1998 год. Лондон, Британия.
Первого июля Гарри в компании Рональда и Артура Уизли переместился по каминной сети в атриум Министерства Магии. Глава семейства Уизли с редкой для себя гордостью подошёл к дежурному волшебнику для регистрации палочек. Тот, конечно же, узнал небезызвестных личностей, особенно «Мальчика, который Выжил и Победил», но вида не подал, лишь чуть дольше задержав на них взгляд после проведения бюрократической процедуры.
Чрезвычайно довольный Рон едва ли не подпрыгивал при ходьбе и подмигивал всем симпатичным ведьмочкам, встречающимся им по пути, которые, видя сразу двух молодых героев войны, смущённо хихикали и хлопали ресницами.
— Охренеть! Мы будем самыми популярными новобранцами, мамой клянусь! — парень аж присвистнул от счастья и чуть не свернул шею, провожая взглядом блондинку с весьма пышными формами.
Гарри же не разделял восторгов друга. Он не чувствовал себя отдохнувшим, хотя с момента финальной битвы прошло почти два месяца. Потерянность и неопределённость всё ещё давили на него огромным многотонным грузом, заставляя слоняться в темноте, не в силах выбраться к свету. Поттер сделал шаг в будущее, но так и не почувствовал ожидаемого и столь необходимого ему облегчения. Путаница… Странные мысли паутиной Арагога оплетали его уставшее сознание, превращая его в безвольную жертву без собственных желаний, потребностей и возможности что-либо изменить.
Быть аврором — имело ли это подростковое намерение хоть какое-то реальное основание под собой? Ведь оно возникло в его голове не столько из-за каких-либо интересов, сколько из-за жизни в состоянии войны и банальном желании выжить. Действительно ли он хотел посвятить вообще всю свою жизнь погоням за всякими маргиналами? Ситуацию одновременно и осложняло, и упрощало то, что сам Кингсли предоставил им места без всяких вступительных тестов и экзаменов, и не воспользоваться подобной услугой было бы глупо и недальновидно. По крайней мере, именно так говорили Молли и Артур, озвучив данную новость со слезами на глазах и благоговением в голосах. Ведь их детьми — а они уже давно считали Гарри ещё одним своим сыном — гордилась вся магическая Британия.
Поттер неоднократно на своей собственной шкуре познавший все «прелести» известности, никакого ликования не испытывал. Сегодня ты легенда и герой, а завтра с лёгкостью можешь стать изгоем и «Нежелательным лицом №1». Спасибо, наелся уже подобного. Да и столь развязное поведение Рональда ему казалось неуместным, ведь тот, вроде как, пытался строить отношения с Гермионой. По крайней мере, так казалось самому Гарри. Пока они приходили в себя в «Норе», Рон всеми правдами и неправдами старался задобрить их общую подругу и заслужить прощение за тот свой побег из палатки во время поиска крестражей.
Отношения с Джинни у Гарри плыли по накатанной. Они рассекали на мётлах по окрестностям деревеньки Оттери-Сент-Кэчпоул, часто гуляли и целовались. Целовались много и жадно, где придётся прячась от многочисленных жителей «Норы»: то в саду, то в сарае Артура. Душу ещё бередили военные потери, да и ночные кошмары никуда не делись, а Джинни часто плакала, вспоминая Фреда. Однако они были молоды и, вроде как, влюблены. Юные тела быстро распалялись, в крови бушевали гормоны, и с каждым разом молодые люди всё ближе и ближе подбирались к заветному рубежу, желая переступить черту и поддаться страсти. Но вечно переполненный посетителями дом Уизли явно не подходил для подобных экспериментов, и Гарри уже всерьёз задумывался о том, чтобы перебраться на Гриммо. Особняк Блэков, мрачный и кишащий призраками воспоминаний, не слишком-то манил парня сам по себе, но там хотя бы была возможность остаться без надзора Молли, да и Джинни могла бы навещать его, когда захочет.
Погрузившись в свои мысли, Поттер чуть не влетел в спину впереди идущему Артуру, когда тот затормозил у незнакомого кабинета. Мужчина пролепетал им какие-то пожелания и исчез в бесконечных коридорах министерства. Рон с Гарри переглянулись и вошли в аудиторию, где помимо них находилось ещё человек десять новобранцев. Оказались там и знакомые — сокурсники и члены «Отряда Дамблдора», которые с такой же вероятностью получили протекцию самого Министра после Битвы за Хогвартс. Остальных Гарри не знал. А вот судя по взглядам, направленным в его сторону, сразу стало ясно: его-то узнали все.
Чуть прочистив горло, Гарри расположился за широким столом рядом с Симусом Финниганом, поприветствовашим его кивком головы. Рон сел по другую сторону и навалился с расспросами на Энтони Голдстейна из Когтеврана.
Через пару минут в кабинет вошли Гавейн Робардс и Джон Долиш. Обрушившаяся сверху гробовая тишина надавила на барабанные перепонки, и у Гарри едва не задёргался глаз при одном только взгляде на Долиша. Он до сих пор не мог забыть, какие приказы тот выполнял, потакая Фаджу и Амбридж. До этого Гарри не задумывался о том, чего ждал от первого дня курсов, но явно не горел желанием видеть тех, кого привык считать врагами. И сколько бы Кингсли не уверял всех, что Долиш отличный аврор, просто подчиняющийся существующей системе, это не добавляло к нему симпатий и не успокаивало Гарри. Всё его существо сжалось внутри, и он рефлекторно стиснул пальцы на своей палочке.
Нудная лекция закончилась, стажёров распределили по наставникам и выдали список занятий.
— Спрос будет со всех одинаковым, независимо от званий, регалий и избранности, — бросил Робардс напоследок, когда новоиспеченные студенты уже покидали аудиторию, переваривая в головах полученную информацию.
— Вот козёл! — фыркнул Уизли, толкая друга в бок и кивая в сторону главы Аврората, но Гарри и без этого акцента понял, о ком шла речь. — Надо сказать отцу, пусть шепнёт Кингсли пару ласковых про этого ублюдка. Мы же сейчас на особом счету у Министра.
— Брось, Рон, — отмахнулся Гарри.
На самом деле, его это всё неимоверно раздражало. Поттер не ждал никаких поблажек и не рассчитывал на особое отношение. Да он даже не был уверен, что до сих пор хочет стать аврором.
Гарри радовало одно: теперь ему не нужно возвращаться к Дурслям. Во время войны он многое обдумал, повзрослел и отпустил детские обиды, но видеть их и уж, тем более, поддерживать отношения со своими родственниками точно не желал. Эта страница прошлого была перевёрнута навсегда, и молодой маг не собирался возвращаться к ней. А вот определиться насчёт всего остального в своей жизни Гарри ещё не успел. Более того, он всё чаще и чаще ощущал себя потерянным и лишним в этом оживающем и начинающем играть новыми красками мире.
Было немного странно оказаться там, где совсем не ожидал быть. Гарри ведь не надеялся выжить. Но выжил и теперь ему предстояло разбираться со своим будущим, строить планы, мечтать и стараться стать счастливым.
Самым сложным был последний пункт. Счастье… Как хотелось его поймать, словно незримо махающую крылышками стрекозу у пруда. Нырнуть в него с разбегу, словно в морскую пучину. Погрузиться, оттаять и забыть, забыть, забыть… Забыть кровавые ручьи, заливающие каменные полы замка Хогвартс, бледные лица Люпина и Тонкс, отмеченные печатью смерти, и множество совсем юных волшебников, в чьих телах больше никогда не застучат горячие сердца. Забыть тех, чья жизнь прервалась слишком рано…
Их всех мучили кошмары, они оплакивали погибших, и даже эмоции от романа с Джинни были не такими яркими, словно поблекнув под пеленой непроглядной тоски. Хотя Гарри не мог отрицать, что это было тем немногим, что помогало ему забыться и на короткие мгновения погружало в другой мир. Мир нежных рук и горячих губ. Мир, где тебя с головой накрывает что-то необъяснимое, а на небе появляется радуга. Мир, в котором существует смех, улыбки, радость и желание, сжимающее всё внутри с такой силой, что ты чувствуешь себя живым.
Тем временем экскурсия для новобранцев продолжалась, и они вошли в тренировочные залы ДМП, в которых им, судя по всему, предстояло провести уйму времени.
Видя, что друг не особо настроен на разговоры, Рон переключился на Симуса, а Гарри устало водил глазами вокруг, испытывая неловкость от того, что на него пялятся все встреченные на пути маги, а таковых было немало в стенах Министерства.
С одной стороны — сбылась его мечта, ведь когда-то он хотел стать аврором и делать мир лучше, а сейчас… Сейчас больше всего на свете Поттер хотел разобраться в себе и здесь никто не мог ему помочь. Разве что Гермиона. Хотя… Гарри не желал тревожить подругу по пустякам, так как та сама сходила с ума от беспокойства за родителей, планировала поездку в Австралию и готовилась к новому учебному году. В общем, взвалила на себя столько всего, что Гарри было просто стыдно свешивать на неё ещё и свои трудности с самоопределением. Не маленький, сам разберётся. А у Гермионы, ко всему прочему, ещё и с Роном были сложные отношения, так что проблемы на её голову сыпались как из рога изобилия. Тут бы впору оказать помощь ей самой, и Гарри даже попытался предложить её, но подруга заверила, что у неё всё под контролем и ничего не требуется.
Странно… Они выиграли войну и должны были радоваться жизни, но это получалось с трудом. Конечно, Гарри не мог отрицать, что после смерти Тёмного Лорда с его души свалился огромный груз, и можно было, наконец, расправить лёгкие и вдохнуть полной грудью. Заслуженно насладиться духом свободы и долгожданной победой. Но во рту всё продолжал ощущаться металлический привкус крови, а свободу как таковую Поттер почему-то не ощущал. Особенно сейчас. Передвигаясь, словно марионетка на верёвочках, по длинным коридорам Министерства Магии, ловя на себе разные взгляды: от любопытных и восхищённых до явно завистливых и пренебрежительных, он задыхался. Словно ничего не кончилось, словно над ним по-прежнему довлело проклятое пророчество, и он что-то должен был этому миру. Молодой маг чувствовал себя не в своей тарелке и не мог этого объяснить. Возможно, дело было в толпах людей, от которых он отвык во время скитаний. Или же он просто ещё не пришёл в себя и не отдохнул как следует.
Хотя, с другой стороны, Гермиона была права, когда своим фирменным деловым тоном заявила, что все беды от безделья. И провалиться в депрессию было гораздо проще и быстрее, если ты ничем не занят. Спорить с подругой Гарри не привык, ведь всем известно, что она ходячая энциклопедия и знает больше, чем вся библиотека Хогвартса.
Гарри искренне не понимал, для чего ей понадобилось возвращаться в школу. Где-то глубоко внутри он хотел, чтобы Гермиона тоже устроилась на работу в Министерство. Это позволило бы им в будущем чаще видеться и больше общаться. Но подруга всегда отличалась упёртостью и непреклонностью. Она решила доучиться сама, а потом ещё и строго отчитала их с Рональдом за безответственное отношение к учёбе и решение направиться прямиком в Аврорат, мотивируя это тем, что пропущенный год ещё даст о себе знать. Парни же были непоколебимы. Они выросли. Гарри может толком и не знал, чего хотел, но в Хогвартс возвращаться он не хотел точно. Тяжело. Слишком много воспоминаний роилось вокруг школы, слишком много людей погибло там на его глазах…
Хогвартс уже никогда не будет ассоциироваться у него со сказочным замком, который он впервые увидел в одиннадцать лет. Теперь это поле боя. Там произошла та самая финальная битва, забыть которую не удастся никому из присутствующих до конца жизни.
Изредка выныривая из размышлений, Поттер поражался количеству различных приспособлений для подготовки молодых авроров. Здесь были и бесконечные бассейны в расширенных магией залах, и вертикальные скалодромы, и какие-то движущиеся с огромной скоростью мишени, лаборатории, даже отдельная библиотека, где была собрана специфическая литература по боевым заклинаниям, тактикам ведения боя и редким зельям, не известным обычным магам. Невысокая полненькая волшебница, проводившая экскурсию-инструктаж, выглядела вполне молодо, её возраст выдавали лишь седые, собранные в строгий пучок на голове волосы.
Гарри не запомнил ни её должности, ни имени, да и Рональду было не до этого, тот явно нашёл тему поинтереснее и увлечённо шептался с Симусом и ещё одним новобранцем по имени Терри.
Когда, наконец, они обошли все «владения» Аврората, их проводили в столовую, вызвав этим очередную порцию восторгов у Рона. Конечно, данная пища значительно уступала кулинарным талантам миссис Уизли, но была вполне сытной и съедобной. Гарри не хотел есть и потому взял лишь салат и напиток, а вот Рон, всю жизнь живущий по принципу «война войной, а обед по расписанию», набрал себе целый поднос и с довольным видом принялся утолять голод.
— Это так круто, Гарри, — пробубнил тот, с трудом ворочая языком, так как его рот был уже полон. — Здорово, что мы согласились.
Поттер лишь кивнул в ответ, в очередной раз ловя на себе любопытные взгляды зевак. Будь тут Гермиона, Рональд бы получил нехилую порцию нравоучений о том, что не стоит разговаривать с набитым ртом, но её здесь не было, отчего друг чувствовал себя гораздо свободнее и снова проводил взглядом очередную молодую волшебницу. Гарри сделалось как-то неприятно от этого. Он не лез в отношения друзей и не знал до чего там они договорились, но прекрасно помнил, сколько слёз пролила Гермиона, когда Рон покинул их. И хотя сам Гарри уже давно простил его, за подругу было обидно. Она явно не заслуживала быть обманутой, если до сих пор испытывала к Рональду романтический интерес. Потому что, как бы ни сложилась их дальнейшая жизнь, ближе Гермионы у Гарри никого не было… Да и не будет уже, наверное. Последний год многое перевернул в его голове.
Джинни? Джинни — это совсем другое. Да, он был влюблён в неё, она была красивой и заставляла его кровь закипать от пары прикосновений. Он давно мечтал о ней далеко не в детских плоскостях и, вероятно, когда-нибудь они поженятся и заведут кучу детишек. Но, тем не менее, Джинни никогда не понимала его так, как Гермиона, не была рядом в самые сложные моменты, когда он был практически сломан и раздавлен, не могла одним словом направить его энергию в нужное русло, оживить, дать почувствовать себя сильным и нужным.
Возможно, за время, проведённое вдвоём в палатке, они сблизились ещё сильнее, и теперь Гарри понимал: когда Гермиона уедет, ему будет очень её не хватать. Не хватать её заботы, советов, даже занудных нравоучений. Потому что, если вдуматься, они всегда были полезными. Не хватать взаимопонимания и поддержки, которую она может оказать, просто молча прикоснувшись к его руке.
Гермиона… Она точно достойна кого-то получше Рона! Эта мысль стрелой прошила его затуманенное сознание, и Гарри ошарашенно уставился на друга, продолжающего, как ни в чём не бывало, поглощать пищу. Кого-то более серьёзного и взрослого, способного брать на себя ответственность и не отвлекаться на каждую симпатичную юбку. Да, они были молодыми, здоровыми людьми, и их тела давно требовали гормонального выхода. Но у Рональда в этом был явный перебор. Он был зависим от желаний своего тела, как в еде, так и в других потребностях настолько, что не мог им противиться. Гарри прекрасно понимал, отчего тот так подолгу торчит в ванной каждое утро.
Но Гермиона ведь их близкая подруга и замечательный человек. Она ни в коем случае не подходила на роль девушки для снятия напряжения. Она как пророчество — одна на всю жизнь.
Удивлённый тем, куда потекли его мысли, Поттер тряхнул головой и всё же попытался затолкать в рот пару ложек салата. С чего это он вообще начал размышлять о чужих взаимоотношениях? Со своими бы разобраться. Они с Джинни были уже на пике, и пора было избавляться от контроля Молли и шагать в будущее.
***
Спустя неделю Гарри принял нелёгкое решение: перебраться на Гриммо. Ему нужно было место для уединения, да и, чего греха таить, для встреч с Джинни, ведь у обоих уже не было ни сил, ни желания сдерживаться дальше.
Кикимер, призванный из Хогвартса для помощи в приведении особняка Блэков в порядок, был невероятно счастлив вернуться в стены, где находился портрет его любимой госпожи. Ради этого он слегка усмирил свой ворчливый нрав и даже стал помогать молодому наследнику в ведении хозяйства. Прибрался, прогнал докси, поселившихся в тяжёлых портьерах, и стал готовить вполне съедобные завтраки. Гарри не был слишком привередливым в еде и в крайнем случае вполне мог справиться с данной задачей самостоятельно.
Жизнь потекла размеренно. При новом Министре Аврорат получил некие привилегии, ведь Бруствер сам был выходцем оттуда и понимал, насколько важно данное подразделение в послевоенное неспокойное время. Тренировки на курсах выматывали своим однообразием. Коллеги и наставники откровенно жестили, и частенько Гарри с трудом сдерживался, стискивая зубы, дабы кому-нибудь не нахамить. Как бы ни убеждал его лично Кингсли, Поттер явно видел, что его появлению в Аврорате не очень-то рады. Возможно, причиной являлась дружба с Министром, проклятая известность в волшебном мире или что-то ещё. Он точно не знал. Но стоило Гарри ненароком зайти в общий зал, где трудились старшие авроры, в перерывах между рейдами строча бесконечные отчёты, гул голосов стихал, и он ловил на себе подозрительные и не слишком дружелюбные взгляды.
Долиш даже не старался скрывать пренебрежения и постоянно кидал прозрачные намёки о том, что кто-то должен грызть землю, чтобы добиться места под солнцем, а кому-то достаточно подружиться с Министром, да родиться «избранным».
Да и глава Аврората — Гавейн Робардс не испытывал счастья оттого, что в числе его подчинённых появился небезызвестный Гарри Поттер. Видимо, настрой начальника передался и остальным бойцам старой гвардии, и те тоже косились на него с презрением и не стремились к дружескому общению.
В общем-то, в новых друзьях Гарри не нуждался, но сама ситуация была не столько неприятной, сколько подозрительной. Какая-то часть внутри него бунтовала и твердила: «что-то не так». Та самая, интуитивная, которая постоянно била в голову, призывая действовать экспромтом. Гарри даже попытался поделиться своими подозрениями с Роном, но тот лишь отмахнулся.
— Да все просто завидуют твоей славе, друг, — пробурчал рыжий, когда они спускались в лифте после очередного трудового дня, донельзя измученные и уставшие. — И вообще, что-то мне перестаёт это нравиться.
— Что?
— Ну эти занятия, бумажки и так далее… Я думал, мы будем охотиться на Пожирателей. Думал, я смогу отомстить за смерть Фреда, а тут это… чувствуешь себя каким-то неучем… Мы словно мальчики для битья.
Гарри знал, что Рон ленив и быстро теряет интерес. Но здесь не мог с ним не согласиться, так как и сам ощущал нечто подобное. Несмотря на бесконечные тренировки и плотный график, Гарри почему-то ощущал себя бесполезным. Будто бы они и вправду занимались какой-то ерундой, а в это время что-то важное утекало сквозь пальцы и проходило мимо.
Сидя по вечерам в особняке Блэков, он пытался проанализировать, откуда брались столь бередящие душу чувства. Имелись ли для этого какие-либо основания или это просто очередная паранойя, вызванная покалеченной войной психикой.
Гарри не мог сказать, что ему совсем уж не нравится Аврорат. Молодые студенты, наоборот, сплотились вокруг него и считали негласным лидером. Многие были с ним ещё со времён ОД, воевали плечом к плечу и понимали, что все придирки начальства к национальному герою не имеют под собой оснований. Гарри никогда не просил для себя поблажек, усердно учился, а на дуэлях порой поражал своим мастерством даже более опытных соперников. Он обладал молниеносной реакцией, а сила его заклинаний была на самом деле впечатляющей.
Однако занятость в министерстве не принесла ему ожидаемого душевного спокойствия. Ночные кошмары никуда не делись, да и цепкое чувство беспокойства, царапающее нутро, не отпускало.
Выматываясь за день, он коротал скучные вечера на Гриммо либо в одиночестве, либо в компании Джинни, когда той удавалось вырваться к нему в гости. Молли не нравилось отпускать дочь надолго, так как нравы волшебников были весьма старомодными.
По этой причине их отношения не сильно-то двигались к желательному продолжению. Гарри не хотел давить на свою девушку, хотя с каждым разом сдерживаться становилось всё сложнее. Ведь их поцелуи и ласки уже были далеко не столь невинными, как когда-то в школе.
***
Это произошло примерно за неделю до его восемнадцатилетия. Проснувшись в долгожданный выходной от поцелуя, Гарри застал Джинни в своей постели. Та, смущенно улыбаясь, молча стянула с себя футболку, оставшись в одном бюстгальтере и ловко забралась на него.
Глаза Гарри приросли к манящим округлостям, а в горле пересохло. Неужели это случится именно сейчас? Он не был готов. Абсолютно не был. Но, в то же время, снизу накатилось возбуждение, делая определённый орган каменно-твёрдым, и руки непроизвольно легли на девичью грудь. Пальцы оттянули чашки белья и осторожно сжали соски будто ожидая, что сейчас она передумает и остановит его. Но Джинни откинула голову назад, отчего копна огненно-рыжих волос красиво рассыпалась по плечам, и издала стон, который выбил из головы у Гарри последние мысли. Он притянул её к себе и впился в губы.
— Я раздобыла у мамы противозачаточное зелье и приняла его, — задыхаясь, шепнула она, когда он остановился. — Давай сделаем это… Пожалуйста, Гарри…
Просить дважды не пришлось. Гарри был в том возрасте и состоянии, что вряд ли мог отказать в подобной просьбе красивой девушке, лежавшей на нём практически обнажённой. Девушке, к которой он хотел вернуться с войны. Девушке, которую он любил… Или думал, что любил…
Он снова притянул её к себе, покрывая поцелуями скулы, нос, щёки, а его руки проворно избавляли её от шорт вместе с бельём. Его трясло от острого возбуждения и от страха сделать что-то не так или причинить ей боль. Однако Джинни действовала весьма настойчиво и демонстрировала явное желание идти до конца. Когда её ладонь пробралась под его бельё и принялась поглаживать изнывающий от напряжения член, Гарри провалился в пучину наслаждения, позволяя своему телу действовать инстинктивно, а разуму — окончательно отключиться.
