Хэдканоны, зарисовки "Tokyo Revengers"

— Последние слова? — с ноткой раздражения произнёс, на что заложник лишь начал громче кричать. Послышался характерный звук выстрела пистолета. — Бесит. Пробравшись через «море из трупов», братья Хайтани побрели исследовать место на наличие живых людей. Выбрались они на площадку, где в детстве дурачились и играли; строили в песочнице крепость, а потом защищали её; зимой горка превращалась в целый ледяной замок, что служил защитой от снежных снарядов; Ран раскачивал младшего брата на качелях, делая «солнышко», чем сильно пугал брата. Старший Хайтани рассматривал качели и песочницу, что уже были не те. *** — Рин-Рин! Давай я тебя раскачаю? — Нет! Ты опять меня сильно раскачаешь! — А ты что, боишься? Струсил! — Я... Ничего я не струсил! — Риндо демонстротивно сел на качели, сильно вжавшись в спинку и крепко сжав ручки. — Давай! *** Все эти воспоминания заставляли ощутить то чувство дежавю, когда приятное, родное тепло разливается по телу, сопровождаясь мурашками. Хотелось заплакать от осознания того, что теперь дети не поиграют на этой площадке, ведь теперь это темный район, который ранее охватили люди из другой организации. Всё же, пару слёз скатились по щекам Рана от осознания, что эти ублюдки убили даже ни в чём неповинных младенцев. Он специально присел на корточки возле песочницы, якобы «оценивая состояние песка», дабы не показывать младшему свою слабость. Пусть и кажется, что такой достаточно жестокий человек не способен на эмоции жалости, но внутри себя он просто представил, что было бы, если они с братом сейчас были бы детьми. Тем временем Риндо залез на горку по хлипкой деревянной маленькой лесенке, которую он, будучи маленьким, считал настоящим спуском в недра самого океана. Ещё и эти милые медузки на корпусе горки, которых взрослые рисовали специально в радость своим детишкам. «Надо было Санзу с собой взять, станцевал бы как стриптизёрша» — подумал Рин, когда увидел спуск с верха в виде железного шеста, на котором уже почти полностью слезла ярко-синяя краска, и только ржавчина придавала новый, противный рыжий оттенок. Присев у самого края спуска, Риндо зажёг сигарету с ментолом, тяжко выдыхая пары табака, из-за чего ещё больше погрузился в ностальгию, осматривая пистолет в левой руке. *** — Ран! А давай паровозиком скатимся?! — вдохновленный новой идеей протараторил младший Хайтани. — Да ну, делать мне больше нечего. Немного злой, но в тоже время расстроенный, четырёхлетний Рин пошёл развлекаться один. Только стоило ему приготовиться скатиться с горячей от солнца горки с водным пистолетиком в левой маленькой ручке, как сзади совершенно бесшумно подкрался старший братец и, обняв Риндо со спины, оттолкнулся, скатываясь вместе с братом, как им тогда казалось, с большой высоты. Младший сразу же сменил хмурую гримасу на весёлую, что старший братик не отказался скатиться таким необычным способом. *** Сколько бы пачек сигарет Риндо не выкурил за всю жизнь, каждая сигарета всё равно в горле отдавала неприятным жжением. Только вкус и запах разный был. Приняв ту по-настоящему детскую позу в сидячем положении, он надеялся, что прямо сейчас он превратится вновь в маленького ребёнка, который ещё ничего толком не понимает, а действует лишь по своей детской логике и следует эмоциям, и сию же секунду за его спиной окажется такой же ребёнок, в лице его старшего брата. Конечно, в ребёнка лет четырех он не превратился, но старший брат за спиной появился точно также бесшумно, как много лет тому назад; обнял младшенького со спины крепко-крепко, искренне выражая всю свою привязанность и братскую любовь. Затем последовал резкий толчок вперёд, и счастливые от воспоминаний Хайтани скатились вниз по металлической пластине горки, смеясь просто от того, что они все эти года держались вместе; играли вместе; дрались и защищали друг друга. И даже спустя года, что бы не произошло, они будут держаться вместе, так как они сами себе семья...