Вы — холодные, снежные звери, Неисчислимы ваши потери, Гибнете сотнями в солнечном свете Ведь жизнь ваша длится лишь до рассвета Жутким плачем расколется ночь, Все! никто мне не сможет помочь Застынет под окнами бешеный вой: Это снежные волки пришли за мной Настя — Снежные волки
Виктор Терентьев непонимающе нахмурился на последнее распоряжение об учебе в Москве. По два человека от руководящего состава каждого подразделения — это начальник и заместитель. На две недели оставить все отделы полностью без оперативного руководства? Сотников ходил как бледная тень, и что-то подсказывало Виктору, что это отнюдь не от переживаний за раскрываемость и работу во время их отсутствия. Приглашение прогуляться после работы от Сотникова было как раз кстати — Виктор и сам уже хотел выводить его на разговор. — Это не просто учёба. Скорее даже совсем не учёба, — Вячеслав тяжело вздохнул, прикуривая сигарету. — Это месть. Виктор долго не мог поверить своим ушам, когда Сотников рассказал ему длинную историю сложных взаимоотношений Москвы с другими городами по линии оборотней, и особенности функционирования клана Сосновского, открыто оккупировавшего все руководящие должности в силовых структурах. — Ничего не понял, — Терентьев тряхнул головой. — То есть, они решили вызвать к себе всё руководство ГУВД, потому что надеются, что там будут местные оборотни? Они что, собираются на вас отыграться за тот побег? Сотников пожал плечами, остановившись у ближайшей лавочки. За длинным рассказом увлекательной истории про Москву они потихоньку дошли до набережной. — Они разорвали отношения с нашим кланом волков, прежняя договорённость о гарантиях безопасности местных оборотней на московской территории потеряла силу. — И что они могут вам сделать? Вячеслав криво усмехнулся, доставая ещё одну сигарету. — Сделать могут всё, что угодно. Они на своей земле. Другое дело, что нас туда при таких условиях не отпустят — наши главы кланов отвечают за нашу жизнь. — Постой… ты хочешь сказать, что они и убить вас там могут? — Виктор аккуратно осел на лавочку, пытаясь удержать челюсть от падения. Подозрительно подавленный вид Сотникова оптимизма ему не внушал. — Вить, если бы мы были просто дружелюбным кружком по интересам, раз в месяц мило обрастали шерстью и играли в лесочке, ты думаешь, мы бы так серьёзно взвешивали обращение каждого нового человека? Особенно детей? — Он поморщился, выпуская густое облако дыма. — «Права человека» — это для людей. Мы живём по своим законам, они выстраивались веками. На своей земле каждый клан может делать, что хочет. Единственный непреложный закон — Право сильного. Формально, нужно победить в поединке, чтобы получить право распоряжаться жизнью побеждённого. Думаю, они уже очередь из желающих сформировали, — горько усмехнулся он. Виктор моргнул, на автомате доставая ещё одну сигарету. — То есть, у вас… В этом «поединке» можно убить? Так просто? Сотников криво улыбнулся и покачал головой. — Право сильного — это святое для всех оборотней. На этом вся иерархия держится. Это порядок поддерживает. Но мы не убиваем для развлечения. Поединки для установления статуса обязательны для всех альф. Но у нас это делают для определения места в иерархии, и всё. В других городах, в других кланах — могут быть другие правила. Они хозяева на своей земле. Формально, по всем законам оборотней, победитель вправе сам решать судьбу того, кто проиграл. — Ещё хлеще, — пробормотал Виктор, ошарашенно глядя на своего начальника. — Пойми просто одно, Вить, — мягко улыбнулся Вячеслав, — если победа в поединке дает право распоряжаться жизнью проигравшего, никто не заставляет тебя пользоваться своим правом. Вот у тебя есть пистолет. Ты же не идёшь расстреливать всех подряд, кто тебе не понравился? Или задерживать? Злоупотребления бывают, как и у людей. Но их очень немного. Виктор прочистил горло, немного начиная улавливать логику в том, что казалось доисторической дикостью. — А Ира?.. — Детей мы раньше вообще не обращали, — он поморщился, — это было железное правило. Как-то неправильно принимать пожизненные решения в детском возрасте. Но у твоей Иры и Измайловой вариантов особо не было. С ними никто драться не станет, до совершеннолетия. Потом — нужно будет установить статус. — Это даже для девчонок обязательно? — поморщился Виктор. Вячеслав криво усмехнулся. — Это обязательно для… сильнейших из нас, независимо от пола. Как раз одна из тех внутренних заморочек, которые людям не понять, — он тяжело вздохнул, отводя взгляд. — Твоя дочь и Измайлова по темпераменту как раз из тех, кто на силу отвечает силой. Это предполагает одно из высших мест в иерархии. Но за это место нужно драться. Не насмерть, не переживай. Просто для определения уровня силы. — Голову сломать можно, — выдохнул Виктор, откидываясь на лавочке.***
Терентьев бывал на разных мероприятиях, и на совещаниях при центральном аппарате, и награды министерские получал, но в этот раз всё было как будто впервые. Учёба — это понятно: лекции, тетрадки, методички — скучное, но обыденное занятие. Но здесь было что-то среднее между отчётным совещанием и крупным разбором полётов перед громким увольнением. Обычно на учебных мероприятиях приветственная часть длилась недолго: формальное приветствие, общие фразы о целях и задачах, общие сведения о распорядке дня. Но здесь начальное мероприятие было совершенно другим. К собравшимся в актовом зале столичного главка руководителям и замам всех питерских отделов вышла небольшая делегация из начальника оперативно-розыскного управления Москвы, начальницы правового управления и начальницы кадров центрального аппарата МВД, и сходу началось то, что происходит на ежедневных планерках в отделах, с поправкой на то, что здесь пришлось слушать информацию о полной профнепригодности прямо перед руководством кадров и правового управления самого высшего уровня, что предвещало нехорошие последствия в любую секунду. Начальником оперативно-розыскного управления был коренастый мужик лет сорока пяти, генерал, конечно, здесь мельче звёзд и не было. И судя по напряжению, тяжело повисшему в зале, словами он явно не собирался ограничиваться. Где-то на середине красочной тирады про бессмысленность, некомпетентность и полную никчемность их самих и всех их отделов, разошедшегося генерала, который уже чуть не слюной плевался от ненависти, прервал местный персонал — два сержанта в парадной форме, положив перед ним на стол несколько бумаг и маленький простой сотовый телефон. — И мы теперь все должны… что это ещё за?!.. — Он скривился, пробегая глазами по переданным бумагам, и с негодованием рявкнул на замершего рядом сотрудника с телефоном: — Какой, на хрен, общественный совет?! У меня здесь оперативное совещание! — Вам срочный звонок из министерства. Разговор по принесённому телефону оказался недолгим. Терентьев с интересом наблюдал за калейдоскопом эмоций на побагровевшей физиономии генерала, который, со сдавленным «Да, понял», отшвырнул телефон обратно и рявкнул: — Ну, пускай свой совет. — У нас тут небольшое недоразумение, — он обвёл тяжёлым взглядом зал, чтобы каждому досталось этой отчётливой неприязни, которая из него так и сочилась. — Какой-то «общественный совет» хочет присутствовать на наших мероприятиях. Сейчас мы разберёмся… Терентьев отвлёкся на колоритную компанию, величественно вошедшую в открывшиеся двери — при словах «общественный совет» он привык видеть молчаливых возрастных ветеранов или каких-нибудь тётенек-учительниц на пенсии, но никак не вот это! Три сногсшибательно ярких девушки и трое молодых парней в лощёных, дизайнерских костюмах, в одном из которых он узнал своего давнего гостя Шурского. Только теперь в его облике не было ничего приглушённого — каждая деталь прямо кричала о роскоши и значимости. От уверенного, хозяйского вида, с которым они прошли к первому ряду кресел, разошедшийся генерал осёкся на полуслове. Виктор не сразу смог оторвать глаза от вызывающе роскошно одетых девушек и с удивлением отметил, что генерал как-то неадекватно впился в одну из них взглядом, и повисшая неловкая тишина уже слишком долго затягивается. — Какого… здесь… — он попытался сформулировать осмысленное предложение, но не особо в этом преуспел. — Пер…рерыв, — наконец, выдавил генерал сквозь сжатые зубы и поднялся на ноги, всё так же не отрывая взгляда от брюнетки в тёмном брючном костюме с убранными в высокую причёску волосами, которая отвечала ему тем же. Вся ситуация могла бы показаться забавной, если бы не напряжение, повисшее в воздухе, между этими двумя. Воздух, казалось, потрескивал от напряжения между ними. У Терентьева по коже мурашки побежали, и он осторожно бросил взгляд в сторону сидящего рядом Сотникова — тот тоже замер на месте, нечитаемым взглядом сопровождая вновь прибывших в зал людей. После слова «перерыв» подразумевалось какое-то оживление, но генерал и брюнетка всё так же стояли на месте, прожигая друг друга одинаковыми взглядами, и никто из недоумённо переглядывающихся питерских ребят не решался разрушить это странное напряжение неосторожным движением — казалось, ещё чуть-чуть, и что-то взорвётся между этими двумя. Шурский неуловимо мягким движением поднялся с места и осторожно подошёл к дверям. С тихим звуком, он открыл их, и слегка наклонил голову, приглашающим жестом указывая резко обернувшимся к нему генералу и брюнетке на выход. Всё напряжение в воздухе растворилось в тот же миг, когда они разорвали зрительный контакт, и быстрым шагом, молча, вышли из зала. Терентьев осторожно выдохнул, только что осознав, что неосознанно задержал дыхание, и повернулся к Сотникову, спросить, что это за хрень сейчас была, но тот только загадочно улыбнулся и кивнул в сторону подиума, где две оставшиеся представительницы центрального аппарата МВД явно не собирались сидеть и слушать осторожные перешёптывания питерских гостей. — Товарищи офицеры, — прочистив горло, начальница кадрового управления обвела всех присутствующих предостерегающим взглядом, под которым быстро в зал вернулась тишина. — И члены Общественного совета, — она едва заметно поджала губы, смерив нечитаемым взглядом расположившихся на переднем ряду «общественников». — Пока отсутствует Алексей Леонидович, полагаю, мы могли бы друг с другом познакомиться. Чтобы нам конструктивно строить дальнейшие взаимоотношения. Меня зовут Татьяна Петровна Усольцева, кадровое управление МВД. Моя коллега — Анна Романовна Дударева, правовое управление. Она подняла листок, на который разъярённый начальник оперативно-розыскного управления так и не обратил внимание. Должно быть, список того самого «общественного совета», потому что продолжили они уже с именами. — Теперь хотелось бы услышать немного о вас. Александр Сергеевич Федоренко, — зачитала она, и перевела испытующий взгляд на невозмутимо сидящих «общественников». — Это я, — молодой парень с тёмно-каштановыми волосами, сидящий рядом с Шурским, поднял руку и спокойно встретился с ней взглядом, с мягкой вежливой улыбкой. Вставать он не посчитал нужным. — Предприниматель. Представляю фармацевтическую отрасль Санкт-Петербурга. — Так, — задумчиво протянула Татьяна Петровна, смерив его нечитаемым взглядом, — И что вас привело в Общественный совет при МВД? — Насколько я помню, — с той же мягкой улыбкой продолжил Александр, — я состою в общественном совете при Управлении МВД по городу Санкт-Петербургу, а не при МВД целиком, — он неопределённо пожал плечами. — И сюда меня привело чувство гражданской ответственности, солидарности, чувство партнёрства с правоохранительной системой в построении гражданского общества на началах взаимопонимания и взаимоуважения органов полиции с бизнес-сообществом города. В частности, с бизнесом, имеющим отношение к фармацевтической сфере. Терентьев еле успел подавить смешок от говорящего выражения лица начальницы целого управления кадров, которую с места какой-то мальчишка лет двадцати очевидно выбил из колеи таким заковыристым, но вполне убедительным ответом. — Похвально, — Анна Романовна справилась с шоком быстрее своей коллеги, должно быть, более привычная к юридическим формулировкам, и поспешила перейти к следующему пункту списка. — Екатерина Петровна Шольц… — Это моя коллега, которая вышла с вашим товарищем, — спокойно ответил Александр, всё так же с места. — Она директор сети частных медицинских центров, представляет интересы медицинской сферы Санкт-Петербурга. — Понятно, — прочистив горло, продолжила Татьяна Петровна. — Денис Петрович Шурский. Уже знакомый Терентьеву Денис, по-хозяйски устроившийся в кресле, не спеша поднял руку. — Предприниматель. Представляю сферу молодёжного досуга и спорта. Что может быть отраднее, чем дружба спорта и полиции, правда? — он растянул губы в широкой улыбке. — В общественный совет меня привело, кроме чувства гражданской солидарности, как Александра, — он кивнул в сторону ухмыляющегося Федоренко, — Глубокое убеждение, что сотрудничество в сфере спорта принесёт полиции моего города много здоровья и положительных эмоций. А также профессиональное развитие. — Разумеется, — с почти не скрываемым раздражением фыркнула Анна Романовна. Явно не привыкли две дородные дамы с генеральскими звёздами, перед целым залом майоров — подполковников, чтобы какие-то гражданские люди, во-первых, присутствовали на таких мероприятиях, а во-вторых, так открыто демонстрировали независимость. — Алексей Владимирович Давыденко. — Я, — поднял руку брюнет, сидящий рядом с Шурским. В свете зала блеснули часы с узнаваемой «крылатой» эмблемой. Терентьев помнил, как ему в интернете как-то попалась реклама чего-то подобного, когда он искал модель часов, заявленную по краже из загородного особняка какой-то крупной шишки «Газпрома». Как он потом долго прокашливался, подавившись глотком чая, от количества нулей в их цене, «со скидкой» — такое трудно забыть. — Директор сети официальных дилерских центров «Ауди» в Санкт-Петербурге. Думаю, важность взаимопонимания и партнёрских взаимоотношений между сферой автомобильного транспорта и полицией ясна и без лишних слов. — Нам здесь ясно всё, Алексей Владимирович, спасибо, — сверкнула на него глазами Татьяна Петровна. — Диана Сергеевна Вальдберг. — Я здесь, — рыжеватая блондинка с убранной в высокую причёску копной пышных вьющихся волос подняла изящную ручку и ослепительно-приторно улыбнулась. — Директор международной сети отелей и салонов красоты. Я всегда ощущала внутреннее стремление построить прочные взаимоотношения гостиничного бизнеса и туризма с Управлением полиции по Санкт-Петербургу. — Приятно слышать, — Анна Романовна почти не скрывала отчётливое презрение, явно не впечатлившись приторно-сладкой улыбочкой девицы лет двадцати, сверкающей здесь такими камнями, которые и с генеральской зарплатой не каждый себе позволит. — Елена Александровна Антонова. — Это я, — подняла руку её соседка с ярко-красными волосами. — Ресторанный бизнес. Директор сети кафе и ресторанов. Мне всегда было близко по духу тесное и конструктивное сотрудничество с правоохранительными органами. Присоединяюсь к моим коллегам в чувстве глубокой гражданской солидарности. Я так счастлива, что мне представилась возможность быть сегодня здесь с вами. Мы, несомненно, положим начало долгосрочному плодотворному сотрудничеству между полицией и бизнес-сообществом… — Товарищи офицеры. Резко открывшаяся дверь прервала такое увлекательное знакомство. При виде замминистра МВД, при полном параде, все присутствующие, имеющие звёзды на погонах, подскочили со своих мест просто на автомате. В повисшей гробовой тишине, он прошёл на подиум, к двум своим сотрудницам, а девушка, которую Александр Федоренко заочно представил как Екатерину Шольц, спокойно прошла к своему месту, на ходу застёгивая пиджак. Её причёска казалась какой-то слегка взъерошенной, но Терентьев больше смотрел на замминистра, а не на неё. — Товарищи офицеры, — он кивнул залу, разрешая присесть, и уселся сам, на то место, где сидел начальник оперативно-розыскного управления, — и уважаемые члены Общественного совета. Краснов Михаил Сергеевич, заместитель Министра. В вашу программу обучения внесены небольшие корректировки. Товарищ Трунов, — он чуть поморщился, бросив быстрый взгляд в сторону Екатерины, — внезапно нас покинул. По личным обстоятельствам. В дальнейшем вашей учёбой будут заниматься Анна Романовна и Татьяна Петровна, — он кивнул на настороженно замерших начальниц кадров и правового управления. — Режим обучения будет лекционный. С десяти до пяти, с перерывом на обед. Мы с радостью приглашаем уважаемых членов Общественного совета присутствовать на всех обучающих мероприятиях, если у них возникнет такое желание.