Past Imperfect

      - Итак, чаша, диадема, кольцо, медальон. Дневник будет уже уничтожен, а змею он не сделает Хоркруксом пока не вернется, - бормочет Гермиона, записывая все на пергамент. По сути, ей не нужно составлять никаких списков, но это всегда ее успокаивает.       - И Поттер, - подсказывает Северус.       - И Гарри, - Грейнджер записывает его имя и поднимает глаза на портрет. - Вы сказали, что в зелье для извлечения Хоркрукса входит какой-то ингредиент, который будет трудно достать.       - Да.       - Какой?       - Кровь девственницы.       - Но ведь это не так уж и сложно, - тут Гермиона запинается, осознавая. - О. Мы сейчас говорим не о том случае, когда милая девушка прокалывает пальчик, да?       - Нет.       - Ясно, - тихо замечает Грейнджер, шурша бумагами. - Вернемся к остальным Хоркруксам. Единственное, что будет тяжело добыть – это чаша.       - Полагаю, вам давно известно, как варится оборотное зелье. Разве нет?       - Беллатриса будет в Азкабане. Она не сможет просто так заявиться в Гринготтс, даже если нам удастся получить ее волос.       - Теперь я понимаю, почему вас не распределили в Равенкло.       Гермиона игнорирует его выпад и просто ждет. Она уже поняла, что бессмысленно его торопить. Он все-равно расскажет ей то, что она хочет знать, ей просто нужно терпеливо вынести его язвительность.       - У ее сестры есть доступ к хранилищу, а у меня есть доступ к волосам Люциуса и Нарциссы.       Грейнджер в недоумении склоняет голову вбок.       - Зачем нам Люциус?       - Затем, что вам нужен кто-то, кто знает Нарциссу, чтобы пойти с вами и не допустить, чтобы вы наделали глупых ошибок.       - Я передумала. Вы совершенно точно входите в десятку.       - И на каком я месте? – уточняет Северус.       - Хм, может на шестом?       - Нам стоит это обсудить, знаете ли, - серьезно говорит Снейп.       - Это мой список, - небрежно кидает Гермиона. - У вас нет права голоса.       - Не список. Единственный Хоркрукс, который мы не можем уничтожить Адским пламенем или клыком василиска.       Грейнджер пытается вернуть беззаботный тон.       - Не забудьте про меч Гриффиндора.       - Мерлин упаси. А теперь поговорим о зелье для Поттера.       - Я возьму с собой книгу, и мы сварим его.       - Мы?       - Ваша версия в прошлом и я.       - А тот самый ингредиент?       Гермиона поправляет уже идеально сложенную стопку пергаментов.       - Мы разберемся с этим.       - Я надеюсь, вы не ожидаете, что моя молодая версия пойдет трахнет какую-нибудь шестикурсницу и сотрет ей память? – протягивает Снейп. - Может, я и был Пожирателем, но даже у моей аморальности есть границы.       - Говорит человек, который пытался заставить меня применить к нему Круцио, целенаправленно возбуждая меня, - Гермиона испуганно закрывает рот рукой. - Вот дерьмо.       - Не стоит так смущаться. Существует связь между темной магией и сексуальностью. Этого, конечно же, нет в учебном плане Хогвартса, но это то, из-за чего темным искусствам так сложно сопротивляться, и то, почему абсолютно каждый может ими соблазниться.       - Я читала об этом.       Но читать и испытывать на себе – две совершенно разные вещи. Неожиданный всплеск возбуждения наступил, когда его заклинания стали темнее – не темными, нет, но определенно серыми, если можно так выразиться, - и она ответила тем же. Возбуждение подпитывало гнев, который, в свою очередь, подпитывал вожделение, они так переплелись, что Гермиона уже не могла понять, где заканчивалось одно и начиналось другое, в ушах раздавался бешеный стук ее сердца и гул крови. Это опьяняло. Никогда в жизни она не чувствовала себя настолько живой, как в момент их дуэли, ни до этого, ни после. Тогда она наконец поняла, почему некоторые ведьмы и волшебники склонялись к тьме.       - Так не всегда происходит, - тихо замечает Северус. – И я не думал, что произойдет с вами. Я лишь пытался разозлить вас, как я и объяснил вам потом. Я не мог вообразить, что вы так отреагируете.       - Я не могла поверить, что вы на самом деле извинились. Я думала, вы никогда этого не делаете, что бы ни произошло.       - От меня редко можно услышать извинение, это правда, - признает Снейп. – Но это… в общем-то, это переходило черту.       - Потому что даже у вашей аморальности есть границы, - улыбается Гермиона и задумчиво продолжает. - До этого я никогда не думала, что возбуждения можно бояться. Для меня секс был всей той чепухой, о которой постоянно болтали Лаванда и Парвати, пока я пыталась заснуть. Это были неуклюжие мальчишки, лапающие девчонок, которых я ловила в темных нишах замка во время дежурства, - она делает паузу. - Я не имела ни малейшего понятия, что это… что-то такое.       - Именно поэтому темные искусства и вызывают возбуждение, - отмечает Северус.       Гермиона замолкает на минуту, ее мысли, кажется, не могут выбрать, в каком направлении следовать после слов Снейпа.       - Каково это было, - наконец определяется она, - получить метку? Малфой не хочет об этом говорить.       - Было больно. Очень больно. Но параллельно с этой болью было наслаждение, - он запинается. - Такое удовольствие, которое не получаешь при самом ярком оргазме. Такое, за которым гоняешься всю оставшуюся жизнь.       Несколько минут Гермиона молчит, давая информации осесть в голове.       - Не думаю, что расскажу это четвертому курсу.       - Конечно, нет. Это уровень ТРИТОНов.       Она улыбается.       - Итак, - непринужденно начинает Снейп, - Вы правда собираетесь позволить номеру шесть в Вашем списке собрать ингредиент?       Ее глаза в замешательстве встречаются с нарисованными.       - Как я понял?       - Да.       - В противном случае вы бы уже обеспокоенно составляли списки. Вы бы не были так невозмутимы, заверяя меня, что мы со всем разберемся.       Грейнджер надеется, что она не настолько красная, насколько ей кажется.       - Мне жаль, что вам приходится… делать это, - произносит Северус, чувствуя себя, по всей видимости, так же некомфортно, как и она.       - Все нормально.       - Сомневаюсь, что мой крестник с вами согласится. Он любит вас, знаете.       Она качает головой.       - Он относится ко мне точно так же, как и я к нему.       - Я знаю его с тех, пор как он носил подгузники, Гермиона. А еще я хорошо знаю, как выглядит неразделенная любовь, - Снейп кривится. – Слишком хорошо.       Малфой правда любит ее? Она просто не хочет этого замечать?       - Я не сделаю ему больно. – серьезно говорит она Северусу.       - Вы не сможете никак на это повлиять.       - Если выйдет закон, я выйду за него замуж.       - Вы выйдете за него только из-за закона. И он всегда будет об этом помнить.       - Но никакого закона не будет, потому что не будет войны, - твердо произносит Гермиона. – Вы беспокоитесь о том, чего не произойдет.       - Потому что вы собираетесь вернуться в прошлое и принести свою девственность в жертву ужасной летучей мыши подземелий?       Грейнджер смеется.       - Мы всегда можем сделать это, вернувшись из Гринготтса, пока будем под оборотным в роли Люциуса и Нарциссы, - предлагает Снейп.       - Не знала, что вы извращенец. Или вы были тайно влюблены в жену своего лучшего друга?       - Я думал о вашем удовольствии, - сухо отвечает Северус. – По крайней мере, Люциус красив. В чем меня самого никогда нельзя было обвинить.       - Как будто я подпущу к себе Люциуса Малфоя, - фыркает Гермиона. – И при чем тут его красота? Гилдерой Локхарт красив. Кормак Маклагген красив – и номер пять в моем списке. Я обойдусь без красоты.       - Почему Маклагген в списке?       - Он был моей парой на вечеринке Клуба Слизней на шестом курсе и все время пытался засунуть свой скользкий язык мне в горло. Одно воспоминание до сих вызывает рвотный рефлекс.       Внезапно до Гермионы доходит – он не один раз, а уже дважды пытался извиниться или дать ей предлог для отказа. Она всегда думала, что он так же уверен в себе, как и выглядит, но…       - О, Северус.       - Что?       - Вы чувствуете себя неуверенно.       - Не чувствую я себя неуверенно.       - Чувствуете. Грозный Северус Снейп нервничает по поводу девушек.       - Мисс Грейнджер…       - О, снова мисс Грейнджер? – она лукаво усмехается. – Хотите попробовать с преподавательской мантией и школьной формой, когда мы закончим играть в лорда и леди Малфой?       - Гермиона, - предупреждающе произносит он с лучшими интонациями профессора Снейпа, но очевидно эффект утрачен, потому что девушка все еще улыбается.       - И что вы сделаете? Назначите мне отработку?       Абсурдность ситуации наконец побеждает его смущение, и он ухмыляется.       - Только пообещайте, что не будете также мучить мою молодую версию. Не думаю, что смогу это вынести.       - А ваша молодая версия будет, эм… знать, что делать?       Северус сердито смотрит на нее.       - Мне было тридцать пять, когда вы были на четвертом курсе. Конечно, я знал, что делать, – он на секунду замолкает, а потом на его лице появляется усмешка. - Но хорошо, что вы возвращаетесь на семь лет назад, а не на восемь.       - Почему?       - К тому моменту я уже научусь одному… интересному приему, - его голос практически источает порочность, - или, точнее говоря, я усовершенствую то, что знал в теории, но не до конца освоил на практике.       Гермиона краснеет.       - Вы ужасны.       - Соус для гусыни... *       - Эта часть плана останется между нами, верно? Если Альбус узнает, что мы замышляем лишить меня девственности…       - Этот старый болван не перестанет кудахтать, - его улыбка исчезает. – До меня кое-что дошло. У этого блестящего плана есть один существенный недостаток.       - Какой?       - Если я не пущу в него Аваду на Астрономической башне, Альбус будет подмигивать нам в вашем дивном новом мире еще Мерлин знает сколько лет.       - Ауч.       - Я знаю зелье, которое ему можно подлить.       - Я делаю это не для того, чтобы самой стать Темной Леди, знаете ли.       - Но какая Темная Леди из вас бы вышла. Вы просто вселяете ужас.       - Номер четыре и продолжаете подниматься.       - Но с другой стороны, если все получится, у вас будет возможность командовать Поттером и Уизли, так что, может быть, вы оставите меня в покое.       - А может быть и нет.       На мгновение воцаряется тишина.       - Надеюсь, что нет, - едва слышно произносит он.