Обрести утерянное

— У тебя есть план? — Куникудзуши в ответ ухмыляется и ставит перед Казухой тарелку. — Конечно. И первый пункт в нём — это откормить тебя, — Казуха всматривается в лицо куклы и не находит ничего, что могло бы намекать на то, что Дзуши шутит. — Я прекрасно себя чувствую, — ворчит и показушно отворачивается от Куникудзуши, строя обиженное лицо и складывая руки на груди. — Да ты что? — Да. — А кто за прошлую неделю ни разу не притронулся к еде, которую я тебе ежедневно оставлял? — Казуха кусает губы. — И кто из-за голодовки начал ловить галлюцинации? — он переводит удивлённый взгляд на Дзуши, который внимания на собеседника не обращает, увлечённый отчитыванием своего — теперь уже — напарника. — Видимо, я, да? Да даже слепой бы заметил, как сильно ты мучаешься от горя, но своими действиями только усугубляешь своё же состояние. Куникудзуши успевает встать прямо перед сидящим Казухой, чтобы недовольно и свысока на него посмотреть. Каэдехара, кажется, половину слов вообще мимо ушей пропускает: они ему неинтересны. В действительности Казуха засматривается на привычно взбешенного Дзуши, у которого в глазах молнии мечутся, угрожая ударить непутёвого напарника. Такой Куникудзуши нравится Казухе намного больше того, что обнимал его посреди ночи в промёрзлом доме потому, что он понимает, что куклу сейчас ничего — и никто — не тревожит. Ну, почти. — Ты ещё меня с ложечки покорми, — подначивает Дзуши, будучи уверенным в том, что после такого выпада тот окончательно взорвётся и перестанет докапываться. — Вот и покормлю! Казуха подпрыгивает на стуле от неожиданности, когда кукла хватает со стола ложку. Уворачиваться от Куникудзуши почти невозможно — поначалу он слишком быстро и ловко пытается обездвижить его, Каэдехара замечает это, но потом кукла начинает тихо смеяться от глупого и удивлённого выражения лица Казухи, потому у последнего появляется поблажка. Которая моментально растворяется в воздухе, когда он подхватывает смех Дзуши, чуть ли не сгибаясь вдвое от абсурда ситуации. Находиться рядом с Куникудзуши странно, но приятно. Никогда нельзя предугадать, как он себя поведет — для Казухи он книга, которую невозможно прочитать. Хотя, на самом деле, он даже не пытался, будучи слишком погружённым в себя и свои проблемы. Но персона Дзуши воистину интригует: он знает непозволительно много для того, кто проспал несколько лет, и ведёт себя слишком правильно и иногда сдержанно. Всё это можно, конечно, списать на его королевскую кровь, но Казуха уверен, что дело не только в ней. Дело в самой личности куклы, которую он постоянно прячет, огрызаясь. Заклинатель, к слову, до сих пор не может выкинуть из головы то, что кукла одела на него свой кулон, только бы помочь. Это действие отзывается в груди смешанными чувствами, из которых можно вычленить разве что благодарность. Потому что Куникудзуши помогал ему уже несколько раз, а Казуха не поблагодарил ни за один. — Нет, нет! Стой! — вскрикивает он сквозь смех, беспорядочно отмахиваясь руками от Дзуши. Внезапно между их ладонями на мгновение вспыхивает фиолетовая нить, после чего кукла сразу же замирает. Казуха в шоке смотрит на Куникудзуши, который поспешно отступает от него и ретируется на другой край обеденного стола. Все эмоции с кукольного лица пропадают будто бы по щелчку пальцев. Дзуши молчит несколько минут и задумчиво по столу пальцем стучит, и как только заклинатель не успевает накрутить себя за это время. Сработало какое-то заклинание? Но он же не произносил ничего странного! Да и это была всего лишь глупая, несерьёзная перепалка, которая в теории должна была разрядить обстановку, но только всё усугубила. — Я не думал, что это начнётся так скоро, — мрачно начинает Куникудзуши. Казуха из-за этого встревоженно заламывает пальцы. Жалкий метр обеденного стола между ними сейчас ощущается пропастью. Видимо, допускать мысль даже о зарождении подобия их дружбы было глупостью. — Заклинание, которым обратил меня твой отец не совсем простое. По магическим условиям я обретаю бессмертие, но становлюсь буквально привязанным к тому, кто меня обратил или, в твоём случае, призвал. — Ты хочешь сказать, что мы… — Привязаны друг к другу, да. Казуха вроде бы и не может поверить в слова Куникудзуши, так как звучат они слишком уж абсурдно, но если вспомнить общую картину ситуации, в которой он оказался, то услышанное становится даже почти логичным. Наверное. Ведь было бы странно, если бессмертная марионетка смогла творить всё, что вздумается? А тут ограничение есть. Вроде как. Казуха не очень уверен в себе как в роли ограничителя для вредного Дзуши, который скорее ему руку по локоть откусит, чем повинуется. — То есть я могу управлять тобой? — кукла закатывает глаза на довольно очевидный вопрос и угрожающе сверкает аметистами из-под растрепавшейся чёлки. — Нет. Скорее… Не совсем, — пытается объяснится и выразительно цокает на казухину ухмылку. — У меня всё ещё есть своя воля. Просто… ты можешь мне, эм, так скажем, отдавать приказы, — Каэдехара заметно воодушевляется. — Ты чего лыбишься?! — Куникудзуши огибает стол и угрожающе приближается к Казухе, который даже не знает, чего в этот раз ожидать от куклы. Они смотрят друг на друга с минуту, и Каэдехара, к удивлению, выдерживает тяжёлый, металлический и сердитый взгляд Дзуши. Последний, кажется, недоволен своим проигрышем, потому решает действовать. Вновь резко склоняется к Казухе и начинает щекотать его, наслаждаясь мучениями бедного заклинателя. Хотя Каэдехара всё-таки может признаться в том, что виноват. И что ему не стоило злить куклу, потому что он задыхается от собственного смеха вперемешку с выкриками, чтобы Дзуши от него отстал. И Куникудзуши отстаёт от Казухи через несколько минут, и даже не из-за условий заклятья, а потому, что сам так захотел. Каэдехара пытается отдышаться, пока держит руки поднятыми вверх, и тихо посмеивается. Дзуши снова смог удивить его и перевернуть всё внутри. От этого сердце странно щемит, и Казуха на секунду даже хочет почаще злить куклу. Хотя на самом деле он это и не специально делает в последнее время. Просто… так получается. Вот только раньше не было таких… беззлобных последствий. Раньше Куникудзуши уходил от него, сердито хлопая дверью или любыми предметами в своих руках, и оставлял после себя гнетущую, тяжёлую атмосферу. Он будто бы вынуждал Казуху задуматься о том, в чём именно он не прав и почему должен прислушаться к Дзуши. И теперь заклинатель не знает, как реагировать на… заботу, которая стала учащаться. — И так будет каждый грёбанный раз, понял? — Куникудзуши вновь сидит на другом конце стола и прожигает в нерадивом Казухе дыру. Каэдехаре хочется сказать, что кукольные хмурые брови скоро заклинит, но он вовремя закрывает рот и смиренно кивает. Дзуши после этого даже расслабляется и отвлекается, умиротворённо заплетая небольшие косички из своих волос. — Ты задумывался о том, как именно должен мне помочь? О, Казуха задумывался. Правда только после того, как согласился помочь этой внезапно тактильной вредине. И, на самом деле, он не смог придумать даже одного варианта того, как команда из человека и куклы должна свергнуть нынешнюю власть. Слишком большой замах. Нечеловеческий. Но с новой информацией эта тема стала чуточку яснее, и Казуха даже мысленно может прикинуть, что он в теории должен сделать. — Я могу не только управлять тобой? — Удивительно, ты умеешь думать, — Казуха фыркает на высказывание куклы. Если его и задевает это, то совсем немного. К тому же у Куникудзуши, видимо, врождённая привычка называть всех — или только его — глупыми. Да и недоговаривает он часто. — Ближе к теме, кукольный ты мой, — Дзуши отвлекается от своих волос, чтобы сверкнуть молниями в своих глазах, которые Казуха спокойно выдерживает. Чего это он обижается? Он же и правда кукла сейчас. — Ты знаешь, что я сделаю, если ещё раз это услышу, — Куникудзуши щурится, а потом отводит взгляд, принимаясь вновь мучить свои волосы. — Да, ты действительно можешь управлять мною как марионеткой и, главное, использовать свою магию. Получается так, что ты атакуешь не на прямую, а через моё бессмертное тело. Как тебе? — С моим уровнем магии меня не взяли бы даже в пушечное мясо к Кудзё, — замечает Казуха, начиная сомневаться в дзушином плане. — Для этого у тебя есть я, — Куникудзуши взмахивает руками вокруг лица и горделиво вертит головой в стороны. Сейчас ему только звёздочек в воздухе не хватает для пущего эффекта, на который Казуха не ведётся. — И что ты предлагаешь делать? — Ты считал количество книг в этом доме? — вопрос оказывается риторическим, потому что Казуха никогда об этом не задумывался. Не было необходимости, да и разрешено трогать ему было всего несколько полок. — А я вот посчитал, — ухмыляется и встаёт из-за стола, скрываясь за дверью. Каэдехара провожает кукольную фигуру взглядом и предчувствует, что теперь он не будет спать по другой, более вредной причине. Потому Казуха даже не удивляется, когда Куникудзуши возвращается с кучей книг, которые едва ли ему до подбородка не достают, и вываливает их на стол. — Начнём мы с этого, — ведёт пальцем сверху вниз по многочисленным корешкам. Каэдехара успевает насчитать пять мелких книжек и четыре толстых сборника. — А потом я поищу ещё. — Даже если я овладею всем этим, мне не сравниться с уровнем моего отца, — Казуха горько вздыхает, когда осознаёт безысходность и цикличность ситуации, в которой оказался. Становится интересно, точно таким же путём отец решился на изучение запретных магии или нет. — Где нам искать книги чёрной магии? Я же сжёг отцовские, чтобы Кудзё не уличила меня в их использовании. — Вот это ты зря, но я знаю одно место, — Каэдехара заинтересовано смотрит на куклу, которая игнорирует его взгляд, задумчиво крутя волосы на пальце. — А? Пока ты не освоишь это, — указывает пальцем на книжки, — я не расскажу тебе ничего. Так скажем, мотивация. Казуха закатывает глаза, но берёт самую верхнюю книгу в руки под ехидный кукольный взгляд.