Хэдканоны, зарисовки "Tokyo Revengers"

Глухой, но отчётливый звук стука по деревянной двери раздался по всей аудитории небольшим эхом, что проходил через все слои человеческого тела, заставляя вздрогнуть от неожиданности, и отвлечься от своих важных дел, что случилось с Господином Хайтани. — Войдите, — казалось, не сильно громко сказанное краткое предложение, но разнеслось в каждый уголок, на каждую парту, и, возможно, на весь коридор. — Здравствуйте, Вы хотели меня видеть? Мой тихий голосок дошёл до ушей Хайтани, что повлекло за собой появление его чуть уставшей, при этом спокойной улыбки, когда его взор упал на мою тушу, застенчиво застрявшей в дверях, будто стараюсь быть незаметной. При такой акустике каждый себя почувствует не в своей тарелке, точно он в месте, где шуметь и выделяться равносильно смертному греху, за что уже тысячи душ поплатились муками в адском котле. — Ах, да… Проходи, присаживайся, обсудить кое-что нужно, — и только он был как частью этого корабля… Все годы преподавания в этом месте на нём так сказались? Ему было всё равно? Или вовсе плевать на собственный голос, отражающийся от стен в миллиард слоёв и доходящий до него же, словно он застрял в галлюцинациях? Никто не знал. Четвёртый курс был завершающим, и, соответственно, нагрузка была гораздо выше, чем на предыдущих трёх. Кто-то облегчил себе жизнь и просто купил дипломную работу, кто-то проявил честность и сделал на совесть ещё за несколько месяцев до сдачи, но кто-то попросту не успевал за новым объёмом информации, что даже времени на дипломную работу не оставалось. Из этого небольшого, но достаточного числа я и была. Конечно, не было всё так критично: время оставалось на написание пары страниц, чтобы за несколько недель успеть, однако усталость была сильнее. — Очень, очень плохо… Как планируешь закрывать? По моему предмету всё жёстче, ты это прекрасно знаешь и понимаешь. Все предметы у тебя сданы горе с пополам, только мой остался. Что делать будем? — Не знаю… — Не удивительно. У нас с тобой вариантов не много: первый, ты забываешь про остальные предметы и зубришь мой. Второй — ты берёшь доп часы и занимаешься со мной, пока не сдашь. Нейроны в мозгу начали активно работать, пытаясь сложить наилучшую картину исхода ситуации. Господин Хайтани всё также сохранял ту прожигающе вплоть до костей улыбку, которая буквально заставляла бояться её, хотеть спрятаться в самом дальнем углу, но она держала на месте, не давая и шанса убежать. Пожирала все частички мозга, точно коварная амёба, заявляя, что теперь она тут хозяин и своего разума у тебя больше нет! — А третьего, как я понимаю, не дано? — Ну почему же, дано. Однако не думаю, что тебя этот расклад устроит, поэтому оставлю его на крайний случай. Ну так что? Может, будут свои предложения? — Ну… Можно я тогда сейчас попытаюсь сдать, а если не получится, то… Кхм… — я слегка дотронулась до его руки, рассматривая каждую вену, каждый палец и каждую костяшку. Я давно хотела этого, но попросту не решалась по одной причине: он мой преподаватель, а я — его студентка. Это даже не предоставляется возможным! Хотя мне одногруппницы и говорили, что просто переспали с ним или его братом за зачёт, но верилось не особо. — Я могла бы кое-что… Ах, ну… — я всё мнусь и мнусь, не решаясь сказать. Я частенько садилась за первую парту, чтобы быть ближе к нему, слушала его на лекциях… Ну как слушала, скорее наслаждалась его голосом, видом, его жестикуляцией, манерой ходьбы и преподавания. Он был слишком идеален! Но его предмет давался мне слишком тяжко… Как бы я ни старалась, как бы ни пыталась слушать то, что он мучился объяснять каждому по отдельности после пар — хоть ты тресни, ни в какую! А с недавних пор это вообще перешло в романтический интерес вплоть до грязных фантазий… Я каждый вечер лежала на кровати и тихонько представляла, как Ран берёт меня на своём рабочем столе после пар: грубо, быстро, со всей своей строгостью и напористостью, а я отчаянно стараюсь не кричать под ним, но выходит плохо. Шлёпает меня по бёдрам, которые уже буквально бьются в конвульсиях, а после я полностью обмякаю и таю под его давлением снизу, плавно растекаясь по столу и касаюсь его острой щеки, а после он вовлекает меня в поцелуй, глубокий и резкий. Жаль только, что это лишь… фантазия. — Предлагаешь мне интим? — я промолчала, будто наглоталась солёной воды и не могла даже вздоха сделать. — Полагаю, что да. — Верно… — Что ж, в таком случае, начнём. Господин Хайтани задаёт мне первый вопрос, второй, третий… Ни на один я не знаю ответа. Стыд. Я просто сидела и пыталась что-то промямлить, нервно перебирая пальцами. Сердце билось настолько сильно и часто, что кажется его стук разносится на всю аудиторию. Мозг бурлит, как рис в кастрюле, пытаясь что-то сообразить и найти хоть капельку информации, полученной из его уст на всех лекциях и семинарах. Не будь Ран таким прекрасным, я бы и не ходила на этот предмет вовсе! Но я ведь не только по красоте в него втюрилась, верно?.. Ах, да кого я обманываю… — Полагаю, сегодня ты не готова. Значит, заучивай, заучивай, и ещё раз заучивай. — Хорошо, до свидания, — расстроенная, я начала быстро собирать вещи, дабы поскорее уйти в свою комнату и скрыться от этого позора… Я предлагала самому уважаемому преподавателю в колледже переспать с ним за зачёт! Боже, да чем я думала?! А вдруг у него уже есть жена? Или даже дети?.. Не думаю, что такой человек, как он, стал бы снимать на работе обручальное кольцо и спокойно реагировать на предложение студентки на интим за зачёт. Уже когда моя рука легла на ручку массивной и громкой деревянной двери, то Господин Хайтани зачем-то окликнул меня, явно хотя, чтобы я остановилась. Он, не торопясь, встал со стула, засовывая руки в карманы брюк, и, медленно, очень медленно, стуча минимальными каблуками туфель, начал идти ко мне со слабой томной улыбкой. Снова хотелось от неё спрятаться и уйти, но некуда. Рука застряла на железной ручке двери, не в силах пошевелиться, а дёрнуть ручку и убежать — тем более. — Ты, кажется, кое-что мне обещала, если не получится сдать. Забыла? — Я не обещала! Я всего лишь предположила, что ещё может быть, если… — попыталась подобрать слова в оправдание, но было тщетно, и Ран прекрасно понимал, что я этого хочу, но всё не могу решиться. Думаю, он прекрасно понимал, как я двусмысленно смотрю на него во время пар, не отвечаю на его вопросы, хотя так «внимательно» слушала. — Архг… Мне не верилось, что это может случиться, и что Ран на это вполне может согласиться. Почему? Почему я пытаюсь оправдаться и избежать этого? Может, моё сознание и разум сменили свой тембр и теперь вместо привычной к нему любви я испытываю тревогу и страх? Нет, не то. Это что-то нечто иное, выходящее за рамки приличия и общественных норм морали. Преподаватель и студентка — кто в здравом уме будет считать такое приличным?! Его рука впервые ощутилась настолько горячо. Вены выпирали сильнее прежнего — вот-вот взорвутся. Его пальцы на моей щеке были настолько мягкими, что, казалось, я трогаю свежий зелёный мох, который только-только пророс на дереве в густом лесу. Я слегка дотронулась до его тыльной стороны ладони, подаваясь его руке навстречу, словно домашняя кошка, которая наконец увидела своего хозяина и теперь поест. Мои действия выдавали всю меня, за что Хайтани ещё злораднее улыбнулся и начал притягивать меня к себе. Я не сопротивлялась, будто моё тело потеряло страх и тот самый тревожный звоночек, который так и кричит: беги, придурошная! Поцелуй был долгим, очень долгим и чувственным, что, казалось, все нервы и чувствительные точки были задействованы, что ещё больше возбуждало. Его язык нагло и по-хозяйски прошёлся по моему нёбу и зубам, заставляя меня вырвать слабый стон прямо ему в рот. На секунду я почувствовала, как моя нижняя губа испытала боль, но тут же ощутила на себе язык Рана. Точно он одомашненная птица, что и клюнет, и пёрышками прижмётся поближе, чтобы согреться или согреть. Мои ноги слегка подкосились и я бы упала, если б Ран вовремя не среагировал, удерживая меня своими сильными руками за талию, сжимая её, чем вызвал ещё один мой стон. Тонкая ниточка слюны соединяла наши губы, когда он отстранился. Перехватывая меня одной рукой, другой он прошёлся большим пальцем по моим опухшим, с сильным кровотоком, губам, постепенно опускаясь ниже.