Past Imperfect

      Поппи накладывает диагностическое заклинание на лежащую без сознания Грейнджер, когда в больничное крыло влетает Северус. Он достает из кармана флакон и, поддерживая Гермиону за плечи, приподнимает ее в сидячее положение.       — Северус Снейп, что, по-твоему, ты сейчас делаешь?       Игнорируя Помфри, мужчина подносит фиал к губам девушки и шепчет: "Выпей".       Ее ресницы слегка подрагивают, когда она шипит что-то непонятное, похожее на его имя.       — Пожалуйста, котенок, – бормочет Северус. – Хотя бы чуть-чуть.       Гермиона делает маленький глоток, затем еще один. А потом она открывает глаза, забирает у него бутылек и сама допивает остаток жидкости.       — Глупая упрямая девчонка, – произносит Снейп слишком нежно, чтобы это было упреком. – Неужели желание пристыдить меня стоит того, чтобы умереть?       — Что ты ей дал, Северус? – спрашивает Поппи.       — Это от одного заболевания, – объясняет Грейнджер, быстро приходя в себя. – У меня закончилось зелье, и профессор Снейп любезно согласился сварить его.       — Какого заболевания?       — Это мм… немного личное.       — Вы же знаете, что я целитель, да? – фыркает Поппи и накладывает еще одно диагностическое заклинание. – Странно, – хмурится она.       — Что такое?       — Все показатели почти в норме.       — Тогда я могу идти?       — Я бы хотела, чтобы вы остались еще ненадолго, я хочу понаблюдать за вашим состоянием.       — Ладно.       — Отдыхайте, – мягко произносит Помфри. – А вот тебе стоит уйти, – командует она Северусу.       — Пять минут, Поппи. Мне нужно поговорить с профессором Грин.       — Две минуты. Вернусь – проверю.       — Ведьма, – бормочет Северус и смотрит на Грейнджер, но она уже легла на бок, повернувшись к нему спиной. Он обходит кровать и, нырнув рукой в карман мантии за еще одним флаконом зелья, ставит его рядом с недопитым. На всякий случай, Снейп накладывает Муффлиато.       — Я сварю еще вечером.       — Не утруждайтесь. Через несколько дней меня здесь не будет. Вы сварили основу?       — Грейнджер—       — Сварили?       — Да.       — В таком случае мы почти закончили. Уже скоро вам придется терпеть только одну невыносимую всезнайку, – Гермиона поворачивается на другой бок, снова оказываясь к нему спиной.       Северус пытается подобрать слова, чтобы исправить ситуацию, но замечая, что Помфри уже несется к ним, быстро отменяет заглушающее заклинание. Он почти доходит до двери, когда замечает младшую Грейнджер, сидящую на одной из кроватей и с любопытством наблюдающую за ним.       — Вам уже лучше, мисс Грейнджер? – спрашивает он.       Девочка приходит в шок от его вежливости, особенно учитывая, каким ублюдком он был по отношению к ней с тех пор, как поссорился с ее версией постарше, но быстро берет себя в руки.       — Да, спасибо, профессор.       — Зубы как новенькие?       — Даже лучше, – улыбается девушка, показывая точно такие же зубы, как и у взрослой Грейнджер.       — Вам стоит отправить Паркинсон сову с благодарностью, – с этими словами Снейп выходит, оставляя позади себя обеих Грейнджер, и направляется в свой кабинет, мысленно прикидывая, что могли натворить близнецы Уизли в его отсутствие.

***

      Спустя четыре часа бесконечных диагностических заклинаний – и бормотаний о непонятном зелье и ее профессионализме как целителя – мадам Помфри наконец разрешает Гермионе покинуть больничное крыло.       Вернувшись в свои комнаты, Грейнджер тут же набирает ванну и с облегчением погружается в ароматную воду. Она не имеет ни малейшего понятия, что ей теперь делать.       Снейп сказал, что сварил основу для зелья, а это означает, что уже завтра ей придется предоставить ему кровь. Вопреки ее словам, она вовсе не хотела привлекать к плану Сириуса, ни в какой форме. Да, он хорошо выглядит, но, по правде говоря, слегка придурковат.       Еще одна опция – магловский бар. Помимо очевидного недостатка в виде обязательного стирания памяти несчастному пареньку после того, как Гермиона соберет заклинанием кровь, ее мутило от одной мысли, что ее лишит девственности совершенный незнакомец.       Вероятно, она может попросить кого-то из друзей, например, Ремуса или Билла Уизли? По всей видимости, это наилучший вариант, но ей будет максимально неловко. Как она будет смотреть им в глаза, когда вернется в свое время?       В конце концов, она может просто сообщить Снейпу, что возвращается в будущее, и понадеяться, что он сам завершит зелье и уничтожит последний Хоркрукс. Как он любезно отметил, она не единственная девственница в Британии, возможно, только самая старая. Но ведь она отправилась в прошлое, чтобы уничтожить все части души Реддла. Она не может вернуться обратно, оставив Хоркрукс в теле Гарри, какими бы отвратительными ни казались другие варианты.       Черт побери, где моя хваленая гриффиндорская смелость?       Единственный вариант, который она совершенно точно отказывается рассматривать – это возвращение в будущее. Это самый простой путь, но теперь о нем не может быть и речи, она не доставит ему такого удовольствия. Ее мелочная, мстительная часть – та самая часть, которая не может перестать думать о его шутке про самую старую девственницу Британии – предвкушает наслаждение, которое она получит, когда с холодной улыбкой вручит этому невыносимому мерзавцу флакон с зельем и передаст привет от Сириуса.       Но она не хочет ни Сириуса, ни Билла, ни Ремуса, ни тем более какого-то незнакомого магла. Она хочет – или хотела, пока он не начал вести себя как величайший ублюдок всех времен, – Снейпа. Но вот он абсолютно очевидно не хочет ее.       Или хочет? Когда он ворвался в больничное крыло с зельем, казалось, что он и в самом деле беспокоится о ней. И он назвал ее котенком, так же, как он называл ее будучи в облике Малфоя в тот день, когда все между ними пошло наперекосяк.       Жаль, что у нее нет доступа к омуту памяти (который, конечно же, есть у него), чтобы она могла взглянуть на произошедшее более объективно. Оба воспоминания – в больничном крыле и, когда он извинился за вторжение в ее разум. Снейп попросил прощения сразу же после применения легилименции, и она ответила гневом. Вполне оправданным гневом.       Он вторгся в мой разум без моего, блядь, согласия. Я же сказала, четко и ясно, что не хочу. А он все равно это сделал. Почему?       Но он ведь сказал ей почему, не правда ли? Жаль, что она не может вспомнить его точные слова. Что-то о принесении себя в жертву и, что она откладывала это мерзкое дело как могла.       Подождите. Он думал, что ей отвратительна идея секса с ним? Очевидно, это ему она кажется отвратительной, а не ей. Единственный раз, когда он вел себя так, словно она ему нравится, был, когда она выглядела как красивая, элегантная, стройная Нарцисса Малфой. Когда у нее было лицо и тело Нарциссы, он касался ее, шептал на ухо нежности и, совершенно точно, собирался поцеловать ее.       И тут до нее наконец доходит – если она уверена, что привлекала его только потому, что выглядела как Нарцисса, вероятно, он считал, что привлекал ее только потому, что выглядел как Люциус.       Мерлин, – она вздрагивает, – если бы…       Ведь это она отстранилась от поцелуя, и после этого он стал холодным и злым. С тех самых пор между ними все было не так, как надо. Северус никак не мог знать, что она отстранилась как раз потому, что он выглядел как Люциус Малфой. Должно быть, он подумал, что она не хотела его, Северуса.       Гермиона тут же вспоминает разговор с его портретом, когда он настаивал, чтобы…       О, Мерлин.       Она знала, что он не уверен в себе. Она знала это до того, как попала сюда, но он сразу же начал приводить ее в бешенство своим поведением, и она забыла обо всем, пытаясь справиться с собственной неуверенностью.       Я буду самым настоящим ублюдком, – предупреждал портрет Снейпа. – Но все равно постарайтесь стать моим другом.       И она старалась, но недостаточно сильно. Он стал жестоким только из-за ее гнева. Просто так он справляется с болью. Она сказала ему, что Лили должна была его простить, но сама отказалась сделать то же самое, когда он извинился.       Гермиона вылезает из ванны и насухо вытирается. Она знает, что ей делать. Девушка подходит к шкафу и достает мантию, которую надевала в Гринготтс. Открывая ящик с нижним бельем, она хмурится. У нее больше нет черных кружевных трусиков – спасибо Пивзу, – но она выбирает самые красивые из тех, что есть.       Одевшись, она спускается в подземелье и останавливается перед дверью Снейпа, которую он вероятно захлопнет перед ее лицом, как только увидит, кто за ней. Ну, если так, значит ей придется выбрать между Сириусом, маглом и одним из ее друзей. Но, может, он все-таки впустит ее. Грейнджер делает глубокий вдох, еще раз напоминает себе о гриффиндорской смелости и стучит в дверь.       Когда он не отвечает, она поворачивается, чтобы уйти, но в нерешительности останавливается. Она стучит снова. На этот раз дверь открывается.