enchanted

Твои глаза прошептали: «Мы встречались раньше?», пересекая комнату, твой силуэт начинает пробираться ко мне, начинается игривый разговор, встречаю все твои быстрые замечания, как тайные заметки, всё, что я могу сказать, я была очарована встречей с тобой. *** Обычно Нэнси не считает себя навязчивым человеком. Но с тех пор, как Робин оказалась в объятиях Нэнси в тот день в больнице, сжимая её и проклиная свою потерю слуха, Нэнси не могла быть равнодушной к ней. Но опять же, была ли она когда-нибудь равнодушна к Робин Бакли? Не совсем.. Дело в том, что.. Понимаете.. После двух мучительных дней, проведенных в больнице, Робин выписывается. Ужасные дни. Большую часть времени она то впадала, то выходила из сна, вызванного снотворным, врачи поили её лекарствами и кормили её йогуртом. Но, может быть, было лучше, пока она спала, она хотя бы была спокойной. Часы бодрствования были постоянным беспорядком слез и боли. Она сказала, что это было так, как будто кто-то всадил ей пулю в голову. Но потом её выписали. Она будет помнить очень мало вещей о больнице. Исчезнут все воспоминания о белых халатах и запахе антисептика, безвкусном йогурте и её теле, напичканном таблетками. Боль, мучившая её в течение двух дней, кажется, исчезает, оставляя только спорадические головные боли. Её мать отвозит её домой. Нэнси не видела женщину за всё время пребывания Робин в больнице. Она не появилась после операции, она не появлялась вообще никогда. Она позвонила утром в день выписки Робин и приехала в больницу. Нэнси, Стив и Макс были рядом с Робин, пока она то засыпала, то просыпалась. Стив рассказывал Робин — на грубом языке жестов — обо всех крутых вещах, которые они сделают, как только она выйдет из больницы. Макс отвлекала её от плохих моментов, направляла её, учила её преодолевать потерю. Нэнси держала её, пока она, спотыкаясь, шла в ванную, Нэнси держит её за руку, когда они выходят из больницы, Нэнси колеблется, прежде чем выпустить Робин из своих ломающих кости объятий и позволить ей сесть в машину со своей матерью. Нэнси не хочет быть навязчивой. Но мысль о том, что Робин останется наедине с этой холодной, бездушной женщиной, — это слишком. Нэнси отвозит Макс домой. — Что ты знаешь о её матери? — спрашивает она, костяшки пальцев бледнеют от того, как сильно она сжимает руль. Сидя на пассажирском сиденье, надежно сложив инвалидную коляску в багажнике, Макс издает звук отвращения. — Она сука, — её слова полны яда, — ужасная. Я столько раз слышала, как она называла Робин глупой, что мне хотелось бросить в неё чем-нибудь. Нэнси сжимает челюсть. — Почему она так ведёт себя с Робин? — Робин говорит, что она стала злой, когда умер отец Робин. — Что ещё она говорит ей? — Кроме того, что она называет её глупой? Ну, она постоянно напоминает ей о вещах, которые она должна изменить. Робин много говорит.. по крайней мере, раньше, до диагноза, и её мать ненавидела это. Она ненавидит, когда натыкается на в.. черт, смотри на дорогу, Уилер! — Извини, — ворчит Нэнси, предпочитая активно игнорировать тот факт, что она чуть не съехала с дороги, слишком охваченная гневом, который со зловещей легкостью овладевал её телом. — Эта сука.. как она смеет причинять Робин такую боль? Остальная часть поездки проходит в молчании. Макс успокоилась. Она прислоняет голову к окну и смотрит в пустоту. Они не включают радио. Нэнси позволяет звуку шин, скрипящих на улице, и ворчанию двигателя полностью поглотить её. Трейлерный лагерь встречает их мертвой тишиной. Нэнси разворачивает инвалидную коляску, помогает Макс сесть на неё и везёт её к двери. — Ты уверена, что с тобой всё будет в порядке? — спрашивает она, осуждающе глядя на трейлер. Где-то внутри, мать Макс лежит, растянувшись на диване, пьяная и, очевидно, спящая. — Со мной всё будет в порядке, — отвечает Макс. Она имеет в виду пожалуйста, поверь мне, и хуже этого быть не может, и спасибо. Нэнси приседает и обнимает Макс. Сначала девочка вздрагивает и извивается, но затем она устраивается в объятиях и обнимает Нэнси за спину. — Отдохни немного, — говорит Нэнси, когда отстраняется, — это была тяжелая пара дней. Ты заслужила отдых. — Ты тоже. Нэнси колеблется на секунду. Макс выгибает бровь. — Ты ведь не поедешь домой, верно? — Нет. — Ты собираешься увидеться с ней? — Да. Макс вздыхает. — Просто передай её маме, что я говорю ей «пошла ты», ладно? Нэнси хихикает и взъерошивает её огненные волосы. — Хорошо, Макс. Я передам. *** Нэнси Уилер знает так много о Робин: — бутерброды с арахисовым маслом и желе — любимые бутерброды Робин — она не любит, когда к ней прикасаются, но делает исключение для Нэнси, Макс и Стива — она хихикает, когда капли дождя падают ей на лицо — малиновки — её любимые птицы — в детстве её родители никогда не покупали ей мягкие игрушки *** Нэнси появляется на пороге Робин с рюкзаком, полным бутербродов с арахисовым маслом, мягкой игрушкой в форме слона и коллекцией полароидных снимков, которые она сделала с коренастыми малиновками в парке. Она звонит в звонок. Дверь приоткрывается, и на мгновение Нэнси боится, что она отправилась вперед во времени и встретила будущую Робин. Затем она приходит в себя и понимает, что это, должно быть, её мать. Сходство отталкивает. Те же щёки, с веснушками, скрытыми консилером. Те же губы, тот же нос, те же волосы. Единственное отличие — это глаза. Маленькие, холодные, лишенные какой-либо любви или доброты. Глаза Робин полны всего этого: любви, доброты, искренности. Нэнси сглатывает. — Добрый вечер, миссис Бакли… — Ты здесь, чтобы навестить Робин? — прерывает её она. — Да, на самом деле.. Она не успевает договорить. Женщина запихивает её внутрь и захлопывает дверь. Она не говорит ни слова и идёт на кухню. Нэнси проглатывает свой гнев. Значит, Макс была права. Эта женщина — та ещё сука. Она хочет догнать её и передать ей пару ласковых слов от Макс, но она не хочет устраивать сцену. Не сейчас. Дом выглядит темным и строгим. Она не знает, в какую сторону идти, поэтому она поднимается наверх. Должно быть, это её счастливый день, потому что одна из дверей открыта, оставляя щель в несколько дюймов. Нэнси заглядывает внутрь и вздыхает с облегчением. Она стучит в дверь, а затем она понимает — Робин её не слышит. Нэнси толкает дверь, и она скрипит. Первый, нерешительный шаг внутрь открывает ей вид на всю комнату. Это простая комната: стены темно-зеленые, письменный стол, книжные полки и кровать. И Робин.. сидит, скрестив ноги, на кровати, уткнувшись лицом в книгу. Что ей теперь делать? Повернись. Пожалуйста, повернись. Но, конечно, Робин не поворачивается. Нэнси не хочет напугать её, она правда не хочет. Но в ту секунду, когда её рука легла на плечо Робин, самым легким прикосновением, на которое она способна, девушка подпрыгивает так высоко, что чуть не падает с кровати. — Иисус Христос, Нэнс! Он странный. Её голос. Это больше не похоже на её голос. Он другой: низкий, и внезапно высокий, но в основном низкий. Сердце Нэнси сжимается, потому что её миллисекунда первоначального ступора уже принесла неприятности. Робин, смутившись, прижимает руку ко рту и смотрит вниз, её лицо покрывается румянцем. — Эй, нет, всё в порядке, — говорит Нэнси, но, конечно, это остается неуслышанным. Она спешит к кровати и берет руки Робин в свои, убирая их от её лица. Робин нерешительно поднимает взгляд. Голубые. На мгновение Нэнси ошеломлена. Голубые. У неё такие голубые глаза. Она крутит головой. — Робин, — шепчет она, потому что сейчас нет смысла говорить громко. Взгляд Робин устремляется к её губам. Нэнси воспринимает это как хороший знак. Робин по-своему слушает. — Всё в порядке, — говорит она, — правда. Робин вырывает руки из её хватки, чтобы жестами показать несколько слов. — Он звучит странно? — Нет, это не так, — успокаивает её Нэнси, — это всегда твой. Твой голос. Ты можешь разговаривать, ты можешь разговаривать своим голосом со мной. Робин не уверена. Она снова жестикулирует. — Моя мама сказала, что я говорю как идиотка. Обычно Нэнси не склонна к насилию, но её ладони покалывает от того, как сильно ей хочется дать пощечину матери Робин. — Ты не говоришь как идиотка, — голос твердый и ровный. Нэнси не дрожит, — ты говоришь так же, как и раньше. Мне нравится твой голос, так что пошла она нахуй. Даже если её слова звучат резко, Нэнси учится быть тактичной. Она говорит немного медленнее, чем обычно, сохраняет четкую дикцию. Таким образом, Робин может читать по её губам, читать слова, которые рука Нэнси ещё не может показать. — Я принесла тебе кое-что, — улыбается Нэнси. Она смотрит и тает от удивленной улыбки, которая появилась на губах Робин, затем поворачивается, чтобы схватить свой рюкзак. — Полароидные снимки, — говорит она, вручая маленький конверт Робин, — это малиновки для моей Малиновки. Робин краснеет. Она открывает конверт, и около двадцати фотографий падают ей на колени. — Нэнси, — визжит она, — они такие красивые. Затем Робин извлекает из рюкзака две коробки, в которые она положила бутерброды. Нэнси кладет их на матрас, затем поднимает правую руку и выводит несколько букв. А. М. & Ж. Робин загорается. — Ни за что. Эй, они выглядят… они выглядят съедобными. Твоя мама их делала? Или их делала… ты? Нэнси замечает, как Робин немного путается в словах. Она задается вопросом, каково это говорить, не слыша. Но она отбрасывает свои мысли и морщится. — Ты оскорбляешь мои кулинарные навыки, Бакли? — Я пытаюсь сохранить то, что осталось от моего здоровья. В прошлый раз.. в прошлый раз ты чуть не отравила меня. — В прошлый раз я пробовала рецепт из высокой кухни, который могут понять только изысканные гурманы. — Мой желудок понял его просто отлично, спасибо, — ворчит Робин, массируя живот при воспоминании. — Ну, я думаю, я могу попробовать намазать немного арахисового масла на ломтики хлеба, — заключает Нэнси. Робин смеется. Нэнси наслаждается. Это лучший звук. Она хочет вечно слышать смех Робин. — Кроме того, эм, ты… ты однажды сказала мне, что у тебя никогда не было мягкой игрушки, когда ты была ребенком, — бормочет Нэнси. Она оглядывает комнату, но там не на что смотреть. Стол завален книгами и бумагами, как и книжная полка. Шкаф крошечный и кривой. — Я купила тебе кое-что. Прежде чем она может дать Робин время протестовать, Нэнси вытаскивает плюшевого слона из своего рюкзака. Он немного меньше, чем её торс, а его ленивая улыбка и почти закрытые глаза создают ощущение уюта и покоя. — Нэнси, — выдыхает Робин, — ты не должна была… — Я знаю, я знаю, но… он выглядел так мило и.. Он напомнил мне о тебе. Но, конечно, она не может этого сказать. Как только слон приземляется на колени Робин, она обнимает его и крепко прижимает к себе, зарываясь лицом в его мягкую голову. Она что-то говорит, но слова звучат приглушенно из-за слона. Когда она отстраняется, её лицо красное, и на нём расплылась счастливая улыбка. — Дамбо, — говорит она, поглаживая игрушку по голове, — его будут звать Дамбо. Это мой любимый диснеевский мультфильм. Я знаю, что ты любишь этот мультфильм. Я знаю о тебе всё, всё и совсем ничего. Нэнси не озвучивает эти мысли. — Тогда, должно быть, я выбрала правильный вариант. — Он потрясающий, — сияет Робин, — так… так я не буду одна, когда наступит ночь. Нэнси понимает, что глаза Робин всегда прикованы к её губам. Конечно, она смотрит на них, чтобы понять, что говорит Нэнси. Она смотрит на её губы, потому что их знание языка жестов всё ещё слишком плох, чтобы поддерживать разговор. Она смотрит, и Нэнси покрывается мурашками. Зачем? Зачем ей это? Нэнси трясёт головой. День пролетает незаметно. Тьма опускается на Хоукинс и поглощает весь город. Нэнси вздыхает. Ей пора возвращаться домой. — Я не хочу оставлять тебя здесь с ней, — шепчет она. — Всё в порядке — жестами показывает Робин, — я привыкла. — Но ты не должна была. Затем она переключается на жестикуляцию. — Возвращайся. Завтра. — Я или ты? — Ты. Робин хмурит брови. — Что.. — Я буду проезжать мимо, и мы поедем.. я не знаю.. в школу верховой езды? Я тоже могу забрать Макс. — Звучит здорово. — Хорошо, — Нэнси оглядывается. Её ждет машина. Когда она оборачивается, Робин смотрит на неё с сияющими глазами, — тогда увидимся завтра. — Завтра. — Спи спокойно, Роб. *** Друзья её брата вторгаются в дом. Нэнси стонет. Майк, на четыре года моложе её, костлявый подросток, в настоящее время отращивающий волосы, встает посреди коридора, когда дверь за Нэнси захлопывается. — Где ты была? — спрашивает он, поднимая бровь, — не то чтобы меня это волнует, но мама весь день спрашивала меня про тебя. — Это не твоё дело, гном. — Хочу напомнить тебе, что я выше тебя. Нэнси бросает на него свирепый взгляд. — Ну, ты всё ещё уродлив, как карлик. — Пошла ты. — Ты тоже, Майкл. Нэнси поднимается по лестнице и закрывает дверь своей комнаты. Ей нужно поработать над своими ответами, потому что с тех пор, как Майк вырос и оставил свои пухлые щеки в прошлом, оказавшись намного выше её, все старые оскорбления больше не действуют. Она получает всего десять минут блаженного покоя, прежде чем её мать кричит, что ужин готов. Друзья Майка уже сидят за обеденным столом, когда приходит Нэнси. Она знает их с дошкольного возраста. Уилл, единственный, кто её не беспокоит, — тихий, вежливый парень, со старшим братом с которым она раньше встречалась. Дастин, лучший друг Стива (Стив, с которым Нэнси тоже встречалась), и Лукас, одетый в бомбер с надписью Hawkins High School, который он не снимал с тех пор, как присоединился к баскетбольной команде. И ещё, Джейн — она девушка Майка. Из всех друзей Майка она самая застенчивая, почти не разговаривает. Она приёмная дочь начальника полиции, который недавно обручился с матерью Уилла. Это такой хаос. Нэнси вздрагивает. — Почему Макс здесь нет? Лукас — парень Макс, и он тоже член их команды. Связи между ними сбивают Нэнси с толку. — Хм, потому что кое-кто был слишком занят чем-то секретным, чтобы отвезти её сюда, — говорит Майк. — Заткнись, Майкл. — Оу, это тайный любовник? — в восторге спрашивает Уилл, — как романтично. — Нет никакого тайн— — О боже, он точно есть, — Майк притворяется, что давится, — вы целовались весь день? — Черт.. ты. — Ребята, — резкий тон миссис Уилер обозначает точку в конце спора. Нэнси быстро ест. Она роняет вилку и, прежде чем по столовой разносится стук, она уже в своей комнате. Нэнси опускается на кровать. Она мягкая, почти как зефир. Её комната — просторная и полна всякой всячины. Весь её дом — нарочитая демонстрация богатства. Даже её конь, ожидающий её в конюшне. Нэнси чувствует тошноту. Как так получилось, что у неё так много всего, а у Робин ничего? Она думает об этом. Она и Стив живут в богатых домах. Ни один из них никогда не испытывал трудностей, связанных с нехваткой денег до конца месяца. Ни у кого из них никогда не было недостатка в еде. Она думает о Робин, одинокой в этой пустой комнате. И она думает о Макс, которая живёт в этом дерьмовом трейлере, который пахнет дешёвым алкоголем и сигаретами. Чувство вины. Зарывшись под одеяло и схватив подушку обеими руками, Нэнси чувствует, как чувство вины всплывает у неё в животе. Едкая кислота, почти как желчь, но не настолько, чтобы её вырвало. Оно просто заставляет её чувствовать себя дерьмово. Завтра, думает она. Наступит завтра. Завтра будет лучше. Она должна идти в школу. Ей нужно поддерживать свой средний балл 4,0. Она должна быть вежливой с учителями и любезно игнорировать своих одноклассников. Ей нужно быстро пообедать и поехать в школу верховой езды. Ей нужно подготовиться к следующему соревнованию. Ей обязательно нужно подготовиться. Не останавливаться. Нэнси Уилер закрывает глаза и заставляет себя заснуть. Она слишком дисциплинирована, чтобы потерпеть неудачу. Приходит сон, тяжелый и полный мыслей. Нэнси просыпается утром с фиолетовыми синяками под глазами. *** Нэнси не ненавидит школу. Ей это не позволено. Чтобы осуществить свою мечту о поступлении в большой колледж, ей нужно хорошо учиться, ей нужно проглотить пилюлю нелюбви и притвориться, что её никогда не существовало. Вот почему она улыбается, и она вежлива, и она притворяется, что учеба — это лучшее, чем она когда-либо занималась. Но как только звенит последний звонок, Нэнси выскакивает из здания и садится на свой велосипед. Она даже не утруждает себя тем, чтобы взять машину, она просто оставляет свои учебники дома, хватает рюкзак и едет в школу верховой езды. Боун чувствует её волнение. Он отказывается скакать, отказывается что-либо делать. В какой-то момент он просто останавливается посреди поля. Он умен, Нэнси это знает. Он останавливается, потому что она не сосредоточена. Её ноги не обхватывают его живот, её руки слишком свободно держат поводья. Тело Нэнси сидит в седле, но её разум где-то в другом месте. Это было с того утра. Нэнси не может перестать думать.. о Робин. Образы девушки наводняют её разум. Великолепные глаза. Самая добрая улыбка. Все эти веснушки. Её волосы цвета меда. Нэнси действительно должна практиковаться. Прошло так много времени с тех пор, как она и Боун отлично тренировались. Боун становится беспокойным. Он ржет и мотает головой. Ладно, думает Нэнси, это чушь собачья. Сосредоточься. Сосредоточься. Сосредоточься. Она разрывает все остальные мысли на части. Она хватает поводья и глубоко вдыхает. Когда она открывает глаза, препятствия прямо перед ней. — Хорошо, приятель, — говорит она, похлопывая его по шее, — давай сделаем это. *** Последнее препятствие — барьер под ней, когда Боун перепрыгивает через него и приземляется со всей силы. Нэнси издает взволнованный визг, прежде чем нежно погладить спину коня. — Вот так, приятель, ты молодец. Небо над её головой серое. Тяжелые тучи собираются вместе, готовые к ливню. Холодный порыв ветра ударяет Нэнси в лицо, посылая мурашки по спине. — Нам лучше уйти, пока не начался дождь, — бормочет она, натягивая поводья. Боун бежит к выходу с поля. — Мы же не хотим попасть под него. Нэнси спешивается с отработанной грацией и ведет Боуна к конюшням. Она не готова к тому, что Робин появится из ниоткуда. — Привет, Нэнс, — говорит она. Нэнси дрожит. То, как её имя срывается с губ Робин, начинает крутиться у неё в голове, и это отказывается отпускать её. Её голос звучит по-другому. Отличается от того, когда она могла слышать. По-другому, потому что теперь она так мало контролирует им. Прошло всего несколько дней, но Нэнси видит, как Робин уклоняется, когда ей нужно с кем-то поговорить. Она видит, как она краснеет и теребит свои кольца. Дело в том, что Робин не уклоняется, когда ей нужно поговорить с Нэнси. И это так согревает её сердце, что она даже не может начать объяснять. Потому что. Нэнси хочет подраться со всеми: с матерью Робин, которая смеялась над ней, она хочет держать их подальше от неё, защитить Робин. — Роб, — улыбается она, — ты здесь с Макс? Я не знала, что у нас сегодня сеанс. Нэнси показывает жестами слова, которые она знает. Которых не так много, но это такая же хорошая практика, как и любая другая. Она видит, что Робин ценит это по тому, как её губы слегка изгибаются, а на щеках появляется слабый румянец. — Нет, она… эм, я пришла одна, — отвечает Робин. Она знает жест чтоб указать одиночество. Робин рисует указательным пальцем в воздухе узкий круг возле своей груди. — Я хотела поблагодарить тебя, — добавляет она, — за, гм.. слона, фотографии. — О, нет, тебе не нужно… подожди, ты проделала весь этот путь только для того, чтобы сказать спасибо? Робин пожимает плечами. — Я приехала на велосипеде. — На велосипеде? Это выводит Нэнси из себя. Робин не слышит машин, она не слышит шума улицы. — Ты с ума сошла? Робин, ты могла бы… — Я в порядке. Рядом с ними хрипит Боун. *** Нэнси расседлывает Боуна и укладывает его на ночь. Как только она закончила и вышла из конюшни, ей удалось убедить Робин провести ночь у неё. Потому что её дом ближе, а также потому, что Нэнси отказывается отпускать её домой одну на велосипеде. Она следит за тем, чтобы Робин всё время была перед ней, когда она маниакально проверяет улицу. Если что-то пойдет не так, она не сможет кричать. Ей просто нужно броситься вперёд и оттолкнуть Робин с дороги. Чертовски безответственно. Когда они, наконец, добираются до дома Уилеров, Нэнси так напряжена, что её колени дрожат, а руки трясутся. — Ты, должно быть, не в своем уме, — ворчит она, когда они прислоняют велосипеды к стене, — что, если бы ты упала? Что, если бы машина… — Я была очень осторожна. — Я очень сомневаюсь в этом. Входная дверь открывается в чистый хаос. Нэнси вздрагивает. Вся компания собирается в гостиной, тарелки с тортом Карен на их коленях, они шутят и болтают. Майк и Уилл на диване, Лукас в кресле, рядом с ним Макс в инвалидной коляске, Джейн свернулась калачиком на подлокотнике дивана, и Дастин, лежащий на спине на ковре. И Нэнси не знает, как это получилось. Но в итоге она сидит на диване в их подвале, тесно прижавшись к Робин из-за маленького пространства, в окружении кучки детей, обсуждающих глупые настольные игры. Через час после ужина ей просто хочется потащиться — и потащить Робин — наверх и отгородиться от шума. Но Робин, похоже, очень увлечена правилами игры. Она внимательно наблюдает, как Дастин объясняет основы, а Макс жестами показывает столько слов, сколько может. Нэнси закатывает глаза. Она перестала играть в D&D много лет назад — фотографии того дня, когда она нарядилась, чтобы поиграть с ними, всё ещё преследуют её по сей день — и теперь ей до смерти скучно. К счастью, детям не требуется много времени, чтобы потерять интерес и начать спорить об аркадных видеоиграх. Нэнси хлопает Робин по плечу. — Хочешь подняться наверх? Робин кивает. Они вылезают из подвала. В доме тихо, если не считать мягкого жужжания телевизора на минимальной громкости. Нэнси вздыхает при виде своего отца, который вырубился на диване и тяжело храпел. Её мама и Холли, должно быть, уже в постели. За окном идёт дождь: капли воды, падающие на стекло, и звук деревьев, колеблемых ветром. Нэнси не против грозы. Ей нравится, когда молния ударяет за окном, сопровождаемая силой грома. Она оборачивается на полпути через лестницу, чтобы спросить Робин, предпочитает ли она пижаму или просто свободную футболку и спортивные штаны, но другая девушка не сводит глаз со своих ног. Её кулаки крепко сжаты, и легкая дрожь охватывает её тело. Нэнси хмурит брови. Она касается костяшек пальцев Робин кончиками пальцев, чтобы привлечь её внимание. Робин вскидывает голову, нервный взгляд встречается с Нэнси. — Робин, — шепчет она, — ты в порядке? — В порядке, — бормочет она, её голос почти неслышен. — Врешь же. — Я знаю. — Не хочешь ли ты сказать правду? — Не совсем. Ещё один отдаленный гром отдается таким громким эхом, что кажется, будто стены дрожат. Когда молния вспыхивает в небе и освещает дом, Робин вздрагивает так сильно, что чуть не прыгает. Ох.. теперь Нэнси поняла. Её пальцы смыкаются вокруг руки Робин, снимая её с перил и нежно гладя в своей руке. Дрожь пробегает по великолепным глазам Робин. — Роб, ты боишься грозы? Робин поджимает губы и опускает глаза в пол. — Нет. Но к настоящему времени Нэнси точно узнала, когда и как Робин становится такой. Если её глаза смотрят в пол, то она не может разговаривать. Нэнси мягко улыбается. Она сжимает руку Робин и свободной рукой поднимает её подбородок. — Всё в порядке, — говорит она, надеясь, что Робин может читать по её губам, даже когда она кажется такой отстраненной, — пойдем со мной. Нэнси ведет Робин в свою комнату и закрывает дверь. Она закрывает жалюзи, чтобы ничто не могло просочиться сквозь них. Может быть, этого будет достаточно, надеется она. Если Робин не сможет увидеть грозу, она почувствует себя немного лучше. — Тебе лучше? — жестами показывает Нэнси. Её руки двигаются медленно, но это работает. Робин понимает. Робин кивает. Затем она подносит правую руку к подбородку и поворачивает её к Нэнси. — Спасибо. Нэнси отмахивается. *** Они принимают душ, одна за другой. Нэнси одалживает Робин спортивные штаны и футболку. Они вместе смеются над тем, как спортивные штаны заканчиваются на середине икр Робин и не доходят до лодыжек. Они устраиваются в кровати, под одеялом. — Прошло много времени, — бормочет Робин, — с нашей последней ночевки. Они лежат на боку лицом друг к другу, так что Робин может читать по губам Нэнси. — Сколько нам было лет? Где-то одиннадцать или около того. — Двенадцать, — поправляет её Робин с легкой улыбкой, — я поссорилась со своей мамой, и ты сказала мне остаться на ночь. — Точно. — Я скучаю по этому. — По чему? — По тому, когда всё было проще, — вздыхает Робин. Её глаза закрываются. — Быть ребенком было проще. Многого.. мы многого ещё не понимали. Нэнси ждет, пока она снова откроет глаза, прежде чем спросить. — Что было проще? — Всё.. Ничего.. Думаю, просто жизнь. — Робин. — Мм? — Есть ли что-то ещё, что ты хочешь мне сказать? Нэнси не хочет быть грубой. Ей просто любопытно. Мягкий тон в голосе Робин, осторожное удивление, когда она говорит, заставляет Нэнси колебаться. Что-то скрыто за этими словами, что-то, что подталкивает к высказыванию, но Робин не произносит слов. Они знают друг друга столько лет. И даже если они не говорили за некоторых из них, Нэнси может читать Робин как открытую книгу. Она может сказать, счастлива она, или ей грустно, или она обеспокоена морщинками вокруг своих глаз, она может сказать, искренен её смех или нет. И прямо сейчас она может сказать, что за этими глазами что-то скрывается. Кое-что, что Робин хочет сказать. И всё же она не говорит. — Ты бы оттолкнула меня. — Ты снова? Робин, я же говорила тебе, что я… — Нет, это другое, — Робин качает головой и делает глубокий вдох, — ты бы меня возненавидела. — Я никогда бы не смогла. — Ты бы возненавидела меня. — Откуда ты можешь это знать? — Все бы так сделали. — Я – не все. Нижняя губа Робин дрожит. — Нэнси. Её глаза плотно закрыты, поэтому у Нэнси нет возможности ответить. Она привыкает к этому. К тишине. Теперь ей не нужно так много говорить. Она могла бы просто шептать всё время, и Робин бы поняла. Её способность читать по губам невероятна, но Нэнси хочет вписаться в её новый мир. Она хочет быть рядом с Робин, поэтому она делает всё возможное, чтобы выучить язык жестов. И это подразумевает ещё большее молчание, но она не возражает против него. За исключением таких моментов, как этот, когда Робин отказывается смотреть на неё, и Нэнси не знает.. не знает, что делать. Протянув руку, Нэнси берет руку Робин и переплетает её со своей. Её большой палец рисует круги на тыльной стороне её ладони. Она продолжает делать это в течение долгих, бесконечных минут. Она ждет, пока Робин успокоит дыхание, и смотрит в потолок. Нэнси терпелива. Она ждет. И, в конце концов, Робин поворачивает голову на подушке, в её голубых глазах что-то блестит – слезы? — Я хочу сказать тебе вот что. Потому что.. потому что ты моя подруга. — Хорошо. — Макс и Стив знают. — Хорошо. Робин прерывисто дышит. — Тэмми Томпсон, — говорит она, — ты её знаешь? Нэнси кривит лицо. — К сожалению. Самый эгоцентричный человек, которого я когда-либо встречала. — Ага, — слегка усмехается Робин. — О, черт, — Нэнси хочется дать себе пощечину. Она облажалась, она облажалась, она облажалась. — Она твоя подруга или давно потерянная сестра? Кузина? Черт, я облажалась, да? Робин качает головой. — Всё в порядке. Она не.. она мне не родственница. Было бы странно, если бы она была моей родственницей, — и это вызывает у неё небольшой смешок. — Она мне нравилась. С губ Нэнси срывается стон. Она хлопает себя ладонью по лбу. — Ах, черт. Я поняла. Извини, просто она мне не очень-то нравится… — Не как подруга. — Что? — Она мне нравилась не как подруга. — Как.. как ещё она могла тебе нравиться? Робин прикусывает нижнюю губу. Нэнси хмурит брови, а затем она видит это. Одинокая слеза скатывается по щеке Робин, следуя дрожащей дорожке между её веснушками. — Нэнси. Это звучит как просьба. Она такая медленная и отчаянная, что Нэнси чувствует, как её сердце замирает. Она сжимает руку Робин, придвигается чуть ближе. И снова Робин не смотрит на неё. Те голубые океаны, которые покоятся в её глазах, далеки, закрыты. Она пытается защитить себя, в то время как Нэнси пытается понять смысл её слов. Она хочет понять Робин, она хочет, чтобы она чувствовала себя в безопасности. Так что она старается. Робин поднимает свободную руку. Она поднимает большой и указательный пальцы, рисуя в воздухе что-то вроде буквы «Л». Затем она касается своего подбородка кончиком указательного пальца. Нэнси не понимает. Но Робин должна понимать. Конечно, она понимает. Той же рукой она начинает писать слово, буква за буквой. Л. пауза. Е. пауза. С. пауза. Б. пауза. И. пауза. Я. пауза. Н. пауза. К. пауза. А. пауза. Нэнси складывает буквы вместе. Оу. Ох. Робин повторяет предыдущий жест, указывая буквой «Л» на свой подбородок. — Робин, — шепчет Нэнси, но, конечно, Робин не смотрит. Нэнси видит Робин. Впервые по-настоящему видит Робин. Видит девушку, которая целует других девушек. Что-то крутится у неё в животе, когда образ двух целующихся девушек проносится в её голове, двух девушек, которые безумно похожи на неё и Робин. Нэнси приподнимается на локте и похлопывает Робин по щекам, заставляя её открыть глаза. — Всё в порядке. Она жестикулирует. Она произносит эти слова вслух, когда жестикулирует. Неверующая улыбка появляется на губах Робин. — Нэнс.. — Я не монстр, Робс, — бормочет она. Я не твоя мама, думает она, — и я никогда не смогла бы возненавидеть тебя. Робин обнимает её. Это так неожиданно, что Нэнси тихо визжит, но Робин этого не замечает. Она так крепко обнимает Нэнси, что впивается ногтями ей в спину. И Нэнси обхватывает руками торс Робин и сжимает её. Она прижимает её к себе, вдыхая её аромат, восхищаясь мягкостью её волос, теплом её тела. Она рисует смайлик на спине Робин кончиками пальцев. Робин хихикает. Так они и засыпают. Они делали это всё время, когда были маленькими. Кровать раньше была их пиратским кораблем, и они отправлялись на поиски приключений и падали на мягкий матрас, свернувшись калачиком посреди него. Теперь они выросли, но кровать та же. Поза та же. Нэнси, свернувшаяся в позе эмбриона, подтянув колени к груди, и Робин, обнимающая её обеими руками. Голова Нэнси спрятана под подбородком Робин. Их корабль ведет их в неизведанные царства сна. Морфей принимает их обоих в свое море тьмы и следит за их сном. В ту ночь кошмаров не было. Пока за стенами дома бушует гроза, Робин крепко спит. Нэнси вцепилась в мешковатую футболку Робин спереди, прижимая её ближе и хныча. А утром даже проблеск солнечного света не проникает сквозь жалюзи, всё ещё плотно закрытые. Они спят, потому что они в безопасности, потому что они этого заслуживают. И если Нэнси просыпается первой на рассвете, то она притворяется, что всё ещё спит. Потому что она знает, что Робин чувствует себя менее одинокой. И Робин заслуживает хорошего сна. Поэтому она остается неподвижной и наслаждается её теплом. В конце концов, зазвонит будильник, и им придется вставать, одеваться, идти в школу. Но ещё рано, и Нэнси никогда не чувствовала себя так хорошо, как сейчас. Робин ерзает и что-то бормочет. Не сейчас, думает Нэнси. Просто не сейчас.