Past Imperfect

      Гермиона чувствует всю сюрреалистичность ситуации, когда в класс заходит четвертый курс Гриффиндора и Слизерина. В ее реальности все эти дети либо давно выросли, либо уже мертвы. Когда появляются Гарри, Рон и молодая версия ее самой, Грейнджер всеми силами пытается сохранить нейтральное выражение лица.       Представившись и отметив присутствующих, девушка демонстрирует заклинание Протего и просит разбиться на пары. Один должен накладывать жалящее, а другой – пытаться поставить щит. Она занималась этим со своим четвертым курсом в начале года, но Барти Крауч потратил слишком много времени, швыряясь Империо в пауков, так что идти по программе смысла не было.       Естественно, все встали в пару с представителем своего же факультета. Понаблюдав, кому удается заклинание, а кому нет, Грейнджер просит пары поменяться ролями, а через время еще раз демонстрирует щит сама, поясняя детали тем, у кого до сих пор ничего не получилось.       — А теперь мы сменим партнеров и попробуем еще раз, – дает указание Гермиона. – Итак, Гринграсс и Финниган, Уизли и Нотт, Булстроуд и Браун – осознав, что профессор объединяет их со студентами другого факультета, дети недовольно кривятся. – Патил и Крэбб, Забини и Поттер, Томас и Гойл, Малфой и Грейнджер. Вроде все? – девушка смотрит вокруг себя. Она не хотела ставить Невилла в пару с этой заразой, но уже ничего не поделаешь. – Ах да, Лонгботтом и Паркинсон.       Когда новые пары несколько раз пробуют себя и в защите, и в нападении, Гермиона усложняет задание.       — Прекрасно, теперь вы будете атаковать и защищаться одновременно. Наколдуйте щит и постарайтесь удержать его, атакуя соперника.       Это в разы труднее, поэтому вскоре по всему кабинету раздаются разочарованные вздохи и крики.       — Стоп. Нотт и Уизли, сюда, пожалуйста. Не все из вас равны по силам со своим оппонентом, но по моим наблюдениям, этим двоим повезло. Джентльмены, прошу вас.       Они выполняют задание, и Грейнджер останавливает их несколько раз, чтобы исправить недочеты. Когда у них окончательно сбивается дыхание, Гермиона отпускает ребят и вызывает следующую пару.       — Хорошая работа. Малфой и Грейнджер, ваша очередь.       Она с интересом наблюдает за дуэлью ее самой и подростка Малфоя. Тут битва явно жарче, чем между Ноттом и Роном.       — Молодцы, – Гермиона останавливает их до того, как кто-то окажется в больничном крыле.       Она вызывает всех по очереди, пару раз запинаясь и ошибаясь с именами, чтобы никто не удивлялся, как она их так быстро всех запомнила.       — В реальном сражении, вы можете оказаться в меньшинстве. Крэбб и Патил, атакуйте меня. – Они, конечно, стараются, но Грейнджер легко отбивает их заклинания.       – Поттер, присоединяйтесь. – Ну, вот сейчас ей уже надо хотя бы прикладывать усилия. – Забини, вперед. – Ее дыхание становится тяжелее, а над бровью выступает пот. – Отлично, – произносит Гермиона, останавливая бой. – Ну что, есть волонтеры?       — Против четверых? – спрашивает Гарри.       — Против двух для начала.       Поднимается несколько рук, которые принадлежат только гриффиндорцам, включая молодую Гермиону. Естественно.       — Томас, милости прошу. Лонгботтом и Паркинсон на атаку. – Все заканчивается буквально через мгновение. Бедный Томас весь сжимается, когда на него обрушивается шквал проклятий.       — А так сложнее, правда? – спрашивает Грейнджер.       — О, Мерлин, да, – выдыхает Дин.       Девушка вызывает еще несколько желающих, и, как она и ожидала, дольше всех удается продержаться Гарри и подростковой версии ее самой.       — Что, больше никто? – Грейнджер поворачивается к классу и смотрит на Малфоя, который неуверенно кивает и выходит вперед. Он довольно впечатляюще сдерживает атаку Финнигана и Гринграсс, пока Гермиона не заканчивает их дуэль.       — В реальных условиях вам придется сражаться против нескольких атакующих. И это не будет похоже на учебную дуэль. Никаких правил. Никаких ограничений. Будет страшно, больно и опасно, и вы должны быть к этому готовы.       Лаванда поднимает руку, и когда Грейнджер кивает ей, говорит:       — Профессор, вы говорите так, словно мы готовимся к битве. Войны не было уже вечность.       — Как говорили римляне, мисс Браун, хочешь мира – готовься к войне.       Поскольку студенты явно выбились из сил, девушка тратит оставшееся от занятия время на проверку теоретических знаний, которым этот идиот Крауч смог научить. Она внутренне вздыхает, когда ее молодая версия выкрикивает ответ на каждый вопрос.       — Я попрошу каждого из вас на этой неделе прийти ко мне в кабинет в мое рабочее время, чтобы я могла узнать вас получше, – обращается к студентам Гермиона, когда урок подходит к концу. – Я пущу по кругу пергамент, чтобы вы могли записаться на удобное вам время. Это обязательно, – добавляет она, когда видит ухмылку Малфоя. – С тех, кто не явится, будет снято десять баллов, с тех, кто опоздает – пять.

***

      — Как первый день? – интересуется Снейп, когда она приходит к нему в лабораторию после ужина.       — Фред и Джордж казались веселее, когда я у них не преподавала.       — Близнецам Уизли требуется… креативный подход, – ухмыляется Северус.       — Каким же было ваше креативное решение?       — Я назначил им отработку, на которой заставил их посмотреть воспоминания о самых ужасных происшествиях, связанных с зельями.       — И?       — После того, как я убрал их блевотину, мы пришли к modus vivendi*. Они приберегут свои приколы для Минервы и Филиуса, а я помогу им с мерзким пойлом, которое они варят вне класса.       — Выгодное соглашение для обеих сторон, – кивает девушка.       — Эти двое должны были оказаться на моем факультете.       — Они вам нравятся!       — Чушь, – обрывает ее Снейп. – Так я бы мог лучше за ними присматривать. Гермиона скрывает улыбку и вынимает из сумки пергамент.       — Итак, зелье для симптомов временного сдвига. Того, что я сварила должно было хватить на несколько недель, но произошла небольшая неприятность, и теперь мне нужно сварить еще.       — Это я разработал? – спрашивает мужчина, внимательно читая рецепт. – Чертовски гениально, скажу я вам.       Грейнджер широко улыбается.       — Согласна. Но вы все еще работали над ним, когда все маховики были предположительно уничтожены. Ваш портрет сказал, что он собирался продлить действие зелья.       — Я думал, вам не потребуется больше пары месяцев? – хмурится Северус.       По правде говоря, Гермиона начинает жутко нервничать, когда думает о том, что ее ждет по возвращении, так что не сказать, что она торопится. Кроме того, она хочет провести побольше времени с Малфоем из-за обещания, которое дала ему, и, конечно, со Снейпом, который еще не стал Северусом. Она не хочет возвращаться в будущее, где они будут едва знакомы.       — Так и есть, – наконец отвечает девушка. – но никогда не знаешь, что произойдет. И вообще, неужели жажда открытий не вызывает у вас желания хотя бы попробовать?       Он фыркает, игнорируя ее вопрос, и начинает набирать необходимые ингредиенты. Часть он кладет перед Гермионой, остальные оставляет себе. Она замечает, что ей он дает те, что легче всего подготовить. Не подавая вида, девушка приступает к работе, чувствуя его взгляд на себе. Когда он пододвигает к ней еще два ингредиента, более опасных, она чувствует прилив удовлетворения.       Ей нравится работать бок о бок с ним. После того времени, которое она провела с его портретом, Грейнджер кажется, будто она его знает, но, к сожалению, здесь это односторонний процесс. Этот Снейп совсем не знает ее. По крайней мере, не как раздражающую студентку. В ее времени они дразнили друг друга, смеялись, подшучивали над Малфоем и портретом Блэка. Им было так легко разговаривать обо всем на свете. Даже о темной магии, сексе и о том, что произошло во время их дуэли.       Гермиона знает, что Снейп почувствовал то же самое, что и она, когда они устроили демонстрацию для Альбуса, но он ни разу не поднял эту тему. Как и она. Тем не менее, это продолжает стоять между ними, создавая напряжение.       Когда это случилось на ее шестом курсе, они тоже не признали произошедшее. Он извинился, и на этом все закончилось. Гермиона была его студенткой, для них обоих было лучше все забыть или, по крайней мере, сделать вид, что ничего не произошло. Именно это они и выбрали. Потом он убил Альбуса и стал директором, а она охотилась за Хоркруксами. А потом он погиб.       В этот раз, Грейнджер хочет исследовать этот инцидент. Здесь он не ее учитель и даже не портрет. Он мужчина, который, если они сварят зелье для извлечения Хоркрукса, лишит ее девственности. При условии, что ей хватит смелости сказать ему об этом, конечно.       — Итак, пять Хоркруксов, – начинает Снейп.       — Да.       — Какие?       — Диадема Ровены Равенкло, которую мы уже уничтожили, медальон, принадлежавший Салазару Слизерину, чаша Хельги Хаффлпафф и кольцо, семейная реликвия Гонтов.       — Гонтов? Не думаю, что слышал когда-нибудь о них.       — Мать Реддла и ее брат были последними представителями.       Несколько минут они молча продолжают нарезать ингредиенты.       — Диадема, медальон, чаша и кольцо. Это четыре. Какой пятый?       — Хоркрукс, который Реддл создал случайно, когда попытался убить Гарри и погиб сам, – Гермиона делает паузу. – Живой Хоркрукс.       Она видит в его глазах рассвет понимания, за которым тут же следует ужас.       — Да, – кивает девушка, – Гарри и есть Хоркрукс. В его шраме – фрагмент души Реддла.       Северус судорожно делает вдох.       — Значит, в вашей реальности…       — Гарри пришлось умереть, чтобы убить Реддла.       — Альбус знал?       — Да.       Вспышка гнева во взгляде Снейпа исчезает за окклюментными щитами.       — Я знал? – спрашивает он голосом, лишенным всяких эмоций.       — Нет, вы узнали только перед своей смертью. Альбус ждал как можно дольше, прежде чем сообщить, что вы провели семь лет, защищая ребенка, который изначально был обречен на смерть.       — Если мне придется убить его еще раз, в этот раз я сделаю это с удовольствием.       — По-настоящему ужасная часть заключается в том, что Гарри не нужно было умирать. Существует зелье для извлечения Хоркрукса из живого существа. К тому времени вы уже знали о нем, но было поздно.       — Вы знаете, как его сварить?       — Ваш портрет научил меня варить базу. С этим не возникнет проблем.       — Почему только базу?       — Это самая сложная часть. Дальше все довольно просто. Не было никакого смысла тратить редкие ингредиенты, тестировать-то было не на ком.       — Покажите рецепт.       — Книга у меня в комнатах, – врет Гермиона. Она не готова к разговору о том, что им потребуется для зелья. Его портрет думал, что его молодая версия не будет против, но Грейнджер не так уверена. Ему явно все еще некомфортно с ней, так что эту тему пока стоит отложить.       — Не в той сумке, в которой вы таскаете все, что у вас есть?       — Уже нет.       Он внимательно смотрит на нее, и Гермиона опускает глаза, концентрируясь на корнях, которые она в данный момент шинкует, тонко и равномерно, именно так, как он учил. Когда она снова поднимает взгляд, он все еще смотрит на нее. Очевидно, он догадывается, что она что-то скрывает, но решает отложить допрос, учитывая, что они подходят к рискованной части приготовления зелья.       — Нам потребуется оборотное, – говорит Гермиона, когда они оставляют зелье настояться перед добавлением последнего ингредиента.       — Кого – или что – нам придется изображать из себя и зачем?       — Люциус и Цисси собираются наведаться в Гринготтс и забрать Хоркрукс из ячейки нашей дорогой безумной Беллы.       Он кидает на нее взгляд, которым смотрит на студентов, сделавших ошибку у него на уроке.       — Это была ваша идея. Вашего портрета точнее.       — Вы серьезно?       — Абсолютно. Он сказал, вам не составит труда достать их волосы. Только не забудьте, пожалуйста, какой из них чей. Превратиться в Нарциссу будет неприятно, а вот становиться Люциусом я вообще не испытываю ни малейшего желания.       Что если им придется остаться в образе дольше, чем планируется, и она захочет в туалет? Держать в руке член Люциуса Малфоя не входит в список ее желаний. Вот вообще нет.       — Путать волосы для оборотного – не моя прерогатива, – протягивает Снейп. – По крайней мере, Люциус был бы верным биологическим видом.       — Очень смешно.       — Чтобы достать кольцо и медальон, нам тоже потребуется оборотное?       — Нет, это должно быть легко. Я точно знаю, где Кричер прячет медальон.       — Кричер?       — Мерзкий эльф Сириуса Блэка. Я проберусь на Гриммо под мантией-невидимкой и заберу Хоркрукс. Не думаю, что это займет много времени.       — Вы имеете в виду, мы проберемся?       — Мы не влезем оба под мантию. Вы слишком высокий. Я могу и сама все сделать.       — Или я могу сделать все сам.       Хм, не так уж он и помешан на контроле, да? – думает Гермиона.       — А если что-то пойдет не так, и Сириус наткнется на того, кто придет за медальоном, я с большей вероятностью смогу его уболтать. Я ему нравлюсь.       — Уверен, так и есть, – тихо бормочет Северус.       — Что, простите?       — Я всегда могу его убить, если он поймает меня.       — Причина номер 1347, почему должна пойти именно я. А вы можете в это время отправиться за кольцом. Оно в заброшенном доме Гонтов, где выросла мать Реддла. Как рассказывал Гарри, Альбус просто зашел в дом и взял его. Но не советую надевать. Оно проклято.       — Я правда похож на того идиота, который наденет кольцо с Хоркруксом?       — Альбус этим идиотом и оказался. Он умирал от проклятия, когда заставил вас поклясться убить его.       — Этот человек – угроза для общества.       — Совет попечителей не должен подпускать его и на милю к детям, – соглашается Гермиона, подавляя зевок.       — Пожалуй, я переговорю с Люциусом, – произносит Снейп, уменьшая огонь под котлом. – Идите спать. Я разолью зелье по флаконам, когда оно охладится, и завтра отдам вам. И не забудьте, пожалуйста, ту книгу с рецептом.