Безответный возраст

      Выходные в гостях у Кирилла Олеговича закончились слишком быстро. Каникулы же длились бесконечно. Ну, хотя бы отец большую часть времени пропадал на работе, а не терроризировал его целыми днями. С мамой Дима еще был способен найти общий язык, хотя их отношения уже не были способны стать прежними.        — Как дела в школе? — интерес матери звучал притворно.        — Нормально.        — Больше не поднимали вопрос, ну… по тому инциденту?        — Как ты могла позволить отцу снять мою дверь? — Диме было не интересно обсуждать школу. Он хотел выяснить в какой момент родители решили что могут поступать с ним подобным образом.        — Ох, милый…        — Не называй меня так! — его кулаки сжались.        У неё нет права так называть его! Ни после того что случилось!        — Прости. Я пыталась его отговорить, но он нашел твой дневник и…        — Вы копались в моих вещах?! — его кулаки грохнули об стол. Он почувствовал как по руке прошел электрический разряд и согнулся, растирая ушиб.  Лезть в его вещи, найти дневник! Да он сам не мог его найти! Но прекрасно помнил последние записи которые он сделал… Те записи, в которых он писал сам себе, что хватит прятаться. Что он подойдёт к Косте из своей старой школы и все расскажет ему о своих чувствах. Как он мечтал на тех страницах о том, что его признание будет взаимным. Конечно, вышло все совсем не так. Костя не был тем, кто разделил его чувства. Но был тем, кто первым же их и растоптал. Теперь было понятно, почему отец так взбесился.        — Ладно, меня вы уже за человека не считаете, но кота-то за что?        — Папа же всегда был против Блэки. А как двери не стало, кот начал шастать по квартире и…        — И поэтому должен был умереть на морозе? Решили лишить меня всего что я люблю?        Дима с безразличием наблюдал за тем, как мама накладывала ему еду. Он не хотел есть, не стал бы даже если бы Сахаров предложил ему бутерброд.        — Не говори так. Мы желаем тебе добра и все делаем, чтобы тебе лучше…        — А я скотина неблагодарная?! Так получается?!        Он вспылил, вскочил из-за стола и по привычке ушёл к себе в комнату, но теперь и в ней было не спрятаться. Простынь, которую он приколотил вместо шторки, мало исправляла ситуацию.        — Классная руководительница говорила мне что ты ходишь на дополнительные занятия к психологу… Ты говорил с ним о своей проблеме?        Вот для чего они сняли дверь. Чтобы была возможность продолжить разговор в стиле «я не договорила» и делать это лицом к лицу, а не колотясь в запертую комнату. Дима смотрел на вошедшую мать и чувствовал себя голым. Последнее убежище перестало быть безопасным. Даже в собственной постели он не мог спрятаться.        — Это у вас проблемы, а не у меня! Выйди отсюда!        Как же жалко он наверное смотрелся. Стоял посреди комнаты, не знал куда себя приткнуть, бессильно сжимал кулаки и ждал когда его оставят в покое.        — Я сама поговорю с ним, если ты не можешь. Может он знает как помочь тебе? На крайний случай посоветует хорошего врача…        — Врача?! Врача?!?! — Дима почувствовал как начал задыхаться от ярости и обиды.        — Дим, не кричи. Посоветует психиатра и тот выпишет тебе какие-нибудь таблетки. Вот увидишь, все станет как раньше, — мама попыталась миролюбиво улыбнуться.        — Уйди, пожалуйста, — Дима сдался. Его голос сипнул от слез и он рухнул на свой стул, прикрывая лицо ладонью.        Родная мама считала его каким-то прокаженным. Таблетки… Как будто у него температура поднялась. Антибиотики от гомосексуальности, конечно. Не хватало ему только того, чтобы родители начали пытаться его лечить.        Не зная что делать, Дима стёр ладонью подтупившие слёзы и достал из кармана телефон. В ВК было непрочитанное сообщение от Марка Мюллера с новой аватаркой. Очередной красавчик с Pinterest’а, в этот раз с разноцветными глазами. В любой другой день Дима обязательно поставил бы лайк.        «Сегодня был просто отвратительный день. Надеюсь твой был гораздо лучше» — вот что было в непрочитанном сообщении. Его друг-подруга по переписке жила в шести часовых поясах от него и уже, должно быть, ложилась спать.        «Да пиздец» — лаконично ответил Дима.        Сообщение было моментально почитано и очень скоро пришёл ответ:        «Что-то мне расхотелось жаловаться на свой день… Поцапался с родителями?»        «С мамой. Она заявила что потащит меня к врачу.        Ещё и обещала школьному психологу все рассказать…         Сначала кот, потом Сахар.         Честно? Я скоро вздернусь»        «Это тому красавчику фотку которого ты присылал?»        «Йеп»        «Чёт пиздец. Ну… может он нормальный? Психолог все-таки. Молодой»        «Я не хочу чтобы он знал» — Дима раздраженно поморщился набирая это сообщение. — «Я вообще не хочу чтобы он хоть что-то обо мне знал. Он крутой, терпит меня, не доебывается. Она расскажет, и все, мандец последнему другу»        «А у него ещё и твой кот…»        «Экзактли. Я не могу портить с ним отношения пока не заберу Блэки»        «Я думаю, все обойдётся.  ...  Родители у тебя ёбнутые, конечно»        «Я так хочу… Чтобы все закончилось» — Дима хотел написать «умереть», но стёр и написал более нейтрально. Хотя он уверен, на другом конце страны его прекрасно поняли.        «Я бы тебя обнял и не выпускал бы из своих объятий целую вечность» — пришло в ответ с промедлением.        «И я бы тебя…» — с таким же промедлением ответил Дима. И подождав пару минут, добавил: — «Спокойной ночи. Спасибо что ты есть»        «Спокойной) и тебе»        Коротенький разговор, но такой важный. Давший ему возможность почувствовать себя хоть немного более сносно чем было на самом деле. Где-то далеко, там где уже ночь, засыпал человек и думал о нем. И он не ненавидел его, он или она принимал его таким какой он есть. А в родном доме у него не было даже собственного угла.        Но пока отца не было дома, он хотя бы мог валяться и смотреть сериал. Но когда тот вернулся с работы, спокойная жизнь закончилась.        Дима буквально услышал скандал через наушники. Он остановил серию и включил музыку, но даже так все равно слышал как родители кричат друг на друга. И он бы даже не стал вникать, если бы отец не ворвался в комнату.        — Скотина! — он тряхнул Диму за шкирку. — Ты решил окончательно нас опозорить?! Довёл мать до того, что она собралась на всю школу о твоём блядстве рассказывать?! Мало нам было предыдущей?!        Он тряс и тряс мальчишку, поливал грязью, матерился, кричал. А Дима только прикрывал лицо руками — разбитые губа и бровь только-только стали заживать.        — Чего молчишь как баба?!        Даже такое полное повиновение отца не устраивало. Его не устраивал просто он сам. Не тот сын которого он хотел видеть. Неудобный, недостойный жить в их семье.        — Воспитала заднеприводного! А я говорил тебе нехуй было потакать ему!        Не получив от Димы той дозы протеста которой он желал, отец вновь переключился на маму. Они стоили друг друга:        — Это все твоё влияние! Нечего было его в баню с мужиками таскать!!!        Они кричали-кричали-кричали. Махали друг на друга руками, махали ими в его сторону. Обвиняли друг друга, материли друг друга. А Дима просто наблюдал. Он любил и знал их другими. Дружными и любящими. А те люди что были сейчас перед ним, это были совсем не его родители. Это были какие-то монстры, чудовища из фильмов. Но точно не его любимые мама и папа.        Дима для скандала им нужен был не больше чем просто мебель. Они так и ушли, даже не добившись от него никакого ответа. А что он мог ответить? Ему было стыдно за себя. За то какой он есть, за свои мысли. Наверное, пусть мама расскажет все Кириллу Олеговичу. Тот разочаруется в нем, попросит больше не приходить. Так ведь всем будет лучше. Без Димы всем будет лучше.