*****
– Эмма, – ты бывала на нелюдском берегу? – спросила Шарвин, когда они остановились на ночлег в лесу. – Я родилась там, – ответила Мерилин. – Моя мама квартеронка. – Что? – На четверть эльф, – пояснил прислушивавшийся к разговору Колин. – Эльфкой была твоя бабушка? – полюбопытствовала Шарвин. – Ты, верно, решила, что мой дедушка похитил в лесу эльфийку и женился на ней? – улыбнулась Эмма. – Ну… – Нет, моя бабушка не была эльфийкой. Моя бабушка была человеком. Через деревню проходил отряд эльфов. Один из них очаровал ее своей красотой. Через девять месяцев родилась моя мама. А того эльфа мы никогда не видели. Он о нас забыл. А может быть, его убили в бою. Не знаю. Колин покачал головой. Да, в рассказе Эммы была та правда, которую раньше так не хотели замечать люди, считавшие сидхе образцом благородства. Эльфы были образцом высокомерия. Мерилин, перебирая пальцами струны лютни, начала что-то напевать. Колин прислушался. Это была походная песня амазонок.Над землею глубокая ночь, В небесах ясный месяц плывет… Амазонка родимую дочь Провожала в далекий поход. На коня боевого садись И в бою честь свою береги! Ты живою назад воротись, Чтоб не твой щит у храма сожгли!
Потрескивал костер. Искры, танцуя на ветру, взлетали к небесам, сверкающим мириадами звезд. Колин лежал на спине, положив под голову руки и прислушивался к пению Эммы. – Мерилин, расскажи легенду, – вдруг попросила Шарвин. – Ты же знаешь много легенд! – Какую легенду тебе рассказать? – улыбнулась Эмма. – О любви. Мерилин усмехнулась. – То, что я расскажу – не легенда, а песнь. А вообще это было на самом деле много лет назад. Тонкие пальцы женщины пробежали по струнам. Шарвин затаила дыхание, слушая.Догорает на западе алый закат, Воды теплые ласково гладят пески… Воин орк и эльфийка, обнявшись, стоят На пустом берегу у священной реки. Их народы враждуют от Первого Дня. Ненависть их взаимна, с рожденья в крови. Но сегодня эльфийка, предав Короля, Орку воину в жгучей призналась любви. «Я люблю лишь тебя, но не быть мне с тобой. В этой жизни уж больше не встретиться нам! Пусть же станет секира твоею женой! А моим мужем будет седой океан!» Орк ее целовал и к груди прижимал, А у девушки слезы текли по щекам. О любви он ей тихо на ухо шептал И о смерти любимой мечтать запрещал. «Ты за мною, любовь моя, не торопись, Даже если в жестоком погибну бою. Силы к жизни дальнейшей, молю, наберись! И мы встретимся позже с тобою в раю. Ты эльфийка, я орк – мы из разных племен. Но у разных народов одни небеса! Там, на той стороне, ясным солнечным днем Будем слушать с тобой райских птиц голоса!»
– А что случилось потом? – всхлипнув, спросила девочка. – Там на берегу влюбленных нашли эльфийские воины. Орка убили, а эльфийская принцесса не послушалась его и покончила с собой. – Грустно… – Да, – кивнула Мерилин. – Сказания о любви почти всегда оканчиваются печально. О счастливой любви не сочиняют песен.*****
Они услышали шум, звон оружия и крики. Колин бросил на Мерилин предупреждающий взгляд и послал коня вперед, обнажив клинок. Эмма остановила лошадь и взяла поводья мерина Шарвин. – Что случилось? – испуганно спросила девочка. – Там бой? – Да, – Эмма взволнованно посмотрела на поворот тракта, за которым скрылся Колин. – Подожди здесь, хорошо? – Не оставляй меня одну! – Оставайся здесь. Я должна помочь ему. Мерилин ударила коня пятками и поскакала следом за Колином. Дорогу перегораживал ствол огромной сосны. Вторая сосна лежала поперек тракта в десяти прыжках скакуна от первой. А между ними кипел бой. Разбойники в количестве двадцати человек рубились с купеческой охраной, значительно уступавшей им численностью. Мерилин увидела, как огромный серый жеребец Колина легко перелетел через поваленную сосну. Колин, предпочитавший любому другому оружию клеймор, соскочил с коня и хлопнул его по крупу. Двуручник в руках воина прочертил свистящую дугу, разрубив первого разбойника от плеча наискось до нижнего ребра. Отточенный клинок прошел через его тело, как нож сквозь масло. Колин развернулся, чтобы встретить другого противника. Эмма осадила коня, выхватила из ножен на поясе пару метательных ножей. Легкое движение кистей – и ножи отправились в полет. Один вонзился в грудь разбойника, другой, просвистев у него над головой, воткнулся второму под лопатку. В руках Мерилин уже была следующая пара ножей. Колин увидел, как два разбойника теснят гнома, вооруженного чеканом. Воин мгновенно оказался рядом, поймал клинок противника дужками крестовины клеймора, повернул меч. Оружие вылетело из руки разбойника. Гномий чекан тут же вонзился ему в позвоночник с чавкающим звуком. Второго разбойника прикончил метательный нож Мерилин. Когда все было кончено, и Колин вытер с клинка кровь, к нему подошел гном. – Я должен поблагодарить тебя за помощь, – сказал он. – Тебя и твою подругу, – гном обернулся и посмотрел на Эмму, которая поймала за повод серого жеребца и подходила к ним, держа лошадей под уздцы. – Не стоит благодарности, – отмахнулся Колин. – Куда вы направляетесь? – спросил гном. – Если, конечно, это не является тайной? – На запад, в Кривой Рог, – пожал плечами Колин. – Значит нам по пути, – подвел итог гном. – Вы не против, присоединиться к нам? Наш караван уже потерял нескольких воинов, а сегодня погибло еще трое. Дороги ныне опасны. А ты, я смотрю, неплохой боец. Колин посмотрел на Мерилин. Женщина пожала плечами. – Мы не против, – сказал Колин. – Но мы не одни. С нами ребенок. Девочка. Гном улыбнулся. – О, она может устроиться в повозке. Наверное, она устала ехать в седле. Колин кивнул. – Меня зовут Атвард, – гном протянул воину руку. – Атвард из клана Боевого молота. – Я Колин, – юноша пожал протянутую руку. – Женщину зовут Эмма, а девочку – Шарвин.*****
По земле потянулись длинные тени. Солнце стремительно катилось к горизонту. Его лучи окрашивали в красноватый цвет руины некогда великого города. Город этот когда-то был славен и красив: дворцы, храмы, богато украшенные дома, башни. Теперь это были лишь развалины, мертвый молчаливый камень, местами почерневший от огня. Кругом остатки погребальных костров, тронутое ржавчиной оружие и кости. Кости, над которыми все еще кружили вороны. Среди развалин некогда прекрасного храма стояла на коленях темнокожая девушка девушка, облаченная в черную кожаную броню и длинный шерстяной плащ с капюшоном. Грудь девушки пересекал ремень, крепивший за спиной ножны. Над ее плечом виднелся эфес длинного меча. Ветер трепал ее длинные белоснежные волосы. Губы ее чуть шевелились, шепча чьи-то имена, по щекам из-под прикрытых век текли слезы. Рядом с девушкой стоял вороной жеребец и нетерпеливо переступал с ноги на ногу. Конь топнул копытом и ткнулся мордой в плечо девушки. Она вздрогнула и открыла миндалевидные глаза цвета расплавленного серебра. Вытерев слезы тыльной стороной ладони, она поднялась на ноги, перекинула через шею коня поводья, взявшись за луку, вскочила в седло и, тронув жеребца пятками, шагом поехала прочь. Миновав разрушенные башни, некогда охранявшие западные ворота Фармискиры, Абраланна обернулась в последний раз и подняла к небу меч. Багряные лучи заходящего солнца окрасили изогнутый клинок красным так, что он казался окровавленным. Абраланна вздыбила коня и, вложив меч в ножны, галопом помчалась прочь.*****
Коня она добыла в одной из стычек с разбойниками, великое множество которых прятались в лесах и нападали на проезжих, отбирая то, что не отняла минувшая война. Жеребец был черный, цвета воронова крыла, с шелковистой лоснящейся шерстью без единого белого пятнышка. Когда она в первый раз вскочила в седло, конь, не знавший другого седока, кроме погибшего хозяина, встал на дыбы, попытавшись сбросить девушку. Но Абраланна была амазонкой и сидеть на лошади научилась раньше, чем ходить. Теперь Уголь слушался ее беспрекословно. От развалин Фармискиры девушка держала путь к Закатным горам, надеясь там услышать какие-нибудь вести об эльфах и айманах. На закате она въехала в деревню под названием Кривой Рог. Копыта коня простучали по улице, и амазонка натянула поводья около таверны с потускневшей от времени вывеской «Рыжий Конь». Уголь заржал, заплясал под ней. Абраланна похлопала его по шее, спрыгнула с седла, перекинула через шею коня поводья, передала их подбежавшему мальчишке, и пошла к дверям.*****
Глевия услышала на улице топот копыт и, оторвавшись от стойки, которую протирала, выглянула в окно. Во двор влетел вороной конь, поднялся на дыбы, заплясал на месте. С седла соскочил всадник, закутанный в черный плащ с капюшоном. Мальчишка принял у гостя коня. Прошло несколько мгновений, входная дверь отворилась, и гость вошел в зал, направляясь сразу к стойке. Когда он приблизился, хозяйка поняла, что это девушка. Девушка, одетая в черную кожу и высокие сапоги, как и плащ заляпанные пылью и дорожной грязью. Над ее плечом виднелся эфес меча. За пояс был заткнут длинный кинжал. Девушка не снимала капюшона. – Что желаете, госпожа? – вежливо спросила Глевия у гостьи. – Мяса и эля, – ответила девушка. – В конюшне стоит вороной жеребец. Пусть ему зададут сена. – Как вам будет угодно, – сказала Глевия. Девушка кивнула и села за дальний стол в углу подальше от света каганцев. В другом углу стол занимали трое эльфов. Ближе к входу сидели гномы. Нелюди были частыми гостями в этих местах. Глевия не заметила ничего необычного.*****
Серый в крупных яблоках конь рысил у левого колеса повозки. Колин беседовал с сидящим на облучке гномом. Шарвин и Мерилин спали на мешках. Их лошади и мул были привязаны позади повозки. – Я был удивлен, увидев тебя на тракте, – сказал гном. – Человек в орочьей броне – не частое зрелище даже в наши времена. Я подумал, было, что ты один из них, но посмотрел, как ты разделал того проходимца, и понял, что ошибся. – Не ты первый говоришь мне это, – усмехнулся Колин. – Я вправду жил на Орочьих островах. И к этой броне привык. Как и к мечу. Люди пугаются, когда видят меня. Но, если взглянуть с другой стороны, это не так плохо. Ведь нагониты принимают меня за своего. – Ты был на Холодных островах? Как ты там оказался? – Плен, – коротко ответил Колин. – А потом сбежал? – Нет, – воин качнул головой. – Меня отпустили. Я спас жизнь своему господину. Он даровал мне свободу. Гном покачал головой недоверчиво, но ничего не сказал. – А ты? – спросил Колин. – Извини, но мне казалось, что все жители Менегрота заперлись в горах. Разве нет? – Нет, – вздохнул Атвард. – Не все. А сейчас врата вновь открыты. Мы торгуем с людьми, как и раньше. – С людьми или с нагонитами? – решил уточнить Колин. – С людьми. С эльфами. Мы продаем им оружие. – Но вы не знаете, против кого они его используют. – Это не наше дело. – Понятно. – Да что ты понимаешь, человек! – воскликнул Атвард. – Каждый пытается выжить, как умеет. Пока существовал Альянс, здесь было пусть и шаткое, но равновесие. А теперь… – Почему же Союз распался? – Колин потрепал по шее всхрапнувшего коня. Когда он попал в плен, ни о каком Альянсе еще не было и речи. Но сейчас все только и говорили об этом. – Правители не смогли договориться, – ответил гном. – Эльфийский король настаивал на отступлении, Атма на сражении, а наши вожди решили переждать беду в Менегроте, а когда все кончится жить в новом мире по-новому. Не скажу, что я был с ними полностью согласен, – продолжал Атвард неожиданно откровенно. – Сама Атма Антианира и ее дочери выросли у меня на глазах. Мне тяжело было отказывать им в помощи, но что я мог сделать один? Муж Антианиры Келиндил, предводитель Оседлавших ветер, поднял свой отряд в воздух. На сколько мне известно, ни ему, ни его Хир’эль’ндаилям не удалось выжить в той войне.*****
Кривой Рог оказался довольно большим селением. Колин насчитал более двадцати дворов. Впрочем, раньше деревня была больше. Там и тут чернели обгоревшие развалины домов, и прочие следы недавней войны. Мерилин остановила коня около ворот постоялого двора и спрыгнула с седла. Створки ворот распахнулись, и навстречу Эмме выбежала женщина с выбившимися из-под платка седыми волосами. Она бросилась обнимать Мерилин. – Доченька! Доченька! – Все хорошо, мама, – пробормотала Эмма внезапно охрипшим голосом. – Вернулась вот. Женщина подняла глаза и увидела Колина на огромном сером жеребце и девочку на пританцовывающем пегом мерине. В глазах ее появился страх. – Не бойся, мама, – сказала Эмма. – Этот человек – мой друг. – Он с Холодных островов, – недоверчиво ответила женщина. – Он хороший человек, – качнула головой Мерилин. Колин спешился и подошел к женщине. – Я Колин сын Гарта, госпожа, – сказал он, поклонившись. – Я буду рад служить вам. – Я знавала Гарта Кузнеца из погибшего Серебряного Ручья, – тихо сказала женщина. Колин понял на нее глаза. – Это мой отец, – так же тихо ответил он. – Проходите в дом, – женщина потянула Эмму за рукав. Колин помог Шарвин спрыгнуть с лошади, и девочка подбежала к Мерилин. Седая женщина посмотрела на нее с улыбкой. – А ты кто, милое дитя? – Меня зовут Шарвин, госпожа, – ответила девочка. – Я путешествую с господином Колином. Женщина бросила взгляд на дочь. Эмма пожала плечами. Что тут скажешь? Сироты не были редкостью в этом мире, пережившем войну. Отведя лошадей в конюшню, Колин расседлал их, обтер соломой и насыпал в ясли овса. Потом он погладил Пепла по морде, потрепал его по холке и пошел в дом.*****
Абраланна поблагодарила служанку, принесшую еду и эль. Взяв в руки кружку, девушка наслаждалась покоем. От тарелки с тушеным мясом шел пар. Первый глоток эля разлился по телу приятным теплом, захотелось закрыть глаза. Абраланна очнулась, когда открылась входная дверь, пропуская в зал новых гостей. Молодую женщину и девочку хозяйка сама усадила за стол, и Абраланна поняла, что это родственники или близкие друзья. Абраланна стала есть, пока не остыло мясо, изредка осматривая зал. А потом молодая женщина запела, перебирая пальцами струны лютни, и Абраланна замерла. Женщина пела о Фармискире.*****
В зале не было много народу. За дальним столом сидели трое эльфов, судя по одежде и оружию – Ван’дереры. Ближе к стойке пили водку местные мужики. Два гнома потягивали эль и смеялись над чем-то, тряся бородами. Колин вспомнил, что Атвард тоже вскоре должен был зайти сюда, когда разберется с товаром. Мерилин сидела на скамье, перебирала пальцами струны и пела.Холодная ночь потушила закат, Луна поднялась на небо. Колючие звезды на небе блестят. Поля, лес укрыты снегом. К айманской столице враги подошли И крепость их окружали. Окрестные села они подожгли, И храмы все разрушали. Но Антианира айман подняла, Доспехи свои надела, Свой лук дальнобойный и стрелы взяла И встала сама на стену. Гномы в своих затврились горах, Эльфы в леса уходят. И только айманы стоят на стенах И глаз с темноты не сводят. Не раз принимались враги штурмовать Айманской столицы стены. Уж некому стало на стенах стоять – Из крепости вышли девы. В глубоком снегу у стен крепостных Два арма айман стояли. Под мехом медвежьим в кольчугах стальных, И копья в руках сжимали. Их кони копали копытами снег, Сухую траву жевали, А сами айманы сухой черный хлеб Водой талой запивали. От конских копыт задрожала земля – Несутся враги лавиной! Стегнула Атмира по крупу коня И пару голов срубила! Атмире самой семнадцати нет, Но в сечу она шла смело, И в битву летя на верном коне, Рубила врагов умело. Ломаются копья, стрелы свистят, Кругом слышны крики, стоны. У стен погибает Атмиры отряд! Она мать зовет на помощь. А Фармискиру пожар обнимал, И дым доставал до неба! Последний отряд из руин выезжал. Вела его королева. Она жила с детства только войной. Как львица умела драться! Шесть сотен айман у нее за спиной. Но в рабство она не сдастся! Враги наступали безбрежной рекой! Отчаяние в души вкралось. Айман окружали, жестокий был бой! Но храбро они сражались! На шею коня кровь текла по мечу, Истошно визжали стрелы! Там лошади ржали, взвиваясь в свечу! Сталь звонко о сталь звенела! А Антианира в блестящей броне Разила врагов Элленом. Сидела на белом она скакуне, С ним стала единым целым! Летит нагонитское в Атму копье! Смерть выпущена на волю! И Атма упала в снег вместе с конем, Весь снег заливая кровью! Атмира сейчас же склонилась над ней, Жива была королева. Аймана, всю жизнь проведя на войне, Не смерти боялась – плена! Она посмотрела на дочку свою, Потом, застонав от боли, Сказала: «Уж лучше погибнуть в бою, Чем заживо сгнить в неволе! Мой меч мне подай, родная моя! Себя я лишу им жизни! Враги захотят захватить в плен меня. Я быть не хочу рабыней!» Они все погибли в бою. До одной. Погибли, не покорились. Такой дорогою и страшной ценой Свободы они добились!
Колин окинул взглядом зал и перестал слышать песню Эммы, потому что увидел ее. Она сидела за столом в дальнем углу, обхватив ладонями кружку. Капюшон шерстяного плаща скрывал ее лицо. Заметив взгляд Колина, девушка повернулась к нему. Колин улыбнулся, но девушка тут же отвернулась, вновь уставившись на стол. Воин пожал плечами и сел на скамью рядом с Шарвин. Мерилин сидела напротив. Хозяйка, мать Эммы, принесла им поесть и удалилась за стойку. Ужинали в молчании, говорить не хотелось. По залу туда-сюда сновали служанки. Грохнула входная дверь. Отчаянно зевавшая Шарвин подскочила на скамье и прижалась к Колину. Колин, прищурившись, смотрел на шумную компанию, ввалившуюся в зал. – Они пришли за нами? – испугано прошептала девочка, схватив воина за руку. – Нет, – успокоил ее Колин. – Они просто развлекаются. Компания была необычайно пестрой: двое людей, вооруженных до зубов, полуорк, хобгоблин, гнолл и зеленокожий гигант, мать которого, очевидно, согрешила с троллем. Один из наемников скинул капюшон плаща, и Колин понял, что он не человек. Его можно было бы принять за полуэльфа, если бы не жесткие белые волосы и не отливающие краснотой глаза. Полудроу прошел к столу, плюхнулся на скамью, закинул ногу на ногу. Остальная компания расположилась рядом. Хозяйка поспешила к ним. – Что желают почтенные господа? Ужин? Ночлег? – Господа желают хорошо набить брюхо чем-нито вкусным, залить это вином. А если здесь найдется мягкая и теплая баба, то и на ночлег останутся! – осклабился полудроу, а остальные загоготали. Хозяйка отошла отдать распоряжения на кухню. Вскоре к столу нагонитов подбежала служанка, с кружками и кувшином вина. Поставив поднос на стол, она хотела уйти, но полудроу схватил ее за руку и притянул к себе. – Куда ты, красавица? – усмехнулся он. – Выпей с нами! Девушка попыталась вырваться, но сильные руки наемника держали ее крепко. Он посадил девушку себе на колени и полез влажными губами ей в лицо. Колин встретился взглядом с Ван’дерером за дальним столом. Эльф указал глазами на нагонитов и кивнул, положив ладонь на рукоять курона. Колин взглянул на Мерилин. – Идите наверх, – шепнул он и пошел к столу наемников. Когда он приблизился, все сразу же уставились на него, даже вожак-полудроу оторвался от девичьих губ. – Чего тебе надо? – спросил он недовольно. – Хочешь присоединиться? – Отпусти девушку, – сказал Колин. – Вали отсюда! – отмахнулся полукровка, но хватку ослабил. Служанка вырвалась из его рук и побежала в кухню. Потом все стало происходить очень быстро. Полудроу вскочил и, одновременно схватив одной рукой плечо Колина, впился пальцами второй в ремень, пересекающий наискось его грудь. Оказавшийся позади полуорк размахнулся, собираясь ударить. Колин развернулся, выбив полудроу из равновесия. Клеймор коротко свистнул в ножнах, блеснув в тусклом свете. Поднялся крик. Кое-кто из посетителей кинулись к выходу. С грохотом упал стол. Посыпалась на пол глиняная посуда. Эльфы, обнажив мечи, бросились на помощь Колину. Гномы отшвырнули кружки и схватились за топоры. А на стол, за которым сидели нагониты, прыгнула девушка в плаще с капюшоном. В ее руке блестел изогнутый клинок меча. Вторая рука сжимала рукоять длинного кинжала. Пошла кутерьма. Девушка фехтовала длинным мечом и кинжалом так, словно танцевала какой-то невиданный завораживающий танец. Полуорк и гнолл уже лежали на полу. Один не двигался, второй извивался и дергался в быстро расплывающейся темной луже. Полудроу с рассеченным клеймором лицом медленно оседал на пол. Когда все закончилось, Колин вытер клинок, вложил его в ножны за спиной и осмотрел зал. Поломанная мебель, разбитая посуда, кровь и шесть трупов. Гномы громко требовали пива, а эльфы во все глаза смотрели на девушку, убирающую меч в ножны за спиной. Колин тоже посмотрел на нее. Капюшон плаща давно слетел с ее головы, открыв смуглое лицо с тонкими чертами. Белоснежные волосы рассыпались по плечам каскадом локонов. Девушка встретилась с Колином взглядом, и он мгновенно утонул в ее глазах цвета расплавленного серебра. Один из Ван’дереров, высокий светлокожий эльф с собранными в хвост серебряными волосами, подошел к ней. – Abralanna? – спросил он по-эльфийски. – Is sen, anwa, elye? Девушка улыбнулась. – Ye, Amendil, sen is ni. Эльф быстро приблизился к ней, порывисто обнял, что-то шепча по-эльфийски. Девушка на мгновение отстранилась от него, чтобы взглянуть ему в лицо, потом улыбнулась и поцеловала эльфа в щеку. Входная дверь вновь грохнула об стену. Все разом обернулись, держа руки на рукоятях мечей. Но вошедшие не были врагами. В залитый кровью, переживший побоище, зал вошли гномы. Колин с радостью узнал Атварда. – Что здесь стряслось? – спросил гном. Потом он споткнулся о труп полуорка. – Нагониты? Колин кивнул. Атвард посмотрел на девушку, которую все еще обнимал эльф, и лицо его озарила улыбка. – Моя госпожа! – завопил он, бросаясь к ней. Амендил вынужден был отступить, пока гном обнимал девушку. – Абраланна! Я не верю своим глазам!*****
Когда тела нагонитов были зарыты в лесу, начало светать. Эльфы, гномы, Колин, Мерилин и Абраланна сидели вместе, сдвинув два стола. – Валш-Шахер? – спросил Амендил. – Не хочу говорить об этом, – покачала головой девушка. – И не это сейчас важно. Ты слышал, о чем рассказали Колин и Мерилин? – Акулатараксас? Я бывал вблизи ее логова. Я могу провести вас туда, – согласно кивнул эльф. – Я пойду с вами, – сказала Абраланна тоном, не терпящим возражений. – И я, – Атвард ударил себя в грудь кулаком. – Я ни за что больше не покину мою девочку! – Утром, – сказал Амендил. Колин кивнул и поднялся из-за стола.