Losing Control/Потерять контроль

Глава 4 «Где же она, черт возьми?» – сердито подумал он, проверяя свой телефон в пятый раз. По-прежнему ничего. Это было не похоже на нее - опаздывать. С тех пор как они впервые встретились в пабе, месяц назад, она больше никогда не опаздывала. И он очень ясно дал тогда понять, что она должна дать ему знать, если что-то случится. Ее молчание настораживало. **** Каждую субботу и среду Северус и Гермиона встречались в «Ониксе», где он постепенно знакомил ее с миром доминирования и подчинения (D/s) и другими формами извращений. Верная своей репутации, Гермиона была быстрой и прилежной ученицей. Она прекрасно вошла в роль сабы, почти на интуитивном уровне. Его нижняя почти всегда держала прямую осанку, а взгляд опущенным. Всякий раз, когда они отправлялись в более людные места клуба, в основном, чтобы посмотреть, как играют другие, она знала, что нужно стоять всего в нескольких шагах позади него, но на расстоянии вытянутой руки. Без подсказки она становилась на колени у его ног, когда он садился, иногда кладя голову ему на колени, чтобы он мог погладить ее по волосам. Всякий раз, когда он разговаривал с другим Доминантом или Доминантрикс, она терпеливо ждала, пока ей разрешат заговорить. Северус был не единственным, кто заметил, как быстро его рабыня усвоила правила, позы, этикет и уникальные ритмы клуба и динамики Верхний/нижняя. У Саймона была раздражающая привычка зависать рядом с ними всякий раз, когда Северус объяснял ей что-то новое в главной игровой комнате или заставлял ее наблюдать за другими. И Саймон был не единственной проблемой. За последние несколько недель к нему подходили другие Доминанты, чтобы отметить, насколько хорошо продвигается дрессировка его сучки. Большая часть волшебного мира за пределами клуба никогда бы этого не поняла – особенно ее бывший, идиот. Ее покорность в «Ониксе» бесконечно противоречила ее публичной персоне: смелой, требовательной Магглорожденной, которая быстро поднималась по служебной лестнице Министерства, героиня войны, самая умная ведьма Столетия. Это была Гермиона Грейнджер, какой ее знал мир. Но также она была ранимой, чувствительной и иногда застенчивой женщиной, которую он увидел во время их первой встречи в пабе. Гермиона была сильно замкнута от общественности, даже от тех многих, кто утверждал, что является ее другом. Но во время их первой встречи она позволила ему мельком увидеть эту другую женщину. Ту, которая хотела, чтобы ее защищали и лелеяли, без того, чтобы просить об этом. Она хотела этого так же сильно, как хотела нравиться окружающим и служить им. Все это облегчало Северусу задачу по обучению, однако, все же были моменты, над которыми предстояло поработать. Каждый раз, когда они встречались, Снейп просил ее обнажаться перед ним все больше. Однако, как только они продвинулись дальше ее рубашки и юбки, она стала сопротивляться, тревожилась. Ему пришлось применить более жесткий, властный подход, чтобы заставить ее отказаться от глубоко укоренившейся скромности среднего класса и стыда за свое обнаженное тело, особенно перед бывшим учителем. Помимо этих типичных проблем, она также стеснялась своего обнаженного тела по другим причинам. Во-первых, на ее коже, как и на его, было много шрамов после войны. Потребовалось немало усилий и окклюменции, когда он в первый раз смог спокойно прочитать позорную надпись, высеченную на ее предплечье. Во-вторых, Гермиона стеснялась своей фигуры, (она родила меньше года назад) особенно своей груди, которой она кормила дочь, давно уже не плоского живота и широких бедер. Ему все эти «несовершенства» казались невероятно эротичными, и Снейп не постеснялся сказать ей об этом. С ее разрешения он проводил руками по ее груди или бедрам. Иногда он целовал шрамы на ее груди или предплечье, чувствуя, как все ее тело дрожит от его нежного признания жестокости, с которой она столкнулась, а также ее храбрости в ее преодолении. Точно так же он намеренно клал руку ей на живот, когда практиковал новую позу или форму игры, чтобы показать ей, как его привлекает то, что связанно с ее материнством, будь то растяжки или еще что. Сначала она вздрагивала, когда он прикасался к этим чувствительным зонам или незаметно пыталась прикрыть их. С помощью чувственных вознаграждений и словесного поощрения, мурлыкая «хорошая девочка» ей на ухо, поглаживая – Снейп быстро приучил ее желать его тактильного внимания. И все же они еще не продвинулись дальше таких сексуальных ласк и прикосновений. Снейп познакомил ее с легкой сенсорной депривацией, поркой и базовым бондажем. Он неизменно касался лишь внешних эрогенных зон: груди, зада, внутренней стороны бедер и шеи; чтобы усилить удовольствие в ее чрезмерно отзывчивом теле и облегчить часть боли, которую он тоже причинял ей в умеренных дозах. Его физическая сдержанность не была вызвана отсутствием желания или влечения с его стороны. Или ее. Совсем наоборот. Казалось, их обоих все больше тянуло друг к другу физически. Не раз его сучка просто умоляла его продвинуться дальше в плане сексуального контакта. Он был почти готов сдаться, когда она стонала и извивалась под его прикосновениями, умоляя его: «Пожалуйста, Хозяин... прикоснись ко мне... возьми меня...» – хныкала она. С каждым сеансом он чувствовал, как растет их сексуальное напряжение. И все же он был чрезмерно осторожен, зная, что они должны постепенно выстраивать мостик доверия, а секс часто был помехой для этого. Особенно с учетом той роли, что Снейп играл в ее прошлой жизни, и из-за того, кем была она. Северус не мог себе позволить напортачить в таком деле, особенно с ней. Так что он должен был сохранять контроль. Такой уровень контроля также означал, что ему приходилось время от времени наказывать ее. За последний месяц он уже дважды серьезно наказывал ее. Первый раз это было, когда она наотрез отказалась от его приказа встать на колени перед Драко без топа. После того, как Грейнджер открыто отказалась выполнять его приказ во второй раз, Северус заставил ее стоять на коленях лицом к стене в течение десяти минут. Через пять минут после начала наказания она разразилась неконтролируемыми слезами. Хотя она не использовала стоп-слово, он мог сказать, что этот опыт глубоко потряс ее. Во время пост-сессионых ласк той ночью она рассказала о своем гневе на Драко, их прошлом и, в частности, о травмах, которые она пережила в поместье Малфоев. Ее откровения заставили Снейпа признать, что ему следует разобрать собственную проблемную историю с ведьмой. И поэтому он воспользовался возможностью, чтобы извиниться перед ней за свою толику издевательств, когда он был ее профессором. В следующий раз Снейп пригласил Драко прийти поговорить с ней после того, как они закончат играть. Он был впечатлен тем, как быстро и искренне Драко попросил у Магглорожденной прощения. Оказалось, что его вина за пытки, с которыми она столкнулась в поместье, и его издевательства в Хогвартсе также были тяжелым бременем и для младшего Малфоя. Они вдвоем проплакали вместе в отдельной комнате отеля «Оникс» почти час. И Северус был рад узнать от Драко, что с той ночи его нижняя и крестник несколько раз встречались в маггловском кафе, перед работой. Во второй раз Северус наказал ее за то, что однажды в среду Грейнджер солгала о том, что она в порядке. Он неоднократно просил ее говорить, если она перегружена работой или что-то с Роуз. И когда она появилась в клубе в том же виде, что и во время их первой встречи в пабе, растрепанная и нервная, девица солгала, сказав, что с ней все в порядке. В итоге ему пришлось наказывать ее падллом до тех пор, пока она не призналась, что Рон в очередной раз нарушил свое обещание забрать Роуз. Уже позже, после того, как он залечил ее рубцы и синяки и по ее просьбе прижимал ее к груди, Грейнджер рассказала о своих отношениях с Роном. Она объяснила сквозь слезы, что, хотя Рон был отличным отцом и в целом добрым человеком, он всегда считал, что его время важнее, чем ее. Это была одна из причин, по которой они не состоялись как пара. И когда дело доходило до совместного воспитания Роуз, Уизли часто предполагал, что требования его работы аврора были более важными и неотложными, чем у нее, хотя она занимала гораздо более высокий пост в министерстве и работала непосредственно с министром магии. «Сексизм так же глубоко укоренился в волшебном мире, как и в маггловском», – печально подумал Северус. В конце концов, оба наказания привели к новым откровениям, большему доверию, большей открытости между Хозяином и нижней. **** Вот почему ее опоздание и молчание сегодня вечером вызывали беспокойство. Она должна была прийти в семь вечера, на добрых два часа раньше, чем они обычно встречались. Сегодня вечером в клубе проходил мастер-класс по контролю над дыханием под руководством леди Лакси. Он хотел приобщить свою нижнюю к этой более продвинутой форме игры, попросив ее понаблюдать за более опытными парами перед мастер-классом. Когда они говорили об этом в субботу, Гермиона казалась чрезвычайно взволнованной этим. К восьми часам вечера он перестал злиться и начал серьезно беспокоиться. Он обратился к Драко и Луне, но ни один, ни другая ничего не знали о Гермионе. Луна несколько раз безуспешно пыталась дозвониться до нее. В девять вечера разум Северуса уже рисовал темные и мрачные картины. Он убедил Луну поделиться адресом Гермионы, чтобы он мог пойти проведать ее. Мастер зелий аппарировал в переулок за углом нужного здания. Контролируя свое дыхание с помощью техники, которой он научился у магглов, вдыхая, задерживая дыхание, а затем выдыхая – он успокоил свой пульс и только тогда наконец постучал в дверь ее квартиры. Тишина. Он постучал еще раз. И снова он ничего не мог расслышать. Ни шарканья ног по полу, ни даже звука телевизора. Оглядевшись, чтобы убедиться, что поблизости никого нет, он достал свою палочку. На квартиру были наложены довольно сложные защитные чары, в том числе и заглушающие, которые не позволяли шуму снаружи проникать в квартиру и наоборот. «Умная девочка», – подумал он, в очередной раз впечатленный магической силой ведьмы. И все же Снейп не зря обладал репутацией одного из самых могущественных волшебников страны. Через несколько минут он спокойно снял защиту. Затем, в последний раз постучав в дверь, повернул ручку и вошел. Гермионы нигде не было видно в красиво обставленной квартире, но он увидел ее сумку, лежащую на полу, и услышал звук льющейся воды. Снейп осторожно двинулся на звук и остановился возле того, что, как он предположил, было ванной, поскольку пар вырывался в коридор из-под закрытой двери. Она просто принимала душ? Неужели он действительно только что вломился к ней домой без приглашения, потому что она принимала душ? Внезапно он почувствовал себя сумасшедшим сталкером, стоящим возле ее ванной комнаты, подслушивая, как льется вода. А что, если она была там с кем-то другим? В своей спешке он, очевидно, не продумал все должным образом. Но потом он услышал громкий лающий кашель и хныканье ребенка. Что-то было не так. Собравшись с духом, Северус осторожно постучал в дверь. – Гермиона, можно мне войти? Это я, Северус. – Он пытался казаться спокойным, но его паника вернулась. Слабое «Северус?» – донеслось с другой стороны. Он не стал дожидаться, пока его пригласят войти. Позволив пару осесть, его сердце разбилось при виде открывшегося перед ним зрелища. Ведьма сидела полностью одетая под струями душа, крепко прижимая к груди дочь. Гермиона выглядела измученной и напуганной. – Прошлой ночью у Розы поднялась температура, а сегодня утром она начала кашлять. И становилось все хуже... А потом у меня тоже началась лихорадка… У меня даже не было сил воспользоваться камином, чтобы переместиться в больницу Святого Мунго или взять телефон... Усилие говорить, должно быть, усугубило состояние ее легких, потому что она начала кашлять ужасным, похожим на лай кашлем, который заставлял ее с хрипом хватать воздух. Она все еще прижимала дочь к груди. Ребенок немного поскуливал, но, казалось, спал. Северус приступил к действию. Он снял мантию, повесив ее на крючок с обратной стороны двери, затем закатал рукава и снял обувь и носки. Затем он осторожно вошел в душ. – Можно мне? – спросил он, подходя, чтобы взять ребенка. Гермиона уставилась на него на мгновение, прижимая дочь к груди в защитном жесте. Затем она с любопытством уставилась на его руки, но отдала ребенка Снейпу. Бывший учитель, учитывая прежнюю профессию, имел дело со всеми видами детских болезней и не только выработал иммунитет к большинству из них, но и получил базовую медицинскую подготовку. Будучи мастером зелий, он также знал, как лечить многие из этих недугов с помощью зелий. Он вызвал чистое полотенце и тщательно завернул в него ребенка, прежде чем выйти из душа. – Куда я могу положить ее? – В кроватку, – прохрипела Гермиона, прежде чем снова закашляться. Северус понес Роуз по маленькому коридору и нашел крошечную комнату с хорошенькой белой кроваткой. Он огляделся и увидел детскую пижаму, развешанную на пеленальном столике. Используя простое заклинание, он вытер малышку и одел ее в пижаму, затем уложил ее в кроватку. Несмотря на все это, Роза продолжала спать, хотя, как и у ее матери, ее дыхание было затрудненным. Он быстро наложил следящее заклинание на дитя, а затем снова направился в ванную. Гермиона, очевидно, пыталась встать, пока он отсутствовал, но, должно быть, поскользнулась. Она стояла на одном колене, ее рука вцепилась в стекло душа, выражение боли исказило ее лицо. – Иди сюда, упрямая ведьма, – нежно упрекнул он ее. Северус обнял ее рукой за шею, а сам обхватил ее за талию, поднимая на ноги. Когда стало ясно, что она не может выдержать свой собственный вес, он поднял ее и понес на руках в ее комнату, точно так же, как и Розу. Снейп применил к ней те же чары высушивания и одевания и уложил в постель. – Северус? – она слабо позвала. – Пожалуйста, не уходи... – Я даже и не думал, милая, – сказал он с утешительной улыбкой. – Я просто схожу на кухню, чтобы принести тебе стакан воды и посмотреть, что еще у тебя есть в квартире, что могло бы помочь. Она кивнула и откинулась на подушки с довольным выражением на лице, хотя продолжала ужасно кашлять. Обыск оказался безрезультатным, и тогда Снейп послал патронуса к Драко, попросив его сходить в аптеку за необходимыми зельями и собрать ему сумку личных вещей на ночь. Час спустя Драко все принес, и Северус немедленно дал зелья матери и ребенку. Он подозревал, что у них было что-то сродни коклюшу или коклюшному кашлю, как называли это магглы. Когда их кашель, к счастью, прекратился, он рухнул на диван. Наконец-то его мозг смог должным образом обработать то, что случилось, то, во что он ввязался без приглашения, и что все это значило. Снейп никогда раньше не видел Гермиону такой уязвимой, но в то же время такой сильной. То, как она защищала свою дочь, даже когда сама страдала… Боги, это тронуло его до глубины души. Он никогда не был свидетелем чего-то столь чистого, столь самоотверженного. Мать, защищающая своего ребенка. Его мысли неизбежно вернулись к Лили – образцу материнской любви в его сознании. О жертвоприношении. Так вот как она выглядела в ту ночь, когда... Он даже не смог закончить мысль. Внезапно на него накатила всепоглощающая волна скорби. Впервые после войны Северус позволил себе безудержно разрыдаться. Он оплакивал женщину, которую любил и которую в конечном счете помог уничтожить. Матерей, которые пожертвовали собой ради своих детей. Себя, человека, которого никогда не обнимали и не защищали. Его собственная мать была слишком сломлена, чтобы защитить своего сына от ужасов внешнего мира. Гермиону, которая несла тяжесть вселенной на своих стройных плечах. И которой не на кого было опереться, когда она больше всего нуждалась в помощи. Перестав, он взял себя в руки и пошел убедиться, что ведьма все еще крепко спит. Затем он вернулся на диван и быстро заснул сам. На следующее утро он проснулся и обнаружил, что лежит на диване, завернутый в теплое, удобное одеяло, а улыбающаяся и, к счастью, выглядящяя здоровее, Гермиона, стояла над ним без пижамных штанов. Он несколько раз моргнул, чтобы убедиться, что действительно проснулся. – О, слава Мерлину. Я уже думала, ты тоже заболел из-за нас, Северус. Но ты выглядишь бодрым... – она, казалось, осознала, что сказала, и начала краснеть. – Здоровым, я имею в виду, – быстро поправилась она. Снейп медленно сел, пытаясь сориентироваться. Гермиона помчалась на кухню и вернулась с полным подносом чая и кофе. – Я не знаю, что ты пьешь по утрам, поэтому я приготовила вариации... – Грейнджер нервничала и снова и снова заправляла волосы за уши. Он медленно потянулся за кофейником и налил себе кофе в ближайшую кружку, добавив немного сливок, а затем игриво подмигнул ей. Девушка снова покраснела. Милый Салазар, она все еще понятия не имела, что это для него значит. Его спадающая утренняя эрекция уже начала снова твердеть при виде сексуальной ведьмы с голыми ногами, в казалось бы огромной футболке. Разве он не одел ее в пижаму прошлой ночью? Проследив за его взглядом, она внезапно почувствовала себя неловко. Сев рядом с ним, она начала немного натягивать ткань футболки вниз. Он молча перехватил ее за руку, препятствуя оттягиванию ни в чем не повинной ткани, чтобы она не порвалась. – Мне... м-г-м-м, становится жарко спать в пижаме. Я предпочитаю просто спать в футболке... – неловко объяснила она. – Тебе идет, – наконец сказал он. Его первые слова за утро. Гермиона прикусила губу. Снейп часто ругал ее за дурную привычку, главным образом потому, что это подрывало его самоконтроль, когда он был рядом с ведьмой, что пьянила его. Он опустил взгляд на свой кофе, пытаясь отвлечься от близости ее тела, особенно учитывая сильные эмоции, которые она вызвала в нем прошлой ночью. – Как ты себя чувствуешь этим утром? – спросил он как можно небрежнее, делая глоток восхитительного напитка. – Намного лучше благодаря тебе, Северус. Я не знаю, как тебя благодарить... – ее голос был таким нежным. Это заставило его поднять глаза, как раз в тот момент, когда она взяла его за руку и сжала. Его тело, казалось, завибрировало от ее прикосновения. Снейп почувствовал, как ее тепло просачивается сквозь него, и снова ощутил прилив ощущений и эмоций. Однако через мгновение все его мысли, казалось, сошлись воедино, и он понял, что в этот момент хотел ее больше, чем кого-либо за очень долгое время. Отбросив рациональный голос в своей голове, который говорил ему, что это очень плохая идея, он наклонился и поцеловал ее в самый первый раз. Легкий поцелуй быстро перерос в жаркий, и прежде чем он понял, что происходит, она запустила руки в его волосы, а он притянул ее к себе на колени. Между ними было так много напряжения, так много необузданных эмоций, которые только и ждали момент, чтобы высвободиться. Они вцепились друг в друга, самозабвенно целуясь и кусаясь. Он целовал ее в шею, чувствуя, как она спускает с него брюки и трусы. Он не только не хотел останавливать ее, но и помогал ей, приподнимая бедра. Схватив ее за великолепную задницу, он в ответ потянул за ее трусики, пока они не разошлись по шву. Без промедления она приподнялась, и все, что он почувствовал, было блаженством, когда она медленно опустилась, вбирая его всего одним движением. Она была теплой... тугой… идеальной. Как только она приспособилась к его размеру, Гермиона начала двигаться вверх и вниз с большей скоростью и настойчивостью. Жаждущий большего, он стянул с нее рубашку, чтобы получше рассмотреть ее пухлые груди, которыми он был одержим; он просто обожал прикасаться к ним, ласкать, сжимать, когда они играли в клубе. Хотя Снейп никогда не признавался в этом даже самому себе, он почти кончал каждый раз, когда на поверхности ее темных сосков появлялись маленькие капельки белого молока. Наблюдая, как ее полные груди подпрыгивают теперь всего в нескольких дюймах от его лица, он не мог больше сдерживаться ни на мгновение. Он прижался ртом к одному из ее сосков и начал сосать. Вкус ее молока удивил его. Он не ожидал такой сладости. Насколько он был развратен, что это заводило его еще больше? Гермиону, казалось, это не беспокоило. Напротив, когда он двинулся, чтобы пососать другой сосок, она издала неприличный стон, который пронзил его член, а она прижала его голову к своей груди. Снейп застонал в ответ, чувствуя, как весь контроль и дисциплина, которыми он гордился, исчезают. Желая еще больше этой прекрасной женщины, он взял под контроль движения, подчиняя их своему ритму, вбиваясь в нее все сильнее и сильнее. Мысль о том, чтобы излить свое семя в ее плодородное тело, заставила его чуть не взорваться от желания. – Да, да, да, Господин. Кончи в меня, – промяукала она, как будто читая его мысли. – Тебе это нравится, сучка? Хочешь, чтобы я кончил в тебя? Чтобы ты понесла от меня? Чтобы я наполнил твое плодородное лоно моим семенем? Чтобы ты носила моего ребенка?! – слова вырвались у него сами собой, он был словно одержим. – Да, Северус, да, я хочу этого, – прокричала Грейнджер в ответ с такой же силой. Со страстью он большим пальцем стал массировать ее клитор, надеясь довести ее до края, потому что сам чуть было не переступил через него. Когда Северус почувствовал, как она напряглась и затряслась от оргазма, он, наконец, позволил себе расслабиться, изливая свое семя в нее, поток за потоком. Он не кончал так сильно уже много лет. Им обоим потребовалось несколько мгновений, чтобы восстановить дыхание и прийти в себя. Внезапно тяжесть того, что они натворили и как они это сделали, обрушилась на него ледяной волной. Контроль. «Сила и ответственность Доминанта», – услышал он голос Саймона в своей голове. Северус потерял и то, и другое. Он облажался. Он не просто занимался сексом с какой-то случайной женщиной. У него был грубый, извращенный секс с новенькой нижней. С бывшей ученицей. Гермионой, блядь, Грейнджер. Человеком, которого он должен был защищать и направлять с помощью контроля. Не поддаваясь своим самым плотским желаниям, разыгрывая свои самые глубокие и мрачные фантазии – особенно после такой эмоционально и физически напряженной ночи. Гермиона все еще не поправилась от болезни, а он воспользовался ее уязвимостью. И он, сломленный человек, внутри которого все еще было так много тьмы, не заслуживал ничего из того, что он попросил у нее сгоряча. У кого-то такого сильного, цельного, светлого. Черт!!!! О чем он думал? Снейп осторожно поднял ведьму со своих колен. Не желая ранить ее чувства своим внезапным отчуждением, он наклонился и нежно поцеловал ее в макушку. Он почувствовал, как она наклонилась к нему. Мерлин, ее волосы приятно пахли. И это не особо помогало… Когда успел стать таким слабым дураком? Он встал и направился в туалет. Справив нужду и вымывшись в раковине, он глубоко вздохнул. Контроль. Он должен был восстановить контроль. Северус вернулся в гостиную. Гермиона снова надела футболку и убирала кофе и чай, склонившись; ее голая задница при этом оголилась. Она посмотрела на него через плечо и тепло улыбнулась. И на мгновение он снова почти забыл о себе, не желая ничего более, чем схватить ее сзади и притянуть к себе в глубоком поцелуе, обхватив руками ее живот, представляя, к чему могло бы привести их совокупление. «Прекрати это», – сердито обругал он себя. Контроль. Снейп прочистил горло, чтобы привлечь ее внимание. – Гермиона, я... я хочу, чтобы не было недопонимания в том, что только что произошло. Обычно я не сплю со своими нижними за пределами клуба или официальных сессий, чтобы не размывать границы или роли. Мы не пара в традиционном смысле... очевидно. Я всего лишь обучаю, и хотя секс имеет место в этом контексте, его всегда следует обсуждать заранее и принимать все меры предосторожности до и после. Я прошу прощения... – он снова неловко откашлялся. – Я прошу прощения за то, что воспользовался ситуацией этим утром. Я позабочусь о том, чтобы это больше не повторилось за пределами нашего обучения в клубе. Гермиона стояла в полной тишине, ее обычно выразительное лицо было устрашающе лишено каких-либо эмоций, как будто она применяла окклюменцию. Он чувствовал себя странно беззащитным перед ней, ее взгляд пронзал его насквозь, как осколок льда. – Понятно... – наконец произнесла она спустя момент, который показался вечностью. – Очень хорошо. Тогда увидимся в субботу в «Ониксе», Северус. Гермиона развернулась на месте с подносом в руках и направилась на кухню, не дожидаясь дальнейшего ответа. Боги, он действительно напортачил. Большая часть его хотела догнать ее и объясниться. Но он уважал ее личное пространство. Может быть, они смогут поговорить об этом в субботу, когда у них будет немного времени и пройдет немного времени с инцидента. Поэтому он тихо уложил свои вещи в сумку, оставил микстуры от кашля для нее и Розы. Северус также достал небольшое противозачаточное зелье, которое всегда носил в своей сумке. – Прощай, Гермиона, – тихо прошептал он, закрывая за собой дверь. Направляясь к лифтам, он услышал, как о дверь разбилось что-то стеклянное. Будь проклят Салазар. Он по-настоящему облажался.