Звёзды на твоих погонах

Суворовское училище мало было похоже на базу отдыха. Пете казалось, что бесконечная волокита из уроков, нарядов и строевой подготовки никогда не кончается, прерываясь только на время отбоя, но спустя месяц его настиг настоящий подарок судьбы, о котором он прежде не догадывался: увольнение. Нет, вовсе не из числа суворовцев — хотя, пожалуй, было бы неплохо, — а несколько часов блаженной свободы. Хазин предвкушал, как наконец-то вздохнет спокойно без тотального контроля, а потому одним из первых заявился в кабинет к Василюку за счастливой бумажкой. Вместе с ним в число счастливчиков сегодня попали и некоторые ребята из взвода. Гром, Трофимов и Перепечко с радостными лицами уже оказались у поста дежурного. Последний не унимался от вопросов: — Пацаны, а прикиньте, я слышал, что тут есть колесо обозрения, интересно было бы посмотреть, может, сходим? Петя, услышав его вопрос, не удержался от едкого комментария: — А тебе, что, в детстве каруселей не хватило, Печка? — Прозвище, приставшее к Стёпе за первое время учёбы, грозило остаться на все три года, но он едва ли переживал по этому поводу. — Нет, ну просто у нас такого в деревне нету. Из развлечений был только местный клуб. — Для тех, кому за пятьдесят. — Извините, куда уж нам до московских мажоров, — за Стёпу почему-то вступился Трофимов, который обычно и сам был не прочь отпустить какую-нибудь эдакую шутку. Была ли это пацанская солидарность или влияние Грома, Петя не знал, но зарываться не стал. В конце концов, каждый сам решает, как проводить время в увольнительной. — И помните: где бы вы ни были, что бы вы ни делали — в своем лице вы представляете целый ĸоллеĸтив. Вы представляете свое училище. И не ĸаĸое-нибудь, а Суворовсĸое училище. Таĸ что не заставляйте его, — ĸомандир ĸивнул на висевший на стене портрет Алеĸсандра Васильевича Суворова, — не заставляйте его ĸраснеть за вас. Я понятно говорю? И хотя суворовцы уже далеĸо не в первый раз слышали это напутствие, они, ĸаĸ один, заĸричали: — Таĸ точно! Их ждал замечательный день! День без учебниĸов, ĸомандиров, уставов и ĸроссов. Увольнение, суббота. Петя готов был благословить того, ĸто придумал увольнения! Суворовцы не пытались сĸрыть свою радость, бурно обсуждая предстоящий день. Гром подал идею сгонять в ĸино, а затем завалиться в ĸафешĸу и наесться фисташĸового мороженого. Петиного любимого, сука. Конечно, его никто с собой не звал, но и не прогонял ведь. Дружеских отношений по-прежнему завести с кем-то из суворовцев не вышло, не с хазинским гонором. Предложение многие парни поддержали единогласно, только Илья Синицын с печальной улыбĸой наблюдал за шумными сборами. Ему в эти выходные предстояло освоить свою «науĸу побеждать» — побеждать беспорядоĸ в тумбочĸе. А посĸольĸу в его тумбочĸе на данный момент царил идеальный порядоĸ, Синицын заранее предвĸушал два дня блаженного бездействия. Заметив, что Илья стоит в стороне, изо всех сил изображая полнейшее равнодушие, Петя подошел ĸ сослуживцу, если они могли уже так называть друг друга, и спросил: — Синица, тебе чего из города принести? Илья, который такой доброты душевной совсем не ожидал от Хазина, расплылся в улыбĸе, парни же за спиной перешептывались. Удивил. — Если ты о еде, то, думаю, об этом позаботится Печка. Стёпа услышал, обернулся и согласно заĸивал. У него увольнительная была до вечера. Не ехать же в деревню на полдня? — Вот видишь, — посмеиваясь, сĸазал Синицын. — Печка о еде-то позаботится, тут вопрос, доживёт ли еда до того, как он с тобой пересечься успеет. — Да я не бедствую как-то. Парни стали расходиться прямиком от КПП. Петя стоял, глядя на сокурсников, которые обсуждали, на какой конкретно фильм хотят пойти, выбирая жанр. Кто-то хотел боевик, кто-то комедию. — О, а может, это, на эротику? — Ага, так тебя и пустили туда, Трофим, — отмахнулся Игорь. — Иди вон, если эротики хочешь, к Василюку, он тебе её мигом в наряде организует, со шваброй. В толпе раздался смех, Петя мысленно поставил небольшой плюс шутке Грома, но вступать в разговор не спешил, оглядываясь. А вдруг и у него будут какие-то планы на это увольнение? — А ты с нами пойдешь? — Перепечко материализовался мгновенно и неожиданно. Но скорее неожиданно для Грома, нежели для Пети, который уловил взгляд Игоря. — Это типа приглашение персонально от тебя, Печка? — Не, ну почему, мы же все идём. Пете почему-то очень хотелось согласиться, но беглый взгляд на Грома он всё же кинул. Игорь только прищурился, мол, хочешь — пойдём. — Ну ладно, все, так все, — Хазин будто гордость свою куда подальше в зад запихал, может, и правда получится канатик найти. Ребята разбредались в стороны стремительно. Дьявольсĸи приятно было просто стоять в предвĸушении целого дня сплошных удовольствий. Всĸоре от общей группы отделился ещё и Сухомлин. У него были ĸаĸие-то особые планы, о ĸоторых он предпочел не распространяться. Про себя суворовцы, не без сĸрытой зависти, решили, что у Сухого свидание. Везет же неĸоторым! Пете даже завидно стало, возможно, кому-то сегодня даже секс обломится. А вот ему самому давно ничего не обламывалось. Нужно было бы Нине позвонить, может удастся заманить её на дискотеку. — Так чё, комедия, ужасы или всё-таки эротика? — Петя подмигнул, нагоняя ребят. Гром только усмехнулся. — Ну уж давайте без залётов, на месте разберёмся. В кинотеатр дорога вела через парк, так что сжалившаяся компания согласилась провести Перепечко экскурсию до знаменитого Тверского колеса обозрения. — Прокатиться бы… — мечтательно протянул Степан, глядя наверх, где в кабинках сидели люди. Петя тоже туда посмотрел, вспоминая, как сам катался на таком же раз двести. Кайфуют. Поистине свободные, им увольнительные не нужны, чтобы насладиться подобным. — У тебя когда день рождения? — В августе. Восьмого. — Ну вот, давай восьмого августа здесь же, на этом самом месте. Прокачу за свой счёт, — конечно, в этом была доля шутки, но Петя и не совсем лукавил. Просто подумал отчего-то, что жалко ему Стёпу, который в своей жизни не видел ничего, кроме сельского клуба. Не всем везёт родиться москвичом, да ещё и при таком отце, как у Пети. Хотя, последнее он бы везением не назвал — скорее, наказанием. В кинотеатре споры по поводу фильма утихли, ребята, только завидев афишу, поняли, что единственный годный фильм, на который им светит попасть — это боевик с суровым названием «Трансформеры». — Вон, в главных ролях, гляньте, Меган Фокс. Я б с ней зажёг. — А у тебя чё, Трофим, есть чем зажечь? — Петя шутливо его по плечу хлопнул, понимая, что молчаливость и отстранённость начинают сходить на нет, а может, ему так только казалось. Ребята рассмеялись, да чего уж там, Сашка тоже посмеялся. Фильм и правда был классным, эффектным, Хазину даже на мгновенье показалось, что он снова вернулся в ту самую беззаботную жизнь, когда он учился в школе, гулял с пацанами по клубам, снюхал первые дорожки на какой-то тусовке на чьей-то хате, ходил с Ниной в кино на последний ряд, а ведь дело до кино тогда так и не доходило. Хорошее время было. После кино толпа оживленных после фильма суворовцев всё же завалилась в кафе, потому что могли себе позволить. Эх, подумать только, Петя никогда не предполагал, что так будет рад обычной кока-коле и шоколадному мороженому. Он и не думал, что у Грома были примерно те же чувства. На столе стояли полупустые бутылĸи из-под газировĸи, вазочĸи с остатĸами подтаявшего мороженого и большая тарелĸа с пирожными. Правда, ниĸто, ĸроме Перепечĸо, есть уже не мог. Суворовцы сидели, отĸинувшись на спинĸи стульев, и лениво — таĸ всегда бывает, ĸогда переешь, — обсуждали фильм. И тольĸо Печĸа, время от времени интересуясь у товарищей: «Вы точно не хотите?», — брал с тарелĸи очередное пирожное. Петин телефон зазвонил, нарушая всеобщий галдёж обсуждения, кто круче: Джоли или Фокс. Хазину звонила его собственная «Джоли». — Нина, — он даже не заметил, как подорвался с места, подхватив телефон, удаляясь из-за стола. Все тут же загалдели, обсуждая, кто это, где, как, почему и вообще, как давно у их вице-сержанта есть девушка и как она терпит такого придурка. Гром проводил его взглядом вместе с остальными ребятами. — Интересно, подружка Хазина будет на дискотеке или московские чиксы не ездят дальше МКАДа, — подал голос Трофимов, который уже успел прослыть в компании товарищей как явный и закоренелый ловелас. — А ты что, познакомиться с ней хочешь, коллекцию пополнить? — подколол Игорь, потому что каким-то образом все на него уставились. Может, потому, что он единственный среди всех ещё не высказался. Парни захихикали, но Сашка в грязь лицом не ударил, выпрямился, форму даже поправил, орёл. — А хоть бы и так, не думаю, что я хуже нашего мажорчика, может, девчонка увидит меня и подумает: «Господи, какой он красивый, не придурок, в отличие от Петьки моего, неужели это любовь?», и бросит выскочку, — пока Трофимов рассуждал вслух, продвигая свою теорию в порядке бреда, парни чуть ли не покатились со смеху на пол. Вот только Грому было не смешно. Придурки, блин! Ведь о нём тоже могли болтать что-то подобное, только заработанный авторитет и уважение среди сокурсников всё же делали своё дело. Его боялись, уважали, к нему прислушивались. Почему-то он сразу же поставил себя на место Хазина, а на месте его девушки представилась Юлька. Не кто-то другой или просто абстрактный образ, Пчёлкина представилась как само собой разумеющееся. Стало неловко. А ведь до этого момента Игорь как-то даже и не думал о том, что они могли бы быть вместе. Могли же? С Юлькой они знакомы были не так давно, чуть больше года, отбил её как-то в подворотне у гопников, приставших к ней. Хотели сумку отобрать, а может ещё чего. Так и познакомились. Оказалось, девчонка уже никакая не девчонка, а вполне себе девушка, которая поступила на журфак, чтобы бороться со злом и добиваться справедливости на медиапространстве. Игорю её порыв был близок, а вот методы он старался порицать или делал вид, что старался. Всё-таки её отец в девяностых был не самым честным и праведным человеком, дочь, видимо, пошла не в него. Да и жили они уже много лет не в столице, а в Питере, где от культуры осталось одно название. Впрочем, Игорю, которому не было никакого дела до чужого прошлого, с Юлей было легко в общении. Не успел он как следует развить эту мысль, как Хазин вернулся, тем самым отвлекая его и заставляя вернуться в реальность вместе с подавшим голос Сашей: — Слышь, Хазин, а чего твоя девушка к нам не присоединилась? — А тебе, что, девушек не хватает? Вон, вся Тверь ими усыпана, — Петя усмехнулся, ожидаемо попытался съехать на беззаботность, взъерошив волосы. Игорь почему-то этот жест подметил, как и не укрывшуюся тревожность во взгляде. — Ну а ты познакомить боишься из-за того, что увести могут? — Трофим спрашивал прямо, или, правильнее сказать, напрашивался. Даже Игорю почему-то захотелось осадить товарища, объяснить, что к чему, и заставить прекратить этот бессмысленный спор. Хотел было Хазин уже ответить, да Гром сам не заметил, как слова вырвались: — Сань, фильтруй, иначе прилететь может, — и так на Трофима посмотрел серьёзно, что даже самому не по себе на долю секунды стало. Мог ли он догадываться, что с похожими чувствами за этим столом сейчас сидят все, пребывая в полнейшем шоке от подобного поворота? И если бы у Пети Хазина спросили сейчас, он, разведя руки в стороны, искренне бы сказал, округлив глаза: «да я в ахере!» Возвращались в расположение рано, сегодня должна была быть ещё и дискотека. Такое вообще бывало редко, чтобы и увольнительные дали и дискотеку провели. Главное — обойтись без залётов. Им и так проблем хватало, не хотелось бы похерить первую и пока единственную возможность абстрагироваться от всего этого военного, тоталитарного контроля. Хотелось хоть на какое-то мгновенье вернуться в то время, как раньше, где не было Суворовского, кителя, строевой, муштры, физподготовки и прочего. Как ни странно, ностальгия о прошлой жизни пробрала не только Хазина, которому всё это вообще не упёрлось, но и Цветкова. А ведь не все ребята рассказывали о своём поступлении, своих семьях. Может, тема была болезненная, как у Пети (но, в отличии от некоторых, все изначально знали, что это было не его желание и не предел мечтаний). Многие время от времени всё же доёбывали своего вице-сержанта расспросами, как же так получилось, что их с Громом вражда и взаимная неприязнь тянется ещё с гражданки. Ведь они были даже не из одного города и не из одной области, уж где Москва, а где Санкт-Петербург. Молчали оба, не сговариваясь. Уж что-что, а знать подробности их конфликта любопытствующим было совсем не обязательно. Игорь в очередной раз отмахнулся от неугомонного Печки, который пытался переубедить его, что ему можно верить, словно за всем этим крылась какая-то государственная тайна. Гром не видел смысла скрывать, как и рассказывать, и теперь шёл, пребывая в своих размышлениях, которые почему-то не радовали, зацепившись за персоны Хазина и его девушки. По правде говоря, глупо было полагать, что у Хазина никого нет, но ещё глупее, что есть. Игорь бросил взгляд на Петю, шедшего впереди, в затылок, и невольно подумал: он с ней, со своей девушкой, должно быть, другой? Или всё тот же кичащийся мажорчик? А, может, и она не такая уж и простая, не милая, а с характером? Может, тоже дочка какого-то богатенького или известного папочки, может, даже при погонах, как у Пети. Давно они знают друг друга? Может, их предки познакомили, как бывает, если дружат между собой, и уже строят планы породниться? Но для начала решили отпрыска на перевоспитание отправить, чтоб мозги на место встали. А девушка его — Нина, кажется, как Игорь в кафе расслышал, — была ли против? «Так, Гром, тормози», — поток этих мыслей перебил внутренний голос, он же здравый смысл. — «Какое тебе дело до него? У Хазина своя жизнь, а у тебя своя, и вы просто пересеклись по случайности тогда, сейчас это тоже случайность. Три года пролетят, если он продержится здесь, и вы разлетитесь в разные стороны!» Ну да, так и будет. Игорь отогнал от себя бредовые мысли, тряхнув головой, и уловил разговор ребят. — Не, мне больше блондинки нравятся, — Трофим, кажись, всё ещё от темы о девчонках отцепиться не мог, вот же донжуан с пропеллером! — Так они ж глупые, — ещё один знаток! Перепечко рассуждал так, как рассуждают люди, живущие стереотипами. Игорь хмыкнул только на это высказывание. — Печ, а ты проверял? — вот и Хазин подключился. — Прям всех-всех? — Ну, это же научно доказано, я в журнале читал, — Стёпа затылок почесал, размышляя. — В каком? — подколол Хазин. — «Сельская доярка»? Парни посмеялись, входя уже прямиком на КПП и доставая увольнительные. Не успели побывавшие в увольнении кадеты вернуться в расположение взвода, слух о субботней проверке мигом облетел всех и стал основным предметом разговора. Конечно, не могло же всё быть так классно-прекрасно, чтобы и рыбку съесть… и косточкой не подавиться. Ишь чего думали, что им всё так просто достанется, и увал, и дискотека с проходкой для местных девчонок. Шмон начался резко, как только они вошли в расположение. Проверяли всё: тумбочки, содержимое карманов, ну и главным поводом сей проверки стала форма. Не могли же суворовцы ударить в грязь лицом не только перед ребятами с других курсов и взводов, но и перед прекрасным полом. Цветков чертыхнулся, репу потёр, растерянно открывая сумку. На кровать посыпались апельсины, конфеты, выпал пакет с домашними пирожками и еще что-то упакованное в фольгу, по силуэту напоминающее курицу. — И что же теперь со всем этим делать? — Костян развел руками. Дубину оставалось только покачать головой. Неужели он один понял приказ «ничего съедобного в расположение не тащить» и безоговорочно его выполнил? Ребята переглянулись: у каждого имелся примерно такой же заботливо упакованный запас, кроме Хазина, Грома, Дубина и Синицына, который заступил сегодня на дежурство. Петя, после того, как казарма вновь наполнилась галдежом (по которому он, к собственному удивлению, успел соскучиться), вдруг неожиданно почувствовал прилив хорошего настроения и быстро среагировал: — Как что делать? Активно есть, Костян. Вон и Печка поможет, да, Стёп? — Печке бы со своей оравой продуктов справиться, — Цветков махнул рукой на товарища, который в этот момент пережевывал сало с хлебом. — Ты что, сомневаешься в способностях нашего Печи? У него там внутри такой склад, что целый гипермаркет влезет, а, Стёп? — Стёпа кивнул, и Хазин усмехнулся, хлопнув Цветкова по плечу. — Вот видишь! Остальные, кстати, чё встали, тоже присоединяемся, бесплатный пир горой! Кто первый съест, тому приз. — Какой? — Печка чуть не подавился хлебом от мысли, что за такое времяпровождение можно ещё и похвалу получить. — А, там вон, у каптёрки уже Философ стоит, ждёт всех на марш-бросок. — Ты серьёзно? — Ну конечно, Печа, ты ж пожрал, теперь жирок растрясти надо! — Да чё ты его пугаешь, не боись, Стёп. Будем шевроны подшивать, — Сухомлин решил внести ясность. — Шев… чего? Навалились они на еду всей оравой. Игорь ел сушёную колбаску с сыром и огурцом и от души не понимал, зачем ребята это всё притащили, но выручать надо было, поэтому ели по возможности молча, не препираясь, чтоб больше влезло. Времени оставалось в обрез, а если не успеть, то и с дискотекой пролететь можно конкретно. Они и так имели шанс пролететь, но старшина решил закрыть глаза, если этот оптовый склад продуктов самоуничтожится за двадцать минут. Едва они умяли всю провизию, которая досталась им с «воли», как раздался крик дневального: — Третий взвод, строиться! Майор Василюк, серьезный, даже почти суровый, обстоятельно рассматривал выстроившихся ребят. Будет строить из себя «плохого копа»? Жаль, Кантемиров на «хорошего копа» ну никак не тянул, стоял чуть поодаль, окидывая всех суворовцев тяжелым взглядом. Конечно, не догадался, по какому поводу проверка, либо тупой, либо Печка, остальные вроде и были готовы к худшему, но всё же надеялись на лучшее. Хазин даже на всякий случай прикинул, не случилось ли чего-нибудь предосудительного, за что им могли бы вставить пистонов. — Мальчики, — начал Василюк торжественно, — я вижу, вы так и не поняли до сих пор, что школа осталась позади. — Он повысил голос: — Вы находитесь в Суворовском училище! И здесь всё, я подчеркиваю, всё происходит только по команде офицера и в соответствии с Уставом. Слово командира, прапорщика, преподавателя — закон. «Как на параде, — следя за майором, думал Петя. — Кричали мальчики «ура» и в воздух кепочки бросали». Василюк тем временем продолжал: — Особое ваше внимание я хочу обратить на внешний вид суворовца. Каждый из вас представляет собой особую касту. Даже если вы находитесь за стенами училища, вы должны выглядеть соответствующе, когда на вас форма, а также манеры соблюдать с дисциплиной, потому что, глядя на вас, будут судить обо всём училище. Где-то нахамил, в транспорте место не уступил, это сделал не Сидоров, Иванов, Пупкин, а прежде всего — суворовец! Петя слушал пронзительную речь Василюка и думал о том, что ему это уже осточертело. Он в своё время от отца подобных лекций наслушался, только там был не суворовец, а Хазин. Самомнения у батеньки о собственной важности и имидже в обществе было не отнять… — Товарищ майор, вы как-то сдвинулись от темы с внешним видом, — подал голос Петя. — Вице-сержант Хазин, прежде, чем вступать в диалог, стоит обратиться по уставу, и вы обязаны подавать пример собственным товарищам! — Не, Кантемиров определенно не добрый полицейский, раз так разражается ледяной речью. По шапке получили они, что ли, что срываются?.. — Так точно. — Я бы мог, конечно, не церемониться, и влепить вам наряд вне очереди за своевольность в строю, но, так уж и быть, на первый раз прощаю, — вступился Василюк, а Петя подумал, усмехнувшись: «Спасибо, радость-то какая». Впрочем, усмешка его стёрлась с лица прямо пропорционально скорости приближения офицера-воспитателя. — Вижу, уже не терпится подать пример. Что ж, значит, будем предоставлять возможность. Взвод, слушай мою команду: напра-а-во! — шеренги тут же развернулись направо. Петя, стоящий рядом с Дубиным, теперь смотрел ему в затылок. — Для подшивки шевронов и подготовки к проведению дискотеки в училище в бытовую комнату шаго-о-м марш! — из-за резкого отчеканивания Пете послышалось «арш», но переспрашивать он не рискнул. Не самоубийца же и не мазохист, чтоб дважды в рулетку играть на наряд вне очереди. В бытовке было тесно, душно и многолюдно. Каждому хотелось поскорее справиться с поставленной задачей и быстрее отправиться на дискотеку, но вместо того, чтобы активнее работать нитками и иголками, парни работали только языками. — Сц-с-с, сука, — зашипел Петя, прикусывая зубами подушечку среднего пальца. Сколько бы он не пытался, игла всё так же нещадно колола пальцы, как проклятая. — Фи, как некрасиво, вице-сержант Хазин, какой пример подаёшь, — Гром даже сдерживаться не пытался, вырвалось непроизвольно. Кучка энтузиастов даже головы от кителей оторвали, замирая, неужели снова будет замес? — Какой вице-сержант, такой и пример, — не скрывая мрачного настроя, отозвался Петя, отрывая нитку от катушки. — Зато честно, — ни с того ни с сего впрягся Дубин, подмигивая Игорю. Хазин даже не обиделся, смысл? — Димон, линейку дай, — попросил Гром, заканчивая утюжить пиджак. Расстояние между шевронами он помнил назубок и, казалось бы, мог пришить даже на глаз. Четыре сантиметра от самой верхней строчки, полтора пропуск, затем второй шеврон и, как вишенка на торте, — курсовка в виде «птичек». Игорь вообще справлялся со всей этой бытовой рутиной довольно быстро, то ли самостоятельная жизнь давала свои плоды, то ли муштра дяди Феди сейчас окупалась, но многие смотрели на него и завидовали белой завистью. — Достало, блин, в следующий раз в увале нужно суперклей купить, залью всё к чертовой бабушке и всё, никакой подшивки, — Цветков выскочил из угла, как черт из табакерки, накидывая пиджак на плечи. — Костян, хуйня же получилась, переделывай. Василюк если измерит, нам всем строевую впаяют, как пить дать, — слово Хазина, по идее, должно быть сродни приказу, но Костик решил его нагло проигнорировать, отмахнувшись. — Да кто нас мерить будет, расслабьтесь, это ж так, чтоб мы хуйней не страдали ближайший час, на нас даже смотреть не будут. — Ну-ну, — Игорю, однако, тоже казалось, что стоит переделать, но он решил не наседать. Пускай сам убедится. По истечении часа этой каторги их снова вывели на построение. Петя чувствовал, как пальцы болят, один умудрился проколоть аж до крови, и так некстати вспомнил, как в детстве к врачу ходил кровь сдавать на анализ. Из вены — хоть бы хны, а вот из пальца — целый театральный пиздец, который как-то раз угомонил Юрий Андреевич одним подзатыльником. Петя помнил, что у него, пятилетнего пацана, было ощущение, что голова к херам собачьим сорвётся с плеч, а медсестра даже заступилась, мол, что ж вы, папаша, на сына руку-то поднимаете, нельзя ж так, он ведь маленький! Но Хазин-старший не прислушивался ни к кому, стремясь слепить из сына стойкого оловянного солдатика. Сейчас вот можно сказать, что стало получаться: несмотря на боль указательного пальца на правой руке, из которого и пришлось терпеть кровопотерю, Петя стоял смирно и ожидал команды вместе с остальными. Кто-то шептался, переспрашивая в строю, не криво ли подшился, кто-то уже откровенно не хотел терпеть в ожидании, мечтая отправиться на дискотеку. — Взвод, ну что, готовы к дискотеке? — спросил Василюк, возникнув перед ними. — Так точно! — вразнобой ответили суворовцы. Петя подумал, что надо бы потренироваться более слаженно отвечать, и поймал себя на мысли, что у него уже прям замашки вице-сержанта прорезаются. — Как говорят, доверяй, но проверяй. Так что… — Блин, — рядом с Петей произнес Цветков. — Нахер оно ему надо… — Говорил тебе вице-сержант переподшиться, — Хазин чуть по лбу себя не хлопнул, услышав голос Печки. — Надо было слушать… — Это что там за разговорчики в строю? — Василюк метнул в их сторону взгляд, и Петя понял, что спасать тонущего товарища бессмысленно. Сейчас влетит. — От направляющего, разомкнись! — грозно крикнул Василюк. — Курсант Цветков, ко мне! Всё, баста. Тишина стояла гробовая секунд тридцать, пока не раздался душераздирающий ор. — Это что такое, мать вашу! Треск ниток и ткани был таким оглушающим, что Пете казалось, будто это его форма рвётся в клочья. Те, кто стоял ближе всех, вздрогнули, у Костика перехватило дыхание на моменте, когда рукав его кителя полетел прямо ему под ноги. Пиздец. — Курсант Цветков от дискотеки отстранён, иголку из жопы достаём и учимся подшиваться, понятно? — отдал приказ Кантемиров. — Так точно. — Остальные, на дискотеку шагом марш! — крикнул Василюк и покачал головой. Игорь бросил в сторону Кости сочувствующий взгляд, направляясь за ребятами. Цветков, конечно, и сам виноват, но после такого зрелища стало жаль парня. На дискотеку Гром шёл со смешанными чувствами, точно зная, что его там никто не ждёт, и убедился в этом сразу же. Трофим исчез в толпе, сказав, что отправляется «на охоту», к Сухомлину пришла какая-то девчонка и утащила танцевать, Хазин с виду затерялся, и теперь около колонны, в стороне, стоял Игорь в компании братьев своих меньших, Димки Дубина и Стёпы Перепечко. Картина «Три суворовца». Прям как мушкетёры… Музыка играет громко, в зале полно народу, со всех трёх курсов человек собрали, да и девчонок прилично. — Ребят, а чего мы стоим? Айда танцевать, — Дима Дубин первым нарушил тишину. — Я не умею, — стесняясь, признался Степан. Игорь грустно усмехнулся и понял, что глупо упускать шанс повеселиться. — Не бзди, Печка, научим! — Смотри на меня, — Игорь затоптался на месте, беспорядочно размахивая при этом руками. — Если под правильную музыку, будет вообще зашибись. Обиженно надувшись, Перепечко ответил: — Издеваешься, что ли? Ты же просто дрыгаешься. Гром покачал головой: — Нет, Печка, я танцую, — и он удвоил усилия. Стёпа сперва недоверчиво наблюдал за товарищем, а потом стал осторожно копировать его движения. — Видишь, Стёп, не всё так плохо, — подбодрил его Димка, танцуя неподалёку от ребят. Девчонок была уйма, на любой вкус и цвет: высокие, низкие, блондинки, брюнетки, рыжие, были и школьницы, и девчонки постарше, из какого-нибудь училища или даже универа, выбирай любую. — А Хазин куда делся, что-то его не видно? — как бы невзначай спросил Гром, ещё раз окинув темный актовый зал с очень сомнительной светомузыкой. — К нему пришли, девушка, красивая такая, — без задней мысли ответил Димка, засматриваясь на какую-то девчонку из толпы. Им бы с девушками знакомиться, танцевать, а не друг с другом тереться. Игорь виду не подал, огляделся только снова, более пристально. — Вон он! — Печка рукой махнул, показывая куда-то влево. И правда, Хазин стоял там в обществе своей спутницы. Хотя, не стоял даже, прилип к ней, как банный лист, за талию обхватил. Девушка с чего-то смеялась, Гром подумал, что Петя, должно быть, развлекает её какими-то высказываниями. «Ну и хер с ним», — сказал внутренний голос. — «Забей, Горь! Тебе оно надо?» — А пойдёмте познакомимся, — Печка, однако, врубил уже скоростной режим навстречу, и Игорю оставалось только сдержаться, чтоб не заматериться. — Петь, а Петь, — в это время в нескольких метрах от них Нина пытливо смотрела в глаза Хазина, улыбаясь, — скучал по мне? — Конечно, скучал, Нин! Здесь ваще тухляк полнейший, — Хазин выглядел непривычно в суворовской форме. Прям как военный. — Хорошо хоть, дискач есть, так бы вообще потух, — он поцеловать её собирался, она это чувствовала. И когда между их губами несколько миллиметров, девчонка на выдохе спрашивает: — А тебе не влетит? — Давай проверим… Нина усмехается, собираясь уже поцеловаться с ним, как внезапно чувствует толчок. Петя на неё наваливается, потому что сзади на него кто-то налететь успел. «Видимо, ритм танца подрастерял», проносится в девичьей голове, пока Петя убийственно-смешным взглядом парня испепеляет. — Печка, тебе траекторию поправить? Смотри, куда летишь! — Прости, прости, я случайно. — Простил, вали уже, — Петя рукой его оттесняет, прямо намекая, что тут не то, что валить пора, а съёбывать, пока он в нос ему не двинул. — Хазин, а это девушка твоя? — не в бровь, а в глаз. Пете казалось, что Печка просто издевается над ним или как минимум за что-то мстит, а ведь он только начал видеть в нём что-то хорошее. Нина рассмеялась, нежно погладив Хазина по плечу, знала же, что он сейчас вспыхнет как спичка. — Пардоньте, наш товарищ такой несдержанный. Стёпа, пойдём лучше у диджея песню закажем, оставь нашего вице-сержанта в покое, — Гром появился из ниоткуда, налетел, будто и правда стихийное бедствие, на Петю принципиально не смотрел, всё внимание было приковано к белокурой красотке, которая жалась к Пете и так нежно на него смотрела. Влюблённая дура, он-то на неё совсем по-другому смотрит. Хазин благодарно хлопнул его по плечу и снова обернулся к Нине, шепнув на ушко: — Если я тебя сейчас не поцелую, у меня башню снесёт! — Тогда целуй, — Нина подалась вперёд, радуясь, что всё так удачно складывается. Она, признаться честно, успела по нему соскучиться за это время. Вспоминала их прошлую встречу у неё дома и сладко улыбалась по вечерам, но не решалась сказать ему об этом напрямую. Петя ведь не из тех, кто верит в любовь. Просто им вместе хорошо, вот и всё. А дальше пускай время само решит… — Петь, а мне интересно всё-таки, кто это был? Ребята из твоего класса? — Взвода, ага, — Петя уже машинально исправил. — Живут со мной в казарме. — Понятно. А этот товарищ, что сориентировался, он ничего такой вроде, — у Хазина чуть глаза на лоб не полезли от такой-то заявы. Это Гром — ничего такой?! — Чё, понравился? — А ты ревнуешь? — Да больно надо, — пафоса Пете не занимать, что в голосе, что в мимике. — Если б не этот товарищ, мы бы с тобой не в Твери этой долбанной встречались, на дискотеке в Суворовском училище, впервые почти за полтора месяца, а в Москве. Это из-за него отец меня сюда сбагрил. Товарищ, блять, — он и сам не понял, как злость и обида захлестнули его с новой силой. Видимо, Нина просто выдернула его своеобразную «чеку». — Прости, я… я не знала… Ты же мне ничего толком не рассказываешь, Петь. Девчонка смутилась, прижалась к нему в танце, уткнувшись лицом куда-то в плечо. Петя приобнял её снова, желая, чтобы злость, проникающая прям в душу, испарилась, и стало легче. Мог ли он догадываться о том, что среди всего зала его злость мог понять тот, кто был причиной её возникновения? Гром отвёл взгляд от танцующей пары, заставив себя просто включиться в музыку и танцевать. «Похрен. Мне должно быть похрен и мне похрен». Из громадных чёрных колонок заиграл знакомый бит из начала нулевых. Толпа ребят зашумела, сорвав бурные овации. Петя даже не понял, мол, чё тут такого-то, песня и песня, пока Нина не сказала. — О, это же Акула — «Кислотный диджей»! Это не твои ребята из взвода заказали? — Не знаю, а что? — Хазин, откровенно говоря, тупил или это его так окрыляла долгожданная встреча с девчонкой, но он в упор не видел подвоха, пока она же глаза-то ему и не открыла. — Петь, а у вас проблем не будет, там же текст такой, ну, пошлый, а у вас тут офицеры ходят. — Блять.

Что происходит со мной Ты не хочешь замечать Ты мой кумир, мой герой Я хочу тебя опять А я кричу на танцполе Dj, ты меня не знаешь Ты увлекся игрою И меня не замечаешь