому не скажу про то, зачем на самом деле Цзинь Гуаншань всё это устроил, то как-то получится это использовать потом. Будто у меня будет тайное оружие против него. Ну и что я теперь буду делать с этим? Глупо было думать, что я его переиграю. А если все поймут, что и печати у меня больше нет… Он вздохнул и прижался теснее к Лань Ванцзи. — И Не Хуайсан ещё со своими задачками. Надо ведь было так подставиться. Теперь-то бросать поздно. Так оно и было. Отступать было поздно, но когда у Вэй Ина получится и у Не Минцзюэ отступит помутнение рассудка, поддержит ли Сичэнь их в войне против Цзинь Гуаншаня? Постоянная напряжённость делала каждый миг удовольствия отчётливее. Лань Ванцзи жадно пил отмеренное счастье. Вэй Ин отвечал ему взаимностью! Раньше казалось, он постоянно рядом, но теперь просто не отлипал, трогал за все годы сразу и улыбался, как не улыбался никому другому. Он садился к Лань Ванцзи на колени, играть с его волосами и одновременно рассуждать о том, как меняется ток ци в разных условиях. Каждый вечер они любили друг друга, а утром Лань Ванцзи целовал сонного Вэй Ина и готов был повторить всё снова. Когда они ложились вместе, Лань Ванцзи покусывал Вэй Ина за затылок и чувствовал оставшиеся от гвоздей шрамы. Вэй Ин позволял ему это и бесстыдно просил ещё. Говорил: ну давай, возьми меня, когда я сопротивляюсь по-настоящему — вызов, который он не мог не принять. С Вэй Ином он забывал о выдержке и добродетели. Каждый раз он кричал под ним до хрипов, так, что звенело в ушах, и если бы Лань Ванцзи не забывал про печати, заглушающие крики, о каждом их слиянии все знали бы больше, чем следует. Сам себе бы не поверил, что возможно такое счастье, и оттого ещё страшнее было то, чем грозило грядущее. Скоро случилось то, о чём предупреждал брат: на совете заклинателей, куда не позвали ни Вэй Ина, ни самого Лань Ванцзи, было объявлено, что Старейшина Илина пытался подсунуть тёмные талисманы главе клана Не. Цзинь Гуаншань сделал вид, что впервые слышит об этом. Будто он не хотел бы сомневаться в уважаемом господине Вэе, но долг вынуждал прислушаться к чудовищному обвинению. Он дал месяц на то, чтобы собрать доказательства, и ещё половину про запас, на непредвиденные обстоятельства. Расчёт был понятен: за это время сомнения станут уверенностью, страх настоится, а каждое найденное не впопыхах доказательство обретёт невиданную весомость. Ни у кого не останется сомнений: они будут виноваты. — Лань Чжань, что делать? Только продолжать идти вперёд. Поздно сожалеть о беспечности и всех ошибках, которые они успели совершить по пути. Да, только идти вперёд, до конца. В тот же день к ним прибыл новый посыльный Не Хуайсана. — Мы так и не были представлены друг другу как подобает. Я Сун Цзычэнь. Полагаю, нам есть о чём поговорить. Они видели его лишь однажды, но слышали достаточно: будто Сун Цзычэнь однажды пришёл в башню Золотого Карпа, только вдохновившись идеей смотровых башен. Поначалу его энтузиазм вызывал насмешки, но, несмотря ни на что, он быстро сыскал уважение. Он приумножил свою славу и скоро стал вхож в знатные дома. Ему предлагали присоединиться к Ланьлин Цзинь, но он отказал, отговорившись, что принадлежит монастырю, однако его прямолинейность и честность помогли заручиться даже поддержкой Не Минцзюэ. Говорили, что до «всего вот этого» он позволил возвести одну башню на своих дальних землях, на пробу. Да, уважение и доверие Не Минцзюэ стоили немалого, но Лань Ванцзи не мог ничего поделать с неприязнью к Сун Цзычэню, бывшему в первую очередь человеком Цзинь Гуанъяо. Тот мог его использовать. Хорошо, что Сун Цзычэнь сам это прекрасно понимал. — Мне очень не понравилась история с пленом Старейшины Илина. Я сразу решил постараться поменьше говорить и о Синчэне, и о Сюэ Яне, но Цзинь Гуанъяо всё равно догадался. Мои слова ударили по моему же другу, и я искренне сожалею об этом. — А чем ещё воспользуется Цзинь Гуанъяо? Может, всем тем, о чём мы будем говорить сейчас? — Ничем, — резко ответил Сун Цзычэнь. — Я обещаю вам, что больше ничем. Хорошо, если так оно и было, и неважно, на чём основана уверенность Сун Цзычэня. Цзинь Гуанъяо был слишком вёртким и скользким человеком — и опасным врагом. Как забыть, что именно он привёл Сюэ Яна в башню Золотого Карпа? — Мне так не хватает Синчэня. Если вы узнаете о нём хоть что-нибудь, сообщите мне. Я помогу. Наконец, они перешли к поручению Не Хуайсана. Сун Цзычэнь несколько раз уточнил, успеют ли они закончить хоть в каком-то виде талисманы до суда: слишком многое навалилось, и Не Минцзюэ вновь оказался на грани искажения ци. Флейта Лань Сичэня до поры помогала, но Не Хуайсан всё равно просил поспешить. — Он просил выразить самые искренние извинения. Одного из его личных слуг подкупили, главе клана пришлось взяться за дисциплинарный кнут. Сун Цзычэнь ушёл, а Вэй Ин оглядел все свои наработки и полуготовые талисманы и вздохнул ещё глубже. Успеет ли он в срок? Лань Ванцзи по-прежнему не успевал за мыслью Вэй Ина. Его помощь состояла в ином: сначала — следить за ним с терпением и всем вниманием, играть для него все нужные песни и давать наполняющие силами отвары. Не менее важно было вовремя оттащить его от дел (для этого Лань Ванцзи пришлось вставать задолго до рассвета, чуть раньше, чем он привык), накормить завтраком и дать отдохнуть, даже если тот жаловался, что ничего так не успеет. Но он успевал, поэтому после короткого отдыха они соединялись на ложе, где Вэй Ин всегда жаловался на «беспощадного Лань Чжаня», который готовит слишком вкусный ужин. Они целовались, и после Вэй Ин спал до середины дня и после обеда с новыми силами возвращался к трудам. Пока Вэй Ин спал, Лань Ванцзи занимался ежедневными делами. Им пришлось отложить все рутинные заказы и отослать мастеров талисманов, которые ещё хотели здесь учиться, хоть из-за всех этих слухов желающих стало гораздо меньше. Рутину Вэнь Юншэн перепоручил своим родственникам, но что осталось, Лань Ванцзи взял на себя, как доверенное лицо Вэй Ина. Лань Ванцзи разбирался только со срочными делами. Так, на этот раз его позвали в новые земли. К ним опять пришли новые люди: могильщики и мастера похоронных предметов. Их прибыло уже несколько десятков, целые семьи, ждали ещё, и все рассказывали о том, как скверно жилось в их родных землях, а с каждым днём становилось и того хуже, и даже господа заклинатели не смогли совладать с хворями, напастями и туманами, но зато они подсказали, куда можно податься. Лань Ванцзи от лица Вэй Ина позволил им всем поселиться здесь, распорядился помочь с жильём, а сам поспешил на Погребальные холмы. Да, имена тех заклинателей из города И ни о чём им не говорили, но разговорчивая женщина, жившая с ними по соседству, кормила своего ослика и с охотой рассказывала: — Как выглядел? Ну, вы же, господа заклинатели, все высокие да красивые. А этот всегда в чёрном, говорит по-простому, да ещё улыбался так нагло. Ешь, Звёздочка, ешь, милая, вот мы и дома. Так вот у него шрам такой во весь живот. Как только выжил, бедняга, вечно от него мучался. Он и сказал, что на землях старейшины Илина всегда нужны гробовщики. — Я с женой подумал, что и правда. Люди ведь покупают у Старейшины Илина похоронные талисманы или просят упокоить родича, так почему бы не заказать заодно и траурные одежды и всё остальное? А талисманы покупать будут непременно, ведь говорят, что после Старейшины Илина ни один мертвец не поднимется. На самом деле, Старейшину Илина беспокоить по такому поводу не рисковали: а то вдруг мертвец будет проклят, — но эту идею стоило подать Вэнь Юншэну. Вэй Ин широко улыбнулся женщине. — Шрам во весь живот? Да что ты говоришь! Да ещё и какие-то знаки по всему телу. Да, хорошо, что есть кому за ним присмотреть. Когда они пришли к вам, под прошлую осень? Расскажи-ка мне, милая, что за рану он получил на своей последней ночной охоте?

***

Город И потерялся в захолустном краю среди неизвестных городков и деревень. Даже на аккуратных и подробных картах глав кланов, оставшихся со времён Низвержения Солнца, провинция Шудун терялась в туманах, и во всей округе стоило внимания лишь несколько крепостей. Вэй Ин поспрашивал там, но кого ни спроси, все смутно помнили, что да, был где-то город И, оттуда привозили на торги кукол и погребальные одеяния. В лучшем случае им могли показать примерное направление, называли города и деревни, которые встречались на пути, но что толку? Там тоже чесали в затылках и говорили: «Так вам на запад, господа!», но советчика тут же тут же поправляли: «Да с чего на запад, дурень? Не сбивай господ заклинателей с толку. Гробы делают южнее!» Они слушали всех, смотрели на скверные карты в книжных лавках, летели по ним, но в следующем городе всё начиналось сначала, пока, наконец, им не повезло. Похоронных дел мастер отлично знал, откуда возят товар все его конкуренты. Он продал Лань Ванцзи бумажных денег и рассказал, что семья из города И поселилась на окраине и как бы не отобрала у него заработок, но каких кукол делают, загляденье! Вэй Ин поблагодарил за помощь, тихо сжёг деньги в память о погибших в Пристани Лотоса и встал вместе с Лань Ванцзи на меч. — Надеюсь, на этот раз не попадём непонятно куда. Однако сейчас советчик знал, о чём говорит, и скоро они в самом деле подлетели к селу у приметной развилки трёх дорог, и у обочины самой разбитой и неухоженной из них торчал немного покосившийся квадратный знак из сланца. — Похоронный дом будто? — с трудом прочитал Вэй Ин. — Наконец-то. Деревенские сторонились их. Можно было бы расспросить их, вдруг кто сказал бы чего интересное, но Вэй Ин только повертел припрятанными на такой случай подарками и махнул рукой: — И чего спрашивать, ясно же — вот он. Сами разберёмся, что к чему. Они снова поднялись в воздух, но скоро Лань Ванцзи пришлось опуститься почти вровень с землёй и лететь по плотному туману едва ли быстрее гружёной телеги. Щербатую малохоженую дорогу под ними иссекали бесконечные рытвины. Неужели город теперь был совсем заброшен? Никто из переселенцев не мог сказать, сколько народу собирается остаться. Все уходили небольшими группами, кто-то мог в последний момент передумать или наоборот вдруг сорваться с места без всякой подготовки. Сначала из города уходили похоронных дел мастера, воодушевившись рассказами Сюэ Яна, следом — торговцы, ремесленники. Едва начавшись, людской поток становился всё плотнее. Многие до сих пор были в пути, а кто-то наверняка не стал испытывать удачу и осел по дороге или, может, заблудился, остановился переждать непогоду, да и остался насовсем. Война унесла много жизней, и рук не хватало повсюду до сих пор. Но наверняка остались и те, кто не пожелал покинуть край, в котором похоронены предки. Может, эти люди жили тихо и по-прежнему пару раз в год везли свой товар на торг. Но если они и были, их было совсем не слышно. Лань Ванцзи с Вэй Ином двигались в одиночестве и полной тишине. Ни пения птиц, ни окликов людей, ни городского шума — ничего. Лань Ванцзи с рождения привык к облакам и туманам Гусу. Порой в них терялись и пропадали люди: скользкие скалы и узкие тропки не прощали ошибок. Несмотря на это, родные уступы, утонувшие в вечной дымке, никогда не казались враждебными. Но туман города И дышал неприязнью. Основатели города будто намеренно выбрали худшее место для поселения. Лань Ванцзи взял Вэй Ина за руку. Где они? В бесконечной белизне не разглядеть было нависающих мрачных скал, о которых говорили жители, но они должны были быть уже рядом. Из неверных теней и размытых контуров вдруг проступил призрак городской стены. Здесь они спешились и подошли к воротам. Створка их покосилась и так висела незнамо сколько. Ни стражей, ни единого прохожего — пусто. И тихо. — Проверим центральную улицу, — прошептал Вэй Ин. Не разъединяя рук, они прошли по центральной улице, проверяя дома и лавки — облезлые, небогатые, но для этих краёв — роскошные. Ставни повсюду оказались закрыты, а двери — накрепко заперты. В этом запустении последним отголоском жизни звучали следы грабежей: вот дыра в воротах, вот кто-то залезал на балкон. — Есть здесь кто-нибудь? — крикнул Вэй Ин. Конечно, ему никто не ответил. Если здесь ещё оставались жители, то они поселились в другой части города, и вряд ли так просто показались бы чужакам. Сюэ Ян тоже никогда бы не вышел на зов, не понаблюдав и не проверив. Где он? Стрелка компаса зла металась во все стороны, но после первого круга «Песни Омовения» крутанулась ещё разок, застыла, мелко дрожа, и вновь сбилась. Прислушиваясь к каждому шороху и дуновению ветра, они пошли в указанную сторону. — Гробовщики говорили, что заклинатели сделали что-то непонятное с городом, а что, так и не смогли объяснить. Видимо, вот это и сделали. Так хочу посмотреть, чего они накрутили! — Слышишь? Прыжки вдалеке, шаги и вой поднявшихся мертвецов было ни с чем не перепутать. Но откуда? Как странно искажались звуки — не сравнить с туманами Облачных Глубин! Шарканью ног поблизости вторили удары — это мертвецы восстали из могил и бились о кладбищенскую ограду. В настолько скверных местах малейшее сожаление не позволяло душе уйти на перерождение, а случайная слабина в ритуале позволяла тёмной энергии войти в тела. Сейчас не с руки было ими заниматься, но и оставлять на потом — тоже не след. Вэй Ин глянул на него, тихо хмыкнул и сыграл пару нот на флейте. Вэй Ин подмигнул ему, прошептал: «Я молодец, Лань Чжань?», — и пошёл дальше по грязной и скользкой дороге. Прыжки первого мертвеца раздавались совсем близко, а тёмная энергия вокруг сгущалась. Струны гуциня зазвенели от напряжения. — Смотри, Лань Чжань! По земле в трёх шагах от них тянулся чудовищных размеров круг в защитных талисманах. Границы его терялись в тумане — да, это о нём говорили переселенцы и это он расшатывал без того скверный баланс энергии в городе. Лань Ванцзи направил каплю ци в круг, предупреждая хозяина о гостях, и взялся за меч. Шумный мертвец уверенно спешил к ним на запах иньской энергии. Лань Ванцзи не стал бить его сразу в полную силу, а только удерживал его на расстоянии, давая время и себе, и Вэй Ину рассмотреть его. А посмотреть было на что. Голову этому человеку отсекли ещё наживо, но несмотря на это, он как-то шёл к ним и даже мог уклоняться от ударов. В прыжках угадывались остатки выученных при жизни движений, и телосложение подтверждало: это был заклинатель. Жаль, что позеленевшее от времени грязное ханьфу не сохранило клановых знаков — да и были ли они? Но главное: из груди мертвеца торчал пропитанный тьмой жезл. Он казался намного слабее Тигриной Печати, но тот, кто его создал, думал именно о ней — схожие чары в слабом и скверном исполнении, но уж какой был, именно он придавал мертвецу столько сил. Клановые песни ломались о него почти как о мертвецов, которых подняла Печать. В военное время Лань Ванцзи давно бы добавил в музыку больше ци и уничтожил врага, но на этот раз он не спешил и оценивал: да, этот мертвец был слабее Призрачного Генерала, но легко мог бы стоять в ряду призрачного войска Старейшины Илина. Вторя гуциню, запела флейта. Сначала показалось, будто безголовый страж не заметил приказа, но нет, он запнулся, завертелся — и подчинился мелодии. Вэй Ин кивнул, и Лань Ванцзи обернул руку защитной печатью и выдернул жезл у мертвеца из груди. Тот тут же обмяк и затих. Вэй Ин аккуратно подошёл к трупу, поводил над ним талисманом и перевернул его ногой на спину. Его плоть, окутанная таким количеством зла, почти не подверглась гниению, только кожа на груди и плечах размякла от туманов и дождей, обнажая мясо и кости. Вэй Ин опустился на корточки, отодвинул в сторону драный халат и хмыкнул. — Смотри-ка! Вот кто проклял Цзинь Цзысюня. Омерзительное зрелище, эти прижизненные язвы и свищи, глубоко проникшие в плоть — раз увидев, ни с чем не перепутаешь. — Всё равно не пойму, кто это. Ханьфу будто бы было светлое. Если я скажу, что это фальшивый Сяо Синчэнь, м-м? — Надо проверить. А это? Со всеми предосторожностями Лань Ванцзи протянул Вэй Ину жезл. — Не, — сказал тот, едва глянув. Затем рассмотрел уже внимательнее и снова покачал головой. — Точно не Сюэ Ян, халтура. Но идея моя. Я мог записывать что-то такое, давно ещё, сразу после войны. Скорее всего, их и утащили, но тут только идея и материал хорошие. Интересно, в каком могильнике откопали эту железяку? — А круг? Вэй Ин тут же забыл о жезле и склонился над кругом, очерчивающим изрядный кусок города. — Хороший круг. Уже больше похоже на работу Сюэ Яна, но смотри, как тут аккуратно сработано, ему вечно лень делать как следует. В самом деле, широкие линии были укреплены каменной крошкой и золой. Круг старательно вырезали и ухаживали за ним по всем правилами — Вот здесь ещё чувствуешь? Так тонко настроено! Это ж сколько сил надо влить! Ну что, не будем ломиться внутрь? Ты уже позвал хозяина? — М-м. В густом тумане даже собственные ноги виделись будто в дымке. Шаг — и вдруг проступает дом, или оставленное на дороге ведро с водой, или недоделанные куклы, втоптанное в землю траурное одеяние. Шаг — и к ним навстречу вышел заклинатель, до этого тихо стоявший внутри круга. Лань Ванцзи его запомнил, хоть видел лишь однажды. Тогда тот не был настолько худым, а глаза не побледнели от трупного яда. Узнал бы не его — так узнал бы меч. — Простите мою настороженность. Здесь бывали не лучшие гости. Старейшина Илина, полагаю? — Да. Сюэ Ян здесь? — Я покажу, — вздохнул Сяо Синчэнь и убрал Шуанхуа в ножны. — Пойдёмте. Внутри круга дышалось легче, а туман становился не таким плотным, но и здесь, как и во всём городе, витал дух запустения и нищеты. — Здесь кто-то ещё остался? Сяо Синчэнь опустил плечи и вздохнул. — Да, насколько я знаю, они живут по другую сторону от центральной улицы. Я тогда предложил им поселиться внутри круга. Всё-таки тут лучше фэншуй. Су Шэ я бы как-нибудь упокоил. Они все отказались. Поэтому я оставил как есть. Значит, Су Шэ. О нём давно не было слышно. Вэй Ин позабыл, наверное, кто это, но Лань Ванцзи запомнил хорошо и не мог искренне сожалеть о его гибели. Разве что немного любопытно было, вернётся ли Молин Су под защиту Гусу, узнав такие новости. Нет, едва ли. — Жители уходили, а я увеличивал круг. Вот. — Он указал на затёртый след прошлого контура, поменьше. Они шли дальше через пустырь и давно опустевшие дома с провалившимися крышами. Компас дёрнулся, но Сяо Синчэнь покачал головой. — Дом висельников, это и раньше было скверное место. Нам дальше. Скоро они оказались перед обветшалой оградой, испещрённой талисманами почище иной минши, и вошли во двор. Там всё было подчинено заклинанию, а остальное существовало как получится — и двор, и дом ветшали и чахли вместе с городом. — Здесь я живу, — вздохнул Сяо Синчэнь и переступил высокий порог. Центром дома — центром всего невероятного заклинания — был гроб, и в нём, среди тёплых одеял, мягких подушек и талисманов, лежал Сюэ Ян, бледный и безжизненный. Вэй Ин походил вокруг, дотронулся до торчащих из тела гвоздей — кто мог подумать, что любимую технику Сюэ Яна придётся применять к нему самому, — и нахмурился. Сяо Синчэнь привычной лаской провёл по печатям, по гвоздям, влил в них немного ци, поправил подушки и отступил, напоследок дотронувшись до волос. — Вот же угораздило! Даже жалко его, наверное, — пробормотал под нос Вэй Ин и нашарили в цянькуне связку талисманов, которые он дорабатывал вместе с Вэнь Цин. — А если так? Тоже не? Даочжан Сяо, ты ведь знаешь, какую он устроил заварушку? Вас теперь повсюду ищут. — Да. Клан Чан. Мы… — Знаю, это были не вы. — Он сказал, что учитель отговорил его вырезать клан под корень. — М-м, да, мы с ним говорили об этом и сошлись на том, что вырезать клан обидчика целиком не стоит. Жизнь самого Чан Цыаня меня не слишком интересовала. Сяо Синчэнь поёжился. Его рука легла на шрам на животе Сюэ Яна, будто защищая. — Понял, что это за шрам? Молодец. Не говори никому. Цзинь Гуаншань его выпотрошит, если доберётся. Видя, что его помощь не требуется, Сяо Синчэнь отошёл и устало опустился на кровать. Как же он изменился. Погасла светлая улыбка; ясная луна скрылась в тумане, тёплый ветерок затих в скалах, окружающих этот город. Говорили, что прежде он всегда носил белое, но теперь на нём было надето потёртое ханьфу из городских запасов, и на нём не чувствовалось стирки с чарами — в этом доме мало что поддерживалось заклинаниями: вся сила Сяо Синчэня уходила на поддержание жизни Сюэ Яна, а того, что он оставлял себе, не хватало ни на то, чтобы исцелить себя, ни на то, чтобы жить инедией. Сколько Сяо Синчэнь прожил у гроба в одиночестве? Отчего помутнели его глаза, как он справлялся? И во дворе, и в доме не поддерживалось особого порядка, весь быт вёлся без особой аккуратности. Нужные вещи в угоду своему зрению Сяо Синчэнь клал на видные места, но остальное лежало как попало, а в углах скопилась пыль и хлам. Свитки были свалены повсюду, исписанные крупным неровным почерком — всё вперемешку. Но за этой усталостью и тоскливым беспорядком отчётливо читалось, что прежде здесь жили двое. Жили вместе, не просто как случайные попутчики или собратья по несчастью. У них была одна кровать на двоих, которую чинил, очевидно, Сюэ Ян — кто бы ещё не постыдился взять для ремонта поминальные таблички, не попытавшись облагородить или хоть замаскировать их? Жили здесь двое до сих пор. Две чашки на столике и две тарелки. Прикрытый от случайного взгляда Цзянцзай на неровной подставке, а рядом с ним — место для Шуанхуа. Их вещи по-прежнему мешались на полках, а забытая метёлка из конского волоса в углу опиралась на козий череп. — Нет, я сам не справлюсь, — вздохнул наконец Вэй Ин. — Лань Чжань, приведёшь Вэнь Цин? Вэнь Нин отсюда, наверное, не услышит, да и не хочется оставлять дом без присмотра. Когда они вышли к границе барьера, Сяо Синчэнь горько улыбнулся. — Вот и Су Шэ больше нет. Он получил по заслугам, но я всё равно к нему привязался. Он один был рядом, единственный замечал меня и как будто охранял. Я похороню его. — Не стоит. Труп пригодится на совете кланов. Улетать не хотелось. Лань Ванцзи не отпускал бы Вэй Ина никогда, всегда бы путешествовал с ним на одном мече. — Лань эр-гэгэ, не грусти, — прошептал Вэй Ин ему на ухо. — Всего несколько дней, и ты снова отделаешь меня так, что я ноги не сдвину. Всё будет хорошо, правда! Всего несколько дней — только эта мысль помогла ему собраться и встать на меч. Но скоро Вэй Ин потерялся в тумане, и невольно закрадывалась мысль: а что, если навсегда? Нет, задумываться об этом было нельзя. Запрещено поддаваться иллюзиям. Но свежий воздух и яркий свет без Вэй Ина не стоили ничего, и даже Бичэнь будто спрашивал: «Где же Вэй Ин?» Лань Ванцзи сосредоточился на полёте — и только на нём. Обычно долгий путь оставлял время размышлению или даже медитации, но в этот раз он просто летел над горами напрямую через воздушные потоки, которые требовали всего его внимания, а в обратный путь с Вэнь Цин он отправился почти без передышки. Усталость не имела значения, ведь только в городе И он снова смог вдохнуть полной грудью. Сердце вновь забилось, когда они обнялись. — Лань Чжань, Лань Чжань, я нашёл того, другого заклинателя, который притворялся Сюэ Яном! Даже кое-что от тела осталось, представляешь? Не знаю, получится ли его разговорить, да и захотят ли нас слушать. Но пусть будет. — Они выслушают. Оба тела они убрали в цянькунь. Так обращаться с телами без крайней нужды было запрещено, но у них нужда — крайняя. Лань Ванцзи не нравилось это возбуждение и блеск в глазах Вэй Ина — не первый ли это признак скверны в душе? Сейчас бы им отдохнуть на новых землях, искупаться в озере, но увы! Если в городе И нашлось бы озеро, едва ли оно несло в себе свежесть и отдых. Лань Ванцзи оставалось только с десятикратным вниманием следить за тем, как себя чувствует Вэй Ин. Обязательно — «Песнь Омовения» и сон, отдых в нагретой талисманами бочке и тарелка острой каши с мясом и овощами. В погребальном доме было слишком тесно. Кровать отдали Вэнь Цин, а для себя себя и Вэй Ина Лань Ванцзи обустроил навес для сна на улице. Вечера были холодными, но под тёплыми одеялами вдвоём они не мёрзли. Вечерами они предавались любви в кустах за воротами, и в тумане никто не увидел бы их всё равно, а двойное совершенствование тоже помогало очищению. Вэнь Цин после их отлучек вздыхала и раз за разом говорила, что они оба невыносимы, но хоть хорошо влияют друг на друга. Дядя бы тут поспорил, но похвала была приятна. Вэй Ин смеялся, называл Лань Ванцзи бесстыдником и возвращался к работе с новыми силами, злился на себя и Сюэ Яна, ругался в половину голоса, освещал стол талисманами-фонариками и вздыхал, глядя на застывшего будто между мирами Сяо Синчэня. Тот скверно спал, его меридианы плохо отвечали на музыку и иглы. Он оживлялся, только если выпадала возможность помочь Вэнь Цин, но та внимательно слушала пояснения, качала головой и дальше позволяла только держать Сюэ Яна за руку — никаких вливаний ци. — Я тоже не сразу запомнил, что нельзя лезть ей под руку, — хихикнул Вэй Ин. Лань Ванцзи тоже не сиделось без дела. От него требовалось только наполнять утром талисманы до краёв. Тогда он решился заняться городом: всеми могилами, скверными местами и расплодившимися в окрестностях голодными тварями — не это ли его долг? Он лишь выполнял то, что следует, музыкой и мечом очищая город от скверны. Только в отличие от Погребальных холмов, он не пытался играть «Подавление»: можно очистить привнесённые ненависть и гнев и вернуть край к достойному состоянию, но изначально скверный фэншуй города И было не исправить простыми ритуалами. После того как они разорвут защитный круг, город постепенно вернётся к прежнему жалкому состоянию, которое смертным изменить не под силу — только стихии могут сдвинуть горы и обратить реки вспять. Скорее бы вырваться из этого тумана. — Сюэ Ян, ты даже под заклятье нормально угодить не мог. Как мне тебя вытаскивать? — ворчал Вэй Ин, и вместе с Вэнь Цин садился придумывать что-нибудь ещё. — Может, на запах конфет его приманить? Сяо Синчэнь, надеюсь, ты его не разбаловал дорогими сладостями, а то мы его потом не прокормим. Раз за разом они оказывались всё ближе к цели, и, наконец, Вэй Ин повис у Лань Ванцзи на шее: у него получилось. Как раз вовремя. Вэнь Нин как раз должен был прийти за ними завтра, так что оставалось только собрать вещи и не оставить ни единой подсказки тому, кто захочет поживиться после них чем-то запретным. Любой знак и любой талисман используют против них. Лань Ванцзи помогал Сяо Синчэню собраться. Среди записей Сюэ Яна, всех схем вбитых в тела игл и гвоздей, каракулей, нарисованных человечков с оторванными головами, заклинаний, начертанных прямо на теле, — среди всех этих записей он наткнулся на схему круга в исправлениях и пометках. До готовности ей было далеко, но если этот круг сможет работать, то, может, его получится соединить с тем, что придумал Сяо Синэчнь и, может, тогда Вэй Ин сможет пропускать через себя тёмную энергию без вреда, будто собственную ци? — Ханьгуан-цзюнь, думаю, лучше будет, если все записи пока будут у вас. Лань Ванцзи кивнул и убрал этот лист отдельно от остальных. — Лань Чжань, ты срисовал главный круг? Тогда я всё, можно взрывать. Будет здорово, никогда такие огромные круги не сносил! Вот Сюэ Ян расстроится. Сяо Синчэнь едва заметно улыбнулся. Когда они размыкали круг, он крепко держал Сюэ Яна за руку, и пошатнулся, будто бы его самого отрезали от жизненной силы.