Илин Вэй

— Недавно начали ходить скверные слухи. Будто бы Старейшина Илина задумал подсунуть тёмные талисманы главе Не. Достойно ли слушать досужую болтовню и голословно обвинять в тяжком преступлении? Но и не слушать нельзя, ведь ни для кого не секрет, что Чифэн-цзуню становится всё хуже. Что, если кто-то воспользуется горем и неопытностью его брата? «Неопытный брат», этот разбитый горем Не Хуайсан, безусловно любил брата и готов был ради него — и ради своей праздности — на многое. Он научился выбирать союзников и в должной мере овладел искусством обмана и притворства. Всеми этими талантами обладал и Цзинь Гуаншань, и Цзинь Гуанъяо, и даже Сюэ Ян. Лань Ванцзи так не мог. Он до сих пор не научился просчитывать чужие действия, договариваться и играть на слабостях и едва ли мог научиться в будущем. Но сейчас, вопреки собственным же принципам, он хотел бы лучше понимать смысл игры, которую вечно вели у него на глазах. — Несколько дней назад нам принесли свидетельства того, что слухи могут быть не беспочвенны. Я отправил людей к Вэй Усяню, но тот отлучился с Погребальных холмов, до сих пор нам не удалось его расспросить. Однако же дозорные повстречали Ханьгуан-цзюня и — удивительное дело! — даочжана Сяо Синчэня. Цзинь Гуаншань не просто говорил. Его слова — оружие. Ложь и полуправда — оружие. Он не сомневался: всё пройдёт так, как он захочет. От суда он ожидал лишь одного результата: Сяо Синчэнь в темнице, с ним вместе — Сюэ Ян, а Илин Вэй обратился в ничто. — Ханьгуан-цзюнь, где вы нашли Сяо Синчэня? — А что же Вэй Усянь? Он сбежал? — Он будет позже. Ему есть, что рассказать Совету. Они планировали лететь вместе, но Вэй Ин завозился с печатями Сюэ Яна и велел отправляться без него. Он сказал, что может опоздать, но Лань Ванцзи всё равно волновался. — Да что это за собрание такое? Чифэн-цзунь медитирует после приступа, Старейшина Илина опаздывает, а мы будем говорить о них за глаза? Зачем мы собрались? Что за нелепость? — Так все знают, что Вэй Усянь ни во что не ставит собрание кланов! — Но Ханьгуан-цзюнь сказал… — И что? Да может ему Вэй Ин задурил голову! Можно ему теперь верить, как думаешь? — Тихо ты! Лань Ванцзи поймал взгляд дяди. Прежде не выдержал бы — сгорел от стыда: его имя полощут, а он заслужил этот позор. Он нынешний не видел стыда в их близости. Если бы только эти разговоры не значили, что его имя больше не сможет защитить Вэй Ина! — Ладно, но почему мы не подождём хотя бы главу Не? — спросил Хэ Су. Цзинь Гуаншань ему ласково улыбнулся — так ласково, что, может, стоило попросить брата взять клан Хэ под защиту. — Чифэн-цзунь последнее время пребывает на грани искажения ци. Мне думается, что ни к чему лишний раз его беспокоить. Пусть за него говорит брат. В зале захихикали: репутация Не Хуайсана говорила сама за себя — и вся она была ложью. Не Хуайсан вертел головой по сторонам, сжимал веер и постукивал им то ли в нетерпении, то ли в волнении — настоящем или таком же поддельном? Значило ли это, что ничего не вышло, и вскоре у одного из великих кланов будет новый глава? Вэй Ин заверял, что даже Не Минцзюэ должно хватить двух ночей под колокольчиками, чтобы более-менее прийти в себя, но обещать не мог. Успеет ли он к совету? — Что ж, в самом деле, не стоит обсуждать такие вопросы без главных участников, — наконец, объявил Цзинь Гуаншань. — Тогда, чтобы не тратить время понапрасну, предлагаю наконец-то выяснить правду о гибели клана Чан. Чан Пина на совете тоже не было, но на этот раз возражать никто не стал. С печатями на меридианах и оковами на запястьях Сяо Синчэня ввели в зал. Лань Ванцзи смутно припоминал, что когда-то двум знаменитым даочжанам хотели предложить вступить в ряды Цзинь, их везде привечали — и как всё переменилось! Сяо Синчэнь коротко кивнул Лань Ванцзи, поклонился Совету и заговорил. Он начал с самого начала, с того дня, когда он с Сун Цзычэнем подобрал в канаве Сюэ Яна. Он говорил одну лишь правду, но его голосу недоставало убедительности: Сяо Синчэнь был загнан, надломлен, а пустой взгляд — устремлён в никуда. Ещё в городе И он был как треснутая чаша, но темница сломила его до конца. Конечно, такой неубедительной, тихой правде не верили — эти люди уже решили, что во всём виновен только он, он — и Сюэ Ян. — Су Шэ? Что он несёт? — Он же пропал как раз с год назад, может, это они и его убили? Да и какой-то тёмный заклинатель, что за бредни? — Да чего тянуть? Под пыткой он заговорит по-другому. Словам не верили, без нужды переспрашивали, а Сяо Синчэнь повторял рассказ снова и снова, но правда из его уст никого ни в чём не могла убедить. — Что за круг такой?! И что за проклятие на этом Сюэ Яне, никогда о таком не слышал. Сяо Синчэнь отвечал снова, но голос его растерял последние остатки силы. Он смирился с тем, что его не слышат; не слышат и не верят. Все эти главы кланов, их подручные и третьи дядюшки, чудом допущенные в этот зал, чувствовали слабость, спрашивали всё яростнее, перебивали друг друга, и каждый норовил уязвить и поймать на слове. Удивительно, но в этом допросе голос Цзинь Гуанъяо звучал негромко и плоско. Он мог бы вывернуть любые оговорки Сяо Синчэня, легко поймать на неаккуратно сказанном слове так, чтобы оно стало шагом в могилу. Но Цзинь Гуанъяо не говорил больше необходимого, как бы Цзинь Гуаншань ни косился на него. — Так всё же, где Сюэ Ян? Почему вы говорите в его защиту? Этот вопрос тоже задавали, и не один раз, но Сяо Синчэнь снова повторил: — Он пострадал в бою от тёмной энергии, он не смог присутствовать на совете. — Как удобно! Вы слышите, он выгораживает его как любовницу. Ранен, как же! Ты видел этого бандита? Ему человека убить — что муху прихлопнуть. Сколько ненависти! Цзинь Гуаншаню оставалось только немного подтолкнуть толпу, а после этого станут ли главы великих кланов оспаривать приговор? Лань Ванцзи не был уверен даже в брате. Где же Вэй Ин? Может пора уже показать тела из города И? Вэй Ин просил не начинать без него, но что, если в самом деле пора? Жаль, Вэнь Юншэн остался на Погребальных холмах, он неплохо разбирался в таких вещах. — Он сказал всё, что хотел. Зачем его вообще слушать? — Я ж говорю, под пыткой сознается, мои ребята быстро его разговорят. — Да нет же! Я хочу разобраться, что там с заклинанием! — Господин Верховный Заклинатель, Вэй Усянь! Отодвинув слугу с пути, в зал вошёл Вэй Ин, злой и невыразимо притягательный. Ради суда он расстарался: вместо привычной рабочей одежды он надет халат серого шёлка с алыми нижними одеяниями, которые подарил ему Лань Ванцзи. Поверх был повязан дорогой пояс со скрытыми на внутренней стороне вышитыми облаками — тоже подарок. Как давно мир не видел Старейшину Илина, героя Низвержения Солнца, таким — красивым, опасным, влиятельным. И напрасно. Может, нужно построить на Погребальных холмах достойную его резиденцию? Он принимал бы просителей, сам сидя на чёрном троне, а Лань Ванцзи стоял бы с ним рядом. Тогда их принимали бы всерьёз. Вэй Ин не удостоил Совет даже поклоном вежливости. — Начали без меня? Ладно. Лань Чжань, спасибо, что дождался. Давай покажем им настоящих убийц? Лань Ванцзи достал из цянькуня оба тела в талисманах от зловония. Их Вэй Ин очень хотел испортить, и если бы постарался всерьёз, едва ли Лань Ванцзи стал бы его удерживать. Сюэ Ян, пожалуй, испортил бы их, никому не сказав ни слова. Но и без запаха зрелище было омерзительное, и особенно для тех, кто ночной охоте предпочитал праздные дни в своих покоях. — Мы должны поверить, что это Су Шэ? — И вы так обращаетесь с телом главы школы?! — Да, это проклятие «Сотни Дыр и Тысячи Язв», я его хорошо знаю. Но не понимаю, для чего главе школы идти на такую мерзость? — Раз уж вы его принесли, сможете доказать, что это он? Лань Ванцзи молча положил рядом с телом завёрнутый в тряпицу меч. Сначала смотрели на него издалека: — Это его меч? Наньпин, кажется? — Да, Наньпин, будто похож. И название, посмотри, название! К телу стали подходить равно те, кто знал Су Шэ, и кто просто любопытствовал. — Да что посмотри? Сам посмотри, в каком он состоянии, словно на дороге валялся. Как тут разобрать? Хороший клинок. Надо чистить, конечно. — Это он. И все согласились: да, это он. — Цзэу-цзюнь, сможете узнать? — Я попробую, — мягко улыбнулся брат и сыграл первые фразы «Призыва». Конечно, без толку. Он чуть нахмурился, добавил переливы на высокой ци и покачал головой: — Нет, он не заговорит. Над ним в детстве провели все необходимые ритуалы. — Так что же? Мы только узнали, что этот человек родился в богатой семье, но что дальше? — Ничего. Вы просто принесли тело без головы — так может, вы сами Су Шэ и убили. — Давайте спросим второго? — улыбнулся Цзинь Гуаншань. — Тут хотя бы ясно, что это был тёмный заклинатель. Он не сомневался: этот тоже не заговорит. И уверенность его росла не на пустом месте, Вэй Ин проверял. Кто-то позаботился о хороших талисманах для этого человека, но его не защищали семейные ритуалы, а значит, кое-какие трюки могли сработать. Проверить, получится ли на самом деле, они не рискнули, уж больно скверно сохранилось тело. С этим заклинателем брат провозился дольше, тоже чувствуя слабину в защите, но этот «Ли Цзяхо» снова не отвечал ни на музыку, ни на техники клана Цзинь. — На нём очень много тьмы, и я вижу следы печатей. Кто-то не хотел, чтобы он заговорил даже после смерти — Я могу помочь его разговорить, — предложил Вэй Ин. — Можно ли будет тогда верить тому, что он скажет? Брат поймал взгляд Лань Ванцзи и твёрдо сказал: — Если нет, я пойму. Когда Сичэнь кивнул, Вэй Ин достал из рукава заранее подготовленные печати и гвозди. Он нарочно ничего не делал дома, чтобы не было повода обвинить его в подлоге. Всё происходило на виду, каждый мог подойти и убедиться, если, конечно, ему хватало знаний. Вэй Ин пояснял, не отрываясь от дела: — Я столько раз слышал, как Лань Чжань играет, что ваша клановая музыка мне как родная. И ещё я знаю, что нужно душе для того, чтобы заговорить. Вот, сейчас ослаблю вот эту печать, тогда душа сможет добраться до струн, вот. Есть? Нет? А если так? — Помоги, Ванцзи. Только этого Лань Ванцзи и ждал. Конечно, он не рассчитывал, что его позовут играть с самого начала: он был в шаге от того, чтобы в глазах остальных стать преступником наравне с Вэй Ином. Но очень уж непривычно и странно оказалось стоять в стороне, молчать и слушать. Но он не мог не помочь брату. Все знали: их сыгравшийся за много лет дуэт добьётся ответа там, где другие услышали бы лишь слабое дуновение ветра. Если душа могла отвечать, она говорила с ними, всегда. Но в этот раз даже они с трудом различали слова. Голос струн прерывался, душа теряла ноты и наполняла зал тяжёлым гулом единственной струны. — Кто ты такой? — Го Сян. — Ты был в поместье Чан? — Да. — Для чего? — Убивать. — Ты притворялся Сюэ Яном? — Да. — Чей труп рядом с тобой? — Су Шэ. — Он был в поместье Чан? Что он там делал? — Был. Убивал. — Он притворялся Сяо Синчэнем? — Да. — Для чего? — Так велел господин. — Какой господин? — Наш господин. — Что тебе обещали в награду? — Золото, баб, поиграть с людьми. Ещё одна печать сбила «Расспрос» и заставила душу замолчать. Лань Ванцзи поймал душу Го Сяна на струне и напоил её каплей ци. Ей рано было замолкать навсегда. В зале стояла тишина, и только тихо гудела струна, удерживающая душу. Верховный заклинатель медленно проговорил: — Что ж, это весьма… неожиданно. — Почему же? Именно об этом говорил Сяо Синчэнь. Вы говорили, что Сюэ Ян вырезал клан Чан. Клянусь, если бы это был он, я бы сам отдал его Чан Пину, чтобы он отомстил как следует. Но вы все сейчас слышали признание убийцы. Понемногу в зале нарастал гул. Слышались шепотки: «Вот это новости» и «Да как он смеет так обращаться к Совету?!» — Раз вы заговорили о Сюэ Яне, — с омерзительной заботой протянул Цзинь Гуаншань. — Если со второй ночью теперь всё ясно и преступники мертвы, то вы скажете об убийстве главы клана, Чан Цыаня. Так где же ваш ученик? — Мы все слышали, что прошлого главу клана Чан он не убил, а ранил. Он был в своём праве и подтвердит это позднее. Но потом: он в самом деле очень пострадал от близости тёмной энергии и пока не может явиться. — Как я и говорил, мне очень жаль. Но как же так, неужели тёмная энергия одной своей близостью может так повредить ученику Старейшины Илина? Мы все знаем только один источник тёмной энергии такой силы, и это Печать Тьмы. Может, это она и была? Неужели с ней обращаются столь небрежно? — Вэй Усянь похвалялся, что уничтожит Печать, но потом о ней никто и не слышал. — Точно, будто пропала. — Я попрошу вас показать Печать ради нашей общей безопасности. Я надеюсь, всё это время она была не у Сюэ Яна? Ведь тогда об убийстве Чан Цыаня мы будем говорить совсем по-другому. — Ерунда какая, целая печать ради одного Чан Цыаня? — Тихо ты! — А если так и было? Вдруг Сюэ Ян утащил печать, да и ходил с ней как попало. Все снова зашептались: скверное дело. Они говорили, что Вэй Усянь был хоть под каким-то надзором, а куда и зачем убежал Сюэ Ян без пригляда — никто не знает. Вдруг этот Чан Цыань — только начало? — Надо притащить этого ученика на Совет! И пусть наконец покажет Печать! — А вдруг не покажет? — Может, Печать нужна для их делишек против клана Не? Дело выходило из-под контроля, снова. Может, надо было рассказать Сичэню о тайнах клана Не — и нарушить своё слово. Если брат хоть на мгновение засомневается в невиновности Вэй Ина, то остальные поверят этой лжи без колебаний. Что тогда будет делать Не Хуайсан? Кто ещё побоится высказаться, а чей голос зазвучит громче? Что делать, если им действительно прикажут привести Сюэ Яна? Хорошо ли Вэй Ин его спрятал? Ведь чем бы всё ни закончилось, Лань Ванцзи не покинет этот зал без Вэй Ина. Может статься, что они не вернутся на Погребальные холмы никогда. Струны гудели — душа Го Сяна норовила сорваться с гуциня в небытие, и разговорить её снова не получится. — Так неужели в Печати дело? Ох, неспроста Чифэн-цзуню так поплохело. Лань Ванцзи с Вэй Ином стояли вдвоём против этой толпы и не смели взяться за руки — одного этого хватит, чтобы немедленно объявить их союз преступным сговором. Лань Ванцзи не смел смотреть в лицо брата — он слишком хотел увидеть в нём уверенность, понимание, спокойствие, а не разочарование. — Что этот Не Хуайсан лепечет? Он позволил довести свой клан до такого позора! Всё ему пьянки!.. — Ты бы поаккуратнее, всё-таки… Снаружи зашумели: извиняющиеся голоса, стремительные и твёрдые шаги — без всякого церемониала двери распахнулись, и в зал, словно в крепость противника, ворвался Не Минцзюэ, оставив позади перепуганного слугу. Не удостоив Совет и взглядом, он подошёл прямо к Верховному Заклинателю. — Почему дела моего клана решают за моей спиной? Клану Не не нужна твоя защита. — Разве я могу сомневаться в мощи клана Не? — Цзинь Гуаншань со всей вежливостью поклонился, но Не Минцзюэ не удостоил его и коротким кивком. — Мы проявили лишь разумную предосторожность в делах, связанных с тёмными искусствами. — Так ты считаешь моего брата настолько беспечным, что он мог бы не заметить Печать у себя под носом? Вэй Ин фыркнул. Ему тоже предстояло тяжёлое объяснение Не Минцзюэ, но пока гнев был направлен на Цзинь Гуаншаня. Колокольчики работали — вот что главное. — Ты что, собрался выставить меня своим должником, Гуаншань? В зале зашумели: — Никакого порядка, никаких приличий! Даже если он глава клана!.. Не Хуайсан взмахнул веером и торопливо заговорил: — Простите, мне следовало сказать, что моему уважаемому брату сегодня стало намного лучше. Я просто не хотел прерывать господина Верховного Заклинателя, он был так занят. Не думал, что он решит прийти вот так, ах как неловко вышло. — Затем он повернулся Не Минцзюэ и тихо сказал: — Тебе ещё не доложили? Вчера в комнате предателя нашли тайник с цзиньскими печатями. Я же говорил, что ты был слишком добр к нему. — Вот как. Ладно. Поговорим потом. Не Хуайсан скрыл лицо, но Лань Ванцзи успел увидеть улыбку за веером. Им всем предстояло понять, что пока Не Минцзюэ страдал от своего недуга, его брат стал по-настоящему страшным человеком. — И не смей больше проворачивать такие фокусы за моей спиной. Глава клана я. Хочешь командовать кем-то — сначала научись как следует управляться с саблей! — Ай, не хочу! «Зато хочет стать Верховным Заклинателем, не меньше». Эту мысль Лань Ванцзи оставил при себе. — Ладно, — с улыбкой сказал Цзинь Гуаншань. — Раз господин Не считает, что это внутренние дела его клана, пусть будет так. Мы действовали в его интересах. Цзян Ваньинь подал голос: — Давайте закончим с этим. Мы убедились, что даочжан Сяо говорит правду, и Сюэ Ян убил только Чан Цыаня. Отлично. Так пусть получит своё наказание, заплатит штраф — да и хватит с него. Ему вторил Хэ Су: — Мне было бы куда интереснее узнать, кто этот «господин», о котором упомянул Го Сян. Я слышал о пропавших людях, но каждый раз моё расследование упиралось в то, что у преступников есть важные покровители. Им вторили остальные. Слухи или нет, но ответы мертвеца слышали все. К телу Су Шэ начали подходить снова и гадали — он или нет, вспоминали историю с Цзинь Цзысюнем: «Да, до меня долетали слухи, что у него тоже была грудь в дырах. Не верил, конечно». — Почему Верховный Заклинатель до сих пор не приказал отпустить Сяо Синчэня? — резко спросил Сичэнь. Тут же Сяо Синчэня расковали и тот, спотыкаясь, подошёл к Вэй Ину и Лань Ванцзи. Он словно не понял ещё, что случилось, и готов был и к казни, и к заточению, но не свободе. — Пока душа убийцы не развеялась, Цзэу-цзюнь, Ханьгуан-цзюнь, попробуйте выяснить, кто отдал ему приказ. Но без толку. Душа отвечала на все вопросы, зацепиться больше ни за что не удавалось. Вместе с другими тёмными заклинателями несколько лет назад он попытался устроиться на службу к господину, о котором ничего не знал. В первый раз у него не вышло, но затем его разыскали снова и отвезли на лодке в один из городов на Янцзы. Там его умения снова проверили, а затем велели ждать. — И что ты делал? — Стоял под дверью. — Ты подслушивал? — Да. — И что ты услышал? — «Ладно, этот печать не повторит, но остальные ещё хуже. Поспешите. Мне очень не нравится, что Цзысюань вместе со своей женой пляшет под флейту этого Вэй Усяня».